Птица, лишенная голоса

Я коротко рассмеялась.

– Нет, конечно же. – Я подняла руки и показала в воздухе знак кавычек. – Это название такое – девичьи нарды.

Каран помотал головой, смеясь над моими словами.

– То есть в них могут играть только девушки? Что за дурацкое название? – Он выглядел так, словно на самом деле в первый раз о них слышал. Он начал расставлять шашки на доске так, словно собирался играть в обычные нарды.

– Тебе нужно поставить их друг на друга, – сказала я и собрала шашки в вертикальный столбик. Выстроив их нужным образом, я добавила: – Вот так должно быть.

– Ты положила шесть штук на одно поле. Другие пять полей останутся пустыми? – Он потянулся за шашками, и я рефлекторно ударила его по руке.

– Нет, не трогай! – огрызнулась я.

Каран с удивлением убрал руку.

– Извини. – Я постаралась оправдаться, потому что мне было стыдно от собственной глупости. – В такие моменты я становлюсь слишком азартной.

Побей его, Ляль. Можешь кинуть ему одну шашку прямо в лицо.

– Все в порядке, – ухмыльнулся Каран, склонив голову. Он откинулся назад и скрестил руки на груди.

– Давай, объясни мне, как играть в эти девчачьи нарды, – ответил он, улыбаясь.

Я пододвинула стул, на котором сидела, ближе к журнальному столику. Скрестив ноги, я подбросила кости.

– Начинает тот, у кого выпадет наибольшее число, – сказала я воодушевленно, но, увидев «1» на кубике, тут же помрачнела: – Значит, ты начинаешь.

Каран, увидев, как я расстроилась, рассмеялся:

– Ты начинай. Кроме того, первая попытка не считается. А я заодно пойму, как играть, – ответил он и подмигнул.

Не спорь с ним и бросай уже эти кости.

– Хорошо-о-о, – согласилась я с радостью.

Я подняла игральные кости и снова кинула их на стол.

– Цель игры в том, чтобы выкидывать наибольшее количество на кубиках и собрать все шашки, – сказав это, я увидела, что на кубиках выпало 5–5. – Это значит, что я могу собрать все шашки, которые расположены на пятом поле, но, для того чтобы это сделать, в начале игры мне нужно разгруппировать их стопки.

Я взяла две шашки с поля пять и распределила их по одной на пустых полях.

– Теперь я могу собрать те шашки, которые «открыты», то есть одиночные шашки, – улыбаясь, я подняла голову и посмотрела на Карана, и поняла, что он все это время смотрел не на доску, а на меня.

Он наклонился вперед, не сводя с меня глаз. Вздохнув, он внимательно присмотрелся ко мне.

– Какого цвета твои глаза? – спросил он тихо.

Когда смотрю на солнце, они становятся светлее, но когда смотрю на тебя – то готова упасть в обморок.

– Голубые.

Каран мотнул головой, как бы говоря «нет».

– Нет, они не просто голубые, – сказав это, он еще ближе придвинулся ко мне, словно всерьез попытался разобрать их цвет. – Это какой-то особенный оттенок синего? Я вижу такие в первый раз.

Он так пристально на меня смотрел, что я заерзала в кресле.

– Мой отец, – начала я, облизывая пересохшие губы, – говорил, что они цвета океана.

Его губы слегка приоткрылись. Глаза смотрели так, словно наконец нашли то, что искали.

– Да, – ответил он, слегка щурясь. – Синий океан. Именно этот цвет.

Не выдержав его напора, я отвела взгляд и указала головой на шашки.

– Давай, играй, – сказала я, пытаясь сменить тему. – Ты понял правила?

В гостиной воцарилась тишина. Я вскинула голову и уставилась на Карана. Он все еще смотрел на меня. Мы застыли лицом к лицу. Потом он снова откинулся назад.

– Понял, – сказал он и взял игральные кости в руки. – Выигрывает тот, кто сначала раскрывает все шашки, а потом собирает их с поля?

– Да, да.

Он потряс игральные кости в руке и кинул их на доску. Выпало 3–6, и он сделал ход.

– Это не стратегическая игра, здесь все решает удача, – сказал он, словно только что раскрыл суть шашек. – Кому выпадет большее число, тот и выигрывает.

– Именно так, – ответила я и подбросила кубики. – Обычно мне везет в азартных играх. – С выпавшими числами я открыла шашку и забрала ее с пятого поля.

