скачать книгу бесплатно
– А они Машу не загрызут? – с опаской поинтересовался Виталий.
– Конечно, нет. Лиза же их дрессирует. Они ласковые как послушные собаки, да и молодые ещё, – заверил его Гордецкий. – Тем более, неужели ты думаешь, Керис позволит кому-либо покусать себя?
– Истину базаришь. Без согласия – однозначно нет, – хихикнул басист, чем заслужил мой укоризненный взгляд.
Будучи единственной девушкой в банде, я уже привыкла к таким заигрываниям и подколам. Похоже, инстинкты между полами не отменить, как бы ни была крепка дружба.
– Так, Маш, знакомую подряжай, которая визажист-парикмахер, – сказал Глеб.
– Договорились, скажу. Надеюсь, она и в этот раз не откажет, – кивнула я.
Воодушевлённые мы поболтали ещё немного, а после начали готовиться на выход. Сообщение Глеба избавило меня от переживаний о предстоящем концерте, и к сцене я шла в полной уверенности, что мы отыграем на уровне. На уровне «Фосфора». Зачем равняться на кого-то? Шведы бесспорно круты, но мы хороши по-своему, и в зале есть люди, которые с удовольствием послушают, как заграничных гостей, так и местную команду.
К сцене мы по нашей традиции бежали вприпрыжку. Неописуемые ощущения, когда несёшься узкими коридорами, крича и улюлюкая, а ответные вопли толпы становятся всё слышнее. И трепет внутри нарастает до пика, пульс радости учащается, а лёгкость и эйфория окутывают тело. А после сжимающие тебя стены резко расширяются до просторного концертного зала, и эта ширь поглощает хрупкое тело, бесцеремонно вторгаясь в сердце. Которое и так уже порабощено музыкой.
О любимом действе я могла говорить много и долго. Рок вызывал зависимость уже сам по себе, ему не нужны химические стимуляторы. Первые шаги под оглушающие восторги зрителей – это нереальный наркотик, а подсела я плотно.
Глеб и Виталий вышли первыми, чтобы подключить гитары, и, если, проделав это нехитрое действие, Болдин просто стоял и махал, то Гордецкий пожимал тянущиеся к нему руки. Подняв палочки над головой, за установку пробежал Вадим, а Семён вышел как обычно медленно и гордо. Когда отзвучало вступительное соло визжащей гитары Глеба, на сцену выскочила Керис и огласила зал приветственным гроулом, несколько раз крутанула головой, подметая волосами пол, а после включилась в песню по-настоящему.
Бас глухо рычал, как расерженное животное, а трепетная мелодия синтеза умело переплеталась с отборной барабанной дробью и основной линией, задаваемой соло-гитарой.
Потрясающие эмоции. Чем сильнее я заражалась концертной эйфорией, тем больше мне хотелось носиться по сцене, прыгать, мотать головой, двигаться, жить…
Пропевая каждую ноту, гроуля каждое слово, я чувствовала музыку в себе, дышала ей. Под мигающим светом, в звуках песен, в создании которых принимала участие, мы с ней становились неделимым целым. И никому не под силу было разрушить эту спайку.
Всё-таки вокалисту обязателен контакт с залом. Мне важна каждая поднятая вверх рука. И не суть, показывала ли она «рога дьявола» или держала камеру – этот человек не оставался равнодушным, его сердце билось в такт с моим, его одолевали те же чувства, что и меня, когда я смотрела в зал. Подпрыгивающий, качающийся, живой, как вздымающаяся от вдоха грудь. Не грех отдаться всепоглощающему чувству единения.
Несколько быстрых песен сменились медленной композицией – этот трек мы расценивали как передышку для всех. По лбу Виталия уже ползли капли пота. Я тоже разгорячилась, но стойкий макияж держался. А Полина зазывала меня на танцы, да у меня тут такие пляски, что никакого экстра фитнеса не надо.
Тексты для «Фосфора» писал преимущественно Глеб, процент же моих был не велик. Но я с огромным удовольствием пела песни его сочинения – лирика Гордецкого воодушевляла, бодрила и пробуждала внутренние страсти. Он часто писал о революциях, победах, битвах с системой и страхами, про веру в себя и Человека. И когда я пела его песни, то ощущала невероятный душевный подъём и старалась вокалом передать мысли друга.
