скачать книгу бесплатно
– А я подумала…
– Ты меньше думай, – Колесник сплюнул зернышки лимона на пол. – Подливай коньячку и соблазняй, чтобы он забыл обо всем на свете, а то сидишь, как монашка…
– Я не виновата, сам болтаешь лишь бы что, распустил перья, как павлин.
Колесник хотел сказать что-то оскорбительное, но шторы неожиданно разлетелись в стороны, и в кабину ворвался раскрасневшийся Короленя.
– Сергей Николаевич, я Вашу красавицу похищаю.
Грянула музыка, простуженный голос объявил:
– Это танго звучит в честь самой красивой женщины – Ядвиги Станиславовны…
– Мой сюрприз, – по-гусарски пристукнул каблуками Короленя. – Танго для Вас.
– Вы угадали, танго – мой любимый танец.
Они танцуют. Когда возвращаются, Короленя вновь куда-то убегает.
– Молодец! – Колесник сжал Ядину руку. – Короленя потерял голову, эх, и закручу теперь дело!
– Не говори гоп, пока не перескочишь. Ваня ничего мне не предлагал.
– Предложит. Видишь, он для тебя уже Ваня.
– О чем в веселой компании разговор? – раздался за спиной Яди голос Королени; он держал в руках букет красных роз. – Самой красивой женщине.
Колесник заговорщицки подмигнул и искренне рассмеялся:
– Вы, Иван Федорович, ловелас в квадрате или даже в кубе, мне до Вас далеко.
– Предлагаю выпить за Ядвигу Станиславовну!
– Так в чем дело? – подзадорил Короленю Колесник. – С водочки табу периодически снимается, теперь, слава Богу, нашим властям есть с кем воевать и кроме нее, родимой.
Короленя вдруг изменился в лице:
– Сергей Николаевич, давайте о политике говорить не будем.
– Какая тут политика? Сейчас каждый сам за себя: имеешь власть – имеешь все, потерял ее, кормилицу, – пиши пропало.
– Не все так просто. Никто не знает, где власть начинается и где заканчивается. Я уж не говорю о настоящих хозяевах.
– Вот так всегда! Вы, мужчины, все одинаковы: подняли рюмки за меня, а выпили за политику.
Деревенская хата. Филин наливает водку, пьет. Бусел ходит взад-вперед по хате.
– Не маячь, в глазах рябит, – просит Филин.
– Ну-ну…
– Не ну-нукай, а лучше подумай, как тебе повезло. Наняли бы другого – не встретились бы.
– Спасибо тебе, удружил так удружил! Сколько же тебе заплатили?
– Неплохо.
– А помощничек где, Прыщ, кажется? Может, яму отправился копать? Он с удовольствием меня живого в землю зароет, – допытывался Бусел.
– Прыщ поехал в Минск. А ты не кипятись, лучше закусывай и слушай меня.
– Виниться будешь? – вскипел капитан. – Скажешь, прости, кореш, неувязка вышла, не думал, не гадал, что бывшего друга пришить придется…
– Что ни делается, всё к лучшему. Не я, так кто-нибудь другой тебя туда без музыки спровадил бы, ты у них как кость в горле.
– У кого это, у них? – потянулся к бутылке Бусел.
– Подожди, успеешь, – Филин перехватил его руку. – Кому ты дорогу перешел, не знаю, но пока не напился, запомни: тебя я убил!..
– Как это убил?! Когда вот он – я?
– Объясняю. Мы знали того падлу, который шел на встречу с ментом, – Филин спохватился: – Я хотел сказать – с тобой. Мы должны были пришить милиционера, но на фотографии, которую мне всучили в последний момент, я узнал тебя, – Филин положил снимок на стол. – Ты отмечен крестиком.
– Такая же фотография лежит у меня на рабочем столе. Это мы год назад на день милиции…
– Выходит, кто-то из твоих коллег тебя сдал! – заключил Филин.
– Ты говори, да не заговаривайся! За каждого ручаюсь.
– Тут, кроме тебя, пять человек, фотограф шестой, и кто-то из них на тебе красный крестик поставил.
– А почему ты не отказался, когда меня узнал? Деньги глаза застили?
– Деньги тут ни при чем. Не отказался именно потому, что узнал. Пойми наконец, что я простой исполнитель. Я решил тебя спасти и, как видишь, мне это удалось. Гнилого Прыщ посадил на перо, сам влез в его одежду и пошел на встречу с тобой. Кстати, место встречи и пароль нам тоже сообщили. Так что кумекай, сыщик, откуда могут ноги расти. Встречу с Прыщом ты помнишь.
– Да, но только до того момента, как вошел в какую-то развалюху.
– В той развалюхе я тебя звезданул, ты уж извини, пришлось самому: Прыщ зол на вашего брата, мог и не рассчитать. А потом переодел тебя в шмотки Гнилого, а твою одежду натянул на него.
– Хочешь сказать, что тот человек должен сойти за покойного Бусла?
– Надеюсь, так и будет. Над Гнилым поработали – мать родная не узнает, а остальное – одежда, удостоверение, даже трусы на нем – твое. Ты уж извини, надо, чтобы комар носу не подточил. Повезло, что волосы у вас одного цвета, не пришлось голову отрезать…
– Словом, счастье мне привалило.
– Может, и так. Главное – ты жив, хотя для всех – покойник.
– Какое ж тут счастье?
– Должно быть, я слишком сильно тебя звезданул, туго соображаешь. Ты остался жив, меняй фамилию и хоть сто лет землю топчи. Станешь новым человеком – Ивановым, Сидоровым, кем захочешь. Дошло теперь?
Филин достал из кармана несколько паспортов без фотографий.
– Выбирай, какая фамилия больше нравится.
– Не надо мне твоей помощи, сам как-нибудь…
Филин налил в стакан водки до краев и выпил.
– Скажи честно, ты принципиально брезгуешь или боишься замараться?
– Принципиально.
– Если так, я должен тебе помочь, хочешь ты этого или нет. Помнишь, с чего началась наша дружба? Ты мне спас жизнь.
– Ты сделал бы то же самое.
– Не знаю. Десять лет меня это мучает, а ответа не нахожу… Если честно, мне бы смелости не хватило на высоте тысячи метров подхватить падающего десантника, у которого не раскрылся парашют. Кишка была тонка…
– А теперь кишка покрепче стала?
– Я просто возвращаю долг.
– Хорошо подумал? Я теперь знаю, кто ты и чем занимаешься, и сразу предупреждаю: тебя будут искать и найдут. Возможно, этим придется заняться мне самому.
– Пока капитан Бусел разберется со своими проблемами, киллер Филин успеет сжечь за собой мосты и устроиться там, где его не найдут. Я буду знать, что мы квиты: ты спас меня десять лет назад, я тебя – вчера. Вот такая моя философия, товарищ инспектор уголовного розыска, – Филин тяжело поднялся и, пошатываясь, пошел к выходу, но у двери остановился: – Хотел бы я встретиться при других обстоятельствах, но какие есть, такие есть. Жизнь сильнее нас.
– Любопытная философия, ты, видно, гордишься собой. А что касается долга, так слезу едва не выжал, добродетель… Куда идем?
– Давай к колодцу, – Филин подтолкнул Бусла в спину. (Филин остановился у двери – значит, Бусел позади него, и Филин не может подтолкнуть его)
Минск. В комнату, в которой спят Ядя и Короленя, входит Колесник. Он садится на кровать и гладит Купрейчик. Заметив, что Ядя проснулась, он приложил палец к губам и, показав рукой на дверь, вышел.
На другой половине большой, чуть ли не на всю комнату, кровати, положив руку под щеку, тихо посапывал Короленя.
Ядя, прихватив одежду с собой, вышла. На кухне за столом сидел Колесник. Ядя быстро оделась.
– Иди, пропусти рюмочку, – пригласил Колесник и, тихо хохотнув, добавил: – Заслужила…
– Мне нужно ехать.
– Спешишь, не хочешь быть свидетелем?
– Об этом не договаривались. И пить не буду, сегодня на работу.
– А я выпью, – Колесник смотрит на Ядю блестящими, похотливыми глазами. – Ты была великолепна, особенно ночью…
– Ты о чем? – насторожилась Ядя.
Колесник, который не спеша цедил коньяк, вытащил из кармана несколько фотографий.
– Ты же обещал… – Ядя устало опустилась на табуретку.
– В наше время нельзя верить обещаниям. Твой Иван Федорович не дурак, понимает, что к чему, и теперь будет делать то, что я скажу. Наш бизнес переходит на новый уровень.
– Отдай снимки.
– Бери, на память. Мы все сняли на видеокамеру.
Ядя потянулась к рюмке, но не удержала ее, та опрокинулась и коньяк разлился по белой скатерти. Колесник снова наполнил до краев.
– Выпей и поезжай. Мне пора будить этого козла и доводить дело до конца. Время платить по счетам.
Ядя выпила, машинально сгребла со стола фотографии, бросила их в сумочку и поплелась к выходу.
На улице было темно и тихо. Ядя шла через детскую площадку к машине.
В машине ждал коротко стриженный верзила. Увидев Ядю, он выскочил ей навстречу, услужливо открыл дверцу. Она опустилась на переднее сиденье, равнодушно бросила:
– Поехали.
– Домой или, может, ко мне? – верзила, не владея собой, всем телом подался к Яде, одной рукой схватил ее за плечи, вторая скользнула женщине за пазуху.
Ткань затрещала… Бюстгальтера под ней не было и, увидев белую упругую грудь, стриженный словно обезумел.
– Я ночью все видел, – пытаясь поймать мокрым ртом губы Яди, шептал он. – Поехали ко мне, я… я… – у верзилы перехватило дыхание, – я заплачу…
Обида обожгла Ядю, женщина с отвращением плюнула в глаза верзилы и дикой кошкой впилась ногтями в ненавистное лицо.
– Ты, сука! – стриженный отшатнулся и, защищаясь, выставил перед собой руки. – Ты что, падла, сдурела?
Он ошалело смотрел на Ядю косыми глазами, из носу струилась кровь. А когда в руках у Яди появился пистолет, который она вытащила из сумочки, глаза у верзилы едва не выскочили из орбит.
– П-прости, я п-пошутил…
Но Ядю уже ничто не могло остановить, она ткнула пистолет стриженному в пах.
– За падлу, за то, что ты хотел со мной сделать, отстрелю…
– А-а-а! – закричал верзила, от него вдруг пахнуло вонью.
Ядя зажала пальцами нос, опустила руку с пистолетом и нажала на курок. Глухо хлопнул выстрел, верзила от неожиданности подпрыгнул, ударился головой о верх кабины и жалостно заскулил. Он долго шарил рукой, нащупывая ручку, наконец открыл дверцу и вывалился из машины. Несколько метров стриженный полз по тротуару, потом поднялся и, прихрамывая на левую ногу, потащился к подъезду.
– Расскажи обо всем своему шефу! – крикнула Ядя и злорадно засмеялась.
Она села на место водителя и резко бросила машину в ночной город.
Погожий день. Солнце в зените. По реке по пояс в воде бредет человек. Он часто наклоняется, только голова над водой, и шарит руками в затонувших корчах под большими камнями. (Возможна подводная съемка.) Изредка в его руках появляется пойманная таким способом рыба (иногда большая). Он бросает ее на берег. Тут же рыбу поднимает мальчик лет десяти и прячет в мешок. Идут молча. Рыбак в очередной раз обходит большой корч под водой, шарит руками в его сучьях, и вдруг всплывает утопленник. Рыбак в испуге пытается бежать на берег, но потом возвращается, кричит мальчику:
