Порок

скачать книгу бесплатно


В первые годы после окончания школы чувства к блондинке перешли в легкую платоническую любовь. Однажды, после окончания института, Евгений неожиданно встретил ее. К его приятному удивлению Даша не утратила обворожительности, повзрослев и успев выйти замуж, выглядела еще лучше, чем прежде. Рождение ребенка пошло только на пользу, она удачно проскочила период превращения девушки в мамашу.

Дальше Евгению снились женщины, с которыми его мало что связывало как с личностями, а во главу угла первостепенно ставились вопросы удовлетворения похотливых наклонностей, не считая будущей жены, которая олицетворяла величие любви. Следом после жены явилась женщина лет сорока – ему было всего лишь двенадцать лет, когда они с одноклассником в дождливый осенний вечер залезли на дерево и наблюдали, как за окном балкона на первом этаже многоэтажки она готовилась ко сну. Комната была как на ладони, с хорошим освещением, без штор. Воспоминание о сорокалетней женщине, устроившей сеанс стриптиза, откровенно, без стеснения снимающей с себя одежду, въелось в память Евгения на всю жизнь.

До сих пор он отчетливо помнил, во что она была одета в тот вечер: плиссированная юбка, коричневый деловой пиджак и белая блузка. Деловой вид усиливали очки в толстой оправе. Женщина в строгом костюме! Что может быть лучше для стриптиза!

Неожиданно в сон-воспоминание врезались показания Воинова о снующих на улице женщинах. Аналогия пришлась не по душе, Евгений очнулся, посмотрел на часы, времени вздремнуть было еще предостаточно. Он вновь погрузился в детство, и опять перед ним предстала картина хмурой осени в образе деловой женщины. Она сняла очки – сердце забилось в предвкушении; пиджак, юбку… Пульс сердца все сильней отстукивал по вискам. Взяв паузу – в ней больше нуждались подростки за окном – она повернулась к софе и легким движением рук расправила постель. Следом она медленно сняла капроновые колготки, – таких полуобнаженных женщин на пляже пруд пруди, но ожидание щекотало души тинэйджеров.

Она не была красавицей, но и серой мышью назвать ее было нельзя. Имея плотную фигуру, незнакомка за стеклом могла претендовать на роль объекта похоти не только в глазах голодных подростков, но и мужчин ее возраста. Евгений, дрожащий не из-за холода ненастной погоды, а от невиданного предвкушения, возбудился, паховую область приятно распирало. Дальше – больше, она медленно поместила большой палец правой руки за край белых трусов, Евгений обомлел, – еще чуть-чуть и он упадет в обморок вместе с полувековым деревом. Но незнакомка спасла его, как будто чувствуя присутствие за окном сторонних наблюдателей, она отдернула руку вверх, передумав оголяться совсем. Сказка перед сном откладывалась, но надолго ли?

Ответ пришел сразу. Следующим мановением руки она оголила большую белую грудь. Евгений вытер лоб, он весь промок (дождь минут пять, как перестал идти), но покидать с товарищем, который сидел на соседнем дереве, представление они не собирались и терпеливо, как благодарные зрители, ожидали апофеоза вечера. Но он не наступил, их постигло разочарование, неожиданно опустился занавес в виде длинной ночной рубашки в крапинку. И только потом она сняла последнюю деталь одежды на своем теле, но зреть уже было нечего. Но это был еще не конец спектакля, она поднесла только что снятое белье к носу и, осторожно понюхав срединную уплотненную часть и не поморщившись, бросила его на стул к одинокому бюстгальтеру.

После столь откровенного жеста до Евгения дошло, что это не розыгрыш, она и впрямь не подозревает, что за окном балкона с непомерным воодушевлением переносят тяготы ненастной осени двое подростков. Но почему она делала все так красиво, с чувством собственного достоинства и без излишней патетики? Для себя!

