скачать книгу бесплатно
Она находит среди документов другой зеленоватый листок синтетической бумаги.
– Да, по поводу звонка, – продолжает она, – Он поступил в Службу в 2.18 ночи от анонима через удалённый прокси сервер. Голос также оказался зашифрован, анализ не дал никаких результатов, – отрывает глаза от протокола в руках. – Человек один в запертой изнутри комнате. Встает вопрос: кто, в таком случае, звонил? Предположения или комментарии будут?
Он помотал головой.
– Я так и думала, – произносит она и опускает глаза обратно в текст, – У отдела безопасности к вам много вопросов. В рамках расширенного расследования всё ваше оборудование изъято для проверки. Не думайте, что вам удастся что-то скрыть.
– Мой компьютер? – угрюмо переспросил он. – Разве я дал разрешение?
– В таких случаях оно и не требуется.
Он мгновение помолчал, а позже пробормотал себе под нос:
– Власть толпы…
Она посмотрела на него исподлобья.
– Давайте без этого. Экстремистские заявления только ухудшат ваше положение. Вы же тоже госслужащий, должны понимать. Хотя, теперь уже бывший…
«Доктор Хилл, не отклоняйтесь от основных задач Комиссии. Лучше расспросите пациента об импланте».
– И что касается вашего височного имплантата. В отчетах техников говорится, что он изрядно потрёпан, – она роется в бумагах одной рукой, – а также на нём присутствуют следы взломов и нелегальных манипуляций. Что вы с ним делали? Передавали слишком большие объёмы информации? Устанавливали неофициальное ПО?
– Ничего подобного, – ответил он, не поднимая глаз.
Покосившись на наблюдательное окно, она несколько секунд подождала дальнейших указаний, но их так и не последовало.
– Ладно, – она берёт в руки планшет. – Чтобы разобраться с историей вашей болезни и вынести заключение, нам необходимо пробежаться по фактам из вашего личного дела, поскольку некоторые события из прошлого могли повлиять на ваше нынешнее состояние, – она открывает файл и в глубине её опустившихся глаз начинают бежать страницы загружающегося текста. – Здесь нет никакой информации о ваших родителях. Предположительно они были нелегальными мигрантами. Верно?
Он пожал плечами.
– Вы что-нибудь помните о них?
Он помотал головой, отводя взгляд куда-то в сторону.
– Понятно. Зато у нас есть файл на вашего опекуна…
Она открывает его досье и медленно, пальцем по воздуху, прокручивает доступную информацию.
– Подозрительный старик. И очень странный выбор протезов, – она задерживается на биометрическом изображении аугментаций ног, которые больше напоминают конечности какого-то копытного. – Но долго вы с ним не прожили, он умер… О нём у вас остались какие-нибудь воспоминания?
– Только то, что он был добр ко мне, – он поднял на неё глаза, скрытые за линией тени.
– Вы видели его смерть?
– Нет, – мрачно ответил он. – Ко мне пришли какие-то люди, сказали, что его больше нет, и забрали меня.
Немного помедлив, она возвращается к планшету.
– После этого вы попали в приют фонда «Капаней». Верно?
Он кивнул.
– Там были зафиксированы акты жестокости с вашей стороны. Можете пояснить?
Он задумался на некоторое время.
– Дети в приюте были жестоки ко мне, – пробормотал он и помолчал ещё немного. – Помню, когда я только попал туда, и меня привели к остальным, все сгрудились вокруг и стали разглядывать меня из-за аномалии, – он провел пальцами у глаз.
– Да, флюоресценция зрачков и радужки. Об этом есть в вашем деле – очень редкое генетическое отклонение. – она отматывает немного назад. – Это служило причиной конфликтов?
– Да. Они обзывали меня уродом… до тех пор, пока я не понял, что могу давать им отпор…
– Вы сломали мальчику спину…
– Точно, – он словно разглядывал что-то в темноте. – Я спустил одного забияку с лестницы. Он пролетел несколько метров перед тем, как упасть. После того раза в младших группах ко мне мало кто вообще подходил.
