Via Crucis

– Может, равновесие ищет?

– Не знаю, может и ищет чего. Читал я Евангелие, но слова “равновесие” там не встретил. Это, наверное, в буддийской литературе есть.

– Всё равно, какая-то игра слов, тут и запутаться легко, – Борис не скрывал своего непонимания и лёгкого раздражения, вызванного этим фактом.

– Зато, какая интрига! – подтвердил Денис. – За одну букву в одном слове от церкви отлучают, в раскол уходят! Да ты сам посуди. Вот три слова на русском языке. Если их поставить в разной последовательности, получатся фразы с совершенно разным смыслом.

– Смотри. “Ты мой Бог” – это один смысл, исповедальный. “Бог ты мой” – это уже причитание. “Мой Бог – ты!”. Здесь вообще третий смысл, с оттенком кощунства.

– Словоблудие, как я и ожидал. И как после этого можно спокойно есть мацу? Или то у буддистов? – Издевательски осклабился Борис. – Давай договоримся. Крест мы ищем вместе, парень ты хваткий, но моих взглядов не касаемся. Я буду как сталкер на вашей территории. Забрал хабар и свалил.

– Ладно, проехали, – Денис расправился с завтраком и повернул к себе записи Бориса. – Нам точно известно, что с конца шестидесятых до самого последнего времени крест хранился в приходском доме в Лесном Озере. От отца Павла Яснова святыня перешла к игумену Мартирию. Тот умер в две тысячи девятом году. В приходском доме остались жить две насельницы небольшой общины, сложившейся ещё при отце Павле. До самого недавнего времени крест оставался на хранении у одной из них, монахини Веры, которая умерла в мае этого года. Запомним, что Павел перед смертью завещал, чтобы никому посторонним крест не отдавать, только своим, надёжным. А те, кто свои, тех он этим кадром специально отметил. Я всё дословно за ней записал. Эту мысль он трижды повторил и Мартирию крест передал. Исполняя завет Павла, Мартирий завещал крест Вере. Та его хранила в келье до самой смерти своей. Умерла она 16 марта этого года. Монахине Надежде Вера сказала, что про фотографию помнит, крест уйдёт в надёжные руки, как велел отец Павел. Но у самой Надежды его нет, и кому она его передала, не известно. Вот у меня есть такая хронология, составил вчера.

Денис раскрыл тетрадь, в которой были в столбик выписаны имена и даты. Борис внимательно изучил список, не забывая о кофе.

“? – До 1764 года – митрополит Ростовский Арсений (Мацеевич) – г. Ростов.

1764 – 1786 – епископ Тимофей Зарецкий – Илевайский монастырь; Зарецк; Покровский скит в Лесном Озере.

1786 – 1826 – схимонах Мельхиседек (Ворокушин)– скит в Лесном Озере.

1826 – 1839 – епископ Авель (Васенин) – Покровский скит в Лесном Озере (от Зарецкого Предтечинского монастыря).

С 1842 года скит преобразован в приходской храм Покрова Богородицы при деревне Лесное Озеро.

1842 – 1914 – священники из рода Просвириных – в приходском храме Покрова Богородицы при деревне Лесное Озеро.

1914 – 1937 – иерей Александр Просвирин – приходской храм Покрова Богородицы в Лесном Озере.

1937 – 1969 – нет данных.

1969 – 1994 – иеросхимонах Павел (Яснов) – приходской храм Покрова Богородицы в Лесном Озере.

1994 – 2009 – игумен Мартирий (Трунов) – приходской храм Покрова Богородицы в Лесном Озере.

2009 – 2015 – монахиня Вера.

С мая 2015 года нахождение не известно.

У кого может быть Крест Тимофея:

– Монахиня Надежда (Яковлева) – Лесное Озеро

– Иван Самойлович Паравикин – г. Москва. Историк, археолог, реставратор, коллекционер.

– Игумен Вассиан (Голимов) – д. Смысловка, настоятель храма мученика Авенира Персидского

– Неизвестный слева на фото”.

– Значит, люди на фотографии – круг “подозреваемых”, – резюмировал Денис.