Тексты, которые писала я, горчили, отражали тёмную, правдивую сторону вещей, ведь не бывает чисто чёрного или белого. Гордецкий принимал мои творения, и такие эмоциональные качели стали одной из фишек «Фосфора».
Отведённые нам сорок минут пролетели незаметно. На последних, самых «горячих» песнях, мы выложились по полной и покинули сцену с таким сожалением, будто здесь прижились. Нам казалось, что и публика отпускала нас нехотя. Провожающие крики по громкости превосходили встречающие, а это значило, что мы им понравились.
Разгорячённые и счастливые, мы поклонились и, распрощавшись со ставшими дорогими сердцу поклонниками, потянулись за кулисы.
– Это лучший концерт! Вот так отыграли! – восхищался Вадим, салютуя большими пальцами обеих рук, которые он только что освободил от палочек, бросив их в зал.
– Ты каждый раз так говоришь, – хмыкнул Семён, но широкая улыбка не сходила и с его лица, а капли пота покрыли смуглый лоб.
– Так эмоции шкалят!
Смеясь, мы шли по коридору к своей гримёрке под затухающие овации. Дверь к соседям-шведам была распахнута, и Глеб шикнул, чтобы мы убавили громкость нашей радости. Но проходя мимо с чинным спокойствием, сложно удержаться и не засунуть любопытный нос в проём. А что? Хотели уединения, нужно было закрываться.
Незнакомый и необычный на слух витиеватый язык заполнял комнату многоголосьем. Рассмотреть всех досконально не хватало времени, я насчитала шестерых крупных длинноволосых мужчин и двух таких же нехрупких женщин: группа в полном составе и несколько менеджеров.
А что если зайти, поздороваться, выразить респект? Или не навязываться? Техники группы уже начали пересменку, команде выходить на сцену через полчаса, может больше. Кто знал, насколько они дружелюбны, и говорили ли по-английски. Глеб тормознул, было, на пороге, но Виталий подтолкнул его в спину и помотал толовой.
Только шум в коридоре всё равно привлёк внимание музыкантов.
– Эй, ребята! – остановил нас басовитый мужской голос.
– Это же они сейчас выступали? Я хочу познакомиться, – сказал женский мелодичный голос на превосходном английском.
С дивана поднялась приземистая молодая женщина. Она двинулась к нам, и тёмно-красные завитые волосы запрыгали от пружинящих шагов. Серо-чёрные тона теней выделяли глаза, а красная помада очерчивала губы, но яркий макияж не утяжелял черты лица, они всё равно оставались тонкими и нежными, а светлый, чуть голубоватый тон совершенной кожи напоминал о снежной стране, откуда женщина была родом. Чёрный комбинезон с шортами обтягивал плотную фигуру, лакированные сапоги доходили до колен. На обнажённом плече расцветали ромашки татуировок, обрамляющие личико девочки, а на полноватом бедре вырисовывался замысловатый переплетающийся узор.
– Привет. Меня зовут Александрия Юханссон, – поздоровалась шведка, протягивая руку, хотя я и так уже узнала её и пялилась во все глаза.
Её ладонь оказалась мягкой и тёплой, под стать ласковому взгляду, а я поверить не могла, что вокалистка «Doomsday Machine» сияет улыбкой и разговаривает с нами.
– Я Керис, – справилась я с заартачившимся языком. – Очень рада знакомству. Для нас честь выступать вместе с вами!
Хорошо, что прилежно учила языки в университете. Я не полиглот, но английским и французским владела хорошо. Жаль, шведский нам не преподавали – было бы круто выдать что-нибудь на их родном языке. Вот они удивились бы. А следом за Юханссон, польщённо кивая, потянулись знакомиться остальные члены команды.
Александрия разулыбалась ещё больше и склонила голову:
– Спасибо большое. Нам важен такой отклик. Кстати, ребята, вы хороши! Мы тут услышали вашу игру и сходили посмотреть поближе.
– Да-да, классно! Очень понравилось! – с диким акцентом произнёс дюжий малый с длинными волосами до пояса, а двое других подняли большие пальцы вверх.
Я раскрыла рот от удивления. Похвала от самих монстров дэт-метала? Как в такое поверить? Посмотрев на своих парней, поняла, что те тоже в сладостном ошеломлении. Но сюрпризы на этом не закончились. Александрия вдруг повернулась ко мне и положила ладонь на моё плечо:
– У вас большое будущее, не останавливайтесь. Мелодичная тяжёлая музыка – отлично, но мне больше понравился вокал, – подмигнула она мне, и теплота её взгляда стала практически осязаемой. – Сильный, красивый. Ты молодец!
– Да, наша Керис – не промах, – непонятно каким боком Гордецкий приписал похвалу на свой счёт, я же не могла вымолвить и слова – так была поражена.
– Огромное спасибо! Вы так добры! Невероятно! – наконец нашлась я, рдея от комплимента. Кажется, даже слёзы на глаза навернулись. Я так боялась встречи с фрекен Юханссон, а она похвалила меня! Какая же она хорошая!
Мы поговорили ещё немного, но вскоре за спинами музыкантов замаячил бородатый мужчина со строгим лицом. Он сказал что-то по-шведски, и ребята заторопились.
– Извините, пора готовиться. Приходите нас посмотреть! – попрощалась Александрия.
– Обязательно придём, – пообещал Виталий, и шведы скрылись за закрытыми дверями, а мы, потрясённые и счастливые, ввалились в свою гримёрку.
– Офигеть, они нас похвалили! Круто! – выпятив грудь колесом, Глеб прошёлся по комнате. Кто бы сомневался, что встреча с иностранцами в первую очередь потешит самолюбие Гордецкого.
– Алекса классная! Кажется, я втюрился, – признался Вадим.
– Она в два раза тебя старше, ш-сынок, – отозвался Глеб с присвистом, как суслик из мульта про Винни-Пуха.
– А я люблю женщин постарше, они опытнее и горячее, – нашёлся «ш-сынок».
Гримёрку заполнил смех и радостный гул восклицаний – о напророченном успехе парни мечтали с энтузиазмом. Лишь я не принимала участия, пребывая в ступоре. Нет, в себе я не сомневалась, прекрасно зная возможности голоса. Я не предполагала, что нас так высоко оценят, ведь о своих шансах не задумаешься, пока не натолкнут на мысль. Не верить шведам, у меня не имелось причин: иностранцы обычно раскрепощённее русских, а творческие иностранцы – и подавно.
До этого концерта нам не удавалось так доверительно поговорить с хэдлайнерами. Канадцы в прошлом году общались сдержанно, англичане не казали носа из гримёрки, тщательно выдерживая уровень, лишь горячие финские парни были не прочь поболтать, но их менеджер следил за временем. Всё-таки шведы оказались свободнее в этом плане.
– «Наземное управление вызывает майора Тома», – от размышлений меня отвлёк Виталий. – Маш, ты в порядке? Тебя что-то расстроило? – он обеспокоенно глянул на меня и подошёл.
Люблю эту старую песню. Я тут же сбросила оцепенение, улыбнулась и легонько ткнула басиста в плечо:
– Нет, всё супер. Просто задумалась. Земля, внештатных ситуаций нет.
– Тогда ладно, – смирился Болдин и протянул мне бутылку воды. – Пить хочешь? Береги свой голос, даже Юханссон от него в восторге.
– Ты преувеличиваешь, – засмеялась я, но минералку взяла.
– Неа, – покачал головой Виталий и подмигнул, – оцениваю по заслугам. Шведов слушать пойдём?
– Спрашиваешь! – цокнула я языком.
К сцене мы отправились, основательно отдохнув и проводив Семёна на работу в ночь. Идя по коридору, Вадим с Глебом обсуждали, в какой рок-бар пойдём после концерта, а я заранее согласилась на любой. Сильно праздновать я не собиралась. Это сейчас остаточная эйфория подпитывала тело, но стоит напоить его – Керис уснёт сладким сном.
Начало выступления шведов мы пропустили и попали в самый разгар.
И это реально было жарко!