Много лет спустя Евгений разгадал загадку. Перебирая в памяти те умопомрачительные минуты, Евгений вспомнил, что в комнате в противоположном углу стояло большое трехстворчатое зеркало, и искусительница постоянно устремляла взор на свое отражение, пытаясь разглядеть свои формы и движения. Этот небольшой фильм она показала самой себе, в полном величии естества! А Евгений с товарищем просто оказались случайными свидетелями. Женщина с первого этажа так и не узнала, что стала для двух подростков первым соприкосновением с тайной стороной жизни противоположного пола.

Когда Евгений переступил порог дома, то ощутил невероятный страх, – он до сих пор отчетливо помнил, как кожа покрылась мурашками не от переживаний увиденного, а оттого, что их мог кто-то заметить и призвать к ответу. Утром на следующий день, завтракая на кухне перед школой, он не мог смотреть в глаза матери – его одолевал стыд.

Евгений открыл глаза, настало время подъема, нужно было выдвигаться в клуб. Но сонное состояние не отступало и, в полудреме, он вновь очутился перед балконом незнакомки. Свет на удивление ярко горел в комнате, недолго думая, Евгений перелез через край балкона, – он был открыт. Он очутился в центре комнаты и взглядом искал женщину. Но ничего указывающего на ее присутствие не нашел. Подошел к трельяжу и сквозь пыльный покров зеркала увидел отражение пожилой женщины, медленно качающейся на кресле-качалке. Он не мог повернуть голову, невидимая сила держала ее на невидимой цепи. Женщина в очках, в черной шляпе и укутанная в бежевую шаль. Лицо в морщинах, над губами топорщились черные усики, она курила трубку, но запаха табака Евгений не ощущал. Нет, это не она, не та самая, которой он грезил всю юность.

«Не может быть!» – пронзило его. Евгений в отражении увидел себя, нынешнего, взрослого. Его постигло разочарование, он резко повернулся и подошел к креслу, движением руки сорвал с нее шляпу, очки. Перед ним в кресле сидел Воинов и, злорадно улыбнувшись, произнес:

– Ты знаешь главную ошибку людей?

Евгений в ответ помотал головой.

– Все люди стараются возвратиться к истокам!

После услышанных слов Евгений окончательно проснулся.

Глава вторая

До ночного клуба они добрались на такси. На фейс-контроле у охранников заведения внешний вид Евгения вызвал множество вопросов, но на помощь к нему пришел его бывший сослуживец по МВД. Он работал начальником службы безопасности клуба, его распоряжения было достаточно, чтобы Евгений прошел через турникет заведения в тряпочных кроссовках.

Было многолюдно, Татьяна не сходила с танцпола. Евгений, у которого настроение было слегка подпорчено из-за конфликта с привратниками, глушил виски со льдом. И не отводил взгляда от Татьяны, непринужденно веселившейся в кругу незнакомых танцующих людей. Что-что, а она, в отличие от многих, развлекаться умела. Ее не могло сковать ни отсутствие компании на танцполе, ни множество мужских глаз, жадно поедавших ее тело и расчленявших на части: кому-то больше нравилась ее попа, кому-то трясучие груди, кому-то вся фигура целиком вместе с ярким личиком.

Они сидели за стойкой бара, единственное место, которое было свободным, и с которого для Евгения просматривался весь танцпол. Было шумно, Евгений тихо сидел и пил, как вдруг к нему подбежала Татьяна, подхватила свою сумочку, крикнула сквозь шумовой поток кислотной музыки, что скоро подойдет и поторопилась к выходу из зала. Евгения озаботил резкий, неожиданный порыв Татьяны. Нет, она и до этого момента выходила с сумкой в дамскую комнату, но сейчас Евгений напрягся, его поглотила необъяснимая тревога.

Через десять минут он вышел за ней, метнувшись по сторонам, обошел все этажи клуба, но ни в ресторане, ни в зале караоке, ни в других комнатах отдыха ее не обнаружил. «Может, в женской уборной», – успокоил он себя и вернулся за стойку бара. Прошло еще минут двадцать, Татьяны все не было.