– Я выяснил, что все, кто на этом фото в течении месяца перед смертью монахини Веры у неё побывали, все говорили с ней наедине, – добавил Борис. – А некоторые неоднократно! Кроме Мартирия и Веры, все живы. Надежда отпадает, это точно, поверь старому разведчику. Иван Паравикин живёт в Москве. Мальчик на заднем плане – Васенька, так его назвала Надежда, теперь он монах и священник, живёт в ста километрах отсюда, в деревне Смысловке. Парень в рясе, тот, что слева на фото некто Сеня или Сёма. Ничего эта старуха точнее сказать не может, как я говорил, маразм её накрыл, или притворяется. Ни фамилии, ни адреса не знает.

– Начнём с Васеньки?

– Он поближе других будет, всего-то пятьдесят кэмэ от Зарецка! – поддержал Борис.

На том и порешили.

***

У ворот парка уже стоял автомобиль Бориса. Дорога до первой точки, деревни Смысловки, предстояла не дальняя, но надо было сразу же готовиться и к броску на Москву, где проживал реставратор Паравикин.

Денис с недоверием посмотрел на транспортное средство, приготовленное для дальней многодневной экспедиции. Старая Тойота-70 была прокачана под внедорожные рейды. Минимум удобств, максимум безопасности, вот кредо этого транспортного средства. Большие колёса с зубасто-тракторными шинами, стойки с дополнительными фонарями, рация и спутниковая связь, жёсткие пыточные сиденья первого ряда и салон без задних сидений с закреплёнными ящиками с оборудованием, внушительная бобина профессиональной лебёдки дополняли и без того суровый угловатый облик внедорожника. Внутри автомобиля была смонтирована жёсткая конструкция из труб, укрепляющая крышу, на которой висели два чёрных шлема. На раковине одного из них красовалась серебристая надпись “Kara-Boris”, выполненная готическим шрифтом.

– Ты на старушку зря косишься, – с нотками обожания в голосе сказал Борис, похлопывая Тойоту по мощному бугелю, сваренному из двухдюймовых труб, именуемому в народе “кенгурятником”. – Она живая и всё понимает. У неё имя есть. Дочь предложила назвать её Стрикс, мне понравилось.

– Что это означает? – полюбопытствовал Теплоструев.

– А вот, – Борис подошёл к задней двери автомобиля, где располагалась запаска в разрисованном чехле. Небольшая сова на толстой ветке зорко смотрела сквозь опустившиеся тёмно-синие сумерки на зрителя, под ней была витиеватая вязь из латинских букв, складывавшихся в слово “Strix”.

– Сова? – догадался Денис.

– Точнее, неясыть. Слышал о такой?

– “Уподобихся неясыти пустынней, бдех и бых яко птица, особящаяся на зде” – моментально процитировал Денис.

– Вот и дочь то же самое сказала, – сделал неопределённый жест рукой Борис. – Поехали!

– А Кара-Борис это ты, значит.

Показалось, что Борис немного смутился. Он нервно повёл плечом и сказал:

– С Афгана ещё прилепилось прозвище. Давно это было, но друзья не забывают.

Автомобиль был слишком шумным. Рельефные внедорожные колёса гудели, панели дребезжали и поскрипывали на все лады. Двигатель работал ровно, но его звук беспрепятственно проникали в салон. Боковое переднее стекло сползало от тряски, приоткрывая щель в два пальца, куда с сиплым свистом врывался встречный поток воздуха. Говорить приходилось громко, с напряжением связок. Но времени на долгие остановки не было, да и Денис рад был получить хотя и своеобразно настроенного, но заинтересованного собеседника.

– Ну что ж, вводи меня в курс дела, историк, – едва тронулись, попросил Борис Теплоструева.

– Крест, который мы ищем, называется Тимофеев крест. Он связан с именем епископа Зарецкого Тимофея Короткова. Фигура очень интересная, особенно в историческом контексте: настоящий монах в архиерейской мантии. Буквально месяц назад, под редакцией некоего архимандрита Вараввы Смарагдова, вышло жизнеописание епископа. Так, несколько листочков. Я его приобрёл и внимательно прочитал. Сказать, что я обалдел, мало. У меня просто нет слов!

– Что такое?

– Это фэнтезийная литература. Конёк-Горбунок какой-то! Ни ссылок, ни источников, ни подтверждений догадкам. Даты перепутаны, а некоторые факты явно относятся к другой эпохе. Но тираж! 5 тысяч экземпляров, каково!

