
Полная версия:
Имперский вор. Том 2
Сиськи Теи… ну что ещё?
* * *27 июля, вечер
В поместье графа Хатурова
До поместья Хатурова Матвей Соболев добирается автостопом.
На территорию его пропускают не сразу. Удивляться тут нечему: вряд ли он и сам сейчас узнал бы себя в зеркале. По глаза заросший оборванец.
Матвей молча задирает рваный рукав – на предплечье выжжена руна мага-защитника рода Каменских. Охранники, явно в шоке, пялятся то на руну, то на него. Но граф Хатуров очень тщательно отбирает людей, и потому Матвея никто ни о чём не спрашивает.
По дороге в комнату – помыться, переодеться! – от него шарахается молоденькая горничная. Тоже не узнала.
– Соболев я, – буркает он, кивая девчонке.
Она почему-то верит сразу, семенит следом, тараторит:
– Матвей Евгеньич! Да что ж это! Да где ж вы так?!.. Ой, вам помочь чем? Матвей Евгеньич, а Никита… а князь Каменский тоже приехал?
– Нет, – отвечает он на всё разом и на миг стискивает зубы. – Ты вот что… как там тебя…
– Татьяна! А…
– Татьяна… ты пойди графу доложи, что я вернулся. Мне срочно с ним поговорить надо. Скажи – вымоюсь и подойду.
– А князь…
– Иди, – отмахивается он и захлопывает перед носом девчонки дверь.
В ванну. Бриться. Смыть… всё. Несколько дней в бункере, появление Никиты, поначалу показавшееся глюком, побег…
Матвей Соболев ненавидит растительность на своём лице. Это помогает ему ненадолго выбросить из головы мысли о том, чем завершился побег из бункера. Он скидывает одежду, лезет под душ, остервенело бреется, исхитряясь порезаться трёхлезвийным станком.
Наконец одевается и идёт в кабинет Хатурова.
Граф ждёт, и ни выбритое лицо, ни чистая одежда Соболева его не обманывают.
– Никита? – спрашивает, едва глянув Матвею в глаза.
– Мёртв.
Граф реагирует краткой матерщиной. Указывает защитнику Каменских на стул.
Соболев садится, и только теперь понимает, до чего вымотан. Хочется откинуть голову на высокую спинку и отрубиться прямо здесь.
И желание это правильное: прежде чем рвать кому-то глотку, следует выспаться и восстановиться. Но чуть позже.
– Разлом, – хрипло говорит он. – Никита попал в разлом.
Он рассказывает Хатурову почти всё: кратко о том, как попал в бункер, подробно – с момента появления там Никиты. Единственное, о чём умалчивает, – это о странном поведении мальчишки перед тем, как открылся разлом. И о том, что практически уверен: открыл разлом сам Никита. Но эту информацию лучше придержать при себе.
Граф слушает не перебивая. Под конец начинает барабанить пальцами по столу.
– Ты уверен, что это был… Никита? – спрашивает, когда Матвей замолкает. – Не слишком ли для мальца?
– Полагаешь, я мог перепутать представителя рода Каменских с неким магом иллюзий в хорошей личине?
– Об этом и спрашивал, – кивает Хатуров. – Не мог. А жаль.
Матвей кивает. Он совершенно спокоен, но граф знаком с камердинером Никиты слишком давно, чтобы в это спокойствие поверить.
– Соболев, к рассудку! – резко командует он. – Ты видел князя мёртвым?
Широкая улыбка Матвея заставляет его поморщиться. Не улыбка – оскал. Такие оскалы генерал Хатуров не раз видел в бою. У тех, кому уже нечего терять.
– Прекратить, я сказал!
– Ты-то в рассудке? Что значит «видел мертвым»? – интересуется Соболев, убрав ухмылку. – Пацан попал в разлом. Я не успел…
– К счастью, – сквозь зубы говорит Хатуров. – Иначе мне пришлось бы начинать розыск.