– И у вас из-за этого не было никаких проблем?
– Нет… Возможно, наставники понимали, что он этого заслуживал. Он был старше нас и многих задирал…
«Мисс Хилл, члены Комиссии хотят услышать больше об аномалии», – всё тот же голос раздается в её голове.
Она бросает недовольный взгляд на тусклое отражение, но возвращается обратно к пациенту:
– Можно ещё несколько вопросов по поводу ваших глаз? Когда впервые была обнаружена светимость?
– Не знаю, – безразлично ответил он. – До того, как я попал в приют, никому не было до этого дела.
– А почему они не флуоресцируют сейчас? – спрашивает она, заглядывая ему в глаза.
– Тяжело сказать. С возрастом они горели всё тусклее и реже, пока сияние не стало пропадать вовсе.
– Когда вы заметили снижение интенсивности светимости?
– Не помню. Я не обращал на это особого внимания. Может быть, где-то в старших классах интерната.
– Это могло быть как-то связанно с вашим психологическим или физическим состоянием?
Он равнодушно пожал плечами, а затем, словно что-то услышав, поглядел на зеркало и спросил:
– А у вас здесь курят? Я обычно не курю, только когда нервничаю. Пристрастился ещё в университете.
Она поворачивается в сторону наблюдательного окна:
– Это можно как-нибудь устроить?
Через мгновение раздраженный голос отвечает:
«Я только взял пачку в руки… – И выдерживает паузу: – Минуту».
– Сейчас, – объявляет она.
– Классические, если можно, – добавил он, обращаясь к зеркалу.
Спустя некоторое время в коридоре раздаётся грохот и звук шагов. Дверь открывается и тусклый свет, проникающий в тёмное помещение, заставляет пациента зажмуриться. В комнату заходит санитар. Он подходит к столу и кладёт на край сигареты и электронную зажигалку в пепельнице. Пациент и доктор на мгновение поднимают на него глаза. Санитар уходит. Дверь громко хлопает за ним.
«Прошу, продолжайте».
Она возвращается к планшету, а он достает из полупустой пачки несколько сигарет из полимерных материалов.
– Итак… Вижу, детский психолог отметил, что у вас был воображаемый друг, но для того возраста и положения это обычное дело. Значит, несмотря на инциденты, вы учились очень даже неплохо. Ваш общий коэффициент обучаемости просто феноменален, – отмечает она, обратив внимание на проценты в конце копии акта об успеваемости. – Сложно было?
Он покачал головой, прикуривая сам себе.
– Затем вы поступили и с отличием окончили Центральное учебное заведение планеты: «CUOTW», – она быстро отбарабанивает его аббревиатуру. – Как вам это удалось? Обучение там, должно быть, стоит целое состояние.
– Общественная стипендия высшей категории, – ответил он, выпуская остатки дыма изо рта. – Она присуждалась лучшим студентам. Благодаря ей я ни в чем не нуждался на протяжении десятилетий своего ученичества, – пояснил он и снова поднес сигарету губам.
– Какой факультет окончили?
– Разве там не написано? – он кивает на планшет, сбрасывая пепел сигареты в блюдце-пепельницу из темного псевдо-стекла.
– Эти данные изъяты: принцип конфиденциальности пациента. Но вы можете раскрыть информацию, если не считаете её компрометирующей.
– А кто определяет, какие данные оставить, а какие нет?
– Модераторы. Им предоставляют разрозненные куски личных дел и, следуя правилам, они отбирают ключевую информацию и изымают частную.
«Мы здесь не для консультаций собрались, Доктор Хилл».
– «Цифровая архитектура» и «нейропрограммирование», – произнес он перед тем, как снова вдохнуть дым. – Я окончил эти направления.
– В те периоды приступы были?
