скачать книгу бесплатно
Дэррил вздохнул. Видно было, что ему тяжело об этом говорить.
– Детей младше 5 лет не погружали в иллюзию, – он сделал паузу, снова вздыхая. – Им подчищали память и отправляли в бункеры. Некоторых с родными, но многих, особенно, совсем еще младенцев, обманом забирали у родителей и помещали в специальные бункеры для малышей. За ними следили и воспитывали прогрессисты, многие из которых позже официально оформили над ними опекунство. Эти дети не знают своего прошлого. И многие родители не знали, что они отдают свое дитя не на иллюзию, а в чужие руки.
– Но почему? Как они так могли? Зачем? – во мне бурлили эмоции. Я представила себя на их месте. Выглядело ужасно.
– Потому что прогрессисты не знали, как обучить младенца ходить и говорить в иллюзии, это было недоступной задачей. И они не могли оставить всех родителей малолетних детей бодрствующими, им нужны были тысячи спящих, безобидных взрослых. Так они исключали дальнейшее развитие конфликта. Детей же они просто воспитывали в своем духе и те не видели другой альтернативы.
– А вдруг бы эти дети вспомнили своих настоящих родителей?
– Ты многое помнишь из 2-3-х летнего возраста? – Дэррил склонил голову, чуть улыбнувшись. Я отрицательно покачала головой. – Вот тебе и ответ. Даже если что-то всплывало в их памяти, приемные родители объясняли это игрой воображения, снами, придуманными историями. Детьми проще управлять, чем взрослыми.
– Жуть какая, – внутри горла сжался комок. Какие же все-таки бессердечные эти прогрессисты!
– Дочка Грейс одна из таких детей. Ей было два года, когда началась война, – сообщил Дэррил. – Грейс целый год искала ее по убежищам, пока не встретила меня. Тогда-то она и узнала правду. Бедная, она ведь была одной из тех, кто рано проснулся, через 5 лет. И вот уже 9 лет она безуспешно пытается найти свою малышку, которая уже не малышка, а 16-тилетняя девушка. Мужа тоже она до сих пор не нашла, знает только, что он такой же беглец, как и она. Мы с Грейс встретились через 6 лет после начала войны, тогда многие жили по одному, прятались, боялись. Мы начали собирать вокруг себя людей и со временем люди подхватили эту волну. Повсюду возникали все новые и новые общины, где любой беглец мог получить помощь и поддержку, а самое главное – защиту.
Я приуныла. Если Грейс за столько лет не смогла найти свою дочь и мужа, будучи руководителем общины, то как это выйдет у меня?
– Не отчаивайся, – Дэррил как будто прочитал мои мысли. – Я нашел свою жену три года назад. Я вынужден был отправить ее в иллюзию, так как работал на прогрессистов. Думал, что получу информацию о ее убежище, но мне пришлось самому ее искать. К счастью, детей у нас не было. Люди находят родственников, даже друзей. Просто не всем везет. И на это нужно очень много времени. Особенно, в случае с маленькими детьми. Кто-то из них до сих пор в тех особых детских бункерах, но большая часть живут в городах прогрессистов. А туда не так-то просто попасть.
– И опасно, – добавила Ханна, до этого молчавшая. – Они могут отправить тебя обратно в иллюзию, могут в тюремный бункер, а могут и убить, если окажешь сопротивление. Кажется, что природа щедро наделив их гениальным умом, просто не нашла ресурсов на добрые чувства.
– У меня есть подозрения, что либо прогрессисты – новая ветвь человеческой эволюции (они ведь и браками сочетались только с такими же, как они), либо они какими-то препаратами притупили в себе эмоциональность, оставив место только холодному расчетливому уму, – озвучил свои мысли Дэррил. – Может, это все воспитание, конечно. Мой отец тоже был прогрессистом и меня воспитывал в духе, что наука – прежде всего. Но он рано умер, а мать не была ученой, хоть и поддерживала многие идеи прогрессистов. Так что на меня не было оказано сильного влияния. Хотя, наука мне всегда была интересна. Впрочем, и чувства мне были не чужды. Они-то и погубили мои карьеру. Возможно, и правда, ученым лучше не чувствовать и быть такими холодными. Как бы жестоко это не звучало.