Евгений прошелся еще раз по этажам клуба и заглянул в кальянный зал, куда в первый раз не подумал зайти. В общей комнате было накурено, дым висел повсюду, на рассеянных по комнате пуфиках лежали полупьяные посетители и вальяжно вбирали аромат фруктового табака. Татьяны было не видно. Остались неизведанными еще три отдельных номера кальянной, стоящих в один ряд сбоку от общего зала. Называть их полноценными «отдельными номерами» были невозможно, каждый больше напоминал большую кровать с натянутыми к потолку полотняными занавесами, которые играли роль стен. Идентифицировать, кто именно под сводами гардин было невозможно, только оборванные силуэты людей хаотично перемещались по периметру «номера». Евгений нервничал, спиртное немного сглаживало давление нервного пресса.

«Может, она вышла на улицу и с кем-то говорит?» – обнадеживающе замелькало в голове.

Он хотел уйти, но остановился, душа заныла с удвоенной силой. Его разрывало, одна половина настоятельно желала продолжить поиски, а другая, наоборот – подсказывала, что лучше убраться прочь. Но в нем проснулась третья, мужская, эгоистичная сила, требующая жертв для удовлетворения собственного «я». Еще полсекунды назад он не решился бы в наглую и беспардонно заглянуть за занавес каждого номера, но, поборов в себе нерешительность, Евгений подошел к первому из них.

Он прислушался, раздавались несколько отрывистых голосов, разбавленных подозрительной тишиной, он уже был готов просунуть голову и извиниться, если там не найдет исчезнувшую пассию, как вдруг из соседнего номера выскочила Татьяна. От неожиданности она отпрянула от Евгения, вид ее был слегка растрепанный, но глаза горели. Они не успели ничего сказать друг другу, как следом из номера, откуда вышла Татьяна, пулей вылетел молодой человек. Блондин двадцати двух-двадцати пяти лет, ростом выше, чем Евгений, с широкими плечами. Одним словом, что-то среднее между Антиноем и Нарциссом.

– Татьяна, постой, не уходи, посиди с нами немного, – молодой человек, не обращая внимания на Евгения, собственнически схватил ее за руку. Татьяна задергалась, но он руку не отпустил. Евгений сжал кулаки, внутри все вскипело, еще немного и он ударил бы незнакомца, но, завидев размазанную помаду на лице молодого человека, он разжал кулаки, им овладело бессилие. Сквозь полумрак кальянной Евгений перевел ненавистно-свирепый взгляд на лицо растерянной Татьяны, там картина была аналогичной: на умеренно пухлых губках все еще пылал костер из остатков ярко-красной помады.

Евгений развернулся и ушел; последнее, что он увидел, как Татьяна строит мимические пассы своему знакомому, так и не отпустившему ее руку. Вслед он услышал, как звала его Татьяна, но он оглох, весь обмяк, комок подступил к горлу, ноги несли прочь из сумасбродного заведения. Он выбежал за двери клуба…

Татьяна пыталась связаться с ним по телефону, но Евгений не отвечал, вначале она звонила через каждые пять минут, ввиду того, что еще надеялась застать Евгения в клубе, затем, когда покинула его, сделала еще пару попыток, но Евгений ушел в глубокий нокаут. Он заперся в своей однокомнатной квартире и ни на кого не реагировал. Лежал на полу, на ковре, тупо уставившись в потолок, ни о чем не желал думать. Так, в состоянии полудремы он пролежал до утра.

Утром заглянул в телефон, помимо того, что насчитал в нем не менее десяти пропущенных звонков, он также получил от возлюбленной из прошлой жизни – так ему казалось утром, когда эмоции в его истерзанной душе улеглись – сообщение: «Ты не так все понял!». Евгений брезгливо отбросил телефон и пошел в ванную комнату. Под каскадом теплого душа он немного пришел в себя. После он позавтракал, хотя кусочки копченой колбасы с белой булкой шли в расход без особого аппетита. Затем включил телевизор и весь день провалялся на кровати.