Матвей снова скалится.
– Послушай… В лагере Никита явно взял себя в руки, – говорит Хатуров. – Отлично себя показал.
– Слишком уж отлично… Еще и эти геройские замашки. Обычные люди так не меняются. Напомни, это он должен был защищать тебя или ты его?
Похоже, у Соболева скрипнули зубы. Но он молчит, а граф продолжает:
– У него раскрылся второй дар?
– Скорее всего. Я не успел понять – какой. Но уже без разницы. Даже если он ещё жив, это ненадолго, – тяжело роняет Матвей. – Бункер, Саша. Нужно немедленно заняться этим. Я добирался сюда автостопом, но место найду. Там творится что-то из рук вон. И я даже не говорю про то, что там засели какие-то психи, похищающие людей. В наше время это мало кого удивит. Люди там… обслуга, охрана – они странно себя вели.
– Конкретнее.
– Будто зомбированы.
– Даже так? – хмурится Хатуров.
– Звони Львову, – говорит Матвей. – С его возможностями мы можем успеть. Хотя я уверен, что бункер уже свёрнут. Но по горячим следам можно многое нарыть. Я тоже по своим каналам буду пробивать. Ну, ты знаешь. Так что отосплюсь немного и пойду.
Глава 2
Оглядываюсь, выбирая место для сражения. Опыт – его никакими перерождениями не пропьёшь. Как я в своё время сказал Зверевичу: если бой неизбежен, надо навязать врагу свои условия. Где лучше всего сражаться с драконом? Конечно, сидя у него на загривке.
«Асфальт» в центре площадки продолжает пучиться, с треском ломаясь. Знать бы ещё, что там за монстр из него лезет. Точно ведь не дракон.
В стае пауков, на которую я охотился, было всего девять особей. Это я выяснил, обходя окрестности. И все девять сейчас валяются дохлыми. А вот подземные твари мне пока не встречались. Нет твари – нет тактики.
Но я найду.
– Что ж там за хрень такая? – спрашиваю сам себя и… внезапно получаю мыслеобраз-ответ от химеринга. В голове появляется картинка: четырёхметровая сегментированная тварь с раздутым брюхом-яйцекладом. Чёрная, в отличие от дохлых полосатых пауков. Больше похожая на богомола, чем на паука. Но общие черты прослеживаются.
Значит, мамашка пожаловала. Любопытно, где до этого сидела. Кладки яиц в подвале среди добычи разной свежести точно не было. А яйца любого монстра содержат неслабый заряд эфира. Хороший ингредиент. Надо грохнуть тварь и найти яйца, может, удастся вынести их в империю. И удачно продать…
– Как убить, знаешь? – смотрю на кота. – Слабые места.
– Бежать? – с надеждой транслирует он.
Бежать? Нет. Бежать – не моё. И некуда. И некогда. Как говорил один мой знакомый инквизитор – один раз убежишь, потом привыкнешь.
Направляю тьму в боласы. Максимальная перекачка силы в удавку. Вот сколько она выдержит, пока не порвётся? Удержать такое чудище будет непросто.
Несмотря на то, что паучиху я ждал, вылетает она из-под площадки неожиданно. Будто на реактивной струе. Словно в пухлую задницу кто-то вставил бутылку шипучего вина.
С тяжёлым чмявком тварь опускается на лапы.
Несколько секунд рассматриваю её вживую. Какие-то детали не были видны в посланной котом картинке. Например, три пары хелицеров, каждая из которых клацает независимо от другой. Вокруг щетинистой пасти – ещё несколько пар мелких лапок, как у краба на морде.
А еще внутри неё бьётся источник эфира. Пульсирует, как сердце.
Тварь раскрывает пасть и орёт. Звука нет, но я ощущаю его по заложенным барабанным перепонкам, тошноте и мгновению дезориентации. Эта сука явно бьёт ультразвуком по вестибулярке.
