скачать книгу бесплатно
– Извините, я немного отдохну… – устало проговорила она и опустилась на снег.
* * *
…Многое сейчас вспомнилось Ольге. Сбросив одеяло, она торопливо всунула ноги в унты, накинула на плечи меховую куртку.
– Вставайте, лежебоки! – затормошила она подруг. – Шесть часов уже!
Вылезали девушки из теплых постелей не спеша.
– Какой жуткий холод! – зябко повела плечами Аня. – Надо было спать в комбинезоне.
– И в унтах, – усмехнулась Вера Задорнова, штурман Басовой. – Мы все же цивилизованные люди.
– Вот что, «цивилизованные», раздеться до пояса и на кухню – умываться, – ворчливо проговорила Надя.
Аня и Вера, поеживаясь от холода, пошли на кухню, где уже плескалась у рукомойника Ольга. Времени утром было мало, и все же Надя успевала подкрасить ресницы, подвести брови, уложить пышные волосы. Выглядела она всегда эффектно, даже в меховом комбинезоне и унтах.
Одевшись, девушки вышли на улицу.
Порывистый ветер бросал в лицо пригоршни сухого, колючего, как иголки, снега. Они отворачивались, закрывая лицо воротником, но поземка крутила со всех сторон, от нее не спрячешься.
С трудом вытаскивая ноги из сыпучего снега, брели они вдоль улицы к столовой.
После завтрака весь полк вышел на аэродром. Метель немного стихла, надо было расчищать самолетные стоянки, рулежные[3 - Рулёжная дорожка (РД) – часть лётного поля аэродрома, соединяющая между собой элементы лётного поля, специально подготовленная и предназначенная для руления и буксировки воздушных судов (летательных аппаратов). Как правило, имеет искусственное покрытие (асфальт, бетон), на небольших аэродромах – грунтовое.] дорожки.
Девушки с лопатами вытянулись цепочкой по всей стоянке. На взлетной полосе ползали гусеничные тракторы, катками утрамбовывали выпавший за ночь снег.
Самолеты Голубкиной и Басовой стояли рядом, и Надя подтрунивала:
– Не отставай, Голубкина! Помогать не будем. Посмотри на своего штурмана, еле лопатой ковыряет.
Аня молчала. Маленькая и худенькая, на морозе она разрумянилась, проворно орудовала лопатой, отбрасывая снег.
К обеду площадки вокруг самолетов были расчищены и походили на снежные капониры[4 - Капонир – стационарное или самодеятельное сооружение для укрытия самолета.].
Аня почувствовала усталость. Захотелось сесть, сбросить тяжелую куртку, унты. Но отдыхать им не пришлось. На аэродроме объявили общий сбор. Летному составу поставили боевую задачу.
И вскоре самолеты поднялись в воздух.
Снег прикрыл волжские степи, белое поле тянулось на сотни километров, сливаясь с небом. Кое-где на дорогах виднелись машины, танки. Над Сталинградом стояло черное облако дыма и гари. Там шли бои. Дни окруженной армии Паулюса были сочтены. Сопротивление их падало с каждым днем. Это чувствовали и экипажи самолетов. Все реже встречали они в воздухе немецкие истребители, заметно ослаб и огонь зениток.
Вскоре показался извилистый, затемненный прибрежным кустарником берег Волги. Там, внизу, находилось большое село. Над ним они развернулись, пошли на город. Самолеты легли на боевой курс. Зенитки молчали.
– Все включила? – спросила Ольга Аню и ободряюще похлопала ее по плечу.
Аня еще раз осмотрела приборный щиток, прицел. Работала спокойно, не то что в первом вылете.
Сбросив бомбы, они вместе с группой вернулись на аэродром, где узнали о капитуляции немцев под Сталинградом.
Оживленные и радостные, шли девушки на командный пункт.
Куда теперь перебросят полк?
Глава вторая
1
Стояла теплая кубанская весна. Полевой аэродром был весь усыпан цветами, словно покрыт огромным пестрым ковром.
Один за другим садились самолеты.
Зарулив на стоянку, Ольга выключила двигатели и вслед за Аней спустилась по стремянке на землю. Мягкий, настоенный на разных травах весенний воздух был свеж и чист, кружил голову. Девушки с наслаждением вдыхали пьянящий воздух, радовались весне, полевым цветам, щедро рассыпанным по всей стоянке.
После небольшого отдыха они приступили к маскировке самолетов. Авиаразведка противника действовала активно, и надо было срочно укрыть машины. Маскировали кто чем мог: обрывками сетей, свежесрубленными кустами, травой.
