скачать книгу бесплатно
Потом снова посмотрел как-то странно и отпустил не спеша, только когда уверился, что я стою, не заваливаясь на бок. Мне жутко не хотелось его отпускать, но я быстро убрала руки – и так уже разозлила босса.
– Спасибо. И простите… Не нужно премии. Я сама куплю, – залепетала я.
– Перестаньте, это же моя вина, – он нервно почесал голову над ухом. – Вы хоть что-нибудь видите сейчас? – он покосился на меня.
Ещё как! Очки-то фейковые, но отыграть надо по полной.
– Вижу, но немного размыто, – я заглянула ему в лицо и нарочно сощурилась. На самом деле я пользовалась тем, что могла открыто и безнаказанно смотреть на него.
– Съездите в оптику, если надо, я подпишу отгул, – Женя выдохнул, успокаиваясь, и прошёл за стол. Он раскрыл принесённую мной папку и бросил как бы невзначай: – Надеюсь, вас не нужно предупреждать, что всё, виденное и слышанное в этом зале, должно здесь и остаться?
– Конечно, Евгений Юрьевич! Я никому не скажу, обещаю, – выпрямилась я. – Это не моё дело, я не буду распускать сплетни.
Не глядя на меня, он как-то задумчиво покивал, будто оценивая, можно ли доверять мне и не лучше ли будет припугнуть или задобрить прибавкой? А потом повернулся.
Я оказалась на бескрайнем поле расцветших красных маков. Нежные лепестки затрепетали на ветру, и воздух насытился дивным дурманящим ароматом. Я упала в глаза Жени и потонула в океане томительного чувства. И что-то такое же безбрежное раскрылось между нами…
А потом зазвонил мой телефон.
Взгляд Селиванова медленно наполнился если не презрением, то крайней степенью неприятия. Мужчина переменился в лице и посмотрел на мой карман, в котором надрывался сотовый, изливая свежий хит металкор-группы. Да, со всеми яркими атрибутами стиля: скоростные гитары, хрипящий скримо, барабанный ритм, как сердце тучного человека, догоняющего уезжающий автобус. И как моё сейчас.
С плеч медленно стекала река мурашек, пока я пыталась вытащить из кармана злополучный телефон, а он, зараза, как назло, запутался в подкладке.
Моего красноречия не хватало описать взгляд Жени. Океаны нежности? Ха, да он так побледнел, что лицо потерял. Мне показалось или его зелёно-голубые глаза напитались оттенком стужи? Боже, от обиды хотелось плакать.
Так испоганить трогательный момент могла только я!
– Господи, выключите уже это безобразие! – голос моего начальника перекричал басы трека. Надо же как он разозлился. – Я же давал чёткие указания!
– Простите, – я наконец выловила проклятый сотовый и отрубила звонок.
Полина потеряла меня. Ух, я ей задам! Да и себе не мешало всыпать – какого чёрта не поставила на вибро? В кои-то веки удалось так близко подобраться к Жене!
Мужчина покачал головой и выдохнул.
– Идите, Мария! Скоро приедут заказчики, мне нужно подготовиться, – сказал он холодно, снова склоняя голову к бумагам и теряя ко мне интерес.
Тишина раздавила уши. Я кивнула и развернулась на выход. Но вдруг стало обидно: почему он так болезненно реагировал на музыку, что запретил радио в офисе и разрешил только вибро режим телефона?
Про это мало распространялись. Указания просто приняли как причуду большого начальника. Похоже, только меня это сильно задевало.
Он не любил всю подряд музыку или выборочно? Допустим, не всякому нравился тяжёлый рок, я лично не переваривала рэп, но были же и более лёгкие стили: эмбиент, лаундж. Классика, на худой конец.
– Евгений Юрьевич, а вы совсем никакие жанры не признаёте? – выпалила я быстрее, чем задумалась о последствиях.
Что я себе позволяла? Ненужная сейчас гордость заставила меня вскинуть подбородок. Ох, Машка, поплатишься ты за этот выпад. Тебе бы промолчать, смиренно склонить голову и ретироваться, как и сделала бы Мария Иванова.
Но кто-то выпустил Керис.
Это мой сценический псевдоним. Музыкальная индустрия: фанаты, коллеги по «Фосфору» и другим группам – знают меня под этим ником.
Женя поднял голову и с удивлением посмотрел на меня.
– Хотите обсудить со мной этот вид искусства? – жёсткие нотки уплотнили голос.
Казалось, сам воздух вокруг меня сжался, а мурашки снова потекли по плечам, груди, ногам. И как он так мог? Кто научил его контролировать чужое тело?