– Я думаю, должен быть какой-то баланс в обществе, – прервала я монолог Дэррила. – Ученые должны заниматься наукой, но не должны быть заперты в своем собственном мирке. Вокруг них должны быть другие люди, которые бы их уравновесили, которые бы указали им, где корректно использовать их изобретение, а что причиняет душевные страдания людям.
– Ты говоришь, как мятежники, – Дэррил широко улыбнулся. – Они хотят сломать эту систему и сделать города доступными для всех, чтобы не было гонений и преследований, чтобы все были равны и жили в гармонии.
Грейс упоминала в своем рассказе мятежников, но ничего подробного о них не сообщила. Я поинтересовалась у Дэррила, кто они такие.
– Живут точно так же, как мы, в общинах, – пояснил Дэррил. – Но не просто поддерживают сбежавших из убежищ и дают им кров и еду, а проводят миссии по изменению системы. Именно благодаря ним у нас есть списки тех, кого отправили в убежища, а кого в бункеры. Хоть эта информация и не была засекречена, в свободном доступе она не лежала. Они многое делают, чтобы улучшить жизнь. У них есть план и вера в собственные силы. Мятежники – одни из немногих, кто рискнут пробраться в город ради спасения беглецов, они вообще готовы драться и сражаться за простых людей. И постоянно ищут родных и близких, кто бы их об этом не попросил. Многие семьи воссоединились именно благодаря ним.
– Хорошие они люди, эти мятежники, – сделала я вывод. – А где их можно найти?
Мне подумалось, что я тоже могла бы их попросить о помощи в поиске. Сама-то я точно не справлюсь. Этот мир для меня такой новый, чужой, враждебный.
– Они не афишируют свое местоположение, – Дэррил пожал плечами. – И часто меняют места обитания. Можно поспрашивать у торговцев, они с ними ведут дела. А если повезет, то можно встретить случайно среди Руин. Мы так называем города и деревни, которые полностью разрушены и в них никто не живет.
– А где найти торговцев?
– Много где. Есть бродячие торговцы, есть и те, что живут в открытых поселениях, есть даже общины торговцев. Хоть они зачастую и не знают, где живут мятежники, но можно подождать с недельку-другую, рано или поздно кто-то из мятежников к ним приходит.
Да уж, не так-то просто найти этих ребят. Впрочем, оно и понятно: таким нужно скрываться.
– А что такое «открытые поселения»? – меня мучило столько вопросов одновременно, что я хваталась за каждое новое слово.
Дэррил ухмыльнулся. Похоже, его забавляло мое любопытство. Но он с радостью делился своими знаниями. Он был приятным темнокожим мужчиной, на вид немного моложе Грейс. Он хотел было продолжить разговор, но тут в комнату вошла женщина, тоже темнокожая, хоть и намного светлее.
– Опять просвещаешь новеньких, Дэррил? – она нежно ему улыбнулась.
– Да, это Милли. Ее вчера встретили Ханна с Дэйвом, – он весело ей подмигнул и повернулся ко мне. – Это моя жена Сандра.
Я приветственно кивнула Сандре, слегка улыбнувшись. Они выглядели милой парой. Чудесно, что они смогли найти друг друга через столько лет и не растеряли своих чувств. Это давало надежду.
– Открытые поселения – это небольшие деревни, которые прогрессисты не трогают, – продолжил объяснять Дэррил. – Там живут либо те, кого выпустили из бункеров – безобидных, не настроенных враждебно людей, либо те, кто не попал ни в убежище, ни в бункер.
– А много таких было? – судя по тому, что я успела узнать, в первые пять лет вокруг был высокий уровень радиации. А это явно не могло положительно сказаться на здоровье.
– Да, достаточно, – подтвердил Дэррил. – Кто-то прятался в собственных убежищах под домами, другие сражались на войне, третьи еще где-то пережидали, не успев просто попасть под программу защиты. Невозможно было забрать всех.