Ольга долго ходила вокруг самолета, присматривалась, переставляла ветки с места на место, но все получалось не так, как хотелось.
– Не маскировка – посмешище, – недовольно ворчала она, обращаясь к Ане. – Я тебя просила получить на складе маскировочную сеть.
– Рада бы, да нет их там. Одни обрывки, – и словно в оправдание повела рукой: – Смотри, все самолеты так укрыты.
Действительно, маскировочных средств не хватало. К ним подошла Надя.
– Хватит возиться! Не маскировка – обман!.. Как тот гусак: голову спрячет, а думает, что его всего не видно.
– Хорошо бы посмотреть на аэродром с высоты, – высказалась Аня. – Может, и не так уж плохо. Ведь главное – исказить конфигурацию самолетов, ввести в заблуждение разведку.
– Исказить конфигурацию! – захохотала Надя, отмахиваясь пилоткой от наседавшей мошкары. – Ну и придумаешь ты! Этими кустами исказить конфигурацию такого самолета!
К ним подошла Якубович, адъютант эскадрильи, сообщила, что начальство приняло решение: кто закончил дела, может идти в станицу.
– Жить будем в школе.
Забрав личные вещи, девушки двинулись в станицу, крыши домов которой виднелись из-за зеленого пригорка.
Когда они поднялись на этот пригорок, их взору предстала печальная картина.
Большинство домов было сожжено, сиротливо торчали черными столбами полуразрушенные печные трубы.
Они шли по узкой дороге через сожженную фашистами станицу и сердце охватывала грусть. Кое-где стояли развороченные снарядами танки и машины, блестели на солнце наполненные водой воронки.
У подбитого на обочине танка копошились ребятишки. Рыжий мальчуган, забравшись в кабину водителя, старательно урчал, изображая работу мотора. Другой паренек, вихрастый и чумазый, с победным видом сидел верхом на пушке и, свесив босые ноги, громко командовал:
– По фашистским танкам прямой наводкой – огонь! У разрушенного дома понуро сидел белый как лунь старик в кожаной потертой фуражке.
– Все сгорело, все, – говорил он, обращаясь к девушкам, и рука его, когда он указывал на развалины, дрожала.
На другой стороне улицы трое мужчин возились у сруба нового дома. Молодой парень, сдвинув на затылок пилотку, лихо расправил под широким матросским ремнем голубенькую рубаху и, размахивая топором, весело воскликнул:
– Глядите, хлопцы! К нам на подмогу солдаты идут!
– Какие же это солдаты?! Видно, после контузии ты штаны с юбкой стал путать, – съязвил его товарищ.
– Ох, пяток бы нам таких красавиц, мигом бы дом под крышу подвели, – вздохнул их третий напарник.
А девушки шли и шли, поднимая кирзовыми сапогами раскаленную на солнце серую пыль. Пыль слепила глаза, затрудняла дыхание. Подошли к школе. На площади стояли два столба с перекладиной, на которой болталось шесть веревочных концов.
– Виселица… – шепнула Аня Ольге и почувствовала, как грудь обдал неприятный холодок.
Школа была кирпичной, двухэтажной (выделялась среди разрушенных домов станицы). Разместились в классах. Аня недоверчиво посмотрела на двухъярусные нары, осторожно ощупала тонкий ватный матрац, подушку, разочарованно вздохнула.
Это заметила Надя и тут же отреагировала:
– Что, Высотина, думала, на лебяжьем пуху постель нам приготовили? Ничего, родная, на такой «перине» завтрак не проспишь, да и позвоночник искривляться не будет. Стройной будешь, что кубанская лозинка. Ложись, девчата!
Но тут раздался чей-то восторженный голос:
– Девочки! Рядом речка. Пошли купаться! Предложение это пришлось всем по душе. Сбросить с себя тяжелые кирзовые сапоги, пропотевшее платье и окунуться в прохладную воду – что может быть приятнее в такую жару?!
Девушки выскочили на улицу, побежали к реке. Река была неширокой, с пологими песчаными берегами, камышовыми зарослями.
Ольга и Надя разделись, вошли в воду, поплыли к противоположному берегу, где густо зеленел молодой камыш да распустил свои цепкие побеги прибрежный кустарник.
Выбравшись на берег, они блаженно растянулись на горячем песке. Высоко в небе беспечно заливались жаворонки.
И вдруг с того берега до них долетел женский голос:
– Девчата! Боевая тревога!