Евгения, словно чувствуя его подавленное состояние, никто не беспокоил. За весь вечер он сделал единственный звонок – своей маме. Вечером, в шесть часов он уснул. Проснулся около девяти, встал, опять принял ванну и вновь лег перед телевизором. Ничего не хотелось – ни Интернета, ни книг, ни фильмов, которые он скачивал из сети. Взор упал на тумбу у кровати. На ней лежала книга – малый сборник сочинений Александра Сергеевича Пушкина. Он иногда почитывал великого русского писателя, с тех пор как встретил Татьяну.

Как и в период, когда предпринимались первые шаги по завоеванию сердца Татьяны, он открыл книгу на романе «Евгений Онегин». И зачитал первые попавшиеся ему на глаза пару строк: «Но я другому отдана; Я буду век ему верна». Он усмехнулся, закрыл классика, произнеся про себя по памяти еще одну строку из романа: «Ужель та самая Татьяна?». Он постарался переубедить самого себя, что «Татьяна – девушка так себе, ну да, смазливая мордашка, неплохая фигура, в голове, может, что-то и есть, не сказать, что много…». Он мысленно уничижал ее.

Ход мыслей внезапно прервался, когда по телевизору в новостях на одном из местных каналов показали сюжет о маньяке Воинове, это был первый официальный репортаж о серийном убийце. Его величество главный сыщик республики Александр Федорович Житомирский объявил на канале, что маньяк-убийца задержан органами правопорядка, особо поблагодарил сотрудников уголовного розыска МВД и собственный отдел убийств. Евгения не впечатлило выступление шефа, ведь он один из немногих твердо знал, что особых заслуг в поимке Воинова ни у кого из них нет. И что раскрытие преступления – это чистой воды везение, когда убийца сам решил сдаться органам.

Пиарщики Следственного комитета постарались и правильно расставили акценты в передаче, ведь Александр Федорович произнес фразу «убийца задержан», которую в юридическом смысле можно интерпретировать по-разному, в том числе использовать, когда суд выдает санкцию на задержание на два месяца на период следственных действий. Последнее, что сказал Житомирский, что население города может спать спокойно.

Это было второе явление патрона с комментариями в телеэфире, – особо он не светился, так, иногда давал интервью надоедливым журналистам из печатных СМИ. Видеоинтервью принципиально не любил по причине того, что он всегда терялся при виде камеры, напрочь забывал отрепетированные слова, – отсюда напряженный, явно солдафонский образ в телеэфире.

Евгений немного приободрился. Он посидел в Интернете, нашел ряд новостей, аналогичных тому, что он увидел в «ящике». Информационные агентства почти слово в слово повторяли высказывания Житомирского, больше ничего нового. К нему невольно вернулись думы о Татьяне, первая мысль была полна сарказма: «Вот сука, виновата, и даже не звонит!».

Он уснул только под утро.

На следующий день Евгений поехал на работу, немного повозился с бумагами. В управление заехал Вовчик, с початой бутылкой, – по-другому он не умел. После первой они выпили вторую, выставленную Евгением из рабочих запасников для непредвиденных случаев. Вовчик был навеселе, Евгений же, наоборот – все мрачнел, но наполненную хмарью душу не открывал, да и товарищ не настаивал. Несмотря на все недостатки Вовчика, у него было немало плюсов: он легко отходил от любого конфликта, что характеризовало его как человека незлопамятного, он был легок в общении и никогда, в отличие от многих других, в душу не лез. Евгений оставил машину на приколе у входа в управление. До дома его подвез Вовчик, который обладал значительно большим опытом вождения в нетрезвом виде, чем Евгений.

Как Евгений ни сопротивлялся мыслям о Татьяне, но они все равно пробивались сквозь гранитные препоны ненависти. Он понимал, что не забыл ее, по-прежнему любит, и что чувство к ней сильнее гордости. Он решился на звонок и набрал номер ее телефона. Татьяна ответила, голос ее на удивление был спокойным и ровным. «Как будто ничего не произошло!» – раздраженно подумал Евгений. Они обменялись приветствиями.

– Как дела? – растерянно спросил Евгений.

– Ау тебя? – ответила она вопросом на вопрос.

– Как видишь, нормально.

– Ты куда делся, я тебя обыскалась повсюду, – подвела она Евгения к злободневной теме.

– Поехал домой! Это у тебя надо спросить, почему я так поступил.

– Извини, не знаю, что ты там подумал, но в тот вечер именно ты был неправ, – неожиданно для Евгения выпалила Татьяна.

«Вот сука! – второй раз за день выругался про себя Евгений. – Сама знает, что виновата, а пытается во всем обвинить меня».

– Это я был неправ, когда застал тебя целующейся с каким-то чуваком? – спросил Евгений.

– Я ни с кем тогда не целовалась, тем более при тебе, пить надо меньше! – с легкостью в голосе ответила Татьяна.

– А как понимать, что на твоем и его лице была размазана твоя помада?! – не удержался от обвинений Евгений, его голос истерично дрожал.

– Прекрати истерику! – послышалось взамен. – Помада размазалась, так как я курила кальян… – она не успела договорить.

– А на этом чудике откуда она взялась? – Евгений завелся, хотя отчетливо понимал, что расспросы не красят его, и он выглядит мелочным идиотом на фоне хладнокровной Татьяны.

– Я не знаю, он просто мой знакомый, может, измазался, когда курил после меня, – Татьяниной изворотливости можно было только позавидовать.

Евгений молчал, он был в замешательстве, отпечаток профессии на его личности в очередной раз сыграл с ним злую шутку: у Татьяны, если следовать духу закона, имелось железное алиби.

– Ты знаешь, что я люблю тебя, и я не хочу тебя терять, – дрожащим голосом начал говорить Евгений. – Но я не верю твоим словам, твоему объяснению.

– Ты сам себе противоречишь – если любишь, то должен доверять, если нет, значит, это не любовь, а только иллюзия, – голос Татьяны звучал самодовольно. Несмотря на тривиальность фразы, возразить ей было невозможно.

Голос Евгения немного поник, он пожалел, что позвонил Татьяне. Вместо извинений и раскаяния, помимо унижения он получил еще и дидактический подзатыльник и окончательно сдался:

– Хорошо, я буду стараться доверять тебе, – выдавил из себя Евгений.

Как он желал послать ее подальше, но не мог. Он стал свидетелем личной метаморфозы – как его ненависть к женщине в одночасье трансформировалась в неудержимую любовь.

– Можно я к тебе приеду? – трепетно бросил Евгений.

– Нет, я сегодня устала и хочу выспаться! – холодно произнесла Татьяна, роль Снежной королевы сегодня удалась ей.

– Я соскучился, хочу тебя увидеть! – просил Евгений.

– Нет! Не сегодня, созвонимся завтра! Пока! – Татьяна безапелляционно бросила трубку.

Евгений сидел на полу, прислонившись к кровати, так его не унижала еще ни одна женщина. Он был сражен. Но постепенно ярость и злость вновь затмили его сознание, толкнув на отчаянный шаг. Он написал Татьяне сообщение: «Я люблю тебя и готов все тебе простить, но ты не готова принимать меня таким, какой я есть. Поэтому, прости, нам надо расстаться, у нас ничего не получается». Ответа не последовало. Евгений знал, что завтра будет сожалеть о разорванных отношениях, но выбора у него не было. Любовь – это не только чувства, но и унизительный самообман.

Глава третья

Прошло семь дней с тех пор, как Евгений расстался с Татьяной, но она, как назло, не выходила у него из головы. Он горел желанием услышать ее голос, но не решался позвонить – рука не поднималась. Он был подавлен, измотан думами бессонной ночи, а каждый прожитый день казался вечностью. Утром было легче, но только в мгновение, когда, открыв глаза, ты чувствуешь себя новым человеком, когда подсознание и память дремлют и не спешат оповещать тебя, что с прошлого вечера все осталось без изменений.

Знакомые, близкие коллеги выслушивали рассуждения Евгения про любовь, про чувства, про надежду, но помочь ничем не могли. Одиночество разъедало, Евгений пытался уйти в работу, покидал рабочий кабинет глубокой ночью, но это вызывало только отторжение у коллег, для них уход с работы раньше шефа был сродни капитуляции перед сложностями повседневной работы. Они ошибались. Евгению было все равно. Это было его страдание, и он никого не хотел вовлекать в него.

Телефон предательски молчал, но Евгений терпел. Татьяна не показывала признаков сострадания. «Но страдала ли она?» – думал Евгений. Ему хотелось верить, что он ей не безразличен.

Он начал много ходить пешком, путь на работу и с работы теперь не проходил без длительной прогулки, в эти минуты он глубоко дышал, заряжался энергией, но главное в прогулках – есть время все взвесить. Особенно он любил гулять под покровом звездного неба – увековеченного символа романтики. Когда прогулка затягивалась, в голову Евгения просачивались, как вода сквозь землю, невероятные мысли: он жаждал героической смерти во имя Татьяны. Дух страдальческого романтизма стал его составной частью, волнение до слез приносил просмотр каждой любовной драмы, начиная от оскароносного голливудского «Английского пациента» до отечественного фильма семидесятых годов «Москва слезам не верит», – тоже, впрочем, не обделенного «Оскаром».

Он не узнавал себя – из циника, играющего судьбами людей, он превратился в терпеливого и сострадательного человека. Стал мягче, добрее и восприимчивее к людям, даже к подследственным, с которыми раньше особо не церемонился и мог развязать без всякой надобности нешуточный террор. Теперь Евгений созерцал окружающий мир иными глазами: он перестал быть инопланетянином на планете чувств, при этом надеясь, что все это сон. Но что случилось, то случилось, а возвращаться в исходное состояние было поздно.

Внешне он выглядел так же, как и до сильных переживаний. Ухаживать за собой никогда не забывал, даже наоборот, обновил весь гардероб – с уходом Татьяны из его жизни у него появился профицит карманного бюджета. Евгений смеялся над собой, напоминая себе женщин, которых через множество лет совместной жизни бросают мужчины, променяв на более молодых. Но никто не мог упрекнуть его в том, что он стал жалок. Он остался мужчиной, и главное тому доказательство – он не превратился в лютого женоненавистника, как случалось со многими в схожей ситуации.

– Вы, Евгений Андреевич, темнее тучи!

– Все нормально, лучше беспокойся о себе, – отвечал Евгений, у которого вид был более чем потрепанный после очередной бессонной ночи.

– У меня все хорошо, в течение последующих лет вашими молитвами и усилиями мне обеспечена беззаботная жизнь.

– Считаешь, что беззаботно проживешь на зоне? Ну да, вообще-то у тебя появился шанс отлежать свой срок в «санатории».

Евгений с Воиновым беседовали в комнате допроса ИВС. Евгений приехал, чтобы уладить некоторые формальности перевода Воинова в психиатрическую больницу под наблюдение врачей. Воинов пребывал в хорошем расположении духа, сегодня он выспался, грузного соседа по камере, подселенного к нему два дня назад, перевели обратно в изолятор на Толстого, в менее комфортное место для подследственных. Этот мужчина лет пятидесяти, в прошлом священник, вел себя спокойно, даже тихо, но ночью в нем просыпался демон. Он испускал такой храп, что ни Воинов, ни даже узники в соседних камерах две ночи не могли уснуть. Пришлось вмешаться надзирателю – по требованию недавно коронованного вора в законе Николы Демского. Он находился в камере через одну от Воинова, и ему также не удавалось ощутить покой. Как посчитали многие в СИЗО, именно этот вор в законе, используя свои возможности, отправил храпуна в менее комфортный изолятор.

