Падение империи

– Ждите меня тут, – велел он собравшимся, – я скоро вернусь, и мы продолжим обсуждение.

Когда Роман подходил к императорскому дворцу, ему показалось, что кто-то всё время преследует его в темноте. Решив, что это ему чудится от усталости, он не обратил на это никакого внимания.

Император принял его, как обычно, в своих апартаментах. В комнате, освещённой лампадами, лицо василевса казалось очень бледным. Сказывались последствия длительной осады, постоянное душевное напряжение и бессонные ночи. Император нервно расхаживал по просторной комнате.

– Если мы выдержим завтрашний штурм, то выйдем из этой схватки победителями,– заявил он наконец.

– Ну, а если Господь покинет нас, и враг ворвётся в город, то тогда нам всем конец,– продолжил он с тревогой в голосе.

– Ваше величество, мне кажется, Мехмед не посмеет вас тронуть. Ему нужны не вы, а город, а его армии- богатства,– сказал с дипломатической осведомлённостью Роман.

– Я это знаю, господин логофет. Но ты забыл одно. Константинополь и император Константин-одно единое целое. С падением города, должен пасть и я,– гордо произнёс василевс.

– Позвольте не согласиться с вами, ваше величество, – посмел возразить Роман,– захват Константинополя не должен отождествлять вашу гибель. Вы нужны своему народу как символ его дальнейшего благополучия.

– Я являюсь этим символом лишь в пределах своей страны. Вне её я такой же простой смертный, как и все. Нет, Роман, этот город основал тысячу лет назад мой великий предок Константин. Его дух, витающий здесь и сидящий во мне, тотчас погибнет после падения этого города, а вместе с ним погибну и я.

– Я всё-таки надеюсь, что мы завтра выстоим, – уверенно произнёс Роман, желая сбить пессимизм своего императора.

– Может случится всякое. Мы должны быть готовы к худшему, и посему я поручаю тебе в случае захвата города немедленно вывезти всё имеющееся золото.

– Но, ваше величество, вы уже вывезли все богатства и указали его местонахождение мне и главному казначею.

– Сказанное мною тогда – сущая ложь. Золото здесь и никуда не вывозилось,– заявил серьёзным тоном император.

– Отчего же вы тогда нам сказали, что…

– Я хотел проверить вас обоих, сообщив вам заведомо ложные сведения. И один из вас клюнул на эту уловку.

– Вы хотите сказать…

– Да, да. Верховный казначей Анастасий сегодня днём перебежал на сторону врага. Но Бог ему судья. Он приведёт своих новых хозяев к вымышленному месту, где, кроме вечного огня, более ничего не существует, и турки непременно казнят его за это.

Роман стоял, как громом поражённый. Ведь таким же способом и он подвергался проверке на верность и с честью выдержал.

– Прости меня, что я вынужден был и тебя подвергнуть подобной проверке, но теперь я уж точно знаю, что ты предан своей отчизне всей душой и телом,– произнёс гордо император.

Роман стоял, замявшись, не зная, что сказать.

– Теперь слушай меня внимательно. Ты вывезешь золото на самом надёжном судне. Какое для этой цели ты бы выбрал?

– Это судно «Ангел» под командованием шкипера Соломона,– ответил логофет.

– Я знаю его!– живо вспомнил император, – это тот самый храбрый шкипер, который не побоялся турецкого флота и отправился навстречу судам из Венеции.

– Которых не было и в помине, – с досадой напомнил Роман,– да, ваше величество, вы правы, это тот самый шкипер.

– Вот на это судно ты и погрузишь всё богатство великой Византии.

– Куда я должен увезти его? – спросил Роман.

Император не ответил. Он подошёл к алтарю из толстого древа алое и долго, не молясь, стоял перед ним.

– Этого золота очень много, чтобы однозначно ответить на твой вопрос,– сказал он, наконец, стоя по-прежнему лицом к алтарю.

– Его так много, что можно купить хоть город, хоть целое государство. В своё время многие его обладатели так и не смогли по-настоящему им воспользоваться. Среди них самым могущественным был царь Крёз, но и он погиб, не сумев до конца насладиться своим огромным богатством. А теперь настал и мой черёд. Видимо, всех его обладателей ждёт одинаковая судьба.

– Ваше величество должно точно определиться. Для чего предназначено это золото?– спросил твёрдо Роман.

