скачать книгу бесплатно
– Циркулярка.
– И что это значит?
Машины в левом ряду закончились, и «Гелендаваген» наконец сумел вырулить, но высунувшись из ряда на полкорпуса почему-то замер и стал сдавать обратно.
Тем временем на другой стороне Горьковского шоссе, за металлическими отбойниками – такая же пятирядная полоса была абсолютно пуста. Ни одной машины как минимум за последние минут пять. Только по первому ряду встречки медленно ползли друг за другом два «Форда» дорожной полиции.
Борис прищурился и снова посмотрел направо. Жена не сводила с него глаз. Она редко видела мужа таким. И будто почувствовав что-то, притихли и сыновья.
– Борь, что там такое? – спросила жена, скрывая за улыбкой тревогу.
Борис посмотрел на жену.
– Как ты думаешь, почему здесь пробка?
– Здесь всегда пробка.
– Да, но не такая.
– Наверное, выезжает колонна из дивизии Дзержинского?
За последние пять минут они проехали от силы метра три. Борис снова прислушался. Теперь визг циркулярной пилы отчетливо прорывался сквозь шум вертолета. И к нему добавились тяжелые удары кувалды или молота.
Впереди между машинами мелькнуло что-то желтое. Возможно, жилет патрульного.
– Ты можешь сказать, что происходит?
– Если бы я знал… – Борис вытянул шею, силясь рассмотреть, что происходит впереди. Ирина посмотрела туда же, но не увидела ничего, кроме опостылевших машин.
– Но что-то тебя настораживает? Может…
Ирина снова посмотрела на Бориса, но увидела только его затылок – муж наблюдал, как за отбойником на первом ряду встречки останавливается мини-колонна из четырех черных внедорожников «Тойота Ленд Крузер». Каждый – с мигалками на крыше.
– Вот и ответ, – сказала Ирина с заметным облегчением. – Просто перекрыли дорогу из-за проезда важной шишки.
Мальчики прильнули к окну.
– Что за важная шишка, мам?
– Скоро узнаем.
Борис повернулся к жене. Лицо его потеплело. Вертолет наконец двинулся дальше, взяв крен в сторону дивизии Дзержинского.
Борис улыбнулся, и в эту минуту впереди что-то грохнулось. Тотчас раздались крики.
– Что это?!
Все посмотрели вперед. Ничего. Соседний ряд продолжал пустовать. «Гелендваген» смиренно полз перед ними. Интересно, что он там увидел, подумал Борис.
Они проехали еще метров пять. Теперь Борис отчетливо видел искры, взлетающие над машинами где-то в двадцати метрах впереди. И он увидел гаишника в зеркале заднего вида. Тот шел между рядами по правую руку – их отделяло примерно пять-шесть машин.
– Впереди тоже гаишник, – сказала Ирина, выглянув в окно со своей стороны.
– Что он делает?
– Просто идет между машинами.
– Куда он смотрит?
– Он… Вниз… Он смотрит на номера!
– Так я думал! – заявил Борис.
– Что?
– Они кого-то ищут.
– Кого, пап? Террористов?
Борис покачал головой.
Заиграла смутно узнаваемая мелодия. Борис так редко слышал этот звук, что удивился ее неожиданной громкости.
– Да, – услышал он голос сына за спиной.
Родители посмотрели друг на друга и одновременно обернулись. Они совсем забыли, что смартфон их дети используют не только для игр и тик-тока.
Мальчик протянул смартфон отцу.
– Тебя.
– Это дедушка?
Сын покачал головой.
– А кто?
– Не знаю.
Борис взял смартфон сына. Жена испуганно следила за мужем. Наблюдала, как меняется его лицо. Как уходит теплота, как снова появляется морщина на переносице. Как он выдыхает между короткими глухими «да» и «так точно», как появляется испарина на его высоком лбу с залысинами. Как…
– Триста двадцать семь, я понял, – сказал Борис.
В этот момент Ирина ощутила странный эффект аудиовизуального эха. Так бывает, когда через разные органы чувств поступает одинаковая информация, которую мозг воспринимает раздельно.
«Триста двадцать семь» – слышали ее уши, а глаза видели номерной знак А327АА сдающей задом «Ауди А7» в пустом левом ряду. Черный сияющий автомобиль с наглухо затонированными стеклами остановился прямо возле них. Широко раскрыв глаза, она переводила взгляд то на машину, то на мужа.
Может быть, поэтому, она не сразу услышала стук справа.
Из глубины вырвался голос сына:
– Ма-ам!
Ирина очнулась. Повернулась к окну. Огромный гаишник постукивал в окно рукояткой жезла. Увидев, что Ирина смотрит на него, он показал жезлом в сторону «Ауди А7» и покрутил пальцем перед ее глазами. Ирина сразу поняла, что значит этот жест и посмотрела на мужа. Тот как раз закончил говорить по телефону.
– Ч-что случилось? – еле выговорила она.
Муж взялся за руль обеими руками, выдохнул и сказал:
– Все в порядке.
В ту же секунду «Ауди А7» рванула с места. На глазах изумленной жены, Борис резко вырулил их «Киа» следом, от чего Ирину прижало к спинке сиденья. Справа замелькали застывшие машины, лица. Все чаще и чаще. Неожиданно они стали отдаляться, и она увидела всю пробку – и конца ей действительно не было – она уходила далеко за Объездное шоссе и поднималась к горизонту. Только теперь Ирина заметила, что они на встречке, на пятирядной пустой полосе – выехали вслед за «Ауди» через выпиленный отбойник, развернулись по широкой дуге и, набирая скорость, двинулись в сторону МКАД.
Незаметно справа и слева появились два полицейских «Форда». Ирина услышала нагоняющий рев и обернулась. Четыре внедорожника «Тойота Ленд Крузер» нагнали сзади и рассредоточилась вокруг их машины.
Ирина перевела взгляд на сыновей.
Две пары одинаковых глаз смотрели испуганно.
– Вертолет, – сказал младший, показывая пальцем в потолок.
Да, вертолет летел прямо над ними.
Глава 20
Плач ребенка раздавался из туннеля уже несколько часов, и все время, пока слышались эти далекие всхлипы, его не покидало ощущение дежа вю.
Он качнулся и стал потихоньку дрейфовать от размытого пятна, которое на глазах превращалось в молодцеватый профиль мраморного партизана, окруженного венками из каменных листьев.
Он догадывался, что здесь что-то неладно, но понять, что именно, непросто, если ты всего лишь обрывок сознания, чья-то мысль, закольцованная в кратком отрезке чужой жизни. За всеми этими стенами нет ничего – ни грунтовых вод, ни земной толщи, ни длинных туннелей, ни технических комнат. Наверху нет города, нет Земли. Нет Солнца, других звезд и галактик. Поднимаясь над мраморным медальоном, словно воздушный шарик, он подумал, что, возможно, он и есть то единственное, что нарушает мертвую гармонию этого места. Чужеродный элемент другой формы бытия.
Перед ним проплыли позолоченная звезда и сужающаяся вершина стрельчатого панно из нежной голубой майолики.
Синие люстры с кобальтовыми светильниками, напоминавшими японские персики, несинхронно раскачивались. С высоты сводчатого потолка зал походил на саркофаг. Он медленно проплыл между тросами, крепящими к потолку указатель перехода на Калининскую линию, и приблизился к черному облаку, растекавшемуся над ступеньками перехода, как чернила в воде. Плыть к нему не хотелось, но плачущий голос увлекал его – будто кто-то тянул шарик за веревочку.
Он вынырнул под белоснежным потолком у черного габбро. Здесь было больше жизни, возможно, из-за бронзовых людей, ссутулившихся под тяжестью сводов. На него смотрел матрос-сигнальщик с затопленного линкора «Марат». Мертвый матрос. Мертвый, как и команда эсминца «Сокрушительный» во главе с расстрелянным за малодушие капитаном.
Возможно, все дело в свете – здесь уже нет того душного полумрака и угловатых стрельчатых линий, напоминавших древние русские крепости с толстыми стенами и узкими слуховыми окнами.
Люстры-тарелки излучали ровный и холодный свет, детский плач снова звал его в туннель. Он опрокинулся в яму перехода, и подземное течение понесло его вдоль белоснежных плит с золотыми прожилками.
Его встретил настоящий подземный дворец. Много стекла и света, раскрашенного цветными витражами. То ли подземный собор, то ли стеклянный грот. Трескучий плач теперь беспокоил его, рождая необъяснимую тревогу. Возможно, потому, что причина плача становилась угрозой и для него.
Он плыл вдоль костельных витражей с причудливыми узорами и цветами. Ему нравилось, как они мерцали желтым и красным сиянием и как свет играл на мёртвых граненых колоннах.
И здесь все также мертво. Но смерть здесь царила легкая, безмятежная, похожая на вечный покой древних богов. И в этих светлых тенях на цоколях и пилонах ему виделись картины светлых ушедших дней. Он плыл к торцу главного зала, к панно из смальты, с раскинувшейся золотой звездой. Миру-мир. Советская женщина с младенцем, как Мадонна – начало начал.