Денис дал волю научно обоснованному негодованию. Как историк, он требовал организованного мышления и сверки всех данных даже для внутрицерковных брошюрок, считая, что и малые искажения не идут на пользу сохранению правильной атмосферы в вопросе почитания подвижников. Если факт нельзя подтвердить, лучше его не публиковать. А воспоминания богобоязненных старушек, как он убедился, это отдельный жанр, в котором витиевато переплелись былины, сельский магический реализм и басня.

– Исторические архивы, переписки, частные бумаги, свидетельства и мемуары! – продолжил возмущаться Теплоструев. – Ничего не нужно, ничего. Взял перо, бумагу, пару житий, составленных в шестнадцатом, а лучше в семнадцатом веке за образец, и давай, твори, автор, жги!

– С чего обычно начинают в таких случаях? – поинтересовался Борис.

– С хронологии. И она у меня есть.

Денис достал из старого армейского планшета, с которым не расставался (подарок деда Никиты любимому внуку) лист бумаги с печатным текстом. “Достоверная хронология жизни епископа Зарецкого Тимофея, в миру Тихона Короткова, составленная Дмитрием Теплоструевым”, гласил заголовок документа. Далее шёл перечень дат и имён, достоверность которых сомнения не вызывала. Борис взял лист и, продолжая придерживать баранку левой рукой и посматривать на дорогу левым глазом, косясь, прочитал: “Родился в 1721 году в Москве. Родители: отец – Константин Васильевич Коротков – помощник провизора, мать – Неонила Викеньтевна, урождённая Старостина. В детстве учился аптекарскому делу.

1745 год – окончание Коломенской саминарии.

1745 – 1750 служба в Коломенской семинарии учителем.

1750 года – поступление в Студиславльский монастырь, постриг в мантию.

1755 год – рукоположение в иеродьякона, затем в иеромонаха.

1764 год – назначение настоятелем в Илевайскую пустынь на Дону с возведением в сан игумена; вызов в Петербург для представления Екатерине.

Сентябрь 1764 года – июль 1770 года – игуменство в Илевае.

15 августа 1770 года – наречение во епископа Зарецкого в Московском Свято-Даниловом монастыре.

22 августа 1770 года – архиерейская хиротония в Успенском соборе Московского Кремля (хиротонию возглавил митрополит Московский Амвросий).

Сентябрь 1770 года – январь 1774 пребывание на Зарецкой кафедре.

Январь 1774 года – увольнение с кафедры.

Январь 1774 года – декабрь 1775 – затворничество в Лесноозёрском скиту.

Декабрь 1775 года – январь 1786 года жительство на покое в Зарецком монастыре.

Умер 3 января 1786 года”.

– Не густо, – разочарованно протянул Борис.

– Дай Бог, чтобы от нас хоть это осталось, – моментально парировал Теплоструев, пряча документ. – Зато точно.

– Откуда? – стрельнул глазами Борис на потёртый военный планшет толстой конской кожи, явно очень старый.

– Дед в войну в разведке служил.

С водительского сиденья донеслось что-то вроде уважительного “хм”.

– А теперь – то самое творение архимандрита Вараввы, – Денис извлёк на свет небольшую брошюру, изданную на толстой белёной бумаге. Сам текст жизнеописания епископа Тимофея был весьма кратким, но приложения содержали множество фотографий, подобранных как попало. Чаще всего на фото фигурировал сам автор в окружении учеников, учениц и последователей. В подписях тут и там упоминалось некое “Общество православных чиновников”, сокращённо “Опрачин”.

Денис громко и с нарочито театральными жестами начал читать текст брошюры.

– “Множество святых подвижников, старцев и святителей, страстотерпцев и мучеников за веру произрастила земля русская! Мы прославляем великих князей и государей, их жён и чад, епископов, игуменов, простых священников и благочестивых мирян. Все они, словно соль земли, обогащают русскую почву, чтобы и впредь на ней не переводилась отрасль добрая. Предстоя престолу Царя Небесного, святые земли российской ходатайствуют о процветании богодорованного нам отечества, являя зримый пример верного служения Богу, власти земной и России. Наша же задача бережно сохранять память обо всех, кто верой и правдой послужив своей родине, перешёл в селения вечные, обретя родину духа.

Благословенной памяти епископ Тимофей, в миру Тихон Коротков, родился в Москве в 1721 году в благочестивой семье Константина и Неонилы Коротковых. Отец его был известный в Москве врач, прославившийся своим искусством…” Вот с чего это они взяли?

