скачать книгу бесплатно
Младов вспотел от злости.
– Дура, ты сделаешь то, что я тебе скажу! Сейчас ты своей рукой напишешь записку с признанием, что это ты всё сотворила из личной неприязни к профессору Волкову, а Алла Олеговна Меркурьева случайно тебя разоблачила. А потом возьмёшь шприц.
– Когда это мы с вами, Игорь Алексеевич, успели перейти на «ты»?
– Заткнись, идиотка! Не пытайся тянуть время
– Простите голубчик, но вы сошли с ума!
Младов шагнул ко мне. Теперь нас разделяло менее полуметра.
– Ты сделаешь это, потому, как я знаю твои слабые места, глупая курица! Ты совершенно не переносишь, когда мучают слабых, будь это дебил Мишенька или паршивая кошка.
Тут Младов неожиданно резко нагнулся и схватил за хвост Абсциссу, доверчиво жавшуюся к моим ногам.
– Кошка-то тут причём? – Взвизгнула я.
Такой выходки от Младова я действительно не ожидала.
– Слушай меня внимательно. Тебе всё равно подыхать. Мне нужна твоя предсмертная записка и отпечатки пальцев на шприце. И я сейчас у тебя на глазах буду медленно и мучительно убивать эту тварь, пока ты не сделаешь, что мне надо.
Он уже успел перехватить Абсциссу за горло, и несчастное животное захрипело.
Я сдалась. Я больше ничего не могла сделать ни для себя, ни для несчастной Абсциссы.
Вдруг вспыхнул свет. И тут же появилось много людей. Кажется, я успела разглядеть среди них нашего директора, и Коршунова, но потом в глазах у меня потемнело, колени стали ватными, и я начала медленно сползать по стене.
Детектив с собакой
Мы живём в доме, который в округе называют «Ментовским». Когда-то родители моей жены получили эту квартиру как работники МВД. Тесть всю жизнь проработал следователем, а тёща – инспектором детской комнаты. Мы с женой никакого отношения к милиции или полиции не имеем. Я – художник-иллюстратор, а Вера до самой пенсии работала психотерапевтом. В эту квартиру мы въехали шесть лет назад после смерти тёщи, оставив более просторную жилплощадь дочери с семьёй.
У моей супруги удивительная способность сходиться с самыми разными людьми. Я, по натуре, настоящий бука и предпочитаю ограничиваться узким кругом самых близких людей, но благодаря Верочкиной общительности, мы стали своими в этом доме.
Надо сказать, что это не банально, потому как большинство обитателей «Ментовского дома», связанные общей работой и определённым менталитетом, живут, буквально одной семьёй. В нашем доме принято хранить у соседей ключи, обмениваться книгами и кулинарными рецептами, подкидывать друг другу на пару-тройку часов детей или кошек на время отпуска.
Жители нашего дома, не дожидаясь милостей от городских и районных властей, своими руками оборудовали автостоянку и детскую площадку. А также, проявив завидное единодушие, выступили единым фронтом против мутноватого магазинчика, торгующего дешёвой водкой, и добились его закрытия.
Я рассказываю вам всё это, чтобы было понятно, почему мы повели себя именно так, когда в нашем доме случилась беда. Мы просто не делим беды на свои и чужие.
Но начну по-порядку. И прежде всего, представлю одного из главных героев моего повествования.
Три года назад, в честь выхода Веры на пенсию, дочь подарила ей смешного псёнка породы померанский шпиц. В детстве это существо напоминало детскую меховую рукавичку, а потом доросло аж до муфты. Звали цуцика Бони, но не от имени Бонифаций, что означает «счастливчик», а от Бонапарта. Я когда увидел это пышное имя в «щенячке», то в шутку предупредил жену, что от собаки с таким именем нас ждут сплошные неприятности. Ведь всем известно: «Как вы лодку назовёте, так она и поплывёт».
Надо признать, что Бонапарт и впрямь обладает замашками своего легендарного тёзки. Он искренне считает себя альфа-лидером и готов отстаивать свои права на любом уровне. Размер противника не имеет значения.