– Значит, не повезет в любви, – закончил Каран. В его словах звучал вопрос.

Мои губы уже раскрылись, чтобы прошептать: «иди к черту», но я ничего не сказала, потому что услышала голос Омера. Подойдя к нам, он присел на диван, посмотрел на Карана и спросил с усмешкой:

– Взрослый Каран Акдоган играет в девчачьи нарды?

Сгорая от желания увидеть реакцию на лице Карана, я перевела на него взгляд и поняла, что он тоже смотрел на меня.

– Получается, что в эти нарды действительно играют только девушки? – спросил он укоризненно.

Я рассмеялась:

– Не говори ерунды, конечно, в них можно играть не только девушкам. – Я повернулась к Омеру и скорчила гримасу. – Что за гендерная дискриминация? Только потому, что в названии сказано «девчачьи», мужчины не могут играть в эту игру?

Я нахмурилась. Омер немедленно занял оборонительную позицию.

– Да я просто пошутил, милая, – ответил он тихо. – Мне хотелось поиздеваться над Караном. Конечно, я тоже знаю, как играть в эти нарды.

С этими словами он выпрямился на диване.

– Правда? – удивилась я. – Тогда давайте, сыграйте оба.

Я встала и ухмыльнулась:

– Посмотрим, на чьей стороне будет удача.

– А при чем тут это? – спросил Каран, но Омер уже сел на мое место и начал раскладывать шашки.

Ну какой же он милый, даже обидно. Знали бы раньше, поиграли бы вместе.

Не знаю, как так произошло, но через десять минут Каран выбыл из игры, а Омер начал играть с Арифом.

Мы ждали, когда же это произойдет.

– Омер, ты придерживаешь кости в руке, – упрекнул Ариф.

– Что? – спросил Омер и тут же выбросил кубики на доску. – Я честно играю, брат. Не придерживаю я ничего.

Когда кубики опять выпали в удачной комбинации, Омер не удержался от радостного возгласа:

– Ничего себе, вот это мне везет!

Я смеялась, наблюдая за этой забавной картиной, а Ариф продолжал сердиться на Омера.

– Почему тебе всегда выпадают именно те цифры, которые тебе нужны? Я собрал вполовину меньше шашек, чем ты.

Они играли уже третью партию из пяти, и очередная победа Омера разозлила Арифа не на шутку.

– Что это вообще за игра? Ты мне предложил поиграть, сказал, что она пустяковая. Бессмыслица какая! – Ариф поднялся со своего места. – А ну-ка бросай уже кости!

Ариф, не позорься, пожалуйста.

Омер тоже встал со своего места и аккуратно шлепнул Арифа по голове:

– Зачем ты подстрекаешь, когда проигрываешь? Не нравится – не играй больше.

– А мне кажется, это очень весело, – сказала я и тоже встала со своего места. – Очень милая игра, в которую можно играть без напряжения.

– Играть с напряжением гораздо интереснее, – сказал Ариф раздраженно. – Видишь, я уже в стрессе. Как только вижу, как Омер подкидывает кости, мне плохо становится.

С этими словами Ариф достал сигарету из кармана куртки. Теперь уже и Каран встал.

– Не кури в гостиной, – предупредил он Арифа. – Эфляль не курит, а ты доставишь ей неудобства.

С этими словами он снова повернулся ко мне.

Наше сердце забилось сильнее.

Ариф поднял руки, словно извиняясь.

– Привычка, простите, пожалуйста. – С этими словами он убрал сигарету в карман. – Тогда я выйду в сад.

Не сказав больше ни слова, Ариф вышел из гостиной, и Омер последовал за ним. Когда мы снова остались с Караном вдвоем, я нервно сглотнула.

– Пойду воды попью, – сказала я и метнулась на кухню, пытаясь осознать, почему мне было так сложно находиться один на один с этим человеком.

Не помню, чтобы когда-нибудь так сильно попадала под чье-то влияние. Если бы он смотрел на меня так, как остальные, то не думаю, что он бы сильно меня впечатлил. Но тот пристальный взгляд, который он бросал на меня каждый раз, пробуждал во мне смешанные эмоции, и я не могла с ними справиться. Может, он на всех девушек так смотрел. Я никогда не думала об этом, но ведь Каран все-таки мужчина.

Посмотрите-ка, какая догадка.

Прошло всего две недели с тех пор, как я с ним познакомилась. Я не хотела навешивать ярлыков, чтобы потом расстраиваться. И не готова была прыгать в омут с головой. Сначала нужно во всем разобраться.