Времени, чтобы затыкать уши пауками из тьмы, нет. Придётся терпеть. Как вариант – заблевать тварь до смерти. Но в этом мире настолько мало пригодной для человека еды, что расставаться с ней – преступление.
Паучиха поднимается на четыре задние лапы, угрожающе растопыривая оставшиеся передние. В растяжке они – метров пять. В глазах светится злобный интеллект.
Аккуратно подцепив ступнёй пушистое пузо, откидываю химеринга под стену.
– Не путайся под ногами.
Боло уже крутятся в руке. Максимальная длина нитей из тьмы, которую я могу удержать под контролем – пять метров. Расстояние между лапами твари – почти метр. Значит, все лапы сразу мне не обездвижить.
Боло крутятся надо мной, готовые вырваться из рук и стреножить верхние лапы паучихи, недальновидно поднятые над её головой. Длина моего оружия – моё слабое место. Со временем я растяну удавку. Но сейчас ей катастрофически не хватает хотя бы трёх дополнительных метров. А значит, стратегия, благодаря которой я пришиб деток этой мамашки, здесь не подходит.
Рассчитать удар не остаётся времени. Паучиха срывается с места и на четырёх задних лапах прёт ко мне.
Десять метров…
Пять…
Сейчас!
Мы почти сшибаемся. Отпускаю раскрученные боло и отскакиваю. Тварь ожидаемо выстреливает хелицерами, пытаясь поймать летящий в неё непонятный предмет. Первый груз лёг ровно туда, куда я целился: обвился вокруг шеи твари. Второй шар не достиг цели. Она успела его сбить, и теперь он болтается у неё под брюхом.
Меч. Мне нужен меч! Мои навыки владения холодным оружием никуда не делись. Я легко могу превратить эту восьмилапую хрень в безногого червяка.
Но в этом мире его совершенно не из чего сделать. А когти из тьмы – всё же мне пока непривычны.
– Направо, Хозяин! – раздаётся в голове голос химеринга. Он явно в панике.
Не спрашивая, отскакиваю куда сказано, надеясь на то, что кошак не спутал стороны. В последние три дня я научил его многому из того, что может пригодиться в общем бою. Но не думал, что наука пригодится так скоро.
Разрываю дистанцию с паучихой, и не зря. В сражение внезапно вмешивается третья сила. Конечно, если паучиха внезапно не страдает мазохизмом и не имеет отношения к странным лиловым нитям.
За секунды в воздухе над тварью образовывается лиловая сеть. И несётся вниз, чтобы тут же пригвоздить паучиху к земле. Та падает на брюхо, раскинув лапы. Страшная пасть продолжает разеваться в неслышном крике: тварь всё ещё пытается бороться со мной ультразвуком.
Вглядываюсь. Нити кажутся невесомыми, но пухлое тело паучихи проминается под ними так, будто весят они как минимум полтонны. Видимо, это какой-то аспект земли. Что-то связанное с гравитацией.
Но странным выглядит не факт чужого вмешательства – навыки здешних монстров я пока не изучил. Не знаю, что они могут, а что – нет. Странным выглядит само плетение. В нём чувствуется разумная упорядоченность. Не животный навык – продуманная техника.
Природа любого мира стремится к сферичности. Капля росы, радуга, паутина… Но не в этом мире углов и ровных линий. Вот и эта сеть – чёткий квадрат с размером ячейки в полметра. Чем-то подобным пытался кинуть в меня в бункере Горчаков.
И это явно техника, продуманная разумом.
Неужели кот ошибся и здесь всё же есть разумные существа?
– Выходи! – командую невидимке.
– Сначала договоримся, – слышу в ответ.
Чего я точно не ожидал, так это приятного женского голоса. Да еще и на понятном мне языке, что уже вообще ни в какие рамки не лезет. Кидаю взгляд в сторону треугольной стены, куда успел отбросить химеринга, но… кошака там нет. Испугался? Решил, что без меня ему будет лучше? Жаль.