– Можно вопрос? – спросил Воинов.

– Да, конечно!

– У вас проблемы?

– Ты первый подследственный, спросивший меня о проблемах! – заулыбался Евгений. – У меня нет никаких проблем!

Воинов не отставал, к тому же он был расслаблен. Новость, что его отправят на психиатрическую экспертизу, а не в изолятор на Толстого, где бы он томился в ожидании суда, видно, прибавила ему настроения.

– Вас что-то гнетет? Кто-то из ваших близких неизлечимо болен? – не отставал Воинов, развалившись на стуле, запрокинув одну ногу на колено другой.

– Нет.

– Вас понизили по службе?

– Нет! – Евгений заулыбался еще больше.

– Вы потеряли или задолжали крупную сумму денег?

– Нет! Что бы ты ни спросил, ответ будет отрицательным! – Евгения забавляла игра с подследственным, он и вправду впервые отвечал на вопросы арестанта.

– Вас бросила девушка?

– Нет, – Евгений ответил тихо, медленно покачивая головой.

– Хорошо, я перефразирую вопрос, вы бросили ее?

– Если бы! – вылетело из уст Евгения.

– Значит, девушка! – как и в прошлой беседе, зацепился за ответ Воинов.

– Это опять твои домыслы.

– Она вам лжет? Если да, – только потому, что хочет сохранить с вами отношения.

– Ложь – это путь в никуда, – спокойно ответил Евгений. – Банальное выражение, но верное.

– Согласен. Ни одна адекватная женщина не сознается в измене…

– Все стараешься вывести меня из равновесия своими измышлениями? – прервал Евгений Воинова.

– Но как же! Следователь – и не может доказать измену любимой! Грош цена вам, господин Романов, куда девался ваш нюх ищейки?! – выкрикнул Воинов.

– Разговор на сегодня завершен! Конвоир! – невозмутимость на лице Евгения сменилась судорожным подергиванием и частым сглатыванием слюны.

– Я попал в точку! – довольным голосом произнес Воинов.

Вместе с конвоиром в комнату залетел Марат, он приехал к Евгению. После унизительной поездки Марата в Б., Житомирский попросил Евгения чаще привлекать Марата к серьезной работе. Поручить расследовать уголовное дело одному Марату у Евгения и в мыслях не возникало – все завалит; приставить его к опытному следователю на попечение Евгений также не решался – рано или поздно вспыхнет конфликт. И в этих обстоятельствах ничего не оставалось, кроме как привлечь Марата к делу по Воинову, ведь оно уже практически было завершено. Источник просьбы Евгению был известен, он исходил от первого лица прокуратуры.

Марат сегодня выглядел как всегда напыщенным. Он был в классических черных брюках, в черном кардигане на пуговицах, а вокруг шеи намотал цветной, в крупную клеточку шарф. И как всегда на лбу – прямая челочка. Если этот прикид полностью перенести на другого человека, даже с сохранением прически, то наверняка он смотрелся бы как минимум элегантно. Но Марат был исключением, это тот случай, когда все не к лицу. Хотя в зеркальном отражении он находил себя импозантным и всегда удивлялся: почему он не пользуется популярностью у женщин?

– Да, я забыл про тебя, можешь пока побеседовать с подследственным, перед тобой убийца трех женщин, серийный маньяк и просто слишком любопытный человек, – Евгений не мстил, но сардоническую улыбку на лицо все же напустил. – Я пока выйду, у меня вопрос к начальнику изолятора.