Восстание

– Нет, – все–таки ответила я. – Я его никогда, кажется, не видела.

Варя больше ничего не спрашивала, только говорила мне о том, что она думала о всех этих людях. После того, как они пообедали, мы снова пошли работать. Мы пошли за хворостом. Рядом с нами был все время Максим, которому поручили следить за нами. Он тоже работал вместе с нами, но не помогал нам. Эта работа была не сложной по сравнению с охотой и разведкой местности. Насобирав достаточно хвороста, мы снова вернулись. Кто–то уже сидел тут и разделывал тушу какого–то зверя, которого они подстрелили. Я посмотрела на небо. Оно вновь было розовато–оранжевым. Потом меня кто–то окликнул из толпы. Это был Дима. Он подал знак, чтобы я подошла поближе. Я послушно подошла и он повел меня куда–то в лес. Я хотела спросить, куда меня ведут, а потом все поняла. Снова какие–то расспросы. Подойдя к Дежурному, Дима ушел. Этот Дежурный кивнул ему в знак благодарности. Ну неужели меня должно расспрашивать именно это бесчувственное животное?

– Как первый день? – спросил он, когда Димины шаги давно стихли. Но чего–то опасаясь, он повел меня туда же, где мы были утром.

– Такое ощущение, что об этом месте больше никто не знает, – подметила я и оказалась правда.

– Я задал вопрос.

– У меня тоже есть масса вопросов, но, похоже, мне на них никто не ответит! – с дерзостью произнесла я.

– Ты можешь хотя бы сейчас не показывать свой характер, а? – таким же тоном он стал разговаривать со мной. – Ну, а вообще–то, меня не слишком волнует то, как ты провела день.

– Конечно, – с сарказмом ответила я. – Мне кажется, Дежурных вообще мало что волнует. Неужели у вас совсем нет души? А лично у тебя ничего здесь не сжимается, – я указал на себе область сердца, – когда перед тобой люди, которым просто не повезло родиться в семье, в которой родились вы? Неужели ты ничего не чувствуешь, когда на твоих глазах люди умирают от голода и бесконечных работ? – я сказала это, казалось, с такой горячностью, что мне самой стало жаль себя. Но я тут же отбросила это чувство. Я посмотрела на лицо Дежурного. Кажется, он был потрясен моими словами. На мгновение я увидела в его лице что–то человеческое, чего не было на лицах других Дежурных. – Если бы я была такой как ты, я бы лучше умерла, чем бы просто смотрела на все то, что происходит в этом мире, которого уже не существует. Я бы умерла от отвращения к себе. Но отвращение у меня не к тем людям, которые в лагере, а к таким как ты. Поэтому, я даже думать не буду над тем, говорить им, что ты Дежурный, или нет.

– Хорошо, говори, – сказал он уже спокойно. Вся человечность тут же исчезла с его лица. – Можешь говорить им все, что пожелаешь, но пострадаешь потом ты, а не я. А возможно, и твоя сестра. Поэтому советую все–таки подумать.

– Ты лишь хочешь меня припугнуть.

– Вовсе нет, – спокойно отвечал Максим. – Я бы не так разговаривал с тобой, если бы хотел запугать тебя.

– Тебе не кажется, что ты странно разговариваешь со мной? Сейчас ты говоришь со мной так, а когда мы в лагере, ты всем показываешь свою власть надо мной. Ты, что, всем пытаешься доказать, что ты тут круче всех?

– Прекрати со мной так разговаривать! – он повысил на меня голос. А потом он взял себя в руки. – Скоро начнет темнеть, надо возвращаться.

– У меня есть один вопрос…

– Еще хоть слово, и я за себя не отвеваю! – процедил он сквозь зубы и пошел, уверенный в том, что я пойду за ним. И я пошла.

11

Вари уже не было. Значит, ее уже увели в другое место. Я села возле своего дерева и стала вновь наблюдать за остальными. Я смотрела на этого Максима, и мне становилось тошно. Его взгляд был суров и задумчив. Он ни с кем не разговаривал, кроме вожака. И то его фразы были короткими и холодными. Они все сидели возле костра и оживленно болтали, кроме Дежурного. За ужином он был молчаливым и задумчивым. Он частенько глядел куда–то в пустоту, а потом ловил мой взгляд, поджимал губы, выражение его лица становилось сердитым. Потом я посмотрела на Вику, которая мило мне улыбнулась. Когда она доела свою порцию ужина, она села рядом со мной. Ее Дима кинул на нее неодобрительный взгляд, но ничего не сказал.