– Я слушаю, – говорю невидимке.
– Я только что тебя спасла.
– Спорно. Ты вообще кто такая?
Если бы не кошак, я мог бы не успеть среагировать на нападение невидимки. И тогда лежали бы мы сейчас с паучихой аккуратным бутербродиком. Оба придавленные к земле магией этой невидимой женщины. Так что вопрос на тему напала она на меня или пыталась спасти, остаётся открытым. Не удивлюсь, если паучиха вообще находится у женщины в подчинении.
– Это неважно. Или ты делаешь то, что я скажу, или я отпускаю матку тарантогов.
Матка тарантогов, значит. Ну, как я и думал.
Пожимаю плечами. Напугала ежа жопой. Но пререкаться с первым разумным существом в этом мире я не собираюсь.
– Чего ты хочешь?
Поднимаю руки, выхожу в центр площадки и останавливаюсь совсем рядом с паучихой. На самом деле сейчас от меня до моих боло – не более трёх метров. В случае чего я могу дать своему оружию магический приказ.
Что я и делаю. Конец удавки со свободным шаром тихонько начинает двигаться под распластанным телом паучихи.
– Мне нужно, чтобы ты нашёл моё тело.
Э-э-э… чего?
– Хозяин? – одновременно раздаётся в голове.
Ах ты ж драная кошачья жопа! Я ведь думал, что ты сбежал! Я даже почти пожелал тебе хорошего пути и счастливой жизни в стае химерингов. Самых толстых самок и самых сообразительных котят. А ты, оказывается, рванул на разведку?
МОЙ кошак!
Следом перед глазами слегка плывёт, и я словно вижу две картинки сразу. И паучиху, что валяется прямо передо мной, и то, что сейчас видит химеринг. А видит он…
…хрупкую девушку с округлыми формами и совершенно без одежды. Сиськи Теи! Да откуда она здесь?
Несколько секунд мы с кошаком рассматриваем незнакомку. Прячется она метрах в пятнадцати от меня, за углом разрушенного дома. И ветер слегка шевелит светлые волосы – длинные, аж до аппетитной попки.
Но она сказала, что я должен найти её тело. Вот нашёл же. Вполне себе неплохое тельце для первого встречного иноземца. Может, то, что я вижу сейчас, – лишь иллюзия?
Нет. Вряд ли. Я вижу, как бьётся внутри её источник. И он совсем не похож на источники местных тварей. Он больше, ярче и явно сильнее. Насыщеннее эфиром. А ещё он тёмный. Кем бы девушка ни была – она точно не человек.
Тьма внутри меня тоже чувствует это. Во рту внезапно образуется слюна, словно я страшно голоден. Ей явно хочется попробовать на вкус чужую силу.
Ну уж нет! Кормить тьму я точно не буду. Станет сильнее – и я не удержу её под контролем. Тогда она просто перехватит управление моим телом, и инквизитор Никрас Борх растворится в небытии так же, как до этого исчез юный князь Никита Каменский.
Усилием воли загоняю тьму глубже. Её дело – связывать мои боло в смертоносное оружие. Никак не больше.
– Не очень понимаю, о чём ты, но да ладно. И где же надо искать… твоё тело?
– Там… Тут… – отвечает девушка. – Если бы я знала, нашла бы сама!
То есть и правда не человек. Человек без тела не проживёт. Но и не призрак. Тогда… что она такое? Судя по моему опыту, бестелесные сущности вполне способны принимать тот облик, который им удобен. Чтобы, к примеру, заговорить кому-нибудь зубы. А ещё они могут влезть в чужое тело. Но если так и это тело – чужое, то где она его взяла?
В общем, вариантов много, но для вывода слишком мало данных. Теоретически под милой внешностью вполне может скрываться что-то похлеще этой паучихи.
За время нашего разговора свободный конец моих боло, тот, который не охватывает шею паучихи, успевает переползти к узкому месту. Туда, где соединяются сегмент груди и зад паукообразного тела.
– Пойди туда, не знаю куда? Я тебе не Курьер. Если хочешь помощи, придётся быть поконкретнее и сказать, зачем мне тебе помогать. Твоя сеть на паучихе в качестве оплаты за мою помощь не прокатит.
– Проверим? – слышу в ответ нежный голос.
Глазами кота вижу, как незнакомка за углом шевелит пальцами, выпуская плетение. А следом с паучихи спадает сеть. Ого, а мадам за словами в карман не лезет. Уважаю.
Вот только перекусить паучиха мной не успевает.
В бой мы с химерингом бросаемся одновременно. Я – взлетая на загривок освободившейся от заклинания паучихи и притягивая своими уже готовыми боло её шею почти к спине. Кот – неожиданно для девушки вылетая из-за кустов и выталкивая её на синий «асфальт» передо мной.
Сиськи Теи…
Одно дело – видеть женский силуэт глазами химеринга, и совсем другое – вот так прямо перед собой получить всю красотку целиком. На незнакомке действительно нет ни клочка одежды. Тонкая талия, стройные ножки. Грудь… Ровно такая, какую можно прикрыть всего лишь ладонью.
К тому же после атаки кота вылетела она на площадку в крайне привлекательной позе: на четвереньках, выпятив к небу аппетитную задницу.
Девчонка так хороша, и всё произошло так неожиданно, что я несколько забываюсь и натягиваю удавку на паучихе сильнее, чем собирался. Тварь выгибается, словно лук. Скрежещет жвалами, пытаясь сбросить меня.
– Отпусти Аишу! – Девушка поднимает на меня огромные жёлтые глаза. Грудь мягко колышется в такт её движению. – Пожалуйста, отпусти. Она не причинит тебе вреда. Если поможешь мне, я помогу тебе.
Аиша, значит. Фамильяр-симбионт типа моего кошака? Значит, я был прав в своих подозрениях, и девица отдаёт приказы этой твари. Вообще, странный подход. Сначала напасть на меня, потом спасти и шантажировать. Очередной раз убеждаюсь, что женщины во многих мирах практически одинаковые.
Ну что ж… Теперь козыри у меня.
Надавливаю сильнее, делая вид, что собираюсь сломать паучихе хребет или что там у неё. Паучиха скребёт когтями по «асфальту». Картина эпическая. На драконе я летал, было дело. Но на спине здоровенной паучихи не сидел ещё ни разу. Ну что ж… Всё когда-нибудь случается впервые.
– Чем именно ты мне хочешь помочь? – спрашиваю я под скрежет жвалами.
Одновременно выясняю у химеринга, знает ли он что-то про эту девчонку. Всё-таки это его мир. Но наглый кошак не отвечает на мой мысленный запрос. И, подозреваю, потому что занят весьма приятным делом: с любопытством обнюхивает нашу «гостью», почти тычась в неё носом.
Девчонка морщится, но явно остерегается отталкивать пыхтящую морду с задранными брылями, из-под которых торчат клыки.
– Ты не знаешь, как отсюда выбраться, – внезапно говорит она. – Но если ты найдёшь моё тело, я покажу тебе, как вернуться в твой мир.
А вот это уже интересно. Если она действительно может открыть для меня разлом, есть смысл поторговаться. Но для начала…
– Скажи, кто ты такая.
Девушка молчит, прикрывая грудь руками. Еще и обиженная такая. Будто не она меня только что пыталась прибить огромным пауком.
– Это неважно! – говорит наконец.
– Имя у тебя хоть есть?
– Не скажу.
Тут я внезапно получаю от химеринга мыслеобраз с котом, смакующим эфир из тела какой-то живности. Не сразу понимаю, что он хочет сказать, а поняв, хмыкаю:
– Нет, мы не будем называть её вкусняшкой.
Обиженное пыхтение и следующий образ, уже неприличный.
– Нет, и самкой химеринга мы её тоже не назовём. Пушистый извращенец.
Паучиха подо мной опять пытается шипеть и сучит лапами. Так и придушить её недолго. Принимаю решение и спрыгиваю с её спины. Следом в руку возвращаются послушные боло и обматываются вокруг предплечья.
Освобождённая от удавки паучиха сворачивается в клубок и притворяется дохлой.
А я продолжаю разглядывать обнажённую незнакомку. Мелькает мысль отдать ей свой курсантский китель – хотя он изрядно изорван, но стратегические места девице прикроет. Она сильно ниже меня ростом.
Вот только это существо – ни разу не девица. Она, по ходу, много опаснее всех здешних тварей. Так что включать рыцаря не стоит.
Раз уж она не назвала своё имя, то буду звать её Зефиркой. И потому что кожа белая, как зефир, и потому что девица эфирная. Плюс кошаку удовольствие – прав он был насчёт вкусняшек. Но это имя так… для внутреннего пользования. Ну и… не Монстрихой же звать такую красу.
– Раз ты ничего не хочешь говорить, то и договариваться нам не о чем. Давай так: ты показываешь, как отсюда выбраться, и если я вернусь в свой мир, то там подумаю о твоей просьбе.
– Моё тело здесь, а не в твоём мире.
– Это неважно, – ухмыляюсь в ответ. – Прийти сюда снова я смогу.
– А если ты меня обманешь?
– А у тебя есть выбор? – Демонстративно оглядываюсь по сторонам. – Что-то я тут других желающих тебе помочь не вижу.
– Тогда оставь мне что-нибудь в залог.
Наглость – второе счастье. Не успеваю ответить, как она указывает на химеринга и добавляет:
– Хочу его!
– Мряфк!
Кошак подскакивает ко мне и прячется за мои колени. Глажу вздыбленные чешуйки на загривке.
– Не бойся, никому я тебя не отдам.
Зефирка смотрит на меня огромными печальными глазами.
– Я не хочу оставаться тут одна.
Пожимаю плечами.
– Пойдём со мной?
– В твоём мире почти нет нужного эфира, чтобы поддерживать мой облик.
Значит, всё же на ней облик – а не настоящее тело. Однако и этот облик она должна была где-то увидеть, чтобы создать такой же… Потрогать её, что ли? На предмет материальности. Нет, пожалуй, воздержусь.
– И химерингу тоже нужен тёмный эфир, – добавляет Зефирка. – В твоём мире он умрёт, ты же знаешь?
– Не умер и не умрёт. Уж я об этом позабочусь. Правда, зубастый? – Похлопываю кота между настороженно прижатыми ушами.
– Хорошо. Я буду тебя ждать, – неожиданно говорит Зефирка. – Но если обманешь – не расскажу секрет. А он тебе будет интересен. Поверь.
Какова вероятность, что девчонка мне не врёт и действительно может рассказать что-то интересное? Глупо гадать. В любом случае я всё равно собираюсь сюда вернуться. А значит, секрет никуда не денется.
Она делает несколько пассов. Наблюдаю за движениями тонких пальцев. Если это плетение открывает разлом – надо его запомнить.
Но всё оказывается немного иначе.
Несколько минут ничего не происходит. А потом на площадке появляется первая тварь. Это не паук, а здоровенная сороконожка. Следом – ещё… И ещё… Скоро вокруг дыры в центре собирается стая полутораметровых сколопендр. Ведут они себя странно, словно загипнотизированные.
Зефирка делает ещё несколько жестов, и на сколопендр падает уже знакомая мне сеть. Но сейчас девушка явно не собирается никого щадить: сеть опускается на хитиновые тела и со скрипом разрезает их на части. Над площадкой с этим огромным жертвоприношением начинает клубиться тёмный эфир из их разрушенных источников.
Однако я прав. Это существо могло стать самой большой моей проблемой в разломе.
А передо мной начинает проявляться уже знакомая радужная плёнка. Разрыв пространства.