Приподнявшись, Ольга увидела девушку с повязкой на рукаве.
– Что там случилось? – спросила сонным голосом Надя, переворачиваясь на другой бок.
– Кажется, боевая тревога… – неуверенно проговорила Ольга.
А на том берегу поднялся настоящий переполох. Девушки натягивали на себя комбинезоны, надевали сапоги, бежали к школе.
Ольга и Надя, переплыв речку, быстро оделись, бросились к школе, чтобы забрать оставленные там планшеты, противогазы…
Макаров стоял у КП, опустив голову, выслушивал упреки командира дивизии. Он готов был провалиться сквозь землю.
«Как можно было допустить такую оплошность?! – про себя возмущался он нераспорядительностью своих замов. Улетая в штаб дивизии, он дал им четкие указания и по маскировке самолетов, и по оборудованию стоянок. – Да и я тоже хорош! Надо было не в штаб дивизии лететь с боевым расчетом (туда можно было бы послать и начальника штаба), а руководить полком здесь», – осуждал он теперь себя.
Макаров почувствовал неладное еще в воздухе, когда летел на ПО-2 с генералом и увидел в реке купающихся девушек.
– Твои, Макаров, наверное, речку осваивают, – заметил комдив с иронией.
Макаров ничего ему не ответил. Молчал он и сейчас, выслушивая замечания генерала.
– Что за беспечность, товарищ майор? Полк только что сел на полевой аэродром, укрытий для самолетов нет, стоянки не оборудованы, машины не замаскированы, а командование отпустило людей на отдых. Вот уже прошло сорок минут, как объявлена боевая тревога, а летного состава все нет. Как вы собираетесь воевать при такой организации? Я вас серьезно предупреждаю, товарищ Макаров.
В душе Макаров соглашался с комдивом. «Что тут скажешь в оправдание? Все верно».
Вдалеке показались девушки. Группами и в одиночку бежали они через летное поле к самолетам.
По лицу Веры Задорновой тонкими струйками стекал пот, всю дорогу она ворчала:
– Чего нас гоняют, как новичков, с аэродрома домой и обратно? Или мы не офицеры, не понимаем что такое боеготовность?
Гимнастерка на ней взмокла и почернела на лопатках. Дышала она тяжело, словно рыба, выброшенная на берег.
Ольга тоже еле держалась на ногах.
Прислонившись к фюзеляжу «пешки», устало проговорила:
– Вот это кросс! Вот это покупались! Как, Аня, сердце на месте?
– Мне-то что, я ведь легкая. Меня ветер сам несет, только ноги успеваю переставлять, – улыбнулась Аня и схватилась за голову.
– Ты чего? – с недоумением посмотрела на нее Ольга.
– Как я полечу? У меня нет шлемофона…
– А где же он? – опешила Ольга.
– В школе забыла.
– Ну, знаешь! – Ольга хотела выругать ее, но, увидев, что Аня и сама переживает, стоит бледная, растерянная, смягчилась. – Молчи. Об этом никому. Иначе нам отменят вылет. Достанем тебе шлемофон у радистов.
У самолетов суетились оружейники, подвешивали бомбы. Им помогал Петр – рослый, плечистый стрелок-радист Голубкиной. О его физической силе знали многие, и оружейники добивались с ним дружбы. Он брал руками «сотку»[5 - «Сотка» – авиабомба весом 100 кг.] и без лебедки вешал ее на бомбодержатель.
Вот и сейчас к нему подбежала Надя.
– Петя, милый, помоги подвесить бомбочки. Совсем мои бабоньки запарились. Помоги, расцелуем тебя после вылета.
Петр улыбнулся, расставил руки:
– Целуйте сейчас, иначе…
Надя не дала ему договорить, потащила за рукав к самолету.
Поступила команда запускать двигатели. Аня совсем пригорюнилась. Она надеялась, что боевая тревога закончится лишь сбором и проверкой людей, а тут – запускать двигатели. Ругая себя, полезла в кабину. Шлемофон ей так и не достали.
В других экипажах тоже не все было в порядке: кто забыл в школе планшет, кто полетную карту, кто шлемофон. Но все скрывали это. И, конечно, многие облегченно вздохнули, когда передали через дежурных, чтобы летный состав собрался у КП полка.
Прежней веселости у девушек не было. Стояли грустные, стыдливо прятали глаза.
Генерал почувствовал перемену в настроении летчиц, хотел сказать им теплые слова, но в последнюю секунду подумал: «Расслабленность, попустительство на фронте только вредят делу» и с огорчением сказал:
