скачать книгу бесплатно
– Бигуди? – ахнула Викуся.
– Гулять так гулять. Раз смену эта зараза не переставила, поедем прямо отсюда. Ты-то готова?
– Да. Мой побухтел, но отпустил. Мы же недолго, да? Чуть-чуть и домой, да? Недолго же посидим?
– Только до встречи с принцем!
– Так это мы бомжихами останемся! – вздыхает Викуся.
– Не нуди. Крути бигуди, – и я поставила перед подругой коробку.
Пришедшая как всегда с опозданием Ленуся только пальцем у виска покрутила, увидев нас в шёлковых тюрбанах. Я вздёрнула нос. А сама дура!
Вечером, покрутившись в белом кружевном наряде так и эдак в тесной кабинке, я мучительно раздумывала, надевать под облегающее до не могу платье кружевные трусы или уж не надевать. Опять же жара стоит такая, что во всех впадинах моего рельефного тела естественная влага хлюпает несмотря на навороченные дезодоранты и антиперсперанты…
***
В ресторане было многолюдно и шумно.
– Конец недели, – извинительно сказала Викуся, заметив, как я поморщилась и чихнула в накуренном зале.
– Ясно. Идём за стол.
Сели мы удачно – прямо под кондиционером. Заказав по «Цезарю» с красной рыбой и ту же рыбу с овощами на гриле, устроились с мартини поболтать.
– Глянь-ка! – кивком указала мне Викуся на пару напротив.
– Не дай бог! – вымолвила я, оглядывая двух мамонтообразных супругов невероятной толщины.
– А ты ещё на себя наговариваешь, – шепчет Викуся.
– Ну, на их фоне я просто модель, а ты вообще иголка! – шепчу я в ответ.
Нам приносят салат. Мы аккуратно выбираем рыбку и зажёвываем её листиком салата. Остальное отодвигаем, опасливо косясь на двух кашалотов.
– Ваша рыба с овощами. Десерт закажем? – интересуется официант.
– Нет! – хором отвечаем мы, и он, вежливо кивнув, сматывается.
– Может, потанцуем? – предлагает Викуся, услышав бодрые аккорды джаза.
Мы выходим на танцпол, и за нами радостно поднимаются ребята помоложе. Мы томно изгибаемся на небольшой площадке, по очереди приглядывая за сумочками. В зал входит живописная группка: несколько мужчин в дорогих светлых костюмах с явно выраженной южной внешностью. Они делают пару шагов по залу, и становится понятно, что самый главный идёт в центре, поскольку вокруг него все лебезят – от его свиты до официантов. Я приглядываюсь и снова морщу нос. Чёрт с рогами был бы краше! Лет пятидесяти, маленького роста, с округлым брюшком, обтянутым шёлковой рубашкой и подпёртым дорогим кожаным ремнём, сверху лысый, с седыми кудрями по бокам, из воротника и манжет пробивается буйная кучерявая чёрная растительность, а над пухлыми большими капризно изогнутыми губами, между близко посаженными чёрными узкими глазами нависает огромный крючковатый нос с горбинкой! Жуть! Просто тролль какой-то! Наверняка у него и бородавка имеется! Заглядевшись на сказочного персонажа, я проглядела тот момент, когда пара гиппопотамов вышла танцевать. Они решили потоптаться в обнимку в медляке и налетели на первого из свиты тролля южанина.
– Мадам, осторожнее! Столько красоты я просто не выдержу! – с мягким акцентом съязвил мужик средних лет, такой же чёрный и страшный, но не такой пока лысый и пузатый, явно охранник тролля.
То, что он охранник, а не босс, очевидно – костюмчиком не вышел.
– Что?! – неожиданным фальцетом выдаёт возмущение толстяк.
– Ничего, брат. Просто мы пройдём к своему столику.
– Вы что, в лесу? Вам места мало? – вдруг возмущается толстушка.
– Мадам, не волнуйтесь, а то шторм начнётся, – колет в рану придурок.
Я выдёргиваю Викусю из эпицентра этого шторма и оттягиваю на край площадки. Оттуда мы с восхищением смотрим на героя-идиота. Ну, нельзя же дразнить носорогов, а особенно в период брачных игр!
– Что-о-о? – хором рычат оба носорога и встают в боевую стойку.
– Э-э, да ничего! Мы просто пытаемся пройти к столику! – тушуется идиот.
– А мы тебе помешали? Да?! – вопит мамонтиха.
– Да-а-не-е-е!!!
Ответ охранника переходит в вой и хрип, когда толстяк схватил его за кадык.
Завязывается восхитительная в своём безобразии драка.
– Они оскорбили женщину! – вопит толстушка троим официантам, пытающимся её скрутить, и бьёт подносом и персонал, и свиту тролля.
Оказавшись в центре торнадо, лучше не двигаться, а то руки-ноги поотрывает. Южанин с носом, видать, бывалый, потому что замирает на месте и оглядывается на своих, но они все уже в деле и с упоением машут кулаками.
– Подонки! – вопит разбушевавшаяся бегемотиха и замахивается бутылкой на тролля.
– Осторожно! Сзади! – не выдержав, кричу я ему, перекрывая шум драки.
Он оборачивается, но не назад, а на меня и замирает, видимо, очарованный моей неземной красотой. Толстуха мажет ему бутылкой не по темечку, а по виску, и он падает, скорее от неожиданности, чем от удара. В это время на нас с Викусей налетают несколько дерущихся гостей, и мы в ужасе отступаем. Меня толкают, и я вдруг чувствую, что лечу, взмахнув руками-крыльями. Полёт оказался секундным делом, и я приземляюсь прямо на живот тролля. Спружинив на упругом пузе, проскальзываю по шёлку дорогой рубашки чуть вперёд, так, что огромный горбатый нос утыкается прямо в моё декольте. При этом я вижу близко-близко вспыхнувшие хищным блеском чёрные глаза, лысину и узор на полу, и вдруг слышу во внезапно установившейся вокруг тишине характерный треск рвущейся по шву ткани и омерзительный голос идиота-охранника с его южным акцентом:
– Какое дивное кружево! И под платьем даже лучше, чем на нём!
«Слава богу, что надела», – успеваю подумать я прежде, чем потерять сознание от стыда и праведного негодования. Но сознание не теряется…
***
Иногда просыпаешься после вечеринки и морщишься, иногда – улыбаешься, а иногда дико смущаешься. Я встала уже совершенно разбитой, измученной сознанием своего позора.
– Ну, что вы, – участливо сказал мне вчера в кабаке лысый придурок с акцентом, вытащив свой нос из моего бюста, – не плачьте! Вы мне жизнь спасли!
Кое-как поелозив на нём, чем вызвала некоторое оживление в его организме, я встала, отклячившись центром тяжести к зрителям, и действуя руками и ногами, и тут же машинально завела руки за спину и сомкнула их на заднице. О, мой бог! Дыра полметра, зад наружу! Викуся превратилась в каменное изваяние. Слёзы из моих коровьих глаз хлынули сами собой, смывая дивной красы макияж.
Тролль поднялся следом, скинул белый пиджак и протянул его мне.
– Вы мой ангел-хранитель! – сказал он, всё ещё пялясь на вырез, возможно, потому, что его глаза находились как раз на этом уровне, – не расстраивайтесь. А хотите, поедем отсюда? А? Всё равно тут стало, гм, как-то неуютно, – и он махнул рукой на мелькающее вокруг побоище.
Я, шмыгнув, кивнула. Викуся подхватила наши сумки, а тролль меня. Мы втроём вышли, оставив остальных разбираться и расплачиваться.
– Могу я услышать ваше божественное имя, мой ангел? – спросил тролль, высаживая нас у моего подъезда из белоснежного автомобиля.
– Анжелика, – буркнула я.
– Ну, точно, ангел! – обрадовался тролль, – а я Тарик.
– А по отчеству? – заинтересовалась я ни с того ни с сего.
– Ай, да зачем тебе моё отчество? – махнул он рукой, – ещё спроси про отечество и нацию, а там гороскопы-шмороскопы, гадания всякие. Ты не увлекаешься гороскопами? – строго спросил тролль.
– Нет, – на голубом глазу солгала я.
– Меня все зовут дядя Тарик, а для вас, мой ангел, я просто Тарик. Могу я для вас что-нибудь сделать? – снова перешёл на дворцовый стиль старый тролль.
– О, нет, спасибо!
Всё что могли, ты и твои люди уже сделали просто так, не напрягаясь. Страшно представить, что вы можете натворить, действуя целенаправленно!
И я, покопавшись в анналах собственной мимики, выдала ему скомканную улыбку вежливости, больше похожую на гримасу отвращения.
– Что ж, гм, до свидания, – с пониманием вздохнул он, и я чуть устыдилась, – мы доставим домой вашу подругу, не волнуйтесь.
– Спасибо. Э-э. Я пойду. Ваш пиджак.
И я протянула ему пиджак с обречённым выражением человека, которому больше нечего терять.
Мы уставились друг на друга в свете подъездного фонаря.
– Уважаемый дядя Тарик, – сообразила Викуся, – поедем, а то поздно.
– Да, поедем.
Они хлопнули дверцами и уехали, и я наконец смогла повернуться к этому ужасному миру своей лопнувшей спиной…
Глава 2. Магия денег
Женщина умнеет, если наслаждается зрелищем драгоценных камней.