Денис прервал чтение и возмущённо затряс брошюркой.

– Ладно, дальше. “ Безмездно врачевал Константин страждущих, пользуя не только людей знатных, но и не брезгуя простыми крестьянами. Мать будущего святителя отличалась особым благочестием, соблюдала все постные и праздничные дни, благотворила нищим, странникам, привечала больных и убогих. Милосердие этой доброй женщины было известно далеко за пределами Первопрестольной. С первых дней жизни Тихон проявил ревностное отношение к постам. Не вкушая молока матери своей по средам и пятницам, младенец вызывал удивление даже у видавших виды монахов и блаженных странников. Золотое детство Тихона прошло в тихих играх, молитвах и посте, под руководством любящих родителей и под сенью Покрова Пресвятой Богородицы. Повиновение его родителям было полным и безоговорочным, в чём мы можем узреть зачатки великого послушания будущего святителя Царю земному, пекущемуся о благе всех православных христиан. С раннего возраста мальчик обнаружил особое прилежание к молитве и службам в храме Божьем. Он легко выстаивал многочасовые великопостные бдения, удивляя священников своим неложным прилежанием. Дома он легко постигал науки под руководством отца и приходского священника, обучившись письму, чтению, арифметике и латинскому языку. Но мирская жизнь с младых ногтей не прельщала будущего святителя. Не видя для себя никакого иного пути, кроме монашеского, Тихон, с благословения благочестивых родителей, поступил в Коломенскую семинарию и закончил её одним из первых учеников, усердствуя не только в земных науках, но и в послушании семинарскому начальству. В течении семи лет после выпуска Тихон Коротков преподавал различные науки в семинарии, передавая премудрость молодым ученикам, почитавших его за любвеобильный нрав и терпение. Мудрый не по годам преподаватель некоторое время исправлял должность префекта семинарии, проявив себя и на этом поприще. Уже во время обучения Тихон дважды порывался уйти в Боровскую или Лужецкую пустыни…” Вот и не состыковка. На самом деле он пять лет жил в Коломне и преподавал в семинарии. И не различные науки, а латинский и греческий языки! Да и префект семинарии – должность очень высокая, а он вовсе без сана. Разве что несколько дней он эти обязанности исправлял, пока начальство отдыхает.

– Написано витиевато, – заметил Борис.

– Это ещё не предел. Это всё же жизнеописание, а не житие святого. Вот там свой сложившийся стиль и свои каноны. Множество общих фраз, за которыми и фактов разглядеть невозможно! А вот что дальше. “Тяга молодого семинарского учителя к уединённому молитвенному житию привела его, наконец, в монастырь в небольшом городе Студиславле, что недалеко от Тулы. Обитель эта была известна аскетической жизнью своих иноков. Предавшись подвигам послушания, поста и молитвы Тихон быстро снискал уважение и любовь среди братии. Взирая на неустанные подвиги молодого послушника, ревновавшего о дарах духовных, все насельники обители прославляли Господа, дарующего нам свои милости. После пострига в мантию молодой монах Тимофей удвоил подвиги, удивляя своей ревностью даже опытных иноков. Наипаче же преуспел он в послушании настоятелю и духовному отцу, беспрекословно исполняя все их благословения и находя в отсечении своей воли краткий путь к престолу Создателя. В молитве, терпении и смирении проводил время инок Тимофей. В 1755 году он был удостоен похвалы от Синода и представлен к рукоположению в диаконы, а затем, в священный сан. Став иеромонахом, Тимофей удвоил подвиги молитвы, послушания и поста…

– Опа, снова удвоил! – удивился Борис. – То есть, пищи он уже в четыре раза меньше ел относительно исходной нормы. А вот в армии наоборот, дают тебе очередное звание, и ты в два раза больше есть-пить начинаешь.

– Всё самое интересное впереди. “ С полным сердечным послушанием и доверием воспринял иеромонах Тимофей указы благочестивой императрицы Екатерины о передаче земель и другой собственности в казну. Российское государство, ведшее непрестанные оборонительные войны и расширявшее границы империи, нуждалось в деньгах, лошадях и продуктах для армии. С благоговейным смирением восприняли все служители церкви передачу имущества земного на нужды своей страны. С патриотическим порывом встретили они избавление монастырей и приходов от земного попечения, усматривая в этом сугубый промысел Божий, зовущий к стяжаниям духовным. Об этом мы можем судить по письмам в Синод и Тайную экспедицию, составленным келейником Тимофея, Михаилом (в мантии Мельхиседеком)”

– Тайная экспедиция – это ведь секретная полиция? А зачем это келейник туда письма писал?