Что-то вдруг дернуло его, увлекая под межпилонный свод в черноту. Сквозные витражи здесь не пропускали света. Плач раздавался из навесного динамика у стены и становился нестерпимым, как острая боль, переходя в нарастающий протяжный нечеловеческий вопль. Дети не могут так кричать. Их легкие неспособны на такую мощь. Это что-то искусственное, чья-то очередная мертвая копия, уродливо деформированная аудиоредактором.
Не в силах сдержать себя, он тоже закричал, но вода заглушила крик. Он дернулся и…
– Вы знаете, с чего начиналось метро?
Незнакомый голос вещал тихо и рассудительно, прямо как у лектора. Или специалиста по холодным продажам.
– Со станции Сокольники?
– Да нет же, с чего началось все вообще. Ведь метро – это просто огромное подземелье. А что такое подземелье, по сути? – задал вопрос голос и сам же ответил. – Это Яма. А любая яма начинается с чего? С ла-па-ты.
– А экскаватор?
– В тридцатых годах? Не смешите. Нет, семь обычных рабочих в полушубках и валенках пришли во двор обычного жилого дома и лопатами начали копать яму. И что, по-вашему, должны были сделать жильцы? Недоумевающие жильцы просто вызвали милицию.
– Да, когда-то и не было всего этого под землей…
– Нет-нет, это – уже было. Это ведь появилось намного раньше…
Пустовалов чувствовал, что кто-то сидел справа и слева от него. И сидевший слева касался его плеча как будто чуть сильнее.
Судя по запаху шампуня, это была одна из девушек. В кромешной тьме ему было приятно ощущать теплоту и тяжесть девичьего тела, и этот запах шампуня, и еще какой-то смутный, напоминавший вишневую колу.
Пустовалов открыл глаза и снова закрыл. Разницы абсолютно никакой. Кромешная тьма, в которой он провел уже часов, наверное, шесть.
В его фонаре давно разрядились аккумуляторы. Маленький «Лед Лензер» тоже сдох. Виктор и Роман забыли свои фонари в каменном зале. Телефоны у всех давно разрядились. Даже супернавороченный смартфон Даши. Только «Сказка» работала, но толку от нее никакого. Вроде бы у Ромика оставалась еще зажигалка, но ее решили не использовать лишний раз, пока не найдут выхода. А выход все не находился. Пока еще работал фонарь, они видели бесконечные, уходящие во все стороны коридоры, проходы со сводами, кирпичные простенки, залы и полузалы, комнатки, в которых обнаруживались проходы, а за ними другие проходы, и другие, и так до бесконечности. Это был самый настоящий лабиринт. Пустовалов представить не мог, зачем кому-то понадобилось это подземелье. Безусловно, оно было старым, это заметно по самой архитектуре – по кряжистым пилястрам и толстым колоннам с низкими сводами, по квадратным плинфяным кирпичам.
Если учитывать культурный слой, то это могли быть подвалы какого-то строения, может, монастыря. Может, раньше здесь располагались казематы или целый подземный город, куда прятались жители во время осады. Здесь было душно и сухо. Полы были сплошь земляные, пахло старой пылью и перцем – будто оставшейся от котлов с бараниной, которую варили тут местные жители.
Пустовалов не мог понять, как такие огромные пространства в центре Москвы оставались неосвоенными. Тут можно было разместить несколько торговых центров или музей.
Все это беспокоило его, но больше всего – труп в костюме на лестнице в бетонном стакане. Судя по тяжести, в костюме мог использоваться свинец, сталь или даже вольфрам. Ноги трупа были твердыми, там наверняка были пластины. И те лица наверху, смотревшие через стекла скафандровых шлемов… Все это наводило на нехорошие мысли.
Под размеренный бубнеж рассудительного голоса, вещавшего что-то о дорогом трехэтажном особняке на Таганской с фальшивыми окнами и стенами шестиметровой толщины, Пустовалов вновь стал проваливаться в сон и поплыл на этот раз по туннелю.
Пустовалов хотел что-нибудь увидеть, хотя бы во сне остаться зрячим, но здесь властвовали звуки. Снова вода и снова страх. Источник страха теперь находился позади. Пришла твоя очередь, стучала в голове мысль. Твоя очередь. Пустовалов дернулся, и снова тяжелый вздох. Он вынырнул.
– Кошмар?
Голос Даши. Значит, это она привалилась к его плечу.
– Мне тоже тут всякая дрянь снится.
– Что-то они зачастили…
– Это от того, что здесь происходит.
– Нет, из-за подземелья.
– С вами в подземелье уже что-то случалось?