Да, я безумно хотела обсудить с ним и музыку, и всё на свете. Но… И тут в груди стало больно – ему это не нужно. Я покачала головой, а Евгений повторил:
– Вы свободны, Мария.
Я взглянула на его склонённую голову, на тёмные волны густых волос, высокий лоб, длинные ресницы, и вздохнула, едва сдерживая слёзы. Недостижимый.
Развернувшись, я зашагала к выходу.
* * *
Нереально длинный и перенасыщенный событиями день не торопился заканчиваться. Сегодня я специально пришла пораньше, чтобы успеть вечером на концерт, но к четырём часам уже уработалась так, будто неделю из офиса не вылезала. Сначала это столкновение с Женей, потом скоростное завершение проекта, выходка Жабы, и на десерт – разыгравшаяся драма между родственниками, свидетелем которой я невольно стала. Хорошо, что сегодня пятница, завтра отдохну и высплюсь, а уже вечером разгружу мозг на сцене.
Пока я шла на своё рабочее место, мои мысли занимал Егор. Да, впервые за долгое время я думала о другом мужчине, не о Жене. Просто до этого момента я не знала, что у него есть брат. Да ещё такой своеобразный. Но, похоже, не я одна пребывала в неведении.
Мне даже не пришлось спрашивать: едва я вернулась, как Полина принялась рассказывать, как на проходную заявился незнакомый парень и потребовал босса.
– Позор-то какой! – с жаром шептала Краснова. – Он орал матом на Евгения, а все это видели и слышали. Пожалуй, я опущу нецензурные эпитеты, но тот пацан будто нормальных слов вообще не знал, одни ругательства. Селиванов его быстро сграбастал и куда-то увёл.
Знамо дело, куда. Меня до сих пор потряхивало от прожитой сцены. Но удивление и досаду я изобразила мастерски:
– Надо же! Вот чёрт, такое пропустила, пока проектор настраивала! А что за парень?
– Понятия не имею, впервые видела. На заказчика не похож ни по выражениям, ни по одежде. Супер наглый и упрямый хам. Прям на дыбы встал: «никуда не уйду, пока не поговорим!». А где твои очки кстати? – вдруг заметила она.
Меня так и подмывало рассказать подруге о своих приключениях, но я вспомнила, что обещала Евгению «забыть» о случившемся, и посетовала на неуклюжесть:
– Уронила на лестнице. Раскололись в хлам, теперь только новые покупать.
Полина сразу поверила – ожидаемо от меня.
Я невероятно умело поддерживала образ стеснительной, неприметной и неловкой сотрудницы офиса, скрывая любые проявления музыкальной индивидуальности. Безынициативная, мало коммуникабельная, никаких управленческих качеств, но ответственная, исполнительная и трудолюбивая – готовое резюме на Марию Иванову.
Я огляделась: кости начальнику никто не перетирал, все тихонько работали. Это немного успокоило – не хотелось, чтобы по офису гуляли сплетни. Если Женя скрывал наличие брата, значит, так было нужно. Я такого придурка тоже скрывала бы от общественности. Да и вообще, у каждого свои секреты. Мне ли не знать…
Но что у них вышла за размолвка? Я мало поняла из воплей Егора и, жутко заинтригованная, полезла искать информацию о нём в Интернете.
Его личность не была засекречена, и я сразу узнала на фотках того самого грубияна. Двадцатитрёхлетний Егор оказался довольно популярной личностью. Гугл выдал больше ста тысяч результатов. У него даже имелась персональная страница и, читая Википедию, я всё сильнее поражалась контрасту между братьями.
Более известный под псевдонимом Император, младший Селиванов являлся трилл и клауд-рэп исполнителем, приверженцем «новой школы» рэпа. Три альбома, несколько совместных микстейпов[1 - Микстейп (англ. mixtape) – тип звукозаписи, сборник песен, записанных в определённом порядке, представляющий смесь музыкальных фрагментов, собранных в композицию.] с другими исполнителями и длиннющий список треков. Плотность незнакомых слов на страницу зашкаливала. Ни поджанр рэпа, ни принадлежность к какой-то там школе, мне ни о чем не говорили – от индустрии хип-хопа я была так же далека, как Нептун от Солнца, и естественно никогда прежде не слушала Императора. Но решила восполнить пробел при первом же удобном случае.
На «YouTube»-канале Егора обреталось семь с половиной миллионов подписчиков, а клипы переходили в просмотрах за сорок лямов. Во сколько же раз это превосходило статистику скромного канала группы «Фосфор»? Лучше не считать, чтобы не расплакаться.