– Хороший вопрос! – засмеялся Теплоструев, вспомнив свою работу с советскими архивами, и продолжил читать. – “На молодого служителя Церкви обратили свои взоры члены Священного Синода. За неустанные труды на благо Отечества и православия, иеромонах Тимофей был возведён в сан игумена и представлен Императрице Екатерине. Лично побеседовав с Государыней, игумен убедился в её простоте, открытости нуждам простого народа, желании вникнуть во все проблемы русской церкви. Итогом этой беседы стало назначение свежеиспечённого игумена на Дон, в Илевайскую пустынь, известную строгой жизнью своих насельников. Мудрая царица знала, что преданные и высоконравственные люди, попав в отдалённые города, селенья и монастыри будут, следуя голосу совести, неукоснительно проводить в жизнь её волю по укреплению и расширению пределов Империи, молитвой и делом поддерживая мудрую государственную политику. Достигая порой крайних точек огромной и великой страны, раскинувшейся от моря до моря, эти люди становились гласом и совестью мудрой правительницы для всего местного народа. Именно с этого времени появляются намёки на то, что к Тимофею неким образом попал старинный чудотворный крест. Сей крест, предположительно, 13 века, обладал способностью врачевать болезни телесные и душевные, а наипаче, духовные. К сожалению, мы не знаем точно, как эта великая святыня попала к игумену, но во всей этой истории усматривается несомненный промысел Божий, немощных врачующих и оскудевающих исполняющий.

Примерно с 1764 или 1765 года игумен Тимофей нёс служение в Илевайском монастыре. Будучи человеком, облечённым властью, смиренный игумен всё своё влияние и силы направил на умножение благочестия во вверенной ему обители. Уже тогда древний серебряный крест, спутник всех молитвенных бдений подвижника, стал проявлять свою чудотворную силу. Чудес от Тимофеева креста столь много, что их описанию можно посвятить отдельную книгу. Мы же ограничимся лишь утверждением, что сбылась формула «Святая святым». Среди достоверных случаев чудотворения отмечены: движение епископа по Дону, поверх воды, посредством расстеленной на воде мантии с крестом в руке, укрощение бури, изобличение воров и многократное исцеление запойных пьяниц. Известны факты умножения в обители репы и раков в голодный год, самозастилание сарая соломой и прозрение слепого кота, не могущего ловить мышей.

Друзьями и наперсниками игумена в те годы были великие государственные мужи, приезжавшие за советом к опытному духовному наставнику, понимая, что вся мудрость земная есть тлен и тщета по сравнению с малой крупицей мудрости небесной. Просвещённый светом благодати и искренней веры, донской молитвенник давал советы, как в делах духовных, так и мирских, включая дела государственной важности, ибо благодать границ не знает и всё возможно верующему. Игумен обсуждал внешнюю политику Российской империи с графом генерал-фельдмаршалом Минихом, вёл беседы с Алексеем Григорьевичем Орловым о военной тактике, запросто пил чай с великим Потёмкиным, который не оставлял без должного внимания советами игумена и всегда щедро жертвовал на монастырь. Александр Андреевич Безбородко любил мудрые советы будущего святителя и никогда не пренебрегал их исполнением, так же как и многие другие знатные особы, при этом внося свой посильный материальный вклад в духовное процветание оплота православия на юге России. Так Илевайская обитель достигла процветания”.

– Чему же из этого можно верить? – поинтересовался Борис.

– Конечно, тут есть факты из подлинной жизни епископа, но отскрести с них налёт сказочной повести очень трудно, поэтому такие жизнеописания лучше не читать вовсе! Или читать, как пример манипуляции фактами и документами. И, всё же, пойдём дальше, пробираясь сквозь туман. “Труды телесные и духовные, мудрость и кротость подвижника стали примером для многих знатных людей России. В конце концов, светильник должен быть извлечён из-под спуда и явлен миру на подсвечнике. Так и Тимофей был облечён в епископское достоинство и назначен на кафедру в древний город Зарецк. Произошло это в 1770 году. Великое умиление, которое испытал святитель церкви после хиротонии…” Вот тут я пропущу четыре страницы, там никаких фактов нет. Одни дифирамбы и симфония с властями, напоминающая бульварный любовный роман. Но отмечу, что подвиги епископа опять были удвоены! “ Многими чудесами, пророчествами и исцелениями отмечена деятельность епископа Тимофея на кафедре Зарецка. Большой резонанс…” Ого, в жанре парадных житий не часто встретишь газетный штамп! “Большой резонанс в городе вызвало чудо исцеления купеческой дочери Мелании Чаботыровой от тяжёлой болезни…» О, про Меланию началось! А это моя родственница! «Девица Мелания страдала болезнью ног, потому и не могла самостоятельно передвигаться. Благочестивое семейство Чаботыровых вело жизнь строгую, в полном соответствии с канонами православия и в нелицемерном послушании духовному отцу. Много жертвовали Чаботыровы на нужды церкви и архиерейского двора. Их дары, яко тук и масть всесожжения, не прошли мимо взора Отца Небесного и молитвы их проникли в Его уши. Искренняя щедрость купца до сих пор служит примером поведения для всех, кто обладает богатством земным, но взыскует награды небесной. После молебна перед чудотворным крестом, когда всё семейство в слезах, стоя на коленях, умилённо молилось о ниспослании благодати страждущей Мелании, епископ Тимофей возложил чудотворный крест ей на главу и обратился с искренней молитвой ко всем силам небесным. В тот же час Меланья встала, наподобие евангельского расслабленного, со своего ложа и вышла из дома…” Тут опять пропустим. “Часто общался епископ с благочестивой четой местных помещиков Пьяновых, которые держали в своём имении театр. Постановки этого театра, в отличии от распространившихся в те годы тенденций, отличались нравственной поучительностью и моральной назидательностью, живописали картины народного быта и стремления души простого человека к послушанию, смирению и трудам на благо Отечества. Не мудрено, что епископ почтил своим вниманием это богоугодное дело. Будучи частым гостем в имении и театре, святитель давал ценные нравственные советы не только владельцам имения, но и крепостным актёрам, призывая их честно трудиться на своих хозяев, не помышляя об эфемерной свободе, полной соблазнов и искушений”.

Не понятно было, слушает Борис или только делает вид. Он сидел, держась за руль одной рукой, внимательно наблюдая за дорогой и отхлёбывая из маленького термоса крепчайший кофе, приготовленный ещё дома. Денису тоже захотелось сделать несколько глотков бодрящей обжигающей жидкости. Он уже перенапряг связки, борясь с шумом, так что язык шуршал о нёбо словно наждак о древесину. Ко всему прочему, от чтения жизнеописания во рту стало сладко, словно от старого заскорузлого варенья. Тем не менее, он продолжал:

– “Большую роль в духовном пути святителя сыграла благочестивая помещица Ираида Карловна Пьянова. Воспитанная в лютеранстве, она искренне восприняла глубину истин православия и вникала в разные стороны духовной жизни. Именно по её совету епископ Тимофей, презрев суету мира, оставил кафедру и удалился в Лесноозёрский скит, где предался уединённой молитве и постническим подвигам.

В этот период жизни епископа-затворника произошло ещё одно чудесное событие. Как и многие отшельники, пребывавшие в молитве, святитель излучал первозданную райскую благодать, которую чувствовали даже животные. Привлечённый незримым эдемским светом, в скит стал захаживать матёрый медведь. При этом дикий хозяин лесной чащи не разорял, по своему обыкновению, пасек и огородов. Напротив, вёл лохматый гость себя тихо, почтительно и первым смиренно кланялся при появлении затворника. Не прогнал святитель лесного пришельца, а, подобно святому Герасиму, приручившему льва, принял в послушание и мишку, кормил его хлебом прямо с ладони и говорил утешительные слова.

Одному Богу известно, сколько трудов понёс святитель в своей маленькой келье, сколько слёз было пролито им в сердечной муке о государстве российском. Но, без всякого сомнения, он всегда просил Бога о ниспослании благодати в сердца правителей нашей могучей империи, умолял Творца о снисхождении к их слабостям и мелким порокам, благословлял русское оружие и проклинал растленный мир, окружающий благословенную империю.