Войдя на кухню, я увидела тетушку Зулейху, которая готовила ужин.

– Легкой готовки. – Она повернулась, услышав мой голос. – Может, я могу вам чем-то помочь?

– Спасибо, милая. – Тетушка Зулейха широко улыбнулась. – Ты что-то хотела? Проголодалась? Или что-то ищешь?

Оставив готовку, она подошла ко мне ближе.

– Расскажи, что тебя беспокоит?

Ее добродушие меня согревало. Я широко улыбнулась в ответ.

– Спасибо, я просто хотела воды. – С этими словами я открыла дверь шкафчика, где, как мне казалось, можно было найти чашки. – Извините, что отвлекаю от рабо…

– Да разве ты отвлекаешь? – перебила она. – Это просто работа. Если тебе что-то нужно, не стесняйся, говори. Хорошо, красавица?

На ее губах играла легкая улыбка. Я представила, что она была чьей-то матерью, но не хотела продолжать думать об этом, чтобы не расстраиваться. Я не смогла найти понимания в собственной семье и поэтому жаждала хоть крупицу любви от всякого человека, с которым пересекались пути, но разве меня можно винить? Мне было двадцать пять. Если бы моя мать была жива, сказала бы она мне: «Вышла бы ты уже замуж, тогда у тебя могло бы быть много своих детей». Наверное, так она бы и сказала.

Горько улыбнувшись, я произнесла:

– Я обязательно вам скажу, тетушка Зулейха.

Я взяла кувшин со стойки и наполнила свой стакан.

– Если вам тоже понадобится моя помощь, то скажите. Готовить я умею.

Пока я пила, тетушка рассматривала меня с любопытством.

– Правда? И хорошо получается? – Она поджала губы и покачала головой в знак одобрения: – Дай бог, значит, ты настолько же способна, насколько и красива.

Я смущенно потупила взгляд от ее комплимента и пробормотала:

– Спасибо. Вы тоже выглядите очень хорошо.

Она глубоко вздохнула. В ее глазах было столько любви, что я едва удержалась, чтобы не обнять ее в порыве чувств.

– Я не знаю, как долго ты будешь у нас, но, впервые увидев тебя, я ощутила тепло в своем сердце. В твоем присутствии дом снова становится таким, как был раньше.

Я заметила, что ее глаза наполнились слезами, поэтому отставила стакан и подошла ближе. Голос тетушки Зулейхи задрожал:

– Я так скучаю по старым временам.

Не зная, что сказать, я протянула руку и похлопала тетушку по плечу. Мне было непонятно, что она имела в виду, говоря о старых временах, но я ведь здесь не останусь навсегда. И мне не хотелось, чтобы тетушка Зулейха грустила из-за моего отъезда. Я была здесь всего несколько дней, но то, как тетушка говорила о прошлом в этом доме, вызывало во мне сильное любопытство. Я заметила, что тетушка Зулейха плакала, только когда она уже утирала слезы.

– Я очень эмоциональная, не обращай внимания и не порти грустью свое красивое лицо, – сказала она и коснулась моей щеки.

Она расправила плечи:

– Все смеются надо мной, когда узнают, что мой знак зодиака – Рыбы. Потому что я плачу из-за всего на свете!

Я покачала головой:

– Я слышала, что женщины-Рыбы очень мудры.

Меня не может не пугать, как быстро ты придумываешь очередную ложь.

Мне захотелось сказать ей что-то приятное, чтобы она не плакала.

– Неужели? – Глаза тетушки Зулейхи расширились от удивления. Она медленно покачала головой: – Я была самой умной среди всех своих братьев и сестер. Если бы мне дали возможность учиться, я могла бы стать женщиной-провокатором!

Я засмеялась:

– Провокатором? Может, профессором?

– Ой, ну какая разница, – улыбнулась она. – Это судьба. Мы должны были встретиться с тобой.

Она похлопала меня по спине, я одарила ее искренней улыбкой.

– Я рада, что мы познакомились, – не удержавшись, я поцеловала ее в пухлую щеку. Не успела я отойти назад, как она взяла мое лицо в свои руки и в ответ расцеловала в обе щеки.

– А я-то как рада, моя красавица, – ответила она, улыбаясь. А потом продолжила, словно выдавая секрет: – А теперь я вернусь к готовке. А то эти молодые парни вечно бесятся, когда оголодают.

Посмотрим, как именно это у них проявляется.