– Не думай, что Дима всегда такой суровый, – говорила мне Вика. – На самом деле он не такой.

– У вас с ним что–то есть? – спросила я ее, она смущенно улыбнулась и кивнула мне головой. – Мы можем с тобой пройтись и поговорить?

– Прямо сейчас? – удивленно спросила Вика, я кивнула ей головой. Мы встали и молча пошли гулять по лесу. Я забралась на дерево и позвала к себе Вику. Она нерешительно стала карабкаться по дереву, но уже через минуту сидела рядом. Я смотрела вдаль, на звездное небо, на места, что были дальше. – Я никогда раньше не сидела так на дереве, – говорила Вика. – Я вижу, что тебе нравится вот так сидеть, да?

– Мне больше нравится смотреть на закат, – я повернулась к собеседнице лицом и увидела, как у нее блестят серые глаза. – А что нравится тебе?

– Полевые цветы, – отвечала она. – Особенно ромашки. Они здесь не растут. А когда я была еще в городе, они росли возле нашего дома. Мама с детства приучила меня только любоваться ими. Я никогда не рвала цветы.

– Из какого вы все города?

– Из 102, но я хочу забыть его, – коротко ответила она. – Мы здесь уже все больше месяца, кроме тебя, Вари и этого Максима. Мне совсем не нравится то, что Игорь считает его своей правой рукой. Мы совсем его не знаем, на каждый вопрос он отвечает шуткой, а мне кажется, это говорит о том, что он что–то от всех скрывает. Но, похоже, это вижу только я. Многие хотят с ним подружиться, но он так суров со всеми, что напоминает мне одного из тех Дежурных, что были у нас в городе.

Наши взгляды встретились, и мне казалось, что Вика уверена в том, что говорит. Я видела в ее глазах какую–то просьбу. Она хотела, чтобы мы вместе решили эту загадку, на которую я уже знала ответ. Но мне никто не поверит и ей тоже. Потом снизу раздался голос Димы:

– Я, конечно, все понимаю, Вика, но это слишком.

– Все в порядке, – отвечала она, слезая с дерева. – Ей можно верить. Пора бы уже начать общаться, теперь она одна из нас. Хватит так смотреть, будто она может убить тебя, Дима!

– Думаю, ты права, – его голос стал мягче. Он протянул мне руку, когда я слезла с дерева. – Дима.

– Таня, – попыталась улыбнуться я. Видя, как Дима смотрел на Вику, я поняла, что мне больше не следовало здесь задерживаться. – Я, пожалуй, пойду спать.

Я шла по лесу и вдыхала его запах. Ощущение полной свободы на время поглотило меня. Но стоило мне снова вернуться в этот лагерь, как я начинала чувствовать себя угнетенно. Дежурный сидел и у костра и о чем–то думал. Когда он увидел, что я села у дерева и снова буравлю его взглядом, он встал, потушил огонь и ушел в свою палатку. Я закуталась в папину куртку, которая лежала на земле рядом с елью, и быстро уснула, слушая, как легкий теплый ветер качает деревья.

Утро было морозным. Я проснулась от звука журчания реки. Возле костра с чашкой еды сидела Варя и разговаривала оживленно с Викой. Заметив, что я проснулась, она тут же подбежала ко мне с чашкой, которая предназначалась мне. И где они только могли взять гречиху? У них не могло быть столько гречихи на такое количество человек. А их где–то десяток. Все это странно. Но тем не менее, я съела свою порцию каши и выпила кружку ягодного чая. Впервые за все то время, что я нахожусь за пределами города, я плотно и сытно поела. Потом я так же ходила с Варей и собирала ягоды, грибы и так далее. Но вдруг я заметила, что кто–то здесь был. В лесу почти никого не осталось, кроме нас с Варей, а между кустов что–то подозрительно шуршало. Я сказала ей тихо и спокойно пойти в лагерь и попросить кого–нибудь позвать из парней на помощь, на всякий случай. Как только Варя скрылась из поля моего зрения, я взяла с земли огромную ветвь и готовилась к худшему.