– В те периоды? – с угрюмым удивлением переспросил он, – Нет… Тогда будущее казалось безоблачным. Я оставил приют позади. Был свободен. Я жил, творил, создавал. И казалось, это только начало… – он замолчал и словно погрузился в воспоминания о тех временах вместе с очередной затяжкой тяжелого табака. Но чуть позже он грузно усмехнулся: – Хмм… – дым вылетел у него из ноздрей, – Помню, в начале университета мы собирались группами и устраивали соревнования: нужно было на скорость взломать счёт какой-нибудь крупной коммерческой организации, потом прикрепить к нему самопополняющийся веб кошелёк в цифровой валюте и отсылать какому-нибудь бедняку из списка неимущих, – он затянулся опять, продолжая смотреть куда-то в сторону. – Должно быть, инфляция сделала из них настоящих богачей. Если они, конечно, нашли способ легализовать доходы.
– Это серьёзное нарушение закона, – недоумевающе произнесла она.
– Да? – переспросил он, разглядывая тлеющий огонек на сигарете. – Думаете, кто-нибудь будет искать пару маленьких дыр в грязных хедж-фондах и нелегальных оффшорных счетах? – он поднял на неё глаза. – Мы хотели изменить мир. И думали, нам никто не помешает…
– Поэтому вы избили преподавателя?
– Я не избивал его, – резко ответил он, – просто оттолкнул.
– Причина конфликта?
– С мистером Сливером у нас произошли, так сказать, концептуальные разногласия. Мне жаль, что всё так вышло…
Она заглядывает в его файл и прокручивает ниже:
– Что? Его уволили? – изумленно спрашивает она, – я впервые в жизни вижу отметку об увольнении.
– Руководство факультета решило, что его методы не этичны. Но, по правде сказать, он был одним из лучших учителей, – произнес он и сбросил пепел, накопившийся за это время.
– А вы опять вышли сухим из воды, – она с подозрением посмотрела на него.
– Я был там практически ни при чём. Мне объявили строгий выговор с занесением в личное дело и отпустили.
– Складывается такое впечатление, что за вами кто-то хорошенько присматривал.
Он недоумевающе взглянул на неё.
– Кто? – словно поперхнувшись дымом. – И кому это нужно?
– Лучше вы ответьте мне.
– Лишь случайное стечение обстоятельств.
Она возвращает к планшету глаза.
– Вскоре после окончания университета вы поступили на государственную службу. Название департамента и отдела, разумеется, скрыто. И «по случайному стечению обстоятельств» вы довольно быстро оказались на руководящей должности, – она поднимает на него взгляд. – Люди веками двигаются к подобным постам, а у вас до этого даже не было опыта работы. Как вы думаете, почему выбрали именно вас?
– Потому что лишь взглянув на строчку кода, я уже знал все нюансы программного обеспечения, оказавшегося передо мной, – произнес он, раздавливая потухающий окурок в пепельнице. – Я был лучшим за всю историю министерства…
«Мисс Хилл, сейчас самое время перейти к главным вопросам».
Она коротко кивает, словно соглашаясь про себя.
– Так что случилась тогда?
Он резко помрачнел…
– Когда болезнь впервые проявила себя?
…и опустил глаза.
– Я точно не помню этого…
– Это нормально, – успокаивает она, – люди годами могут этого не замечать, но попробуйте вспомнить хоть что-нибудь. Может быть, навязчивые мысли, чувства, ощущения, какие-нибудь травмирующие события?
Он задумался.
– Да, точно: ощущение… – пробормотал он, уставившись на стол и покачивая головой. – Полагаю, первые признаки этого появились задолго до появления Болезни, и когда тому, казалось, уже не было особых причин. Всё вроде продолжало идти своим чередом, – рассказывал он. – Но в тот период меня стало преследовать странное ощущение… и с Вёрджилом становилось все больше проблем…
Голоса и вопли золотого призрака эхом отдались у него в голове.
– Вёрджил? Кто это? Ваш друг?
