История Мираксздания

– Это нельзя подписывать, – наконец сказал Луценко.

– Нас просто похоронят, – поддержал я.

– Это придется подписать, – с нажимом произнес Полонский, не глядя ни на меня, ни на Луценко.

– Почему? – спросил Дмитрий.

– Фридман сказал, это последнее предложение, – угрюмо пояснил Сергей, наконец посмотрев в его сторону. – Другого не будет.

Завязался ожесточенный спор: мы с Луценко пытались объяснить, что подписание этого соглашения точно хуже, чем дробление компании. Так есть шанс сохранить хотя бы часть активов и начать все почти с нуля. Приняв же условия «Альфы», с учетом личных поручительств по кредитам поднять что-то будет уже невозможно.

Через пару часов Полонский, видимо, устав от долгих пересудов, засобирался домой.

– Подумаю еще, – заверил он. – Сегодня, завтра на свежую голову… и приму решение.

Он уехал, а следом за ним и Троценко с Темниковым и остальные. Наблюдая из окна, как они рассаживаются по машинам, я подумал, что на самом деле Полонский уже внутренне сдался. Точней, он снова доверял решение своим «фаворитам», а те, конечно же, действовали исключительно в личных интересах, не сильно переживая, что будет с «Мираксом» завтра.

Тогда я впервые задумался о том, что теперь казалось очевидным: начиная с 2006 года меня все предупреждали, что у Полонского от денег и мании величия поехала крыша. Но я не обращал на эти увещевания никакого внимания, решив, что меня его «странности» не касаются – развитию компании и росту цифр на моем счете они точно не вредят. Да и, в конце концов, кто из нас идеален? Когда же я наконец понял, что идиотизм Кучера напрямую коснулся и меня, и «Миракса», было уже поздно. И так происходило со всеми, кто стоял у истоков компании, а не пришел на набирающий высоту звездолет уже позже. Те, кто начал работать с ПСЮ после 2008 года, считали себя умнее и хитрее горловского бизнесмена; они надеялись заработать, потакая его социопатической натуре, но каждого из них сметала буря лютой неадекватности Кучера на каждом витке прихода нового «друга», «партнера» или «гениального топ-менеджера».

На следующий день мне позвонил Луценко.

– Ну что там? – поднеся мобильник к уху, спросил я.

– Подписал, – обреченно сказала трубка голосом Дмитрия.

Я ничего не сказал, но это и не было нужно: мы и так оба понимали, что с этого момента смерть «Миракса» была лишь вопросом времени.

Глава 7. Уход из Миракса. Гринго

2020 г.

В начале ноября, после того, как я опубликовал на сайте уже шестой черновик грядущей книги «История мираксздания», мне на почту пришло письмо от человека с ником Gringo. Он написал мне дословно следующее:

«Здрасте, Максим!!!

Такие классные вы посты пишете про строительную компанию “Миракс”, оторваться не могу!!! Спасибо! Полонского я раньше вообще по другому представлял как-то: думал всегда, он такой… настоящий комп девелопмента с мощным процом, который считает ходы на несколько шагов вперед. А по вашему типа он вообще уже тогда ниче не соображал и все время был под разными… зельями.

Я давно про Полонского читаю в инете, но почему-то наоборот думал: типа, что он начал употреблять уже потом, когда бизнес посыпался, а, походу, все наоборот. %) Вера в “чуйку”, которая типа позволит сорвать куш без всяких анализов, это, конечно, сильно!!! :) Короче, до меня недавно только дошло: главная проблема у него – информацию он брал только ту, которая ему нравилась, а ее ему совали его новые «не алчные друзья», “олигофренды”, как их там еще он называл??? Не помню…

Странно, кста, что вы ничего не написали про Альфу, хотя он много даже в ЖЖ писал про те эпохальные терки. :) Вот пост про ее рейдерство, от 20.08.2009. Знакомый?»

Ниже был скриншот с постом Полонского:

«Уважаемые инвесторы, партнеры, друзья.

Вот уже одиннадцать месяцев наша команда борется с разбушевавшейся стихией экономического кризиса. Нам удавалось пройти сквозь шторм. Спасая корабль “Миракс Групп” и сохраняя целостность команды.