Честно говоря, я раньше полагал, что мелкие собачонки от природы все глупые. Сами посудите, где могут помещаться мозги у существа, у которого вся голова размером с детский кулачок. Однако, общение с Бони, заставило меня пересмотреть взгляды на мелких собачек. Наш пушистый мужичок оказался очень сообразительным, да ещё и обладающим удивительной памятью. Он знает всех наших соседей и их питомцев и не тявкает на них попусту, а вот чужаков вычисляет сразу. К тому же, несмотря на мимишную внешность, Бони крайне злопамятен. Он был совсем маленьким, когда на него бросился ротвейлер из соседнего дома. Наш шпиц запомнил это на всю жизнь. Теперь при виде любого представителя этой породы, он просто звереет. И его, обычно умильная лисья мордочка приобретает такое выражение, что даже нам становится не по себе. У нас во дворе живут два ротвейлера, и мы стараемся не встречаться с ними на прогулках.
В тот вечер вторника, когда всё это началось, я увлёкся чтением и едва не пропустил «наше» время вечерней прогулки. Хорошо, что жена, вернувшись из поликлиники, напомнила мне.
– Саша, пойди, погуляй с Бони, а то скоро Арно выведут.
Я поёжился. Судя по тому, какая замёрзшая и заснеженная вернулась с улицы Вера, погодка оставляла желать. Ужасно не хотелось откладывать книгу, вылезать из уютного кресла и выходить в метель. Но Бони, услышав кодовое слово, уже заюлил перед дверью. Да и то сказать, всё равно выходить надо, и лучше это сделать сейчас, чтобы потом не продираться по кустам, не допуская, чтобы Арно и Бони заметили друг друга.
Я отправился в прихожую одеваться, а Бони выпустил на лестничную площадку.
– Иди, вызывай лифт, – как всегда сказал я пёсику в шутку.
Я ещё не успел зашнуровать первый ботинок, когда услышал отчаянный визг Бони.
Напомню, что Бонапарт, несмотря на свой малый размер и вес в два килограмма, считает себя крутой собакой, и обычно не унижается до трусливого визга.
Я понял, что произошло что-то экстраординарное, и выскочил на площадку прямо в одном ботинке.
Бони задом отползал от лифта. Причем уши его были прижаты к голове, а хвост, обычно лохматым колечком, возвышающийся над спиной, прятался между ног. Я схватил пёсика на руки и начал осматривать на предмет повреждений. Ран на Бони не было, но его трясло, с высунутого языка капала слюна, а глаза выпучились самым невероятным образом.
– Да что там такое?
Взяв собаку на руки, я вышел на лестничную площадку. Неужели кто-то обидел Боньку? Уши оборву!
Дверцы ближайшего к нам лифта, были распахнуты, а в нём, утонув в пышной и длинной песцовой шубе, полулежала женщина. Подол шубы набух тёмной кровью. Кровь растекалась и по полу кабины.
Я узнал женщину. Это внучка полковника Сазонова. Кажется, её зовут Кристина. Она год назад вышла замуж и ожидала ребёнка. По-видимому, у неё начались роды.
Как большинство мужчин, я ужасно боюсь этого дела и полностью теряю самообладание. Поэтому я отскочил от лифта, и завопил не хуже Бони.
Вера выглянула из квартиры.
– Саша, что случилось?
– Она… У неё… Соседка с седьмого этажа, кажется, рожает! Что-то надо сделать, – бормотал я в ужасе, пятясь от страшного лифта.
– Что сделать? Вызвать «Скорую», – сказала жена спокойно.
Она вышла к лифту и уверенно набрала нужный номер.
– Примите вызов. Патологические роды в лифте. Преждевременные. Зайцева Кристина, двадцать девять лет. Адрес… Лифт стоит на двенадцатом этаже.
– Сейчас приедут врачи, и всё будет нормально. Идите-ка вы с Бони домой, а то на вас смотреть страшно.
– От-ткуда ты знаешь п-про п-преждевременные роды? – Спросил я, заикаясь от ужаса, но, не имея силы оторвать взгляд, от всё прибывающей крови.
– Мне Лиля говорила, что у Кристи срок в середине марта, а сейчас ещё январь не кончился.
Лиля, точнее Лилия Альбертовна, это жена полковника Сазонова. Вера рассказывала, что дочь Сазоновых, Дина умерла от онкологии, когда Кристине было всего шесть лет и дед с бабкой сами поднимали внучку. Насколько я знаю, опять же по рассказам супруги, девочка благополучно заончила медицинский институт и работает медэкспертом в полиции. Замуж она вышла за своего коллегу, не нарушая традиций «Ментовского дома».