Иоанна Хмелевская
Всё проходит. В этом заложена великая грусть и великая радость. Кто-то ненавидит любые финалы – хоть счастливые, хоть страшные. Я в юности занималась в легкоатлетическом манеже и обожала финишную прямую. Лишь несколько раз я достигала финиша первой, но до сих пор замираю при воспоминании того чарующего ощущения победы, когда врезаешься грудью в алую ленточку, разрывая и снося её разгорячённым телом, превратившимся в сплошное стремление. Как жаль, что этот жар, это горение со временем остывает! Но самое худшее – не прийти вторым или последним, что в сущности одно и то же, самое невыносимое – сойти с дистанции. Недостигнутая цель – отсутствие завершённости, дисбаланс жизни и личности, ненавистное многоточие! Нет результата – и словно не было вовсе усилий и стремлений, потому что они перечёркиваются и от стыда словно сворачиваются в жалкий клубок ноля. Вот этот ноль я с юности ненавижу. Либо плюс, либо минус – дайте мне любое свидетельство того, что я жила, что всё это было! Иначе я рассыпаюсь в прах!
И вот около полудня второго июля я выхожу из ванной, как потрёпанная собака, не в силах ни собраться, ни собраться с мыслями. Вчера всё завершилось так нелепо, что я не чувствую конца, не вижу точки, и мне плохо.
– Ма-ам! – раздаётся сиплый рык моего медвежонка с телячьими глазами.
Радует только то, что хоть сыночка повеселился вволю – его внесли в квартиру под утро четверо менее крепких и накачанных друзей.
– Да, золотой мой, – также сипло отзываюсь я, – ещё раз с днём рождения.
– Угу, и тебя. Есть чё хлебнуть?
Я молча наливаю мальчику рюмочку рассольчика и большую кружку грейпфрутового сока. Видимо, сочетание этих напитков обладает магической силой, потому что сыночка удовлетворённо охает и обводит этот мир, сосредоточенный в нашей солнечной гостиной, уже вполне осмысленным взглядом. Мне, честно говоря, и смотреть ни на что не хочется. Достаточно того, что утром я ещё раз посмотрела на платье, вернее, на то, что от него осталось.
– Есть чё поесть?
Вот хоть война, хоть материн позор, а растущий организм должен питаться, и я, махнув рукой на оказавшуюся бессильной перед природой и судьбой диету, встаю жарить заведённые на скорую руку оладьи…
***
В воскресенье Викуся участливо протянула мне шоколадку.
– Ну, как ты?
– Нормально. Но, клянусь вешалкой, Ленуся мне за эту подставу ещё заплатит. Фиг на платье, но бабки и в Африке бабки!
– Да фиг на бабки! Слушай, мои в субботу все дома были, не поговорить, но твой-то совсем маньяком оказался! – шепчет Викуся, оглядываясь на подсобку.
– В смысле? Да и не мой он вовсе, – поморщилась я при мысли о тролле.
– Да твой! Всю дорогу свой пиджак нюхал и шептал чушь какую-то!
– Какую именно чушь, – уточнила я, тоже переходя на шёпот и оглядываясь на подсобку, в которой копошилась Ленуся.
– Что-то вроде: «мама-мия», «роза», «бахча» и «Бахчисарай». И всё носом своим в пиджак зарывался и обнимал его, маньяк! – завершила Викуся трагически, – слушай, а при чём тут бахча?
Я нахмурила лоб, что-то такое вспоминая, встала с шаткой табуреточки, которую никак не могли заменить за последние лет пятнадцать, и достала с полки духи Ленуси, которыми мы с Викусей в пятницу набрызгались ей назло.
– Нотки дыни, гибискуса и сандалового дерева, – прочитала я на упаковке.
– Нотки дыни. Вот тебе и бахча, – протянула Викуся.
Мы переглянулись и расхохотались.
– Чего ржёте, кобылы? – поинтересовалась коровоподобная Ленуся.
– Бахча, – загибаясь от хохота, – пропищала Викуся.
– Ага, бахчисарайская, – закатывалась я.
– Дуры, – пожала плечами Ленуся, скрываясь в подсобке.
Колокольчик над входом тоненько тренькнул, и в «Торжество» вошёл тролль с малой свитой. Мы заткнулись и вытянулись по стойке «смирно».
– Э, дядя Тарик, – первой опомнилась Викуся, – рады вас видеть. Можем мы что-нибудь для вас предложить? Можем чем-то помочь?
– О! – он словно не ожидал нас тут увидеть и явно обрадовался встрече.
– Здравствуйте, Виктория, добрый день, мой, ангел, – чуть поклонился он мне, – но помощь нужна не мне, а моей, гм, племяннице, – и он вытолкнул из-за спины столь прозрачное существо, что я не сразу рассмотрела, кто это.
В центре узкого прохода между рядами стоек с одеждой стояла тонкая и звонкая девушка лет восемнадцати, миловидная, с красиво уложенной чёрной косой, добрыми чёрными глазами, в джинсиках и чёрной маечке, под стать нам, но худющая, как трубочка для коктейля.
