Запретная любовь, или Я о таком в жизни не мечтала

Он, покосившись на окно:

– Я знаю.

Она:

– Всё, мне пора.

Он:

– Можешь отвлечь как-нибудь, верну вещи, ладно. Я в тот раз нашёл кое-что, когда её похитили, и нашёл по этим вещам.

Она, покосившись на него, посмотрела на вещи в его руках и вытаращила глаза с удивлением и улыбкой даже на долю секунды:

– Вот ты даешь. И что какой запах? Запомнился ли?

Он, улыбнувшись:

– Пожалуйста, отвлеки, а. Всё иди, она идёт.

Вика быстро вернулась на место и села на стул. Я зашла через минуту и, посмотрев на Вику, покосилась на балкон и, сжав губы, подумала: «То ли мне кажется, либо здесь реально есть кто-то ещё». И, взяв нож со стола, пошла в сторону балкона.

Вика, вскочив, подбежала ко мне:

– Ой, Вика, я хочу сказать…

Я же, ворвавшись на балкон, огляделась по сторонам. Там никого не было. Дверка шкафа, где раньше хранилась мука, была слегка приоткрыта.

Я, повернувшись, спросила:

– Что такое!?

Вика ответила:

– Да, я знаю, ты, кажется, раньше была сатанисткой и бывшей готессой, не так ли?

Я, покосившись на шкаф, решила не проверять его содержимое и вышла с балкона.

– В принципе, да, но как известно, бывших ведьм не бывает, так же и здесь примерно так же.

Вика добавила:

– Говорят, сатанисты убивают животных.

Я возразила:

– Говорят, готы тоже что-то такое делают, и что с того? Я никогда не убивала. Хотя, было дело, мы с ребятами замочили курицу, а другой раз принесли в жертву одну девушку, но это было давно, и сейчас я этим не занимаюсь.

Поговорив и снова выпив, мы решили, что Вика останется у меня ночевать.

Я спросила:

– Хочешь остаться?

Она отказалась:

– Не, я приду как-нибудь к тебе с ночевкой, но не сейчас.

Я ушла в туалет, а Генри, тихо прокравшись в комнату, быстро кинул вещи на кровать и снова скрылся на балконе, когда я уже собиралась выходить.

Помыв руки, я хмыкнула, покосилась на зеркало, вытерла руки и ушла в зал.

Через некоторое время Вика ушла. Я зашла в свою комнату и, посмотрев на кровать и в центр комнаты, вздохнув, прошептала:

– Нет, инкуба потом лучше вызову, после всего этого.

Взяв бюстгальтер и трусы с кровати, я постирала их и повесила сушиться.

Решив снова выйти на балкон, чтобы полюбоваться ночным небом, я вспомнила, что забыла кое-что сделать.

– А точно, я забыла кое-что сделать…

Достав из пачки прокладку, я пошла в туалет. Использованную я вынула, свернула и положила в пакет с использованными влажными салфетками и другими вещами. Новую я засунула в интимное место и надела трусы.

Сняв бюстгальтер, я надела футболку и вышла на балкон в одних трусах и футболке. Зайдя туда, я остолбенела. Сетка была наполовину на полу, наполовину на деревянном подоконнике, и на ней стоял Генри.

Он произнес:

– Привет. Блин, ладно, застукала меня.

Я, обалдев от происходящего, спросила:

– Как!? Какого… Кой черт ты тут делаешь? И вообще как ты тут очутился?

Он ответил:

– Дак третий этаж же. Расстояние не большое. До первого-второго не составит труда добраться, а третий и подавно.

Я уточнила:

– Допустим. Чего забыл то здесь?

Он сказал:

– Тебя. Моя милая, тебя.

Я, улыбнувшись, попятилась:

– Это очень хорошо так то.

Он, подойдя, улыбнулся как обычно слегка и, остановив меня до того, как я чуть не врезалась в дверь, обхватил меня и прижал к себе. Поцелуй был страстным.

Он, целуя меня страстно, взял за подбородок и, целуя в губы, спустился к шее. Сделав дорожку поцелуев по ней, он прошелся носом по шее и снова поцеловал меня в губы. Оторвавшись от поцелуя, он осмотрел меня и снова впился губами в мои. Мы целуемся и обнимаемся.

В одну секунду он подхватил меня под руки и, взяв на руки, понес в комнату.

Я попросила:

– Подожди… я…

Но он, страстно целуя, не дает мне даже выдохнуть, чтобы отдохнуть от поцелуя и набрать в легкие воздух.

Он оторвался на минуту.

Я произнесла:

– Я… я должна сказать…

Он быстро схватил мою футболку, подняв, сорвал ее с меня и стал целовать шею, затем спустился к груди. Обхватив губами сосочек, он стал ласкать его языком, нежно посасывая. Затем он принялся за другой сосочек.

Проводя языком от центра груди до живота, он остановился, взглянул на меня и вздохнул глубоко.

С моих губ вырвались стоны. Он продолжил проводить языком.

Я сказала:

– Стоп, стоп, стой. Да остановись же.

Его руки блуждали по всему телу, как и его поцелуи, которые покрывали все мое тело. Он резко схватился за трусы, хотел спустить их, но я, зажав их руками, держу.

Он взглянул на меня, продолжая целовать, и сорвал с меня трусы. Я попросила:

– Да стой ты что ли. Остановись неме… – но не успела договорить, как мой рот заткнул его страстный поцелуй.

Он схватил меня за ноги и раздвинул их.

Я произнесла:

– Я должна…. Должна сказать…

Он, смотря на меня, покосился на прокладку, воткнутую в интимное место. Улыбнувшись, он вынул ее, кинул на пол и, обхватив меня, резко спустил пониже к себе и прильнул страстно губами к интимному месту.

Я, обалдевая от происходящего, спросила:

– Что!? Как?

Генри ответил:

– Думала, я не смогу и не стану ласкать тебя там языком, из-за твоей проблемки, которая внезапно пришла? Я не брезгую… – и страстно прильнул губами к сокровенному месту.

Я смотрела на него с удивлением и вдруг вспомнила, что самым сильным приворотом считается приворот на менструальной крови. Я хлопнула себя по лбу.

Он улыбнулся:

– Заодно проверим, насколько силен этот приворот. Я тоже слышал о таком.

И он страстно прильнул ко мне губами, начав интенсивные ласки языком. Через несколько минут я уже извивалась, как змея на сковородке, и чуть ли не подпрыгивала на кровати.

Он взял мои ноги и положил их себе на плечи, продолжая ласкать и высасывать меня. В процессе он весь измазался, но слегка улыбнулся и облизнулся.

Я удивленно перевела взгляд на потолок.

Он спросил:

– Не хочешь смотреть на меня?

И снова страстно прильнул к тому месту. Приятная дрожь охватила всё моё тело.

Он засунул туда палец и начал трахать меня, продолжая ласкать, лизать и высасывать. Затем он вынул палец, облизал его и обсосал.

Я посмотрела на него и подумала: «Он вообще нормальный? С ним можно чокнуться».

Он засмеялся, взглянул на меня и снова страстно прильнул губами к тому месту.

Я периодически переводила взгляд на потолок.

Он спросил:

– Что? М? Сладость моя сладкая, ты только моя, моя любовь ты. Никому не отдам. Я буду ревновать и всех убью, с кем будешь изменять мне.

Я смотрела на него с округлившимися глазами. Он сказал:

– Думаешь, это просто слова, да? Моя милая. Скоро убедишься, что нет.

И снова припал губами к сокровенному месту. Я уже почти билась в конвульсиях.

Генри, улыбнувшись, стал страстнее продолжать. Он приблизился ко мне, навалился на меня, крепко обняв и прижав к себе. Расстегнув брюки, он скинул их, сорвал с себя рубашку и снова обнял меня крепко и сильно.

Его твёрдый член вошел в меня.

Страсти продолжались почти до четырёх часов ночи, переходящей в утро, с перерывами на отдых по минут пять. Хотя когда был отдых, он всё равно моментами не завал отдохнуть, а ласкал языком сокровенное место, высасывая из него всё.

Он взглянул на меня, как и те всегда пронзительно хищным взглядом, только казалось, в этот раз более хищным. Он спросил:

– Что, любовь моя, м? Сладость моя дорогая.

Я заснула. Он улыбнулся и шепнул:

– Ты сводишь меня с ума, когда спишь ты такая красивая, когда не спишь тоже, но такая милая и красивая, ах, теперь точно я не отпущу тебя. Буду тебя защищать. Спи сладко, моя прелесть. А я буду охранять твой сон.

И он пристроил свою голову на моей груди, некоторое время смотрел на меня, а затем заснул. Проснувшись утром, я посмотрела на себя и поняла, что хитрец нашёл мне подушку.

Он внезапно открыл глаза и с улыбкой произнес:

– О, проснулась. С добрым утром, милая. Не хочешь ли ты насладиться утренним кунилингусом?

Я была в полном недоумении. Он же, не теряя времени, приступил к ласкам, издавая причмокивающие звуки. Я не могла сдержать улыбки и вздохнула.

Он же, облизнувшись, продолжал, словно это было в порядке вещей.

Генри, мой возлюбленный, предложил:

– Хорошо, если хочешь, иди на работу, хотя тебе не помешало бы отдохнуть хотя бы один день. Можно я пока здесь побуду? Или ты не доверяешь мне?