Но меня больше поразило другое: у Жени брат – музыкант? Как такое возможно? Уж не из-за Егора ли он ненавидел музыку?
У меня аж сердце забилось быстрее от того, что, возможно, я подобралась к разгадке волновавшего меня вопроса. Конечно, не красиво копаться в чужом белье, но Женя мне важен, я хотела узнать его ближе, и всё, происходящее с ним, имело для меня значение.
Хорошее оправдание, да? Рассудив так, я продолжила допрашивать Гугл.
Ещё Егор упоминал какого-то Кайзера. Это тоже оказался рэпер, а первой ссылкой вылезало видео, озаглавленное «Скандал века!! Война монархов!!». Но посмотреть его мне не удалось, потому что Полина начала проявлять интерес к творящемуся на экране моего телефона. Пришлось свернуть расследование.
Чёрт бы побрал женское любопытство! Ага, ругаю Полю, а сама не усидела под столом. Дождалась бы, пока братья разошлись, и потом вылезла. Так нет же! Высунула любопытный нос. Чувство стыда окутало меня как дым костра. Неприятно не то слово.
Но… одновременно с этим, дыхание перехватывало от сладостных воспоминаний нашего случайного объятия с Евгением. Господи, как же мало нужно влюблённым – прикосновение, взгляд, улыбка – и витать в облаках весь день. А вернее, оставшийся час.
И вот, по его истечении, я уже собиралась домой. Полина напоследок поинтересовалась, не передумала ли я пойти с ней, но я с улыбкой отказалась.
Жила я близко, и добиралась до квартиры за двадцать минут. Главное успеть нырнуть в метро до основного потока людей. Алина – подруга, с которой мы вместе снимали хату – ещё не пришла с работы. Я перекусила и, включив деткор на ноутбуке, стала собираться на концерт – музыка помогала создавать верный образ Керис. А он, надо признать, разительно отличался от внешнего облика Маши Ивановой.
Можно было подготовиться и в гримёрной концертного зала, но мне нравилось выходить на улицы «при параде». Нет, не эпатировать окружающих – в Москве внешним видом мало кого удивишь – просто так я чувствовала своё отличие от серой массы.
Это моё противоядие от офисной жизни. Свою дозу «стадности» я получала днём, сливаясь с толпой, сейчас же меня грело осознание, что Керис – одна-единственная, неформатная и исключительная. Что я исключительная.
Я распустила волосы и нанесла на них мелком кобальтовый оттенок. Натуральный цвет у меня русый, поэтому и синий выходил насыщенным. Я не могла обзавестись таким тоном на постоянной основе, а мелки смывались с первого раза, и можно было менять оттенки от голубого до сапфирового. Иногда я добавляла пряди других цветов – белого или фиолетового, но не в этот раз.
Побрызгав волосы термоспреем, я накрутила их на электробигуди, а сама в этот момент занялась макияжем. Ярким, броским, кардинально меняющим моё лицо.
Я достала из шкафа сценический костюм и облачилась в него. Неострые шипы покрывали плечи и спину кожанки и бёдра узких брюк. Под куртку я надела белый топ, изрезанный на полосы и ремень с патронами, тот самый, которым предлагала выпороть Егора. Туфли на шпильке заменила сапогами со шнуровкой на низком каблуке. Я добавила серег и цепочек, а после сняла бигуди и взбила завитые волосы.
Вот, кажется и всё! Оглядев себя в зеркало, я улыбнулась тёмно-красными от помады губами, подхватила рюкзачок и была такова.
Глава 3. Вторая ипостась
Керис совсем другая. Она весёлая, смелая, живая. Я всегда ощущаю это на репетициях, концертах, интервью и прочих мероприятиях, связанных с группой. Меня будто подменяют. В такие моменты я воспринимаю своё «дневное я» маскировкой. Или даже чьей-то жизнью, но точно не моей. Мы все играем роли, а у меня более явное разделение, но, даже несмотря на то, что «живу» в концертных залах, «дышу» я в офисе, когда вижу Евгения.
Вот и как определиться, какое из моих «вторых я» первое?
Со станции метро до «Нефелима» меня провожала чёрная толпа. Нестройный поток вливался во всё разрастающееся море неформалов у главного входа. Несколько человек попросило фото со мной. Приятно, что узнали, хотя «Фосфор» сегодня – группа на разогреве у шведских дет-металлистов «Doomsday Machine».
Я вошла в двери чёрного входа, и в душе поднялась лёгкая рябь волнения – ребята круты и знамениты, тут не поспоришь, и «Машину Судного дня» раскрутили по полной. Я почти не сомневалась, что они сегодня отожгут, и предвкушала хоть из-за кулис посмотреть на феноменальное выступление. О знакомстве уж и не мечтала.
У них на вокале тоже девушка – Александрия Юханссон. У неё невероятно сильный голос, она всегда характерно рычала и хрипела, тогда как я иногда пела чистым. Юханссон – несомненный идол, она носила звание «самой горячей цыпочки в металле», а хиты и альбомы группы неоднократно занимали верхние строчки различных топов и рейтингов Швеции, Америки и России. У них даже номинация на шведское «Грэмми» имелась.
Собственно, поэтому я и волновалась – чтобы не ударить в грязь лицом перед такими «монстрами». Понятное дело, что встретят «Фосфор» не так горячо как шведов, но только от нас зависит, как проводят. Уж я-то приложу все усилия, чтобы спеть не хуже фрекен Юханссон. Выше нос, Керис!
Когда я распахнула дверь и перешагнула порог, в небольшой гримёрке оказались все члены банды «Фосфор». По обыкновению, каждый занимался, кто чем. Первым моё появление заметил высокий подкачанный шатен – наш гитарист.
Глеб Гордецкий крут, и с этим никто не брался спорить. Инициатива сколотить банду исходила изначально от него, хоть и воплощал он идею в жизнь вместе с однокурсником-басистом Виталием. К тому моменту Глеб уже три года совершенствовал своё гитарное мастерство и играл сессионным музыкантом в разных коллективах. И после последнего временного сета, подумал, что зря распаляет силы и обаяние на чужие проекты, и решил вкладываться только в своё.
Найти единомышленников оказалось не так сложно, как удержать. Расхождения во взглядах несколько раз раскалывали коллектив, и приходилось начинать с начала. В основном, камнем преткновения выступал сложный характер Глеба – не всякий уживался с его амбициями и гордыней, перекрывающими даже харизму вокалиста. Гордецкий видел за микрофоном девушку, но две солистки, «сделавшие ручкой» несколько поколебали его уверенность, и ради эксперимента ребята пригласили парня. Ха, тот сбежал ещё быстрее капризных леди. Чёрт бы побрал этих мужчин с их жаждой лидерства и извечным соперничеством. Меня же всё устраивало: как и любому артисту, мне нравилось внимание поклонников, но тщеславие одолевало меня в меньшей степени, чем основателя группы.
Самолюбие Глеба подпитывала интересная внешность. Гладкие каштановые волосы едва касались плеч. Судя по крупному носу, большому рту, квадратному подбородку и широким скулам, небесный скульптор не шибко старался, вытачивая лицо парня, но эта грубоватая резкость лишь подчёркивала брутальную мужественность Гордецкого и повышала его обаяние. Татуировки тянулись к ушам разноцветными линиями из-под ворота чёрной майки с весёлой мультяшной единорожкой. Глеб забил грудь, намеренно оставив чистыми мускулистые руки. Я нередко замечала, как он любовался рельефом наработанных в тренажёрке мышц.
– Хай, Керис! – поправив ассиметричную чёлку, он махнул мне рукой.
– Всем салют, – поздоровалась я, проходя.
Виталик что-то обсуждал с Семёном, но тут же обернулся ко мне. Бородатый басист – единственный, кто легко ужился с супер-Глебом, благодаря кротости характера. Друзья были на контрасте: шустрый яркий Гордецкий и спокойный сдержанный Болдин. Удивительно, но даже его светлые волосы до плеч вились мягкими волнами, а приятная улыбка и кроткий взгляд пробуждали некую внутреннюю умиротворённость.
Этих двоих я с гордостью могла назвать своими друзьями, а вот с остальными ребятами общалась мало, но, насколько успела узнать клавишника Семёна и ударника Вадима, они были замечательными ребятами, жизнерадостными и нескучными. Сёма освежал тяжёлое звучание пронзительно красивыми и глубокими мелодиями, а барабаны Вадима создавали основу, на которую мы все нанизывали каждый своё, чтобы получилась неповторимая энергичная композиция.
– Привет, Маш. Как дела? – Виталик чаще звал меня по имени.
Он сегодня надел синие джинсы и тёмную джинсовку, рукава которой закатал до локтей. Никаких шикарных мускулов, но как по мне, небольшая полнота ему даже шла. Я не могла представить Болдина дрыщем или качком. Мой друг мне дорог таким, как есть – с этими круглыми щеками, немного выпирающим животом и крупными плечами.