Император продолжал стоять перед алтарём.

– Ты повезёшь его туда, где будут также почитать нашу религию, как это делали мы на протяжении многих веков. Страна эта должна быть такой же большой, какой была в своё время Византия, и я уверен, после этого она превратится в могущественную империю, подобную нашей. А знаешь отчего? Нет, не из-за золота. Наша православная религия сделает её великой. Запомни мои слова.

– Я знаю только один город, который способен превратиться в такой же центр православия, каким является наш. Это столица страны русичей – Москва,– сказал проницательный Роман.

– Ты совершенно прав, – выговорил император и повернулся лицом к своему логофету,– именно этому городу суждено будет стать Третьим Римом. Он станет всемирным центром православия. Благодаря этому Московия станет великой державой, и именно она сломает в будущем хребет османам. Ей будет суждено вернуть православный крест в этот город. Ты должен сделать всё, чтобы наше золото попало именно туда.

Роман смог только утвердительно кивнуть головой в ответ.

– Если завтра Господь отвернёт свой лик от нас, и в наш город ворвутся варвары, ты погрузишь сундуки с золотом на корабль и отправишься в опасное путешествие, в далёкую Москву.

– Слушаюсь, ваше величество, – серьёзно произнёс Роман, – вам осталось только указать местонахождение этого золота.

– Ты совершенно прав, Роман, – с улыбкой произнёс император ,– я должен тебе сообщить то, что знает только василевс и самодержец Византийской империи.

Произнеся эти уже почти ничего не значащие слова, император осёкся и присел в кресле.

– От этой империи уже осталось только его нетленное золото. А кому оно нужно, если за ним не стоят реальные города и люди? – сказал он, с трудом переводя дыхание.

Было видно, что этот человек переживает самые тяжёлые минуты в своей жизни.

– Поверь мне, Роман. Мне легче умереть сразу, чем медленно переживать своё падение.

– Ваше величество! Давайте не будем больше говорить о грустном! Завтра мы непременно опрокинем врага, а ваше сегодняшнее поручение сможем после этого просто позабыть.

– Нет, Роман. Рано или поздно всё приходит к своему логическому финалу. Просуществовав тысячу лет, Византия как империя должна была прийти к своему физическому концу подобно тому, как ушёл с исторической сцены великий Рим. А вот духовное наследие, которое мы оставим после себя, оно будет нетленным. Пройдут столетия, а наша вера останется незыблемой и, даст Бог, может, и вернётся сюда. А знаешь, почему? Да потому, что будет жить в таких же, как и ты, преданных ей людях.

А теперь слушай меня внимательно. Завтра ты придёшь в эту комнату и повернёшь этот алтарь вправо, по часовой стрелке. От этого откроется дверь вот в той стене. Ты войдёшь туда и спустишься вниз, дойдёшь до хранилища и найдёшь сундуки с золотом. Откроешь их вот этим ключом. Из хранилища есть тайный проход, ведущий на юг – к побережью Мраморного моря, и открывается под самой южной башней. Ты должен будешь погрузить золото на судно и уплыть.

Роман заворожено слушал императора, поглядывая на алтарь, который, как оказалось, был одновременно и ключом к богатству Византии.

– Ваше величество. Я предлагаю это сделать сегодня. Одному Богу известно, как сложатся завтра обстоятельства, смогу ли я в точности выполнить ваше поручение?– заколебался Роман.

Император опять повернулся к алтарю. Логофету вдруг показалось, что он хочет его повернуть.

– Для меня очень важно, чтобы ты это сделал именно завтра и именно без меня, – сказал он очень медленно.

– Но почему? – забеспокоился Роман.

– Потому что завтра ты единолично примешь решение, что делать с этим золотом.

– Но ведь вы уже распорядились, что мне надо сделать. Завтра я поступлю именно так.

– Нет, Роман, – сказал император и загадочно улыбнулся, – сейчас ты узнаешь ещё одну тайну этого священного алтаря. Если его крутить налево, то он провалится вниз, унося с собой под землю всё имеющееся золото.

– Вы хотите сказать, что если крутить алтарь против часовой стрелки, то можно уничтожить то несметное богатство, которое столько лет хранилось для блага Византии?

– Совершенно верно,– обрадовался догадливости своего логофета император и продолжил уже вполголоса, – сегодня никто не сможет принять правильного решения. Ты это сделаешь завтра сам, без меня.