– Удачи вам. Если вам понадобится помощь, только позовите.

– Спасибо, милая, – сказала тетушка Зулейха, а я вышла из кухни.

За несколько минут в компании тетушки Зулейхи я почувствовала прилив энергии. Когда человека одаривают любовью, он сразу же хочет жить. Даже одно ласковое слово может многое изменить. Может, тетушка Зулейха чувствовала, что мне нужно было чье-то тепло, поэтому так и вела себя. Я была уверена, что если проведу с ней больше времени, то стану ее любимицей.

Улыбаясь своим мыслям, я перевела взгляд на часы на стене. Было уже поздно, и мне вдруг захотелось узнать, что в это время происходит в моем ресторане. Должно быть, сейчас был самый час пик. Гёкхан, наверное, пытается уладить очередные проблемы с клиентами, а Сена носится между столами, как маленький трудолюбивый муравей. Сценическая группа, наверное, делает последние приготовления. Совсем скоро должно было начаться выступление.

Гёкхан был тем сотрудником, которому я доверила управление своим рестораном. Вообще-то мне даже не хотелось называть его «сотрудником», потому что за это время он стал мне настоящим другом. Когда я занималась открытием своего ресторана, брат не мог проводить со мной много времени. Однако, как бы сильно я ни любила ресторан, мне было сложно справиться с ним в одиночку.

Не имея возможности тянуть все, я подала объявление о найме директора, и на собеседование пришел Гёкхан. Тогда он был еще совсем зеленым. Он окончил университет всего два года назад и не обладал достаточным опытом. Но, поговорив с ним, я ощутила, что мы можем сработаться. Возможно, я могла поискать еще кого-нибудь на эту должность, но тогда положение у Гёкхана было достаточно сложным. Ему срочно была нужна работа, а еще он обладал внутренним стержнем и той уверенностью, с помощью которой и убедил меня взять его на эту должность.

С того дня я ни разу не пожалела о своем выборе. Я бы даже сказала, что Гёкхан оказался моей звездой удачи. Через пару дней после того, как он вышел на работу, количество моих обязанностей стало постепенно уменьшаться и все в ресторане встало на свои места. В целом у меня был мягкий характер в качестве управляющей. Это отражалось на том, как я общалась со своими сотрудниками, и с большинством из них мы стали настоящими друзьями. Среди них были Гёкхан и Сена.

Моя милая Сена… Она всегда занимала особое место в моем сердце. И встреча с ней тоже оказалась особенной.

Сена была одной из моих подписчиц в социальных сетях. Она комментировала каждый мой пост и отвечала на каждую сториз. Я замечала ее среди всех моих подписчиков и почти каждый день вступала с ней в переписку. Однажды, когда она узнала, что я открываю ресторан, она с энтузиазмом отреагировала на эту новость и написала, что очень хочет помочь. Чтобы не обижать ее, я решила согласиться и взять ее на работу. И это оказалось одним из лучших решений, которое я приняла в своей жизни.

Сена была моим вторым по важности сотрудником после Гёкхана. Поскольку она была невысокого роста, все называли ее крошкой-муравьем. Работа кипела в ее руках. Она помогала на кухне, стояла у кассы, принимала заказы. Она была моим козырем и могла выполнять любую работу.

Я считала ее не только своей сотрудницей, но и относилась к ней как к своей младшей сестре. Ее любовь ко мне, граничащая с восхищением, вскоре переросла во взаимную симпатию, и я стала испытывать к ней сильную привязанность. Мы действительно стали как сестры. Когда я жила в Анкаре, она оставалась у меня на ночевку как минимум два раза в неделю. Я хорошо ладила с ее семьей, так что такие визиты не были проблемой. Ей исполнилось всего двадцать, но она вела себя так, словно была гораздо старше своего возраста. Я доверяла ей настолько, что даже передала управление своими аккаунтами в социальных сетях. Она следила за тем, чтобы моя активность в ленте не снижалась, даже если я какое-то время сама ничего не выкладывала; она загружала фотографии из черновиков, создавая посты в профиле.

Я никогда не упоминала об этом. Да, я была инфлюенсером. У меня было много подписчиков в Instagram[12] и в других социальных сетях. Хотя мне кажется неправильным само определение «подписчик» для людей, которым интересно следить за моей жизнью, сейчас речь не об этом. Я скучала по своим друзьям. У меня защипало в носу от подступающих слез. Для каждого из них в моем сердце было место, но еще больше я скучала по своему ресторану. Ресторан был моей отдушиной. Когда я общалась с посетителями, у меня не было времени погружаться в себя, думать о своих проблемах. От этих воспоминаний у меня сильнее заколотилось сердце.