– С вашей стороны так не открыть, – говорит Зефирка. – Но чтобы разрыв продержался долго, нужен кто-то посерьёзнее сколопендр.
Киваю. Значит, чтобы разорвать пространство отсюда, нужно устроить бойню и дополнить её неизвестным мне плетением. Я запомню. Тем более бойня – то, что инквизитору Никрасу Борху вполне по силам.
– Погнали, пушистый.
Глава 3
Первое, что я чувствую, вывалившись из разлома, – желание немедленно в него вернуться.
И дело даже не в том, что эфир этого мира – не тёмный, а светлый. Дело в том, что он очень разрежен, слабый. В разломе я был гораздо сильнее.
Химеринг вышел со мной, причём шёл он, плотно прижавшись к ноге. Будто боялся, что в последний момент я толкну его обратно. Тем не менее кот явно напряжён и расстроен.
Он дёргает хвостом, прыжком опережает меня шагов на пять и оборачивается. В глазах вопрос.
Да, кошара, у меня их тоже немало. Но начнём мы с самого насущного: где именно нас вынесло.
Вокруг опять лес. Нормальный, обычный на этот раз. Но зато вполне себе дремучий, хоть и не такой тёмный, как в разломе. Не говоря уж о том, что вокруг ночь. Хотя ночь – это как раз удачно. При свете мой кошак может существовать только в разломе или какой-нибудь норе. А я отлично вижу в темноте.
Окидываю взглядом деревья, выбираю самое высокое и указываю на него коту:
– Вперёд.
Получаю картинку смертельно усталого, замученного котика. И протяжно-возмущённое:
– Хоз-зяин?..
– Так. Давай уже знакомиться, хвостатый. Меня зовут Ник. А тебя?
В четырёх глазах моего нового питомца возникает недоумение.
– Прежний хозяин тебя как-нибудь называл?
Кот злобно фыркает, его зрачки вспыхивают алым. Задумывается, видимо вспоминая, и с запинкой транслирует мне слова:
– Твар-рь… Монс-стр… Ящ-щер-р… Гадёныш-ш…
– Понятно… Нет, это мне не нравится. А как тебя звали в твоей стае?
Он смотрит мне за спину – туда, где несколько минут назад закрылся разлом. И мне в голову опять несутся картинки. Котёнок, спящий под кустом. Котёнок, разгрызающий паучью лапу. Котёнок, крадущийся по обломку стены… Всё время один.
У него не было стаи. По крайней мере он её не помнит.
Опускаюсь перед кошаком на корточки, кладу руку на холку. Смотрю в глаза и говорю:
– Как же тебя назвать, страшненькая ты киска? С чего ты вообще решил, что ты кот? Морда у тебя как у нетопыря, жопа – как у ящера…
Хотя… Осматриваю химеринга и понимаю, что даже сейчас, точно зная, как он выглядит, описал бы его как кота. Странного, но всё же. Есть в нём что-то неуловимо кошачье. Уши, повадки, осанка… Ну и самосознание, конечно. Не знаю, почему сам химеринг ассоциирует себя с котом. Возможно, видел кота у одарённого, к которому был привязан Цепями Души? Жаль, по этому признаку того не найти. Мало ли у кого дома может быть кот или кошка.
– Хочешь быть Крайтом?
– Хозяин? – Из кота буквально плещет…
…радость, однозначно.
– Ник. Я Ник. Ты – Крайт. Согласен?
Ну а что? Есть в этом мире такой ядовитый гад. А в моём мире так называли особый вид драконов.
К тому же когда-то у меня уже был кот с этим именем. Самый обычный, приставший ко мне в одном городке после осады. Прижился… Обожал жить дома – но таскался за мной по всем походам и по всем моим делам. В тапки не гадил, мурлыкал как храпящий после обеда гоблин. После него я питомцев не заводил. Но раз уж так случилось… пусть у этого будет то же имя.