Александрия носилась по сцене, гортанно и сипло рычала, как только она одна умела – мощно, громко, офигенно! Гроул разрывал пространство концертного зала, шатал стены и вызывал оглушительные крики восторга. Женщина лихо лавировала между гитаристами. Подвижная и живая, она приковала к себе внимание. Завитушки волос бились о спину и плечи, когда она трясла головой.
Юханссон профи, бесспорно. Чёрт, меня и саму так пробрало мурашками, что я завизжала, будто кто-то неистово защекотал пятки.
Я выдохнула только, когда Александрия пропела три песни. Я не могла налюбоваться на её сияющие глаза и завораживающую улыбку, а сильный хрипящий вокал будоражил похлеще удара током. Не верилось, что эта чудесная женщина так запросто разговаривала со мной недавно, что ей понравилось наше выступление и мой вокал. Её искренность согревала.
А ещё мою грудь наполняли невероятная признательность и симпатия. Я наслаждалась концертом «Doomsday Machine» и от души желала группе громогласного мирового успеха. Уж я-то, после сегодняшнего вечера, однозначно буду следить за их творчеством.
Час пролетел мигом. Я поняла, что выступление хэдов подходит к концу, только когда группа, провожаемая нарастающим ликованием, потянулась за кулисы. Осталась всего пара песен на «бис», и шоу подойдёт к концу.
Я собралась отойти, чтобы пропустить музыкантов, как вдруг Юханссон подбежала прямо ко мне и сграбастала в жаркие объятья. Терпкий цветочный аромат, исходивший от её разгорячённой кожи, окутал меня как облаком.
– Керис, как хорошо, что ты здесь! Споешь со мной последнюю песню? Это кавер на «Space Oddity». Ты её, наверняка, знаешь.
Знаю ли я? Боже, конечно! Мы с Виталием только что её вспоминали! Но ответить Александрие я не смогла – так меня ошарашило предложение. Спеть вместе? И она предлагала мне это вот так запросто? Она же, блин, звезда, а мой уровень…
– Керис? Чего молчишь? Не отказывайся! – Глеб толкнул меня в бок.
– Ай, – тихонько вскрикнула я – от притока азарта он не рассчитал силы. – Да я и не думала отказываться. Просто это… так неожиданно! – призналась я растерянно.
Прощальные возгласы затихали, оставляя звон в ушах.
– Всё будет хорошо, – Александрия повела меня по коридору. – Я начну, а ты выйдешь на припеве, подхватишь гроулом, а после споешь второй куплет чистым. Как тебе идея?
И когда она это придумала? Пока пела? Или когда меня увидела? Господи, какая разница! До меня, наконец, дошла вся важность предлагаемого предприятия.
– Замечательная идея, – проговорила я спокойно, когда хотела прыгать от радости. – Спасибо, что не сомневаетесь во мне!
– О чём ты! Я же слышала, как ты поёшь. Не волнуйся!
Для меня это был сон, по чьему-то замыслу ставший реальностью. Я слышала, как Юханссон рассказывала, в какой тональности мне петь, какой строй гитар и прочее. Я музыкант, и хоть не оканчивала специализированного университета, слух у меня имелся, я подстроюсь. Но если в пылу беспокойства забуду текст, никакие таланты меня не спасут. Опростоволоситься непозволительно.
Я постаралась унять волнение и вспомнить слова. Мне удалось: знакомые строчки выпархивали из закромов памяти друг за другом как жемчуг, нанизанный на цепочку.
Вернулся гитарист «Doomsday» с новостью. Пока мы топтались в коридоре, он известил менеджера. Тот дал добро. Скоростную репетицию мы провели за несколько минут в ближайшей репетиционной, пока барабанщик занимал публику сольным выступлением.
И вот мы уже шагали к сцене…
Друг за другом шведы вышли на сцену под неистовые восторги публики, а я осталась стоять, теребя в ладонях микрофон. Песня зазвучала, а у меня начался мандраж. Руки и колени затряслись, ещё минута – и застучат зубы.
– Маша, ты справишься, всё будет хорошо, – сказал кто-то рядом.
Это оказался Виталий. Он взял меня за руку, и я резко повернулась к нему – его ладонь показалась мне обжигающей. А всё потому, что моя собственная промёрзла.
– Не первый раз выступаешь. Тем более, сегодня ты уже работала с этой публикой, они тебя приняли. Считай, не чужие. Песню ты знаешь, Алекса тебя поддержит, всё пройдёт отлично! – успокаивал меня друг, а я внимала его вкрадчивому голосу, с удивлением отмечая, что страх постепенно отступал.
– Ты профи! – Вадим подтолкнул меня в плечо. – Очень крутая, что ещё раз доказала. Сама Юханссон зазвала тебя на сцену! Не кого попало, а тебя! – сказал он завистливо.
А ведь ребята правы: не дело робеть как дилетант на первом выступлении!
Тут и Глеб решил внести лепту в поднятие моего боевого духа. Гордецкий сложил руки на груди и придирчиво осмотрел меня:
– Бледновата, но так ещё красивее. Давай, Керис, запали этот зал! Удачи!
– Спасибо вам, – сердечно поблагодарила я парней, чувствуя себя увереннее.
Они расступились и отошли. Оставались считанные секунды до выхода. Юханссон повернулась в мою сторону и приглащающе качнула головой. Я кивнула, вдохнула поглубже и шагнула под прожектора.
Зал бурно отреагировал на моё появление. Разогретый, заведённый, сейчас он обрадовался бы любой движухе. Отклик мне польстил и окончательно расслабил. Сильный вокал Александрии вёл меня, и мой собственный голос, чуть тихий поначалу, расходился, пока не набрал силу к куплету. И я не просто пела, я делилась эмоциями, показывала, что у меня на душе, отдавала часть себя, дарила любовь.
Да, сейчас я особенно остро это ощущала: любовь к себе, к людям, окружающим меня, к миру и космосу. Она витала в воздухе, и любой мог вдохнуть её, почувствовать, закричать от радости и запрыгать от восторга. Каждый мог осознать свою целостность и значимость, постичь нерушимую единящую силу, заставляющую сотни незнакомцев чувствовать себя семьей.
У меня не возникло трудностей петь под аккомпанемент других музыкантов. Я чувствовала тесную связь с ними. Шведы играли мощно, свободно, раскрепощено. К последним строчкам в моей груди назрел восторг, который выплеснулся взрывным хриплым гроулом. И тут же потонул в ликовании толпы и финальном соло.
Песня кончилась. Александрия представила членов команды и меня напоследок, а после взяла за руку и вывела вперёд на поклон. Я не могла понять, ватные у меня ноги или деревянные, сердце стучало везде, а уши оглохли от диких криков и взрыва рукоплесканий.
Я посмотрела на шведов, потом в ликующий зал и рассмеялась от счастья.
Евгений. Глава 1. Несчастный случай
Жанна, моя помощница, позвонила после сытного ужина, когда я только разложил документы на столе. Хорошие новости в воскресенье вечером не сообщают, а значит, что-то случилось. Мои опасения подтвердились – скорбным голосом женщина поведала, что сломала ногу.
– Как вы умудрились? – раздосадовано протянул я, откидываясь на вертящемся кресле. Спинка скрипнула под моим весом.
Совсем не такой реакции ждала Яковлева – минорные нотки испарились из её голоса, она заговорила жёстче и раздражённее, будто обвиняла в случившемся меня.
А на что она рассчитывала? На жалость, сочувствие, заботу?
Я уже давно разглядел её интерес к себе. Это невозможно не заметить. Соблазнительная одежда и аксессуары, макияж, взгляды, позы, возбуждающие ароматы. Симпатичная женщина с приятными формами. Да, влечение она вызывала, но поощрять её я не собирался. Хотя и пресекать не торопился.
Теперь я осторожничал с чувствами. И не стремился заводить отношения, не важно какой глубины и серьёзности. Не хотел никого обнадёживать и сам боялся быть раненым. Да и не годилось терять толкового работника ради однократного удовлетворения зуда в штанах. Всё-таки Жанна во всё вникала, прекрасно справлялась с обязанностями, грамотно распределяла текущие вопросы, отдавая мне на рассмотрение лишь такие, которые не могла решить сама. Она неплохо разгружала меня, а то я только и занимался бы тем, что рыл бумаги. А благодаря ей, мог выезжать на объекты и лично их курировать – то есть делать то, что мне действительно хотелось.