Мое чутье не обманывало меня. Это был снова волк. Он осторожно выходил из–за кустов и рычал на меня, мои руки дрожали. А на помощь еще никто не шел. Волк начал уже открывать свою пасть и рычать еще громче, чтобы запугать меня. Я отступала назад. Он хотел загнать меня куда–то и сожрать. Я начала слышать чьи–то шаги, но глаз не спускала с разъяренного волка. Мне казалось, что это довольно глупо – умереть добычей зверя, но все же я подготовилась к этому за долю секунды, когда волк кинулся на меня, и я уже ощутила острую боль по всей руке. Я закрыла глаза, услышала выстрел и вой волка, а точнее он уже скулил. Когда все стихло, я открыла глаза. Передо мной лежал убитый волк, только что хотевший убить меня. Я повернулась в сторону того, кто пришел мне на выручку. Это была рыжеволосая девушка из какого–то отряда лагеря. Она подбежала ко мне и взяла мою разодранную руку. Она быстро взяла меня за другую руку и повела за собой. Она тут же подозвала Вику, которую я попросила увести Варю.

Дима кого–то попросил принести аптечку, а рыжая пошла все докладывать Игорю. Я чувствовала, как кровь шла не переставая. А дальше все было как в тумане. Я видела, как вокруг меня были люди, много людей. Они все пытались мне помочь, и тогда я поняла, что их жестокость – это только защита от окружающего их мира, это была маска. Моя рука была разодрана и сильно болела. После того, как мне все–таки остановили кровь, меня оставили возле дерева. Рукой было больно пошевелить. Чтобы не чувствовать эту боль, я постаралась заснуть.

– Я, в общем–то, не удивлен! – это был Дежурный. Он сел возле меня. Я попятилась. Мне было неприятно чувствовать его присутствие рядом. – Ты всегда искала приключений.

– Не говори со мной так, будто мы много лет были знакомы! – прервала его я и оглянулась. – А где все?

– Пошли смотреть на волка, которого подстрелила Аня, – спокойно говорил Максим. – Ты уже боишься того, что нас могут услышать?

– Нет, наоборот. Мне бы хотелось иметь свидетелей. Но, увы, ты разговорчив только тогда, когда рядом никого нет. Очень даже жаль, что никто не знает, кто ты такой на самом деле. Но рано или поздно все всплывает.

– Такое ощущение, что тебя здесь уже все знают, и все они с удовольствием послушают тебя. То, что они перевязали тебе рану, еще не значит, что они доверяют тебе.

– Ты с каждым разом уверяешь меня в том, что это стоит уже попытаться рассказать. Пожалуй, начну с Димы и Вики. А дальше будет проще.

– Послушай, если я договорюсь, чтобы вас с сестрой еще кормили обедом и ужином, ты согласишься не рассказывать им то, что знаешь?

– Думаешь, я только из–за еды на такое соглашусь? Ты, наверное, еще не понял, что нам, обычным рабам, не впервые голодать. Голод для нас обычное дело. Так что, пойду найду Вику и все ей расскажу.

– Удачи! – процедил Максим сквозь зубы и встал с земли. Он куда–то пошел в гордом одиночестве.

Я поднялась и пошла за Викой, но она сама на меня налетела и рассмеялась этому. Потом сказала, что мне нужно сидеть спокойно, так как у меня большая рана. Меня больше трогала не сама боль, а то какие будут потом последствия. У меня могло пойти заражение крови. Главное – не показывать рану Варе. Поэтому я тут же накинула поверх себя папину куртку.

– Господи, Таня, как этот волк еще не сожрал тебя! – восклицала Вика. – Он же такой большой. А где Макс?

– Куда–то ушел, – тихо ответила я.

– Тем лучше. Терпеть не могу этого выскочку! – она села рядом со мной возле дерева, держа в руках кружку воды. – Попей, – она протянула мне ее, и я выпила ее содержимое.

– Никто не будет против, если я погуляю по лесу? Просто здесь слишком жарко.

– Иди, я обо всем позабочусь, – Вика улыбнулась мне и помогла встать.

Я шла по лесу, раздумывая лишь о том, что могу рассказать жителям этого лагеря. Возможно, я их еще плохо знаю, но на самом деле они очень дружелюбные, несмотря на все то отношение ко мне. А если они добрые, то они вполне заслуживают правду. Но все–таки сначала надо было выяснить, почему Дежурный решил притвориться обычным беженцем. Возможно, он сам был из, так сказать, шпионского отряда. Может потом он уйдет отсюда и всю информацию передаст своим людям. Тогда не нужно медлить, а надо сейчас же развернуться и рассказать все как есть. Но мне нужно все узнать. Мне нужны были ответы. Поэтому я пошла дальше по лесу, выискивая Максима. Признаться, его суровость и прошлое Дежурного портили всю картину. Это был красивый молодой человек с темно–русыми волосами и голубыми глазами, но со скверной душой и характером, который был у всех Дежурных без исключения. Я бы могла завести с ним дружбу, не зная того, что я знала о нем. А, может, я не достаточно знала? Что, если я ошибаюсь в нем? Тем не менее, я сейчас это узнаю.

– Надо поговорить, – сразу начала я, обнаружив его там, где и ожидала. Он находился в том месте, о котором никто не знал, кроме меня. Он лежал на зеленой траве, закрыв глаза. Сначала мне показалось, что он спал, но он пробормотал что–то непонятное. – Чего?

– О чем же ты хотела поговорить? – спросил он, поднимаясь. – Мне уже надоели эти перепалки с тобой, если честно. Было бы не плохо, если бы и я и ты не лезли друг к другу. Это начинает раздражать.

– Я же сказала, что надо поговорить, черт возьми! – повысила я голос и тут же пожалела об этом. Но этот Максим оставался спокойным, как тот камень, который лежал возле него.

– Ну, я слушаю, – прервал он молчание. – Я как бы тут время теряю, так что давай быстрее.

– Почему ты отказался быть Дежурным? – спросила я. Мой вопрос застал его врасплох. Он на секунду, казалось, вообще потерялся. Но потом взял себя в руки. Он присел на землю. Не смотря на все эти недомолвки между нами, я села рядом с ним и приготовилась уже слушать исповедь. Он залился смехом, которому я не могла найти объяснения.

– Да неужели ты думала, что я тебе все сейчас расскажу? – его смех оскорблял меня. Я не сумела себя сдержать и двинула ему по его наглой роже. Его смех тут же прекратился. – Зря ты это, Таня! – было довольно странно слышать свое имя из его уст. – Мне так редко бывает смешно, а ты обломала мне весь кайф! – и он снова начал смеяться.

– Значит, тебе есть, что скрывать! – я встала и уже хотела пойти с намерениями все рассказать Диме с Викой, но этот идиот поймал меня за руку. Я тут же вскрикнула от боли. – Отцепись от меня!

– Ты так и будешь орать от боли или сядешь и выслушаешь меня? – моя рука снова начала кровоточить от того, что он ее крепко сжал. Он усадил меня так, что я касалась его плеча. Он сел в свободную позу и стал смотреть куда–то вдаль, я приготовилась слушать. – Мне было шестнадцать, когда меня отправили в город номер 104. Сам я жил до этого времени на другом конце материка, то есть там, где живет все правительство. Родители стали сразу приучать меня к жестокости. Я ходил с ними на площадь и смотрел, как убивали невинных людей. Но я не мог стать таким как они. Мне приходилось все время быть в маске. Мне нужно было стать жестоким. Каждый божий день мне приходилось унижать и бить людей, чтобы остальные Дежурные ничиго не заподозрили.

– И ты просто взял и ушел?

– Вообще–то непросто так, – продолжал Максим. Я начинала смотреть на него другими глазами. От былой суровости на лице его не осталось и следа. – Я хочу найти кое–что.

– Как ты наткнулся на лагерь? – спросила я и заглянула в его глаза.

– Все эти новости, которые люди передают друг другу, полная чушь! Все правительство прекрасно понимало, что если людям говорить, что обычные рабочие взяли и сбежали, они начнут тоже устраивать побеги. Поэтому правительство просто говорило нам сообщать вам то, что этих людей убили мы. Все эти люди выжили и сейчас они здесь. Почти все они со 102 города, остальных они нашли по пути, как и меня. Но это я их искал. И нашел.

– Зачем?

– Почему бы не выступить против правительства? Бросить им вызов? Я ушел лишь с целью восстать против них всех.

– А что ты хочешь найти? – тихо спросила я. Он мог, конечно, пудрить мне мозги, но все–таки я ему верила, не зная почему.

– Укрытие, – так же тихо ответил Макс. – Бункер, в котором мы все сможем укрыться. Их всего десять по всей территории материка. И один из них в этих лесах. Пока Игорь и его отряд просто ищут других беженцев, я ищу этот бункер. Но людей тоже надо искать. Нужно больше людей для восстания. Но все они просто хотят жить, не поднимая шум. Но я думаю, что стоит отомстить им всем.

– Ты поведешь их всех на верную гибель, – прошептала я. В лесу было так тихо, что мне не хотелось нарушать эту тишину. – Даже если ты и найдешь этот бункер, то это большой роли не сыграет. Это лишь укрытие, а у правительства много оружия, которым они убьют всех нас в два счета.

– Уже обед, – напомнил Максим. – Нужно идти.

Он подал мне руку, чтобы я поднялась. И я без лишних колебаний оперлась о его руку. Мы шли молча. Я слушала, как пели птицы, шуршали листья. Я невольно закрывала глаза, вдыхая лесной аромат. Но это продолжалось недолго. Мы пришли снова в лагерь. Аня с Викой уже созывали всех на обед. Я села на свое место возле дерева и подозвала к себе Варю. Она начала расспрашивать меня о том, где я была. Сказав ей, что я просто гуляла по лесу, она больше не лезла ко мне с расспросами. Она положила мне свою голову на плечо, через несколько минут она уснула. Подложив ей под голову куртку, я встала и пошла попить воды. В это время все обедали. Я то и дело бросала взгляды на Максима. Мне хотелось еще поговорить с ним и все разузнать. Я снова вернулась к дереву и погладила Варю по голове, пока та мирно спала. Она совсем утомилась. Потом ко мне подсела Вика. Я улыбнулась ей.

– Как твоя рука? – спросила она. Я протянула ей руку. – Рана снова начала кровоточить. Ее нужно хорошенько промыть. Кстати, что ты делала в лесу?

– Мне захотелось немного отдохнуть от этого шума, в лесу всегда тихо. Я иногда забываю, что нахожусь здесь, – призналась я и тяжело вздохнула. – Я хотела не такой жизни для Вари.

– Как вам удалось сбежать? – быстро перевела тему Вика.

– Охраны не было у ограждения в день, когда приехали Праведники, и мы воспользовались этим. Мне помог сбежать друг. Но сам он не убежал вместе с нами. В этот день его выбрали, и один из Дежурных выстрелил в него. И каждый раз перед сном я думаю о том, жив он или нет.

– Мне кажется, между вами было нечто большее…

– Он не убежал, потому что встретил девушку, – я тяжко выдохнула. – Сначала я злилась на него, а потом на следующий день я поняла, что мы больше не увидимся.

– Ты скучаешь по нему?

– Он был мне как брат.

Я осталась у дерева с Варей, а Вика ушла к Диме по его просьбе. Я смотрела на то, как мирно спала моя сестра. Она еще ничего не понимала, совсем ничего. И я не хотела, что бы она понимала, я не хотела отбирать у нее детство. Все снова разошлись по своим делам. Пекло солнце, я села так, чтобы Варе оно не мешало. Я сидела и думала о родителях, которые, наверное, так же думали о нас. Вся жизнь за последнюю неделю круто изменилась. Я должна была быть на работах, должна была несколько раз в месяц ходить на собрания, должна была быть в городе номер 104. Но мне там не было места. И мое место не в этом лагере. Я была скитальцем, который искал свободу, настоящую свободу, которой у меня еще никогда не было.

– Как рука? – это был Максим. Значит, рядом никого не было. Он сел рядом.

– В порядке, – коротко отрезала я. – Ты же ничего не собираешься рассказывать здесь?

– Всему свое время, – ответил он. – Если хочешь, можем поговорить завтра. Но и этого уже много. Ты и так много знаешь, – постоянная перемена в его настроение настораживала меня, но когда где–то рядом начали раздаваться голоса, я поняла, почему оно так быстро меняется. Это была уже, наверное, привычка, которую Дежурный выработал за некоторое время. Он должен был не привлекать к себе внимания, оставаться в стороне и казаться суровым и неразговорчивым, недружелюбным и грозным. Он постоянно носил маску. Я хотела вновь снять ее, но это произойдет только завтра. А пока он снова ушел от меня в сторону реки.

Варя еще спала, а мне становилось как–то скучно. Но оставлять ее тут одну я не собиралась. Забравшись на дерево, я смотрела на всех свысока. Они смотрели на меня как на ненормальную. И все же мне тут, наверху, было намного лучше, чем на земле. По небу плыли облака, солнце приятно грело голову. Иногда так хочется стать птицей, чтобы видеть и чувствовать это небо. Чувствовать, как ветер нежно касается тебя, как солнце греет душу и тело. Да и вообще стать кем–нибудь, кто будет испытывать все это постоянно. Но мне просто было достаточно стать свободной. От всего и от всех. Навсегда.

Я снова стала наблюдать за жителями лагеря. Вика сидела с Димой на бревне и о чем–то с ним мило беседовала. Аня наводила на меня какой–то страх, и я не о ее страшной красоте. Она сидела на земле и бросала маленький ножичек в дерево, вставала, вытаскивала его и бросала снова. Леша лежал на траве и, кажется, спал. Максима не было видно. Игорь, наверное, сидел в палатке и что–то обдумывал. Если были слышны выстрелы, то эта была кучка других ребят, которая охотилась или учились этому. Мне казалось, что при чрезвычайной ситуации я смогу выстрелить и попасть в цель, но все–таки стоит попробовать пострелять. Может через несколько дней мне разрешат поучиться у Даши. Но судя по тому, как она косится на меня, она и сама не согласится на это. Я заметила, что Дима с Викой махали мне снизу. Я спустилась и пошла к ним. Было до сих пор странно, что отношения между мной и Димой начинали налаживаться. Недавно он грозился убить меня, это все–таки стоит пока брать во внимание. Я села рядом с ними, улыбнувшись им слегка, я опустила взгляд вниз.

– Вообще Игорь запретил нам что–либо говорить вам с Варей, – начала Вика, – но я все–таки скажу…

– Через три дня выдвигаемся, – закончил за нее Дима. Она слегка толкнула его, от чего он только посмеялся.

– И куда же? – спросила я.

– На другую сторону реки, – ответили они хором. Я ничего не ответила, потому что у меня была масса вопросов, но я решила, что лучше спрошу все завтра утром у Дежурного.

12

Я снова осталась одна. Варя до сих пор спала. Несмотря на то, что день шел к концу, я не стала ее будить. Никого почти не осталось, так как все пошли к реке. Было ли это связано с тем, что скоро все будут через нее переправляться, или с тем, что они просто решили искупаться, мне нельзя было идти с ними. И все же, несмотря на все опасения, я пошла туда, куда было запрещено ходить. Уверенная в том, что с Варей будет все в порядке, я уже двинулась к реке, ее журчание становилось все более слышно. Боясь того, что меня могут заметить, я шла в тени деревьев. Несколько ребят уже пробежали мимо. Я уже стала видеть реку, но, заметив большое количество народа, я пошла вдоль берега подальше от них. Я нашла идеальное место, где меня никто не мог увидеть. Здесь было так тихо, что я смело двинулась к воде, но тут же пожалела об этом.

– Какого черта ты здесь делаешь? – Дежурный поймал меня за руку. Неужели он думал, что у меня еще хватит сил бежать от него. Да даже если бы и могла, все равно не убежала бы. Но почему?

– Вообще–то ты мне делаешь больно! – громко шептала я, чтобы меня никто не услышал. Я посмотрела на больную руку. Кровь начала снова выступать. – Отпусти.

– Кто тебе так перевязал рану? – только и спросил Максим. – И она совсем не промыта, наверное.

– Отпусти, – процедила я сквозь зубы. Он снял с моей руки повязку.

– Мда–а, – протянул он. – Хочешь, чтобы было заражение крови?

– Да отпусти же ты мою руку! Я сама, наверное, разберусь, что мне делать с рукой.

– Попроси, чтобы перевязали…

– Да мне больно, черт тебя побери! – уже крикнула я. Но Максим тут же второй рукой заткнул мне рот. Это мне не понравилось, и я влепила ему здоровой рукой пощечину. Его лицо вытянулось. А потом он нахмурился.

– Эй…

– Что? – с дерзостью произнесла я.

– Это уже второй раз за день! – возмутился он. – Так дело дальше не пойдет.

– Ты порядком достал меня за этот день! – прошипела я. – А теперь отцепись от меня.

– Без доверия ты здесь подохнешь…

– О чем это ты? – удивилась я, чувствуя, как рана начинает ныть.

– Я лишь хочу помочь, а ты совсем не понимаешь этого. Ты опасаешься меня…

– Хочешь поговорить об этом? – спросила я, корчась от боли. Он кивнул головой. – Давай– ка присядем, а? – он наконец–то отпустил мою руку, и мы уселись на каменистый берег реки. Здесь был свежий речной воздух. Дул теплый ветерок. Мне это нравилось, и я закрыла глаза. Хорошо, что никто не знал, что я здесь. Я бы и дальше так сидела, если бы рана не дала о себе знать. – Верни мне ту тряпку. Быстро.

– Ты, что, серьезно? – он достал из своей сумки какой–то бинт, но перед этим начерпал в свою кружку воды. Он взял мою руку, но я тут же отдернула ее. – Чего ты этим хочешь добиться? Осложнений в этой ране? – он снова взял мою руку. Он начал промывать огромную рану. Я начала убирать руку, но он крепко ее держал. – Сиди спокойно, а! Ты же себе хуже делаешь.