– А как же радиация?
– Кто-то сумел переждать ее, кто-то погиб, остальные же получили лекарства. Прогрессисты понимали, что всех желающих им не укрыть и начали распространять при помощи роботов, мы таких называем «ходячая медстанция», лекарства от радиации. О существовании этих роботов было сообщено при помощи сброшенных с вертолетов листовок, радио (это единственное средство коммуникации, которое полностью сохранилось) и сами роботы об этом кричали на каждом углу. Позже им было позволено жить в уцелевших деревнях под строгим надзором. В их поселения постоянно наведываются прогрессисты, с целью контроля и поиска беглецов и мятежников. Поселенцам разрешено мирно жить и торговать, но только пока они не делают того, что может навредить прогрессистам. Предполагается, что торговлю они должны вести либо с самими прогрессистами, либо с другими такими же поселенцами. Но, конечно же, они торгуют со всеми. Просто одни поселенцы готовы за деньги продать беглеца или мятежника прогрессистам, другие же не являются сторонниками прогрессистов и всегда укрывают от них беглецов.
– А как распознать, какое из поселений доброжелательно? – поинтересовалась я.
– У торговцев есть списки однозначно безопасных поселений и нерекомендуемых к посещению. Конечно же, поселений намного больше. Поэтому, в незнакомые лучше не заходить. И вообще, в любых поселениях бывать рискованно, так как даже в доброжелательном ты можешь оказаться в момент очередного рейда прогрессистов и они сами тебя разоблачат. Жить в поселениях нам однозначно заказано. Мятежники же борются за то, чтобы и нам позволили там жить или строить свои дома.
Сандра, до этого убиравшая в комнате, подошла к мужу и положила руку ему на плечо. Улыбнувшись мне и Ханне, она обратилась к Дэррилу:
– Ты утомишь девочку таким обилием информации.
– Да нет, все нормально, – поспешила заверить я. У меня было еще много вопросов. – Мне хотелось бы поскорее разобраться во всем, что происходит.
– Ты все равно за один день все не узнаешь. От такого обилия информации только стресс заработаешь. Нужно постепенно все осваивать, привыкать к новой жизни, иначе будет срыв.
– Моя жена – психотерапевт, – ухмыльнулся Дэррил, погладив жену по руке.
– Была бы, если бы успела окончить университет до войны, – Сандра вздохнула. – А так, я по большей части самоучка. Но людям и этого хватает. Такие, как я здесь очень нужны.
– Я даже в иллюзии нуждалась в психотерапевте, – призналась я Сандре. – Когда мне казалось, что мир, в котором я живу – ненастоящий.
– О, у тебя капсула барахлила? – Сандра понимающе кивнула. – А сейчас ты как? Держишься?
– В первые часы, когда я осознала, что произошло, было сложно, а сейчас все мои мысли забиты поисками родных и я просто не хочу ни о чем больше думать.
Сандра подошла ко мне и присела на корточки перед диванчиком, на котором мы с Ханной сидели. Она положила руки мне на колени и посмотрела в глаза.
– Не нужно блокировать мысли, это вредно, – ее ореховые глаза, казалось, проникали в самые глубины моего подсознания. – Нужно все осознать, принять и жить дальше. Если будет сложно, обращайся. За это денег у нас не берут.
– Хорошо, – я благодарно ей кивнула. – Но все же, я хотела бы в первую очередь определиться с планом поиска родных. Вы мне подскажите, где искать торговцев?
– Ты меня не слышишь, Милли, – Сандра продолжала мне смотреть прямо в глаза, как будто гипнотизируя. – Всему свое время. Ты пока еще полнейший новичок в этом мире и мы не можем позволить тебе уйти, пока ты не научишься базовым навыкам выживания и не разберешься в устройстве нашего мира. Ты же не хочешь погибнуть прежде, чем найдешь своих родных?
– Не хочу, – я нахмурилась и опустила взгляд на пол, но не могла не согласиться с Сандрой. Просто во мне бурлила нерастраченная за годы сна энергия и я хотела получить все сразу, хоть в глубине души и понимала, что это глупо. – Но с чего мне начать?
– А начать тебе нужно с выбора полезного занятия в общине, – Сандра поднялась и села напротив, притянув поближе стул. – Мы всегда нуждаемся в поварах, уборщиках, сортировщиках товара, заведующих складами – это те занятия, которые годятся для новичков. Те, у кого есть определенные навыки, знания – занимаются тем, что умеют. Но обычно это либо давно проснувшиеся, либо старшие люди. Вот, когда научишься стрелять, тогда тебя и часовым могут поставить на обзорную вышку, и в охрану периметра взять, и на рейды отправить. Но пока ты не проявила себя, мы можем предложить только такой минимум. Бездельников мы не кормим. Так что выбирай, чем ты хочешь заняться?
Я призадумалась. Убираться мне особо не хотелось, ничего приятного в этом нет. Сортировать и следить за товарами и продуктами можно было бы, но это скучно. А вот готовка мне была интересна. По крайней мере, в иллюзии я была хороша в этом деле.
– В моей иллюзорной жизни я любила готовить и получалось у меня довольно неплохо, – сообщила я Сандре. – Но не знаю, насколько мои навыки в этом деле соответствуют реальности.
– Обычно кулинарные навыки соответствуют действительности, – обрадовала меня Сандра. – В программу обучения детей и подростков были заложены базовые рецепты. Все остальное – импровизация, но все же реальная, так как знания о продуктах не выдуманы. Так что, пойдешь на кухню? Нора будет тебе рада, у нас в последнее время поуменьшилось поваров.
– Да, пойду, – я решительно кивнула.
– Хорошо, – Сандра мне улыбнулась. Похоже, она была довольна моим выбором. Повернувшись к Ханне, она продолжила: – Ханна, отведи ее к Грейс, пусть все оформит. И пусть определит ее на обучение, – и снова обратилась ко мне: – Вижу, ты девочка активная, Милли. Нужно направить твою энергию в нужное русло.
Я согласно кивнула. Мы с Ханной попрощались с Дэррилом и Сандрой и пошли к Грейс. По дороге я решилась спросить у Ханны:
– Это потому Грейс выглядела такой грустной, что не может найти ребенка? Или она вчера просто не в настроении была?
– Грейс всегда грустит, – шепнула мне Ханна. – И с каждым годом все сильнее. Сандра ей периодически выдает антидепрессанты, их трудно сейчас достать, да и не в приоритете они, но это все равно не помогает. Грейс стремительно теряет надежду. Столько лет ведь прошло, а никого из своих она не нашла.
Было печально это слышать. Грейс мне сразу как-то понравилась и хотелось бы, чтобы у нее все было хорошо. Она ведь заслужила счастье, руководя общиной и помогая людям. Такие люди, как она, должны быть вознаграждены за свою деятельность.
Когда мы вошли в кабинет, Ханна рассказала Грейс о нашем посещении Дэррила и Сандры и сообщила ей, что я хочу работать поваром. Грейс кивнула и сразу же что-то вбила в компьютер, наверное, данные о моей должности. Я решила, что нужно сразу перейти к делу и выяснить некоторые моменты, поэтому спросила напрямую:
– Сандра сказала, что вы не позволите мне уйти, пока я не обучусь необходимым навыкам выживания, – я посмотрела прямо в тусклые серые глаза Грейс. – Это правда?
– Силой я тебя удерживать не стану, – Грейс вымученно улыбнулась и потерла рукой лицо. Видимо, ее что-то беспокоило в данный момент, несвязанное со мной. – Но я настоятельно прошу тебя задержаться хотя бы на неделю, а лучше – на месяц, чтобы быть готовой к реальному миру. Это для твоего же блага.
– Хорошо, – я вынуждена была с ней согласиться. Как бы мне не хотелось начать поскорее поиски, я прекрасно понимала, что не знаю нового мира и его законов, не знаю, где искать и с чем могу столкнуться. – С чего мне следует начать?
– С работы. Скоро уже обед, тебе нужно помочь Норе с готовкой, – Грейс снова потерла лицо. – После Ханна тебе покажет, где у нас обучают обращению с оружием и навыкам выживания. И библиотеку. Тебе необходимо изучить историю.
Я мысленно застонала. Вместо того чтобы искать сестру, придется засесть за уроки. Но выбора у меня не было. Грейс ведь была права. Мне нужны знания и навыки.
Я поспешила на кухню. Ханна меня оставила, пообещав забрать после обеда – у нее были свои дела. Похоже, ей нравилось со мной возиться. Хорошо, когда есть друзья.
Глава 6
Все, что нужно знать о жизни в Руинах
Нора обрадовалась, что я записалась ей в помощницы. Она была главным поваром целой общины, а помогали ей сейчас всего две девушки. Со мной помощниц стало трое. Слишком мало поваров, чтобы накормить столько людей.
– Большинство девушек и женщин не стремятся целый день готовить еду на всю общину, – пояснила Нора. – Научатся чему-то более полезному и спешат отсюда упорхнуть. А мне вот нравится готовить, но только много приходится.
– А вы давно здесь, Нора? – поинтересовалась я, пока она мне показывала, что где лежит на кухне.
– О, пожалуйста, обращайся ко мне на «ты», не люблю этих формальностей, – попросила Нора. – Да и не такая я старая, мне всего 35.
– Хорошо, – я улыбнулась.
– В общине я уже 4 года, а проснулась я 7 лет назад – меня мой брат нашел и разбудил. Он тоже здесь живет, на охране стоит. Я и мужа в общине встретила. Мы два года назад поженились.
– А почему в общине нет детей? – задала я волновавший меня со вчерашнего дня вопрос. – Я в курсе, что младенцев в иллюзию не погружали, но неужели никто после пробуждения не пытался завести детей?
– Да есть тут дети, – Нора вздохнула. – Немного, но есть. Безумцев, жаждущих заводить детей в этом разрушенном мире, хватает. Просто дети в основном находятся в отдельном блоке, в целях защиты, и редко ходят по общим коридорам. Столовая у них тоже отдельная. Я всегда хотела детей, но рожать сейчас, боясь, что с ребенком может что-то случиться, что его отберут и сотрут память – нет, этого я не желаю. Может быть, когда мятежники достигнут своей цели и нас перестанут преследовать, тогда и заведу. Но пока нет. И многие придерживаются такого же мнения. Зачем нужно ребенку тяжелое детство? Вот ты, если бы была ребенком, хотела бы жить в таком мире?
– Я и взрослая в нем жить не хочу, – я покачала головой, чистя картошку к обеду. – Жутко здесь очень.
– Вот и я о чем, – Нора быстро мыла и нарезала почищенную мной картошку и закидывала ее в одну из кастрюль. – Эгоистично приводить детей в такой мир. Хочется – перехочется. Детям тяжело здесь. Вот в городах у прогрессистов, говорят, хорошо. Но нам туда путь заказан. Наша община, конечно, довольно защищенная, но все равно это не то.
– А сколько человек здесь живет?
– Чуть больше двухсот. И всех надо прокормить. Поэтому давай побыстрее чисть, обед не ждет, – Нора меня поторопила.
Я решила больше не задавать вопросов и чистила картошку, как могла быстро. Но в голове моей было слишком много мыслей, и я просто не могла долго молчать.
– А овощи вы откуда берете? Выращиваете? Покупаете? Они не радиоактивные?
– Выращиваем в теплицах. Нет, радиации в них практически нет. Может, совсем маленькая доза, но наши организмы к этому привыкли. К тому же, есть лекарства, – пояснила Нора. – А для земли существуют специальные удобрения, которые нейтрализуют радиацию в почве. Их мы либо покупаем, либо добываем, где можем. Вот так-то.
Хоть на кухне и приходилось работать не покладая рук, мне нравилось, что я занята. Это помогало отвлечься от тревоживших меня мыслей. И если на счет родителей и сестры я могла себя успокоить, то мысли о Йене не давали мне покоя. Я так его любила, нам было хорошо вместе, он был моей опорой и поддержкой, а теперь его не просто нет – его и не было никогда. Мой парень – плод моего воображения. Как нелепо. И, тем не менее, что-то в глубине меня шептало, что стоит попытаться его найти. Возможно, он немного другой, но все же существует? Я не верила, что выдумала его с нуля. Я утешала себя мыслью, что где-то видела Йена в детстве, он мне запомнился, и я его образ потом воссоздала в иллюзии. Только эта вера помогала не сойти с ума и не кричать от безысходности каждую ночь.
Ханна пришла, как только началось обеденное время, и сразу же утащила меня за столик. За стойкой на раздаче еды осталась одна из девушек – мы все должны были дежурить по очереди.
– Ну как тебе первый рабочий день? – она улыбнулась, с аппетитом уминая вареную картошку за обе щеки.
– Нормально. Нора классная.
– Ага, – Ханна кивнула, продолжая жевать.
– А Грейс в столовую не приходит? – поинтересовалась я, оглянувшись по сторонам и не увидев нашего лидера.
– Редко. Обычно она ест у себя.
– Что-то она сегодня не в духе. Или мне показалось?
– Не показалось, – ответила Ханна, откусывая уже огурец. Похоже, она сильно проголодалась. – Вернулась команда из очередного похода и снова никакой информации ни о ее дочери, ни о муже. С каждой такой неудачей Грейс становится все хуже и хуже. Она теряет веру.
– Печально это слышать.
– Грейс изо всех сил старается не падать духом, она ведь лидер общины, она должна вдохновлять, но… – Ханна вздохнула. Видно было, что девушка искренне переживала за Грейс. – Она в отчаянии. Ни единой зацепки, ничего, как будто ее муж и дочь были стерты или их никогда не существовало. Многие находят хоть каких-то родных или хотя бы сведенья о них, но только не она. Я боюсь, что Грейс вскоре не выдержит и что-то с собой сделает. Сандра постоянно ее поддерживает, но ни психотерапия, ни лекарства Грейс не помогают. Ей нужна хоть малейшая информация о родных. Вот хотя бы такая, что тебе дала Нэнси.
– Хотелось бы поскорее проверить, но я даже не знаю, где искать это место с убежищем и как туда попасть.
– Пройдешь обучение и сможешь отправиться на поиски, – приободрила меня Ханна. – Думаю, мы с Дэйвом и Нэнси отправимся вместе с тобой. Нэнси, конечно, не любитель выходить за пределы общины, но я ее уговорю.
– Мне не хотелось бы вас утруждать, – конечно, мне было приятно участие Ханны, но наверняка у нее было полно забот и без меня.
– Ой, да нам несложно, – заверила Ханна, доедая обед. Она удивительно быстро ела и при этом успевала говорить. – Все равно нужно посетить то убежище, чтобы скачать информацию с их компьютера. Мы до сих пор этого не сделали.
– А с моего убежища не нужно? – спросила я на всякий случай. Возвращаться туда мне точно не хотелось.
– Нет, уже есть. Мы не в первый раз туда проникаем. Прогрессисты периодически наведываются в убежища с целью проверки людей и оборудования и, естественно, привозят для себя запасы продовольствия. Обычно намного больше, чем съедают. А мы их потом воруем, – пояснила Ханна. – Дэйв умеет взламывать наружные двери убежища, но сигнализация все равно срабатывает. Поэтому все надо делать быстро: проникаешь внутрь, проверяешь по реестру нужного человека, скачиваешь реестр, а если твой человек находится, то отключаешь капсулу, забираешь его, одежду и припасы и делаешь ноги. Чем быстрее, тем лучше. Иногда военные, которых прогрессисты отправляют на поимку беглецов, могут оказаться поблизости и получить сигнал. У всех них в наручных часах есть передатчики со связью.
– А почему мы не можем в свои их установить? – мне показалось это хорошей идеей. Связи определенно не хватало – ни телефонов, ни интернета. Совсем как в каменном веке.