– Ваше величество! Это огромная ответственность! Я не вправе решать самостоятельно!– воскликнул в замешательстве Роман.

– Властью, данною мне, я наделяю тебя подобным правом. Ты тот самый сын своего народа, которому я поручаю завтра единолично решить судьбу этого золота. Прощай, господин логофет.

Сказав это, император направился в сторону своей опочивальни и Роману ничего не оставалось, как покинуть дворец. Он решил вернуться в трактир, где его все с нетерпением ждали. В тяжёлых раздумьях Роман быстро шагал по тёмной Месе. И вновь он ощутил на себе чужой взгляд и, остановившись, долго всматривался в темноту, стараясь выявить, наконец, своего преследователя, но никого не обнаружил.

Несколько встревоженный, логофет тем не менее благополучно добрался до трактира.

– В каком состоянии наши корабли? – обратился Роман к Соломону и Луке и, узнав, что всё в порядке, приказал, – вам обоим и Льву на завтра задание – следить за воротами и калитками сухопутных стен города. Корабли же держать в готовности и ждать моего распоряжения.

– А что завтра может случиться? -осторожно спросил Сократ.

– Всякое, – уклончиво ответил Роман, – кстати, что ты намерен предпринять, если, не дай Бог, турки ворвутся в город?

– А ничего,– беспечно ответил старик,– что с меня взять? Я не баба и не вельможа. Обычный пожилой трактирщик. Мне отсюда некуда уйти.

– Что ты говоришь, отец? – вмешалась Ирина, – неужели ты останешься среди турок?

– А что в этом такого? Мы же жили среди них в Адрианополе. У нас даже сосед был хороший, Ибрагим. Ты что, забыла, как меня там уважали?

– Это тот Ибрагим, что попал в выгребную яму? – весело вспомнил Роман про скотника.

– Он самый, – подтвердил старик, и все дружно расхохотались, вспомнив о своих прошедших приключениях.

Эти воспоминания смогли хоть на одно мгновенье рассеять их мрачные мысли.

– Нет, Сократ, – сказал уже серьёзно Роман,– на сей раз тебе среди турок делать нечего. Мы не представляем свою компанию без тебя. Так что, если завтра случится непоправимое, ты уедешь вместе с нами. Одного тебя здесь мы не оставим.

– Конечно, не оставим, – согласилась Ирина, – об этом не может быть речи.

– А вы все трое будьте готовы завтра в любой момент к отплытию,– обратился уже к девушкам Роман.

– Куда? – спросила Елена.

–Об этом узнаете завтра. Ну что, всё оговорили? Теперь пора на покой. Отдыхайте. Завтра трудный день.

Ранним утром 29 мая, в предрассветный час после священного для мусульман намаза начали грозно бить барабаны, греметь цимбалы, заунывно визжать зурны. Турки под крики и улюлюканье пошли в атаку. Их дикие возгласы смешались со звоном всех церковных колоколов Константинополя, призывающих защитников на стены.

Турецкая мощная артиллерия дала залп по стенам. Два ядра перелетев поверху, угодили в церковную стену, вызвав значительные разрушения. Третье же ядро попало в уже проделанный пролом, разломав сооружённый частокол. Греки бросились заделывать дыру, однако было ясно, что до подхода первой волны атакующих они явно не успеют.

Турки атаковали тремя колоннами. Первыми пошли башибузуки, призванные измотать лучшие силы защитников. Они бились три часа, а затем по приказу Мехмеда отступили назад. Потери среди них были огромные, однако свою задачу они выполнили. На смену им шли хорошо обученные полки анатолийских войск Исхак-паши, тогда как византийцев, уставших после первой волны атаки заменить было некем.

Пушки-монстры повторили бомбардировку и вызвали ещё более мощные разрушения. Джустиани старался по-быстрому залатать стены, но из-за малочисленности оборонявшихся ликвидировать все проломы не удалось. Турки бросились туда, но встретили сильный отпор со стороны отряда Джустиани. Из-за узости фронта нападавшие несли страшные потери и вскоре вынуждены были отступить.

Мехмед, наблюдавший за этим, распорядился направить наиболее преданных своих воинов-янычар. С нечеловеческими возгласами, отлично вооружённые, подбадриваемые военной музыкой, они рванулись в атаку. Их встретил отряд греков и русичей, возглавляемый лично императором с развевающейся пурпурной мантией на плечах. Они смогли окружить янычар и перебили их, скинув обратно в ров. Янычары упорно дрались, сменяя друг друга, но не смогли существенно продвинуться вперёд.

Поняв, что войти через образовавшийся проём невозможно, янычары, возглавляемые своим командиром гигантом Хасаном, стали карабкаться по лестницам на стены. Сверху на них бросали тяжёлые камни, поливали кипящим оливковым маслом и «греческим огнём». Богатырь Хасан с маленькой группой сумел всё-таки пробраться на крепостные стены, где разыгралась ожесточённая битва с защитниками. Хасану удалось заколоть своим огромным мечом несколько греков, и он начал кричать вниз о своей победе, призывая остальных янычар поддержать его.

– Эй! Я первым вошёл в город! За мной, мои воины!

Воодушевлённые успехом своего командира, янычары стали живо карабкаться наверх, однако отряд генуэзцев, возглавляемый вездесущим Джустиани, быстро подоспел на подмогу, зарубив Хасана вместе с пробравшимся отрядом. Остальные янычары попятились назад, и атака была вновь отбита.

Прошло около шести часов непрерывного штурма, однако греки упорно оборонялись, не позволяя противнику проникнуть в город. Мехмед был полон отчаяния. Он нервно расхаживал перед своим шатром, не в силах повлиять на штурм. Янычары непрерывной лавиной продолжали идти на стены, но каждый раз отбрасывались назад неутомимыми защитниками.

Солнце стояло в зените, и длинный майский день был на руку атакующим, однако перелом в их пользу никак не наступал. Пушки Урбана вновь пальнули. Установленные на этот раз намного ближе, они смогли проломить стены сразу в нескольких местах. Обороняющиеся совсем уже не успевали заделывать образовавшиеся бреши. Они встречали набегавших турок прямо в узком проходе и, используя маленький фронт атаки, рубили их у входа. Однако уже чувствовалась усталость защитников, бессменно обороняющих стены несколько часов подряд. Турки шли непрерывным потоком и хотя несли страшные потери, однако постепенно продвигались вперёд.

В одной из таких ожесточённых атак ранили самого Джустиани. Ятаган янычара пробил ему панцирь, поразив командора в грудь. Он начал истекать кровью и задыхаться. Лекари сразу окружили его.

В третьем часу дня сражение было в самом разгаре, и ни одна из сторон не помышляла о поражении, хотя весть о ранении командора сильно отразилась на настроении генуэзцев. Видя, что он не может возвратиться в строй, они решили отнести на галеон.

– Не покидайте меня! – взмолился император, видя как уносят Джустиани,– если вы уйдёте, то я погибну.

Однако раненого командора вынесли со стен и весть об этом сразу распространилась повсюду.

Соломон по поручению Романа ходил между крепостных стен и проверял надёжность ворот и калиток города. Несколько раз он сталкивался с единичными турками, просочившимися в проделанные бреши, и в короткой схватке закалывал их. Решив ещё раз проверить воскресную калитку ворот святого Романа, Соломон направился туда. Не доходя до этого места, он натолкнулся на странного человека в монашеской одежде, торопливо идущего в обратную сторону.

– Что ты здесь делаешь?– окликнул он его.

Человек в растерянности встал и ничего не ответил. Лицо его прикрывал чёрный капюшон.

– А ну, покажи своё лицо, не то я снесу тебе голову! – пригрозил Соломон, приставив свой длинный меч к груди незнакомца.

Тот поняв, что с ним не шутят, медленно открыл своё лицо. Это был Селим. Соломон по внешности догадался, что этот человек вовсе не грек, а тем более не монах.

– Отпусти меня! Я спешу на помощь к раненым! – сказал Селим на плохом греческом языке.

Соломону лицо странного монаха показалось очень знакомым. Он начал внимательно присматриваться к нему. В его памяти медленно всплыл тот морской бой с двумя галерами турецких пиратов, когда они возвращались с дядей из Смирны.

– Ты Селим? Ты тот пират который принёс столько горя нашей семье!– догадался Соломон,– на твоей совести смерть моего отца и дяди! Это ты похитил мою сестру из Александрии!

Сказав это, Соломон набросился на турка и внезапным мощным ударом сшиб врага на землю, приставив меч к горлу.

Бывший пират сперва не мог сообразить о чём идёт речь, но потом, услышав имя девушки, обо всём догадался.

– Да, это я, Селим. Но если ты убьёшь меня, то никогда не узнаешь, где твоя сестра.

Селим думал, что таким образом сможет отвлечь Соломона и избежит заслуженной кары.

Ярость буквально затмила сознание юноши. Наконец он нашёл того человека, который принёс столько горя ему и его семье.

– Сейчас ты поплатишься за все свои злодеяния, – с ненавистью произнёс юноша,– никакие уловки уже не спасут тебя!

– Не делай этого!– задрожал от страха Селим, – я заплачу тебе! Пощади меня!

– На этот раз тебе некуда деваться! – с ненавистью произнёс Соломон, нажимая на рукоятку своего меча.

Селим понял, что настал его последний час, и злорадно прошипел:

– Можешь убить меня. Я своё дело сделал. Калитка открыта. Янычары уже ворвались в город. Он наш! Наш!

Последние слова он произнёс задыхаясь, ибо меч Соломона глубоко вонзился ему в горло, и негодяй буквально захлёбывался в собственной крови.

– Нет справедливей кары, когда душегуб сам погибает от меча, – произнёс Соломон, с отвращением отталкивая мёртвое тело своего врага.

Сказав это, он спешно побежал запирать калитку, но было уже поздно. Толпа янычар проникала через неё в город. Поначалу туркам казалось, что это очередная хитрость греков, и потому они очень осторожно продвигались вперёд, боясь угодить в ловушку противника, но потом, увидев одиноко стоящего Соломона, смело набросились на него. Завязалась неравная схватка, в которой Соломону противостояло сразу восемь турок. В этом месте проход был достаточно узок и благодаря этому юноша смог успешно отбиваться от наседавшего на него противника. Своим длинным мечом ему удалось зарубить сразу двоих, и их поверженные тела препятствовали янычарам дотянуться до храброго шкипера кривыми ятаганами.

Толпа проникающих турок всё увеличивалась, и Соломон едва сдерживал их натиск. В самый критический момент он увидел, как Лев с небольшим отрядом греков спешит к нему на помощь.

– Отходи, Соломон, я прикрою! – крикнул он.

– Я с вами! – ответил тот.

– Уходи, тебя Роман зовёт! – настаивал Лев.

Вовремя подоспевший отряд начал теснить турок обратно в открытую дверь. Янычары яростно сопротивлялись, неся потери. Грекам, наконец, удалось выдворить их полностью обратно, но в это время стенобитная машина турок, подогнанная к этому месту, стала разрушать стену, расширяя проём. Огромные камни посыпались сверху, давя под собой, как защитников, так и атакующих. Разваливающаяся стена, издавая невероятный грохот, погребла всех под собой.

– Соломон, уходи! – смог выкрикнуть из этого хаоса Лев, – тебя ждут на пристани!

Шкипер нехотя повиновался. Являясь морским офицером, он должен был защищать город со стороны бухты, где был пришвартован его корабль, хотя в настоящее время основные события разворачивались под сухопутными башнями.

Соломон направился в сторону Золотого Рога. Тревожно звонили колокола церквей, где всю ночь молился городской люд, прося у Господа избавления от страшного врага. Старики и дети города ещё с утра укрылись под защитой церковных стен.

Напор турок продолжал усиливаться, а силы защитников всё таяли. По городу стал ползти страшный слух, что враг сумел проникнуть в Константинополь и уже рыщет по его улицам.

– Турки идут! Турки! – кричал один старик, со страхом пробегая мимо недоумевающего Соломона.

– Что ты несёшь? Где ты их видел? – рассердился на паникёра юноша.

Старик в ужасе показал в сторону башни ворот Святого Романа. Соломон обернулся и действительно увидел развевающийся там турецкий флаг. С тяжёлым сердцем шкипер дошёл до пристани, где был пришвартован «Ангел». Здесь его уже поджидали Елена с дочерью, Ирина с отцом и Лучия.

– А где Роман?– спросил Соломон.

– А Роман велел держать корабли наготове для отплытия в любую минуту, – сказал зычным голосом Лука, вразвалочку приближаясь к ним.

Тут только Соломон заметил, что рядом с его судном качалась «Фортуна». Команда каравеллы была полностью готова к отплытию.

– Значит, оставляем город? – с горечью произнёс юноша.

– Оставляем и плывём в никуда, – ответил ему старик Сократ.

– Соломон, ты же ранен! – вдруг вскрикнула Ирина и подбежала к нему.

Она принялась стаскивать с него железные доспехи и, обнажив спину, обнаружила там кровоточащую рану, на которую он в пылу битвы не обратил внимания.

– Пошли в каюту, – сказал Сократ, который знал, как поступать в таком случае.

– Подождите, – остановил их Соломон, напряжённо вглядываясь в воды бухты.

Три генуэзских галеона в спешном порядке покидали Константинополь, увозя с собой раненого Джустиани, а вместе с ним и последнюю надежду на спасение.

– Вот теперь, точно, конец, – со вздохом произнёс Соломон и поднялся на борт «Ангела».

После ранения командора и ухода вместе с ним всех генуэзцев, император понял, что гибель неизбежна. Из двух больших пробоин в крепостной стене, образовавшихся после обстрела супер пушкой, толпами хлынули турки. Не встречая на своём пути серьёзного сопротивления, они с дикими воплями стали растекаться по городу.

Император повернулся и сказал:

– Мой город пал, а я ещё стою.

Он сорвал с себя пурпурную мантию и обнажил меч. Русичи подались вперёд, намереваясь следовать за ним. Отряд русских наёмников сильно поредел во время многодневной осады Константинополя. Среди них уже не было знакомого нам лихого запевалы Святослава. Их командир Василий выглядел изнеможённым, многие из них были ранены, а общее количество бойцов не превышало полтора десятка. Но даже находясь в столь плачевном состоянии, они готовы были защищать императора.

Константин жестом остановил свою охрану.

– Мои верные воины!– обратился он к ним,– ваша служба закончена! Вы исполнили свой долг с честью и до конца. Благодарю за всё. Отныне вы вправе вернуться домой. С этого момента подчиняетесь логофету Роману. Он знает, как надо поступить дальше. И да храни вас Бог!

Русские во главе с Василием в растерянности остановились и начали поглядывать на Романа.

– Господин логофет, приступайте к своим обязанностям. Русские воины должны вернуться на родину! Позаботьтесь об этом! – как бы прощаясь, выкрикнул император, опустил забрало своего шлема и бросился вперёд.

Через мгновение он без всяких знаков отличия смешался с общей толпой защитников, ожесточённо дерущихся с врагом. С тех пор никто его уже живым не видел.

Роман понял, что с этого момента на него ложится большой груз ответственности, как за судьбы многих людей, так и за золото Византии, хранящееся под личными апартаментами императора. Сейчас принятые им решения будут носить судьбоносный характер.

– Все на пристань! – скомандовал он русскому отряду и те, повинуясь уже ему, направились в сторону бухты.

Тем временем город уже пал. Лавины турок неумолимо продвигались внутрь, начав свой беспощадный грабёж. Население, спрятавшись в церквах, усиленно молилось, прося Господа о пощаде. Многие, не надеясь на спасение, в панике бежали в бухту, в надежде отплыть и тем самым спастись от рабства и насилия.

Когда Роман с русскими прибыл на пристань, первое, что он увидел, было взволнованное лицо Лучии.

– Роман! Ну наконец! Я вся издёргалась, мне казалось, ты не придёшь. Скорее, отплываем! – с волнением проговорила она.

– Душа моя, не беспокойся, но я присоединюсь к вам позже, – сказал успокаивающе Роман.

– В чём дело? Отчего ты не поплывёшь сейчас? – удивился старик Сократ.

– Видишь ли, мне надо выполнить в городе одно очень важное поручение императора. Какое, я пока не могу сказать.

– Хорошо. Мы подождём тебя. А ты возьми с собой кого-нибудь, выполни поручение и быстро возвращайся, – наставил его Лука.

– Вы немедленно отплывайте и ждите меня у самой южной башни. А дело это я должен выполнить один, без посторонних. Так что плывите сейчас, – уже в приказном порядке велел Роман.

– Прошу тебя, мой любимый, не оставляй меня одну! Я очень волнуюсь за тебя! Останься! Смотри, что творится,– взмолилась Лучия со слезами на глазах,– я потеряла всех своих родных, а теперь очень боюсь лишиться и тебя!