Мне захотелось позвонить Гёкхану, поэтому я вышла в сад, чтобы попросить свой телефон. Прошло уже несколько дней, но Ариф так мне его и не вернул. Может, он о нем забыл.

Ариф, зачем ты положил телефон к себе в карман и что ты с ним сделал?

Все трое – Омер, Ариф и Каран – сидели за столом в гостиной и курили. Увидев меня, они сразу же потушили сигареты. Я одарила легкой улыбкой каждого и обратилась к Арифу.

– Я так и не смогла получить свой телефон обратно, – сказала я. – Его еще не починили?

Ариф бросил быстрый взгляд на Карана и откашлялся.

– Я отдал его Карану, – пробормотал он. – Наверное, он забыл тебе об этом сказать.

Значит, он в кармане у Карана.

– Я не хотел беспокоить тебя, потому что ты не выходила из своей комнаты. Поэтому и не отдал, – ответил Каран спокойно. – Твой телефон наверху. Я могу принести его, если хочешь, – закончил он и сделал движение, чтобы встать из-за стола.

– Не нужно, – остановила я его, вскинув руку. – Я помню нужный номер наизусть. Ничего, если я позвоню от тебя?

Он пододвинул ко мне лежащий на столе смартфон. Благодарно улыбнувшись на его немой ответ, я взяла телефон в руки. Я уже хотела уйти, как Каран остановил меня:

– Подожди.

Он указал глазами на стул и произнес низко:

– На улице прохладно. Возьми с собой шаль.

Его замечание вызвало в моем животе странное чувство. Улыбнувшись, я взяла шаль и накинула себе на плечи. Каран утвердительно кивнул, словно говоря «вот теперь все в порядке». Да, такими темпами бабочки в моем животе отрастят настоящие крылья и улетят в небо.

Чтобы он не понял, что у меня на уме, я спешно вышла из гостиной и стала ходить туда-сюда по саду. Пока я набирала номер Гёкхана, который знала наизусть, мне вдруг пришло в голову – а есть ли у него привычка не отвечать на звонки с незнакомых номеров? Я уже потеряла надежду, что он возьмет трубку, но вдруг услышала на том конце:

– Алло?

– Гёкхан! – ответила я.

– Эфляль, это ты? – спросил он удивленно.

– Конечно это я. Или ты уже забыл мой голос? – Уголки моих губ изогнулись в усмешке. – Какой славный у меня друг…

– Да ладно тебе, – ответил он.

На заднем фоне можно было слышать звуки ресторана. Я соскучилась даже по ним.

– Я удивился, что ты позвонила с другого номера. Как ты? От тебя не было слышно новостей уже больше недели. Если бы Озлем не сказала, что с тобой все в порядке, я бы уже начал переживать.

В его голосе слышался укор.

– Где ты, когда вернешься? Все скучают по тебе. Но я, конечно, скучаю по тебе больше всех. Даже по тому, как ты меня обычно дразнишь. Когда уже твой отпуск закончится?

Улыбка не покидала меня, когда я слушала быструю речь Гёкхана, но, когда он упомянул об отпуске, мое лицо недовольно сморщилось, ведь я вспомнила, что соврала ему. Я глубоко вздохнула, все еще прогуливаясь по огромному саду, в который вышла впервые за все время пребывания в доме.

– Я приеду в самое ближайшее время. – Не знаю, обманывала ли я Гёкхана или же саму себя. – Я тоже по всем соскучилась! Но больше всего по тебе, это от всего сердца.

Перестань уже говорить всем одну и ту же ложь.

– Йес! – воскликнул Гёкхан. – Как думаешь, когда Эмре об этом услышит, сильно расстроится?

Я рассмеялась и посильнее укуталась в шаль.

– По нему я тоже очень скучаю… – я вздохнула. – Какие вообще новости? В ресторане все в порядке?

С неба начал накрапывать дождь, и в саду можно было ощутить приятный запах влажной земли. Я вдохнула полной грудью.

– Только не вздумай сообщать мне плохие новости! – пригрозила я.

– Самая худшая новость, которую я могу тебе сообщить, – это то, что нам нужно заменить печи. Ты оставила меня за главного, начальница. Что плохого может случиться, пока я все здесь контролирую? – сказал он громко.

– Это что за вольности? – спросила я, смеясь. – Что с тобой случилось? Шуточки отпускаешь, эго демонстрируешь. Все хорошо?

Я была единственным источником звука во всем саду. Проходящий мимо охранник уткнулся лицом в землю, избегая встречаться со мной взглядом. Это позволяло мне передвигаться по саду более непринужденно. Я не знала, был ли у них приказ так себя вести или, может, это было основой рабочего этикета, чтобы вести себя так со всеми, кого они охраняли. В это время Гёкхан продолжал:

– Я думаю, за время твоего отсутствия мы все немного изменились. Увидишь, как только вернешься из отпуска.

Точно, мы же в отпуске на Багамах.

– Обещаю, что скоро вернусь, – ответила я.

Внезапно мною овладело сильное желание ступить на землю голыми ногами, поэтому я сначала сняла обувь, а потом и носки. Холод влажной земли и мокрой травы, мнущейся под моими ногами, заставил меня вздрогнуть. Через пару секунд я услышала в динамике второй голос.

– С кем ты говоришь? С Эфляль?

Это была Сена.

– Это с ней ты разговариваешь? – не унималась она.

– Да нет же, – ответил Гёкхан, отмахиваясь от нее. – Не с ней.

– Я тоже хочу ее услышать, – сказала я взволнованно. – Не зли ее и передай ей телефон, Гёкхан.

Гёкхан издал возглас, полный боли, потому что Сена, видимо, наконец-то добилась своей цели, выхватив телефон из его рук.

– Сестричка? Эфляль, это ты?

– Сестричка, – сказала я, и мое сердце защемило от тоски. – Это я.

– Эфляль, – голос Сены дрожал. – Я очень по тебе скучаю. Сильно-сильно. Когда ты вернешься? Без тебя жизнь теряет свои краски.

Мои глаза наполнились слезами, и стало понятно, что хождение по сырой земле тоже не принесло облегчения.

– Ты так сильно по мне соскучилась? – попыталась пошутить я. – Врунишка!

– Да нет же, это правда, – по ее тону стало понятно, что она вот-вот заплачет. – Клянусь, что скучаю. Без тебя все не клеится, вечно какие-то неприятности происходят, – стала жаловаться Сена. – Возвращайся поскорее.

Слезы уже полились по щекам, как вдруг я услышала Гёкхана, который закричал на заднем плане:

– Тюлай, дорогая, пожалуйста, вернись домой!

– Да уходи уже отсюда! – гаркнула Сена куда-то в сторону.

– Сестричка, я скоро вернусь, – судорожно произнесла я. – И тогда все снова будет хорошо.

– Обещаешь? – спросила Сена с надеждой.

– Обещаю.

– А когда? Когда ты планируешь вернуться? Как будто уже месяцы прошли… Ты пару недель назад говорила то же самое, – упрекнула она, и я невольно улыбнулась.

– Подросла и начала злиться на меня? Говорю же, немного осталось, скоро я буду дома, совсем скоро.

Медленными шагами пересекая территорию сада, я добралась до окраины, где находилась собачья будка.

– Вдруг я сделаю тебе сюрприз и приеду тогда, когда ты и не ждешь, – ответила я шепотом.

– Что? – закричала она в трубку. – А может, ты уже здесь? Вернулась?

Да, можешь проверить, вернулись ли мы.

– Нет, – километры между нами тяжелым грузом осели на сердце. – Давай поговорим в следующий раз. Не сегодня, но еще обязательно пообщаемся.

– Но… – начала она с грустью и всхлипнула, – я думала…

После того как мы виделись с Сеной каждый день и проводили друг с другом так много времени вместе, последние месяцы оказались для нас обеих очень болезненными. Врать ей было сложнее всего. Я закинула голову, обратив взгляд в небо.

– Мы с тобой два сердца, которые бьются под одним небом, – пробормотала я. – Что может встать между ними, что может разорвать такую крепкую связь?

Комок застрял в горле.

– Успокойся, не плачь и верь моему слову. Я скоро приеду, Сена.

– Пожалуйста, приезжай скорее, сестра, – Сена все-таки начала плакать.

Тут трубку перехватил Гёкхан.

– Эфляль, девчонка совсем раскисла. Поэтому я и не хотел, чтобы она с тобой говорила. Я сейчас постараюсь ее успокоить, позже позвоню. Хорошо?

– Перезвони мне, как только она успокоится, – поспешно ответила я. – Я буду ждать.