Но оказалось, что до берега еще далеко, а шторм все сильнее… Если нам суждено утонуть, мы это сделаем с высоко поднятой головой, борясь за жизнь корабля и отстаивая ваши интересы до последней минуты. Я лично «несу вахту» и «стою у штурвала» Корпорации, делая все возможное, чтобы идти дальше!

Вся команда понимает ваши переживания по поводу недавних недружественных действий Альфа Групп. Уверяю, что делаю все возможное для скорейшего решения ситуации, неожиданно возникшей всего несколько недель назад. Мы не были готовы к внезапному повороту событий и недооценили сложности переговоров и хитросплетений по реструктуризации западного кредита с Альфа Групп, но надеюсь, что нам всем хватит здравого смысла разрешить данную непростую ситуацию в ближайшее время.

К сожалению, вынужден констатировать, что, скорее всего, сроки сдачи наших объектов будут пересмотрены и перенесены. В первую очередь это связано с тем, что за год нам не удалось привлечь ни одного банковского кредита на стройку, а за последний месяц – продать ни одного квадратного метра недвижимости или собрать рассроченные платежи по уже приобретенной у нас недвижимости. Данная ситуация делает невозможным дальнейшее финансирование строек.

Я убежден, что даже если нам не удастся договориться с Альфа Групп о реструктуризации, и, как следствие, корпорация «Миракс Групп» обретет нового владельца, Альфа Групп профинансирует и достроит все объекты корпорации, и каждый, кто инвестировал в наши объекты, получит достроенные квадратные метры в срок и в полном объеме.

В случае успешной реструктуризации с Альфа Групп Миракс обретет нового надежного партнера, что позволит лучшему девелоперу Европы взять новый рубеж и стать лучшим в мире.

Даю вам слово, что ваши интересы будут соблюдены и ситуация успешно разрешится в ближайшее время.

С уважением,

Сергей Полонский, глава корпорации «Миракс Групп».

На втором скриншоте был более поздний текст – уже после заключения сделки:

«Коллеги из Альфа-Банк с пониманием и комплексно подошли к непростой ситуации и проявили гибкость, позволив нам реструктурировать задолженность, используя ряд инструментов, включая денежные средства и объекты недвижимости. Я лично благодарен Михаилу Маратовичу за его волевое решение настроить команду Альфа-Банк на достижение результата в переговорах».

А еще чуть ниже – постскриптум от Gringo:

«P. S. Жду продолжения блога! Реально интрига, куда бабки миракса потом делись!!! Не обижайтесь только, но я лично думаю это вы их… увели, а то как вы так легко ушли от тюрьмы в 11-ом??? В любом случае удачи!!! Буду читать!»

Письмо было обычным ровно до того момента, как неизвестный высказал странную теорию о том, что деньги «Миракса» прикарманил именно я. Логики в этом было немного – если я сорвал куш, зачем мне поднимать тему десять лет спустя? – но я вдруг подумал, что в глазах людей, не знавших кухни девелопмента, моя правда ничуть не весомей правды Полонского, и такое мнение тоже вполне имеет право быть.

Глядя на письмо таинственного Gringo, я начал вспоминать о моих последних днях в «Мираксе». Тогда, в середине сентября 2009-го, уже стало ясно, что Полонский продолжит избавляться от партнеров, и важно подготовиться к уходу. Однако я почему-то наивно полагал, что, поскольку проект с РЖД не попал в зону интересов «Альфы», мы продолжим следовать намеченному плану и в рамках нашего соглашения передадим 50 % управляющей компании Курским вокзалом непосредственно дирекции железнодорожных вокзалов…

Но у Полонского было другое мнение.

Управляющую компанию официально контролировал я, но в связи с предбанкротным состоянием «Миракса» и историей с «Альфой» Сергей начал буквально требовать у меня отказаться от выполнения наших обязательств перед РЖД. Ему почему-то казалось, что проект я достроил, соглашения все подписал, а значит, ничто не мешает ему отказаться от передачи доли РЖД и уж тем более слить меня. Ты что, говорю, сердце льва съел? А он мне – а что они сделают? Бумаги, мол, подписаны, я такой хай в прессе подниму, что им мало не покажется. Очевидно, на тот момент он действительно перестал понимать объективное мироустройство. Толчком к этому определенно послужили мартовские события: тогда, весной, одновременно со стартом реконструкции Курского, в «Мираксе» появился секретный проект «Воздвиженка».

Для него была собрана отдельная проектная группа, которая отчитывалась лично Полонскому, и финансирование шло по закрытой статье «Воздвиженка». Речь велась не о шахте для ракет в центре Москвы, как могло бы показаться изначально, а об особняке по адресу Воздвиженка, 9, «Дом Волконского», который принадлежит некоммерческому фонду «Центр развития межличностных коммуникаций».

Пикантная подробность: в сентябре 2006 года «Российская газета» назвала Людмилу Путину его попечителем.

Само собой, Сергей тут же начал утверждать, что имеет прямой доступ к царю, но дальнейшие события показали, что, как и во многих других вопросах, он врал, чтобы поднять свою значимость в глазах партнеров. Ну, или, возможно, придумал то, чего нет, и сам в это поверил. Единственный неоспоримый факт заключался в том, что Полонский напрямую общался с супругой первого лица, находящегося тогда в роли премьера: летом я лично присутствовал на одной из их встреч, и отношения у них действительно были дружеские.

Для здравого человека это не послужило бы поводом верить, что ему по силам победить в битве с РЖД, но Кучер смотрел на ситуацию иначе: «Я реализую проект семьи, значит, я в семье». А если добавить сюда дружбу с командой нового президента Медведева и неадекватность восприятия, все эти «потоки сознания» Виногродского, то вполне можно допустить, что он убедил себя, будто легко решит вопрос с РЖД. Поэтому и насел на меня.

Я же оказался между двух огней и при любом раскладе становился крайним: либо на меня ополчались РЖД, либо – бывший партнер.

Наш финальный разговор с Полонским, 21 сентября 2009-го, стал настоящим адом. Я пытался вразумить его, объяснить, что 50 % и продолжение проекта с РЖД лучше, чем 100 %, война с РЖД и заблокированное развитие проекта с госкомпанией… но он в ответ начал вопить: «Иди нахуй! Я передаю проект Темникову! Ты уволен! Будешь рыпаться – сядешь в клетку! Разговор окончен!» И, не дожидаясь моего ответа, вызвал охрану, и меня, не дав даже собрать личные вещи, вывели из офиса. С тех пор я в «Мираксе» больше никогда не был. Хотя я морально готовился к такому раскладу, но форма превзошла все мои негативные ожидания. Я был в ярости… но ярость плохой советчик, поэтому я скрупулезно стал реализовывать план «Б» – «Полонский не готов договариваться». Первым делом пришел в РЖД и рассказал о возникшей проблеме. Разъяснив ситуацию, я предложил передать все права на управление Курским вокзалом структурам РЖД, чтобы они на 100 % владели ситуацией. Потом пусть сами решают, брать Полонского в партнеры или нет, а я из проекта выхожу. Это предложение РЖД встретило с прискорбием. Якунину, Абрамову и остальным было очевидно, что на этом масштабная модернизация вокзалов закончится: деньги деньгами, а кадры решают все, и если нет человека, готового расчищать говно, катаясь от вокзала к вокзалу с охраной, то все начинания обернутся пшиком.

К сожалению, так и получилось, но я, увы, не мог поступить иначе. Если бы я не вышел из проекта, то Полонский обвинил бы меня в рейдерстве. Впрочем, как показали дальнейшие события, факты не являлись для Кучера аргументами, и он устроил настоящую травлю в прессе, обвинив РЖД и меня в краже у него Курского вокзала. Звучит абсурдно, но многие обыватели легко повелись на эту наглую ложь.

Так осенью 2009-го я остался без работы. Выгнанный из «Миракса» с отказом оплатить мне долги в миллионы долларов, по собственной воле лишенный права управлять вокзалами, в хороших отношениях с РЖД и в самом начале затяжной войны с неадекватным бывшим партнером, которое обернулось рядом уголовных дел против меня.

И после этого кто-то считает, что я прикарманил деньги и ловко ушел от уголовного наказания?

Еще раз перечитав письмо Гринго, я понял, что должен как-то ответить на его вопрос, но не личным письмом, а очередным черновиком.

Я решил открыто рассказать про мое уголовное преследование, чтобы раз и навсегда расставить точки над «i».

