Пути, ведущие к себе

А если все же хочешь продолжать поиски, то запасись личным фонариком и терпением, попробуй искать в другом месте и перестань доставать своего крестного. У него и без тебя забот хватает.

– Спасибо за совет, Ян, и понимание. Вы хотя бы меня до конца дослушали, – Никита улыбнулся.

– Тогда давайте выпьем за успешные поиски, за вдохновение и истинные ценности! – оживился Кирилл. – За то, чтобы они нас не покидали, несмотря на наши малодушие и измены.

– За дружбу и за вас, ребята! – поднял свой бокал Никита.

– За истинные ценности! – сказал Ян, а потом добавил: – За семью и детей твоих, Кирилл, тоже. Сколько их там у тебя?

– Много, целых трое, – ответил Кирилл, делая большой глоток из своего бокала.

– А это много считается? – удивился Никита, – Ты что у нас отец-герой?

– Не знаю, как со стороны, но мне мало не кажется, – сказал Кирилл, почесывая лысеющий затылок.

– Наверно иметь детей – это очень здорово, – сказал Ян. – Передавать им самое лучшее, что в тебе есть, стараться самому быть лучше ради них.

– Так говорят только те, у кого своих детей нет или те, кто ими мало занимается, – возразил Кирилл. – Дети, лет до десяти, – сущие кровопийцы, маленькие злобные карлики. Непонятно вообще, как они могут вызывать у окружающих умиление. Самое лучшее, что ты можешь передать им в это время – свои деньги и все свое свободное время на их дурацкие игры, развлечения и капризы. Они же не понимают, что твои часики тикают, пока ты их развлекаешь. Моложе рядом с ними не становишься, а азарт и энергию теряешь.

Но одновременно видишь, сколько матери своей любви, внимания и терпения в детей вкладывают. Начинаешь за это женщин уважать. Понимаешь, что мужчины по отношению к своим детям все равно малой кровью отделываются, даже если стараются изо всех сил.

Но нет худа без добра. Когда дети подрастают – уже другое дело. Настает наше время. И те отцы-герои, которые до него доживают в семье, получают, наконец, свое. Матерям они подростками перестают нравиться: не слушаются их уже, как кролики удавов, поступают по своему. Для них все эти бывшие «солнышки», «зайки» и «котики» вдруг превращаются в долговязых оболтусов, хулиганов и пофигистов.

«Займись старшим ребенком, – говорит моя жена, – он совсем от рук отбился. Мы его теряем». А на деле – это она его теряет, а для меня он, наконец, интересным взрослым человеком становится. У него появляется собственное мнение и собственный взгляд на жизнь – есть о чем поговорить и чем поделиться. Начинаешь узнавать в нем юного себя, понимать этот жизненный круговорот лучше. И даже завидуешь, что у него все впереди, есть время что-то изменить; и что с отцом ему повезло, есть с кем поделиться своими секретами и сомнениями, зная, что тебя поймут и не осудят. И ты уже, вроде, не один во всех семейных неприятностях виноватый. Можно создать свою оппозиционную коалицию.

Конечно, женщинам обидно становится. Они детям все без остатка отдают, а в результате ни с чем остаются. Не нужны детям становятся со своей навязчивой заботой. Матери считают, что это несправедливо. Как будто рождение детей было инициативой самих детей. Они до старости в своих детях хотят видеть тех самых «солнышек» и «заек», – а тут такой облом!

Хорошо, что дети все-таки рождаются, вопреки нашим настоящим желаниям на тот момент, но еще больше радует то, что в отличие от других домашних питомцев, они, вырастая, становятся самостоятельными и отдельными личностями.

Но все же… верни меня сейчас обратно в то, доотцовское романтическое время с этюдниками, – сбежал бы не задумываясь, и с девушками впредь был бы осторожнее. Вот ты, Ян, молодец – заранее все предусмотрел и детей не завел.

– Когда-то и я хотел детей, очень хотел. А теперь, вот, тебя послушаешь, так и неизвестно, что из всего этого вышло бы, – усмехнувшись, сказал Ян.

– Да брось, Ян. Зачем они тебе нужны? А если бы действительно хотел, завел бы уже давно. Ты ведь привык добиваться всего, чего тебе хочется, и в работе, и с женщинами, – сказал Кирилл с завистью.

– Это тебе только так кажется. Когда-то я очень любил одну девушку, хотел жениться на ней, завести семью и детей, – сказал Ян.

– Добровольно жениться? Ну ты даешь! – Кирилл округлил глаза от удивления. – А она что?

– Она предпочла искусство, – ответил Ян.

– Вот это да! Странная девушка, – сказал Кирилл. – Ну ладно, мы, мужики чокнутые… Ты ее к психиатру не водил? Может, у нее все это было несерьезно? Знаешь, у многих девушек такое бывает по молодости, но почти у всех потом проходит. Может, стоило попробовать постепенный выход из зависимости – кружок вышивки или бисероплетения, например?

– Думаю, что эта девушка не нуждалась ни в психиатре, ни в домашнем рукоделии. Она знала, что делала. Она не захотела поступить как все, идти на компромиссы, хотела остаться собой. Наверно, этим она и была интересна.

– Ну и как ее роман с искусством? – заинтересовался Никита.

– Не знаю, – ответил Ян. – В то время я был слишком ревнив и зол, чтобы радоваться ее успехам без меня, а теперь… хочется верить, что она нашла свое счастье.

– Что же, на ней свет клином сошелся? – сказал Кирилл. – У тебя еще есть время, чтобы остепениться и детьми обзавестись. Лучше поздно, чем… рано. Если бы я не был таким конченым женатиком, обремененным семейным долгом и детьми, уж я бы время зря не терял!

Смотрю вокруг – глаза разбегаются. Даже обидно за себя становится, когда жизнь человека на пенсию раньше времени отправляет. Бывает, позволишь себе что-нибудь лишнее, даже в мыслях, – совесть тут как тут: начинает тебя пинать ногами и ставить на место, будто твоя личная жизнь – давно уже вопрос решенный и закрытый.

А у тебя, Ян, все карты на руках, все твое семейное будущее еще впереди. Женщин на свете много, неужели трудно найти другую на роль жены? Ведь, чтобы детей завести, больших премудростей не нужно, да и женщин на детей легко развести, у них материнский инстинкт в крови.

– Это только женатые мужчины так думают. Со стороны кажется, что легко подходящую женщину найти, когда у самого такая уже есть, – возразил Ян.

– А кто говорит о подходящей? – возмутился Кирилл. – Неужели, когда влюблен и гормоны пляшут в двадцать лет, то думаешь о том, насколько эта женщина для тебя подходящая? Это только потом, когда влюбленность проходит, начинаешь сомневаться в том, что именно она твоя подходящая, а поправить или переписать эту историю уже не можешь. Это ведь жизнь, а не живопись. Да и привыкаешь со временем к своему положению, свыкаешься с мыслью, что это твоя судьба, даже если уже не слишком желанная, но все-таки твоя. Ведь никто не гарантирует, что с другой лучше бы получилось. Ну и дети, конечно. Не хочется их бросать.

– Поэтому я и не женился до сих пор, – сказал Ян. – Хочется детей, но не хочется их бросать. Я ведь и сам из тех самых брошенных детей. Не хочется повторять ошибок своего отца, наступать на его грабли.

Со своим отцом я познакомился в семнадцать лет. Он мне тогда показался чудаком, человеком из другого мира и теста. И только теперь, глядя на себя со стороны, я частенько вижу его. Особенно в том, что касается любви к философствованию и прекрасному полу.

Есть такой афоризм от Теодора Хесберга: «Лучшее, что отец может сделать для своих детей, – это любить их мать». От себя я бы еще добавил, что любовь матери к отцу своих детей тоже очень важна. Это то, чего мне не доставало в детстве, то, от чего мои родители сами пострадали.

Я не имею ввиду временную влюбленность или сексуальный интерес, получение прав на единоличное пользование другим человеком или что-то подобное. Я имею ввиду искреннее чувство, которому должны быть не страшны ни время, ни трудности, ни успехи, которые тоже могут опьянить.

– Ну ты размечтался, брат! Где ты вообще такое видел? – удивился Кирилл. – Ты у нас, оказывается, романтик в душе. Кто бы мог подумать, видя как ты увиваешься за каждой юбкой.

– Я просто общительный, – стал оправдываться Ян, – мне нравится знакомиться с новыми людьми и женщинами в том числе. Период влюбленности всегда прекрасен, это заманчиво, украшает жизнь, и трудно устоять перед очарованием и соблазном. Но не стоит забывать, что это виртуальная ловушка.

Каждая женщина, словно новая интересная книга, захватывающая история, которая, так или иначе, имеет начало и конец, завязку и развязку. Но каждый раз, дочитав книгу до конца, задаешь себе один и тот же вопрос: «Готов ли ты перечитывать ее много раз, год за годом, не теряя интерес к прочитанному?». И каждый раз честно себе отвечаешь, что, пожалуй, нет.

Может, кому-то покажется, что я аморальный тип. Пусть так, но зато я честен сам с собой, да и с женщинами тоже. Мне не приходится им врать или изменять. Раз я не могу дать самого лучшего им и своим будущим детям в браке, значит не имею права жениться и заводить детей.

– А как же та девушка, на которой ты все-таки хотел жениться? Она что, была той книгой, которую хочется перечитывать? – спросил Никита. – Я, как начинающий писатель, интересуюсь…

– Скорее, она была книгой, у которой нет конца, – ответил Ян. – Ее нельзя было дочитать. Она бесконечно открывала все новые и новые страницы. И это новое было не чье-то, позаимствованное или скопированное, а только ее, настоящее и подлинное. Как будто у нее была прямая связь с неким источником, откуда она все это черпала. И этот источник был необычайно к ней щедр. Ее нельзя было остановить или удержать, навязать ей чужое, включая брак… По крайней мере, я не смог.

– Нельзя удержать? Тогда я понимаю, почему ты до сих пор холост, – сказал Кирилл с иронией. – И ты еще пытаешься найти в других женщинах нечто подобное!

– Не только в женщинах, во всем, – сказал Ян. – Меня больше всего интересует тот самый источник и все, что с ним связано.

Никита усмехнулся и сказал:

– На эту тему читал я когда-то одну любопытную восточную притчу:

«Однажды Моллу Насреддина спросили, не помышлял ли он когда-нибудь о женитьбе. Насреддин ответил, что много лет назад он и вправду хотел жениться и стал искать совершенную женщину.

Сначала он встретил женщину ослепительной красоты, но познакомившись с ней поближе, понял, что ей не хватает духовности. После он встретил женщину духовную, но не слишком красивую.

И вот, наконец, после долгих поисков, он встретил свой идеал – женщину высокой духовности и редкой красоты, одним словом, само совершенство.

– Почему же ты на ней не женился? – спросили Насреддина.

– К моему сожалению, – ответил Насреддин, – она искала совершенного мужчину».

– Наверное, та женщина так и не вышла замуж, – задумчиво сказал Кирилл.

Глава 5

Поздно вечером, сидя в своем гостиничном номере, Ян никак не мог уснуть. Он пытался читать. Но, то ли книжка была не достаточно интересной, то ли дневной сон, кофе, впечатления и спиртное – слишком крепкими для него.

Так было и в детстве, когда его укладывали спать, желали спокойной ночи, но спать совсем не хотелось. Он просил почитать ему сказку, но сказка заканчивалась, а сон все не приходил.

Ему всегда нравилось чтение, с самого раннего детства. Нравился запах печатных страничек, таивших в себе удивительные истории, кем-то рассказанные специально для него и переданные печатными словами. Ключ к разгадке этих историй был у взрослых, которые научились читать и теперь знали смысл и понятия, заключенные в буквах и словах.

Сначала ему читали мама или отец. Потом взрослые перестали ему читать. Отец ушел от них, а мама была так поглощена навалившимися на нее проблемами и захвачена постоянной обидой на отца, что ей было не до чтения каких-то сказочных историй, где все заканчивалось неправдоподобно счастливо. Негодяи были справедливо наказаны, а добрые герои были награждены по заслугам. Сказочные принцессы непременно получали своих принцев в постоянное пользование и жили с тех пор долго и счастливо.

Сказки почему-то на этом заканчивались и подробности их последующей долгой и счастливой жизни умалчивались. Но он к этому времени уже и сам научился читать, искренне верил в сказочные истории и восхищался смелостью и находчивостью принцев и рыцарей на пути к финалу – долгой и счастливой жизни.

Часто в гости к нему приходили соседские девочки, старшие по возрасту и сказочно начитанные. Они подолгу играли в отважных принцев и принцесс, рыцарей и их возлюбленных дам. Девочкам очень нравились эти игры, которые непременно заканчивались свадьбой. Ему тоже нравились, ведь роль принца или рыцаря доставалась всегда ему как единственному мальчику в этой компании. Он был вне конкуренции, несмотря на то, что еле доходил до плеча самой старшей из них.

А иногда к нему приходила играть одна Катюша, самая младшая и самая близкая по возрасту девочка. Она никогда не приходила с пустыми руками и карманами. Она обязательно приносила одну из своих игрушек, вокруг которой намеревалась затеять игру, а ее карманы всегда были набиты конфетами и сладостями.

– Давай играть в семью рыцарей, – сказала однажды Катюша, врываясь в его комнату с гремящей игрушечной коляской, на которой сидела растрепанная кукла.

– Давай, – ответил он, отрываясь от книги с картинками про рыцарей.

– Тогда, давай, ты будешь папой-рыцарем, я – мамой-рыцаршей, а это будет наша дочка-рыцаренок, – она ткнула пальцем в свою недоумевающую куклу с широко раскрытыми глазами.

– Здорово! – сказал он. – Давай, эта дочка будет помогать нам сражаться со злыми драконами!

– Нет, лучше мы будем ее просто воспитывать и кормить конфетами, – сказала Катюша, и в подтверждение своего намерения, достала конфету и стала тыкать ее в рот все еще удивленной кукле. – На, дочка, ешь, – настаивала она, но кукла упорно не хотела открывать свои пухленькие пластмассовые губки.

Ничуть не смутившись, Катюша быстро засунула конфету себе за щеку:

– Вот так, молодец дочка. Правда вкусная конфетка? У тебя сегодня хороший аппетит. Хочешь еще?

Она достала еще одну конфету и протянула Яну.

– На, теперь ты корми, – сказала Катюша, перемещая из одной щеки в другую, первую конфету, якобы съеденную куклой.

Ян взял конфету и повторил всю процедуру кормления куклы по примеру своей подруги. Теперь и у него во рту была вкусная конфета, и он подумал, что эта игра ему тоже очень нравится, и что совсем не обязательно драться со злыми драконами, пока есть конфеты. Жизнь ведь и так сладка!

«Почему сказки заканчиваются по мере взросления? – подумал Ян, разглядывая за окном силуэты старинных зданий спящего итальянского городка, словно иллюстрацию из сказочной книжки. – Потому, что после свадьбы принцы и принцессы становятся королями и королевами. А у королей должна быть совсем другая, серьезная жизнь.

Ну а дальше начинается настоящая, подлинная история жизни королей. Только для взрослых! Бывшие принцы доказали, что они самые достойные, добились любви своих принцесс, и теперь двое влюбленных всегда будут жить вместе и умрут в один день. Теперь они уже не принадлежат сами себе. Главная цель – процветание королевства и благополучие его жителей. Нужно непременно сделать их счастливыми и довольными, иначе они могут поднять бунт и свергнуть тебя с престола.

Новоиспеченные короли должны посвящать все свое время укреплению и процветанию своего королевства, расширять его пределы и делать его богаче. И большинство королей вынуждены начать это долгое и счастливое будущее. Они, казалось бы, тоже получили свое. Не завоевывать же одну и ту же принцессу всю жизнь! Никому ничего уже не надо доказывать, когда ты и так победитель.

Да и бывшим принцессам теперь их подвиги не нужны. Ведь во время подвигов можно умереть раньше времени. Какая уж тут долгая жизнь? Королевы, бывшие принцессы, тем временем, нарожают детишек, новое поколение принцев и принцесс. Юные принцы подрастут и будут совершать новые подвиги для своих юных принцесс. А королевские подвиги отныне расцениваются как инфантильное детское баловство, не достойное серьезных ответственных мужчин. Ведь, это и есть та самая долгая и счастливая жизнь, к которой все стремились и которая полагается в финале по закону жанра.

А если все-таки будет очень сильно тянуть на подвиги, так сильно, что трудно удержаться, то можно совершать их тайком, желательно подальше от своего королевства, чтобы не лишиться короны и не быть разжалованными снова в принцы.

Почему взрослые люди лишают себя удовольствия быть искренними и открытыми, такими, какими они были в детстве? Почему то, что вызывает умиление в детях, становится неприемлемым во взрослых, вызывает непонимание и гнев окружающих? Почему статус взрослого человека накладывает обязанность что-то скрывать, стыдиться и постоянно оправдываться перед другими за свои поступки?

Может, потому что не хватает смелости быть самим собой, чтобы при этом не выглядеть нелепо перед другими? Или не хочется расстраивать близких своими мыслями и поступками, которые не вписываются в их стандарты и ожидания? А может, потому что очень сложно мыслить и поступать так, чтобы не было за это стыдно перед самим собой?

Может, все дело в пороках, которые мы начинаем осознавать и приобретать со временем? Быть искренним в жизни становится все трудней, все равно, что ходить голым, обнажая перед всеми то, чего ты сам стыдишься. Проще соврать, надеть на себя незримую маску, облачиться в модную одежду, чем набраться смелости и быть таким, какой ты есть.

А может, взрослые люди со временем и вовсе забывают, какими им когда-то хотелось быть и становятся такими, как все, считая это самым разумным решением?»

Чтение почему-то сегодня не шло. Мысли и воспоминания летали вокруг и лезли в голову самым наглым образом, не давая книге сказать ни слова и увлечь в свою сторону.

Его постсказочное детство было охвачено новым, еще более захватывающим увлечением. Оказывается, совсем не надо отказываться от героизма и подвигов, если ты, конечно, не просто принц какой-то второсортный, а исключительный и обладаешь необыкновенными способностями.

Принцы – это для девчонок. Если хотят, пусть верят в своих принцев. Что такого удивительного и сверхъестественного, если ты убил очередного дракона каким-то мечом? Это любой дурак может.

Другое дело – супергерои с их суперспособностями. Если у тебя есть суперспособности – ты неуязвим. Суперспособности делают тебя особенным, оригинальным и неповторимым. Суперспособности превращают подвиги в настоящие захватывающие приключения, которым нет конца. Ведь всех злодеев не истребишь одним махом. Всегда найдется еще один недобитый негодяй, чтобы супергерой мог проявить свою находчивость и силу.

Вот только где их взять, эти суперспособности?

Однажды мама зашла в детскую и обнаружила его в слезах. Она присела рядом, обняла:

– Что случилось, сынок? Почему ты плачешь?

«Мальчик скучает по отцу, которого ему не хватает», – подумала она.

– Мама, это так несправедливо, я никогда, никогда не смогу… – он захлебнулся от нового приступа слез.

– Не сможешь что? – спросила мама, гладя его по голове.

– Не смогу стать супергероем, – выдавил он.

Мама тихонько улыбнулась про себя, а вслух спросила:

– Почему, сынок?

– Ну как же ты не понимаешь, мама, ведь супергероев не бывает на самом деле! Они ведь только в книжках и в кино. Они ненастоящие, выдуманные, фальшивые! Вот ты сама когда-нибудь видела живого супергероя?

– Нет, – сказала мама.

– Вот и я тоже, – сказал он.

– Но ведь не обязательно быть супергероем, – ласково сказала мама, – можно быть просто героем или просто хорошим человеком. Этого вполне достаточно, чтобы тебя любили и уважали люди.

– Может быть кому-то и достаточно, только не мне, – сказал Ян, утирая слезы. – У просто хороших людей жизнь просто хорошая, но совсем неинтересная.

А он хотел интересную жизнь, насыщенную приключениями, где он был бы в центре внимания, а все вокруг признавали его значимость и неповторимость. Жизнь, которой он мог бы управлять, благодаря своим суперспособностям. Жизнь, как в книгах, которые он читал, как в фильмах, которые он смотрел.

Но с каждым годом такая жизнь казалась ему все дальше и невероятнее, пока он окончательно не повзрослел. Пришлось смириться с реальностью. Ладно, пусть у него нет суперспособностей, но и у других ведь тоже их нет. Видимо, таковы правила игры в этой жизни.

Возможно, у него есть какие-нибудь реальные, но редкие способности, за которые его могли бы оценить по достоинству и зачислить в ранг особенных людей, не таких, как все? Не очень-то хотелось стать просто хорошим человеком. Стать просто героем без суперспособностей тоже не слишком заманчиво. Совершать подвиги без суперспособностей – значит рисковать жизнью. Никто не может гарантировать счастливого исхода.

Он постарался искать в себе что-то особенное, какие-нибудь таланты или просто способности, но не находил. Он неплохо рисовал, занимался спортом, играл на гитаре и в шахматы. Но все это было не то. Все довольно заурядно и совсем неоригинально. Многие его друзья делали это лучше.

Он пытался придумать увлечение, – но все безрезультатно. Бывало, какая-нибудь интересная или оригинальная идея захватывала его, но, немного остыв, он смотрел на нее совсем другим, трезвым взглядом. И, на этот взгляд, вся затея выглядела как-то глупо и бессмысленно.

* * *

Многое изменилось с тех пор. Он сделал успешную творческую карьеру. Придуманные им глупые идеи пользовались спросом, несмотря на их бессмысленность. Но самое удивительное – теперь кому-то все это казалось нужным и даже полезным. Кто-то считал его талантливым, успешным и особенным. Кто-то считал его работу настоящим творчеством, достойным внимания и хорошего гонорара. Кто-то, только не он сам.

Ян вспомнил своих итальянских коллег и хозяина ресторана. Эти люди не просто выполняли свою работу, они жили в ней на полную катушку, от души, не боясь показаться кому-то смешными и нелепыми. Они заполняли себя ею до краев и были похожи на детей, азартно играющих во взрослые игры.

Было в этом что-то знакомое для Яна, что-то пленительное, но неуловимое, похожее на жар-птицу, которую можно увидеть совсем рядом, но трудно поймать голыми руками.

* * *

Ян вспомнил Ольгу за гончарным кругом, ее молчаливый сосредоточенный взгляд, упрямо падающую на глаза прядь рыжих, выбившихся из пучка волос, осыпанных глиняными крошками, тонкие длинные пальцы в глине, из-под которых понемногу начинал вырастать новый глиняный сосуд, как по велению волшебника, приобретавший свою неповторимую форму.

Вспомнил восторг, с которым она доставала свой сосуд или скульптуру из печи, словно ребенок, который радуется новой долгожданной игрушке. Ему казалось, что она похожа на сказочную фею, совершающую превращение простого, ничем неприметного куска глины, в волшебный одухотворенный предмет.

В эти моменты ему самому хотелось немного побыть этой игрушкой, попасть в эти умелые заботливые руки, пахнущие глиной и краской.

II. Пути надежды

Дайте человеку цель, ради которой стоит жить, и он сможет выжить в любой ситуации.

Иоганн Вольфганг Гете

Глава 6

Ян познакомился с Ольгой в художественной Академии, куда поступил, закончив к тому времени художественный колледж. При выборе профессии он решил, что из всех его реальных способностей умение рисовать и конструировать, пожалуй, самое увлекательное.

В рисовании, самом по себе, не было ничего особенного. Многие дети любят рисовать, иногда даже взрослые увлекаются. Но это увлечение манило возможностью создавать что-то новое.

Путь к совершенству в искусстве, на его взгляд, лежал через постижение профессиональных навыков, изобразительных и технических приемов, которые он мог освоить при желании и упорной практике.

В Академию Ян поступил на отделение дизайна. Он видел в профессии дизайнера неплохую перспективу, возможность создавать что-то красивое и полезное для повседневной жизни своих соотечественников, окруженных уродливыми вещами со времен советского периода.

Ольга училась в Академии на параллельном курсе на кафедре керамики. Для нее никогда не стоял вопрос выбора. И она никогда не думала о соотечественниках и вообще о пользе и необходимости ее занятия для других.

Она занималась этим для себя. Она родилась с этим знанием и талантом, поэтому художественное творчество для нее было естественным состоянием, как способность дышать и двигаться. То, что она должна стать художником и скульптором, не вызывало у нее никаких сомнений, как не вызывает сомнение превращение головастика в лягушку, а гусеницы в бабочку.

Они учились на разных отделениях, Академия была многопрофильной, занимала несколько корпусов и была разделена на множество кафедр. Поэтому, проучившись в одном учебном заведении, они могли бы так и не познакомиться, даже не заметить друг друга, если бы не возникло случайного повода.

На втором году обучения обязательным предметом для курса Яна стала академическая скульптура, где будущие дизайнеры должны были освоить основы лепки и моделирования формы.