– Очешуенно. Даже не верится, что вся эта круговерть пришлась на один день, – выдохнула я, быстро промотав в памяти события.
Все мы относились к работе как к необходимости, ведь пока не могли позволить себе зарабатывать музыкой. Концерты окупались впритык, большой прибыли не приносили, на запись треков, клипы и альбомы мы всё равно вкладывали свои сбережения. А чтобы их брать откуда-нибудь, приходилось работать.
Семён, будучи чуть старше и серьёзнее, батрачил мастером на заводе, Вадим, как самый молодой в коллективе, учился и подрабатывал официантом в рок-кафе, Виталик трудился графическим дизайнером, а Глеб – на фрилансе, вечно ввязывался в разные авантюры, но доход получал. Я удивилась бы, если нет. Всё-таки голова у него варила.
– Снова весь день на шесте? – шутканул Вадим, и я подарила ему осуждающий взгляд.
А всё началось с того, что я как-то рассказала свой обычный день в офисе, и парням показалось это заразительно скучным занятием для такой дивы, как Керис. Они наперебой начали озвучивать, несомненно, лучшие варианты. В ходе жарких обсуждений, я «примерила» кучу профессий, от уборщицы и секретарши до летчика-испытателя, драгдиллера и следователя-криминалиста. Но единодушно парни сошлись на роли элитной стриптизерши. И, естественно, «для своих» я должна была танцевать бесплатно.
Я повесила рюкзачок на спинку стула и уселась, расслабленно вытянув ноги.
– Ничего, твоя усталость пройдёт, когда услышишь охренительные новости, – заверил меня Глеб.
Танцующей походкой он прошёл к гримировочному столику и уселся на него. Голос у Гордецкого звучал воодушевлённо, и я заинтересованно глянула на него.
– Хорошие новости всегда к месту, – качнула я синей шевелюрой. – Давай, колись!
– Итак, – парень сложил руки и выпрямился. Он не был бы Глебом, если бы не потомил немного. – Я, наконец, уломал Лизу, она даст волков на клип!
– Правда? Супер! – я подпрыгнула на стуле и подалась вперёд.
– А я говорил, что новость – отпад! – Гордецкий довольно улыбнулся и откинул чёлку с глаз. – Я договорился на эту субботу, едем, как и хотели, на заброшенную мельницу в Юрятино. Насчёт тачки схвачено – Тарас снова с нами на своём минивэне. Лиза попросит знакомого с фургоном привезти живность, а мы заплатим ему за дорогу.
– Не вопрос, – кивнула я. – Обалдеть, и как ты сразу всё утряс? Молодец!
– Умею, могу, – вскинул бровь Глеб. – Должен же кто-то из вас быть не только красивым, но и умным, – хохотнул он и поддел локтем Семёна.
Восточные корни, несомненно, одарили нашего клавишника привлекательной внешностью, но зря Глеб принимал сдержанность и молчаливость парня за признак отсутствия ума. Не все такие бессовестные болтуны, как он. Вот, Семён даже не обиделся.
Но новость реально зашкаливала. Мы не первый месяц бились над клипом на «Потерянную планету», снимая понемногу в разных местах. Мы уже побывали на песчаных дюнах в Сычево, а также на известных каменоломнях и заброшках Московской области.
А на мельницу Глеб зарился давно. Что его туда так тянуло, не знаю. Может историчность места? Я читала, что немцы занимали объект дважды. К сожалению, от мельницы сейчас остались только стены, исписанные неформалами. Вот монтажёр запарится всё это подтирать. Хотя изнутри будет смотреться неплохо.
Надеюсь, фантазия Глеба не разгуляется и не заставит меня лазить по разваливающемуся сооружению, а то он частенько придумывал подобные испытания прошлым вокалистам.
В этот раз задумка состояла в том, что я приходила в себя в пустыне и шарахалась по разным заброшенным людьми местам, потому что осталась единственным выжившим человеком и озадачилась причинами исчезновения цивилизации. Животных, я, напротив, встречала в изобилии, но они сторонились меня. Глеб уже снимал лисицу, игуан, змей и орла. Компьютерная графика обеспечила бы бо?льший размах, но Гордецкому хотелось достоверности. Апогеем должны были стать волки, которые кинулись бы на меня, едва завидев на заброшенной мельнице. Но за секунду до того, как они перегрызали мне глотку, я зверела и сама обращалась в волчицу. По задумке вокалиста люди превратились в животных по своим инстинктам, и на меня напали представители вида, к которому я принадлежала, остальные не трогали.