По крайней мере для себя, а там уж люди пусть сами решают, кому верить.

ЧАСТЬ 2

Глава 8. Уголовное дело. Школова

2020 г.

Когда тебе 37 и ты уверен, что понял в жизни все, она может выкрасить повседневность в серые тона и направить тебя в темный и тихий коридор. Там, на облезлой штукатурке, вместо привычных слов «успех» и «счастье» будут нацарапаны «война» и «абсурд».

Вера в то, что логика и здравый смысл антагониста вынудят его действовать по моему сценарию, сыграла со мной злую шутку. Источником войны часто служит самоуверенность дураков. Ими движет желание лучшего для себя. Я вбежал на баррикады со своей правдой и с удивлением обнаружил, что правд много, и желание лучшего для всех разное.

Для меня – создать новый проект и отцепить состав «Миракса» с неадекватным, по моему мнению, машинистом.

Для «машиниста» – оставаться самым главным и сильным и, невзирая на ущерб, не создавать прецедент успешных выходов партнеров из его космического корабля. Корабля, к тому моменту превратившегося в горящую капсулу, в которой пилот вместо хладнокровного выхода на посадку хаотично щелкает тумблеры с криками: «У нас все хорошо, все по плану!»

Расставание с Адикаевым научило Полонского, что для победы нужны не соглашения и контракты, а силовое давление. СМИ, хулиганы и опричники стали для него лучшим оружием для победы в спорах.

Ничто не делает бизнесмена в России таким сговорчивым, как открытое на него уголовное дело, которое в случае разумности «терпилы» будет закрыто.

Эта аксиома стала для Полонского главным бизнес-правилом.

Но он упустил из виду одну важную деталь: одно дело – контрагенты, и совсем другое – партнер, управляющий корпорацией, все действия и решения которого неразрывны с интересами Полонского, Темникова и других акционеров. Сложность и пикантность ситуации заключалась в том, чтобы подставить партнера и при этом не навредить себе. Год поиска моей уязвимости без нанесения ущерба интересам Полонского и Темникова ни к чему не привел.

Ни воровства, ни подлога, ни злоупотреблений, ни провокаций на откаты… Даже с Курским не получилось: Полонский цеплялся за эту возможность, как за спасательный круг, и попытался обвинить меня в рейдерстве, хотя выход из проекта как раз демонстрировал, что я действовал не в своих интересах, а в интересах госкомпании. Так что шум, поднятый Кучером в прессе, и личные оскорбления им руководителей во главе с Якуниным привели лишь к тому, что Сергей стал персоной нон грата в РЖД, и переговоры о его доле в управлении Курским в итоге даже не начались.

Я знал, что под меня активно копают, но ошибочно полагал, что, поскольку не ворую и действую в интересах «Миракса», значит, все их потуги будут тщетны. Казалось, мне нужно только дождаться завершения вокзального проекта и положить карты на стол для финального разговора, но я ошибся.

Полонский нашел, как ему казалось, идеальные козыри для моего отступления.

В Мираксе, помимо корпоративного управления, я занимался управлением всеми непрофильными активами. В том числе и компанией «Миракс-сервис», созданной мной и Полонским в 2004 году. Интересно, что это был единственный бизнес Кучера во всей его вселенной компаний и бизнесов, где доля партнера была практически равной (51 % у ПСЮ и 49 % у меня). Учитывая такое соотношение, назвать меня младшим партнером, как он любил нас представлять сильным мира сего, он не мог. Этот неудачный для него исход переговоров по созданию «Миракс-сервиса» он мне, к слову, так и не простил.

Позже, в 2010 году, кстати, эта компания Полонским была нагло украдена: он просто взял и решением акционера сменил руководителей компании, после чего деньги уплыли неизвестно куда. Ни одно мое заявление в московские суды о незаконности действий по отчуждению активов даже не было принято. Насколько мне известно, банк «Снорекс» поспособствовал этому отчуждению и отлично поживился на «Мираксе» в те годы. Партнер банка, Алякин, даже объявлял, что покупает компанию, но потом якобы передумал.

В общем, в нулевых «Миракс-сервис» занимался эксплуатацией и управлением построенной компанией недвижимостью, в том числе и жилой. «Жилищный кодекс Российской Федерации» в 2004 году ввел понятие «Товарищество собственников жилья», наделив этих самых собственников беспрецедентными правами, но из-за их некомпетентности это стало настоящей головной болью для управления жилыми комплексами. С одной стороны – желание застройщика сохранять управление домом как минимум на пять лет гарантийных обязательств. С другой – собственники, всегда по умолчанию считающие, что квартплата высокая, а сервис плохой. И вот когда в активистах ТСЖ появлялись влиятельные персонажи, ситуация становилась военной. Мы не были исключением, и на наших объектах периодически возникали «инициативные группы», которые с популистских позиций пытались снести управляющую компанию. В комплексе «Золотые Ключи-2» такая группа тоже была, и она изрядно нам потрепала нервы. Справедливости ради, порой мы сами давали для этого основания. Чего только стоил запрет Полонского на въезд на территорию комплекса старых советских и российских автомобилей. Сергей просто не хотел портить картинку элитного жилья такими машинами, неподобающими статусу элиты, но нам этот снобизм еще долго потом припоминали… Вся эта «инициативная» суета отнимала много сил и времени, но до увольнения 2009 года мне удавалось держать ситуацию под контролем.

Здесь и обнаружилось мое слабое место, не затрагивающее интересов Полонского и Темникова, и мои партнеры тут же нанесли сокрушительный удар.

Поскольку я оставался у руля «Миракс-сервиса», Полонский и Темников решили использовать самую инициативную из всех групп – ту самую, из «Золотых ключей-2», чтобы надавить на меня через правоохранителей. Костяк этой группы составляли Зиновкина и Борисова. Вторая была женой сотрудника «Миракс-сервиса» Часова – его, к слову, Полонский позже и поставил директором «Миракс-сервиса» для кражи у меня активов. Вскоре к этим двум дамам примкнула третья – соседка Зиновкиной, Школова – супруга ни больше ни меньше замминистра внутренних дел РФ.

Причем Полонский использовал ее втемную, действуя руками Часова и Борисовой. Иначе поступить Кучер просто не мог: у семьи замминистра все было прекрасно, и их вообще не волновало какое-то там ТСЖ и Максим Привезенцев, его возглавляющий. В отличие от других фигурантов дела: к примеру, Часов при удачном раскладе получал контроль над «Миракс-сервисом», Борисова с Зиновкиной – над ТСЖ. Наибольшую выгоду из ситуации извлекал Полонский, который чужими руками загребал «флеш-рояль» при моем уходе.

С задачей Борисова и Зиновкина справились «на ура»: Школова рвала и метала о якобы чудовищных злоупотреблениях в управлении домом, а ее супруг-замминистра – вероятно, чтобы отделаться от сварливых жалоб супруги – дал указание своим «навести порядок».

Иронично, но Зиновкина и Борисова подали заявление в ДЭБ МВД РФ на липовое наличие в моих действиях состава преступления по хищению электроэнергии 18 сентября. В тот же день сотрудники ДЭБа Агарков и Черкащенко с визой Захарченко и Хорева возбудили против меня уголовное дело – то есть еще до того, как случилась наша ссора с Полонским. То есть 21 сентября, провоцируя скандал со мной, своим партнером, чтобы выгнать из компании и не платить по счетам, Кучер уже знал, что на меня заведено уголовное дело и единственным шансом для меня не сесть в тюрьму стала договоренность о выходе на условиях Космонавта.

Глава 9. Обыск. Подлог. Генерал

2009 г.

1 октября ровно в 7 утра в дверь моей московской квартиры настойчиво постучали.

– Мы кого-то ждем? – недоуменно спросила жена.

Мы пили с ней чай на кухне. Дети еще спали, и мы наслаждались тишиной.

– Нет, – покачал я головой и, поднявшись со стула, нехотя пошел в прихожую.

К тому моменту, как оказался в коридоре, в дверь уже начали колотить кулаком и, кажется, даже ногами.

Я посмотрел в дверной глазок.

На лестничной клетке стояла толпа мужчин. Ближние к двери были с автоматами и в полной собровской выкладке, включая шлемы и бронежилеты.

«Только собак не хватает… Хотя, может, их просто не видно».

Едва я открыл дверь, внутрь один за другим вошли пятеро силовиков в черных масках, скрывающих лица. Я едва успел попятиться назад, иначе оказался бы сбит с ног – настолько быстро все происходило.

Собровец, вошедший первым, смерил меня презрительным взглядом. Мгновение спустя из-за его спины выступил одетый в гражданское щуплый парень лет 30 с пропитым вытянутым лицом земляного цвета.

Нагло, с усмешкой, глядя на меня, парень дежурно осведомился:

– Привезенцев Максим Вячеславович? – Дождавшись кивка, парень представился: – Следователь Агарков. А это – следователь Черкащенко.

Агарков указал взглядом на стоящего в дверях невысокого «колобка» его возраста, тоже в гражданском. Фигура выдавала в Черкащенко бывшего качка, сменившего зал и гормоны на сидение в пыльном кабинете с алкогольной диетой. Оба следователя были в черных кожаных куртках. Агарков сжимал под мышкой кожаный коричневый портфель, а Черкащенко небрежно помахивал черной барсеткой, как у «братвы» из 90-х.

– Получен ордер на обыск вашей квартиры, – скучающим голосом сообщил Агарков и вручил мне помятый лист. – Вон понятые.

Только сейчас я заметил, что из-за спин силовиков выглядывают еще двое гражданских – хмурые мужчины лет по сорок с небольшим. И где их отыскали в такую рань? Вряд ли соседи… Я, конечно, не всех знаю в лицо, но взгляды выдавали в «понятых» сотрудников органов.

– А вы из какой квартиры? – глядя на незнакомцев, поинтересовался я.

– Мы не из этого дома, – выдавил из себя один из «понятых».

Я кивнул и, вновь повернувшись к Агаркову, сказал:

– Мой адвокат предупредила меня, чтобы я ждал гостей, и просила в случае «визита» сразу с ней связаться.

– Это ваше право, но ждать мы никого не будем. Не мешайте следствию, – хмуро сказал Агарков. – Пойдем, Артем.

Следователи разошлись по разным комнатам. «Понятые» остались в коридоре, а собровцы, видя, что эффект «кошмара», ради которого устраивался их маскарад, не сработал, удалились наружу со словами:

– Мы пока в подъезде покурим!

Правда, подумав недолго, один автоматчик все же вернулся и занял позицию у входной двери – видимо, чтобы я окончательно не расслабился.

Я позвонил моему адвокату, Светлане, которую еще при работе на Курском вокзале мне посоветовал мой консультант, отставной генерал. Я зачитал Светлане ордер; она, выслушав, попросила не волноваться и пообещала в течение двух часов приехать.

Пока я говорил по телефону, жена разбудила детей и повезла их в детский сад и школу – раньше обычного, но все лучше, чем оставаться дома в такой обстановке. Дети спросонья были немного ошарашены, но вели себя растерянно-вежливо: мы предупреждали, что у нас могут быть незваные гости, что это неприятно, но не страшно – просто у папы разногласия с плохими людьми, и они будут мстить.

Невооруженным взглядом было видно, что обыск не носит какого-то системного характера. Складывалось ощущение, что стеллажи и шкафы досматриваются скорее для проформы, чем в надежде что-то найти. Спустя час хаотического шатания по комнатам Агарков позвал меня в комнату старшего сына, якобы уточнить, что это у него за коллекция виниловых пластинок, и могут ли на полках с музыкой быть спрятаны документы. Даже для проформы извлек пару и осмотрел содержимое, когда из моего кабинета послышался голос Черкащенко:

– О-па, а это что тут у нас?

Искренне недоумевая, что он мог там найти, я направился в кабинет. Агарков, вернув пластинки на полку, последовал за мной.

Войдя в кабинет, я увидел Черкащенко, держащего в руках некий документ в прозрачном файле.

– Что у нас, Артем? – спросил Агарков, входя следом за мной.

Он подошел к коллеге и хмуро посмотрел сначала на лист бумаги, потом на меня.

– Что-то плохо улики прячете, Максим Вячеславович, – сказал он.

– А что это вообще такое? – удивившись чужому документу, задал я вопрос.

– Вам лучше знать, ваш же кабинет, – сурово ответил Черкащенко.

– Именно что мой. И я прекрасно знаю, что никаких документов, тем более в файлах, здесь нет, поскольку, ожидая ваш визит, я успел сделать генеральную уборку.