«Скорая» приехала на удивление быстро. Врач – высокая статная блондинка попросила нас уйти и не мешать. Сама она склонилась над роженицей. Мы ещё не успели войти в квартиру, как докторица, по-девчоночьи взвизгнув, скакнула из кабины.
– Нина, звони диспетчеру! Пусть срочно вызывают травматологов или реаниматологов. Не знаю. Женщина ранена! И в полицию пусть позвонят.
Сама она привалилась к стене и пробормотала жалобно:
– Никогда такого ужаса не видела.
Первая мысль, возникшая у меня, была о том, что человек, ранивший Кристину, может быть где-то рядом. Он просто не мог далеко уйти. Я вспомнил, что я мужик, и, загнав всех женщин в квартиру, остался у лифта. Бони припал к полу от ужаса, но меня не бросил.
Минуты казались часами. На лифт я даже не смотрел, сосредоточив внимание на лестнице. Кристина едва слышно стонала. А моё сердце билось о рёбра с громким стуком, заглушая все остальные звуки дома. Поэтому, я даже не сразу понял, что вторая бригада врачей уже приехала.
Врач огромный плечистый и волосатый, больше напоминающий разбойника с большой дороги, чем представителя самой гуманной профессии, рявкнул у меня над ухом:
– Где Олонецкая?
– А? Кто?
– У вас другая бригада была? Они что, уехали?
Наверно, он принял меня за идиота, потому, как я не сразу сообразил, что ответить.
– Простите, они в нашей квартире.
– Что они там делают? Там ещё кому-то плохо?
Я, наконец, стряхнул с себя отупение.
– Нет, просто я отправил всех женщин туда, опасаясь, что убийца где-то рядом.
– Но, но, мужик, пока никто не говорит про убийство, – прорычал врач, и потом спросил совсем другим тоном, – ну, что там, Степан Гаврилович?
Похожий на мокрого скворчонка второй доктор, присевший на корточки перед Кристиной, сердито пробурчал в ответ:
– Плохо. Какая-то сволочь бедняге чуть голову не отрезала. Ножевых ран не один десяток. Мразь! Здесь работать невозможно. Выносим девушку на простор.
В это время с топотом прибежали по лестнице полицейские. Они были запыхавшиеся и злые.
– Что с лифтами? – Сурово поинтересовался майор.
– А у нас в одном пострадавшая, а в другом реанимационное оборудование, – огрызнулся «разбойник с большой дороги», Пытающийся приподнять Кристину, и добавил, обращаясь ко мне, – слышь, мужик, забирай служивых к себе, а сюда присылай Олонецкую с девчонками. У нас сейчас каждая пара рук лишней не будет.
– Что хоть случилось-то? – Спросил майор осторожно.
– Женщина молодая беременная. Какая-то скотина буквально истыкала её ножом. Доктор говорит, что там не один десяток ран.
– Твою мать! Эй, лейтенант, как только девушку вынесут, заблокируй лифт. А то сейчас ведь вызовет кто-нибудь. Как, как?! Да хоть пистолет воткни между дверями, а я в диспетчерскую позвоню, чтобы отключили лифты к такой-то матери.
– Ребята, шли бы вы, правда, отсюда, мешаетесь, – сказал третий врач, вынося из лифта два больших металлических чемодана.
Я пригласил полицейских к себе. Мы осторожно, пробрались мимо носилок, перегородивших всю лестничную площадку.
Первым делом майор позвонил в диспетчерскую
– Диспетчерская? Майор Корнеев. Немедленно отключите оба лифта в доме №… по улице… Значит надо. Ты мне ещё поговори! Я тебя к ответственности привлеку за невыполнение требований полиции в экстремальной ситуации.
Вскоре в квартиру застенчиво пробрался лейтенант.
– Лифты отключили? – Спросил майор.
Лейтенант кивнул. Губы у него дрожали.
– Ладно. А то, понимаешь, эта курица диспетчерская быковать начала: «Да что? Да по какому праву?» Идиотка!
Обращаясь к нам, он вздохнул:
– Извините. Сколько не работай, а к такому не привыкнешь. Давайте знакомиться. Я – майор Корнеев, Антон Николаевич.
Вера молча протянула наши паспорта. Говорить она не могла. Её била крупная дрожь.
Майор мельком взглянул на них и передал старлею, чтобы тот записал наши данные. Потом он обратился ко мне:
– Александр Владимирович, расскажите, что произошло. Это ведь вы вызвали «Скорую»?
– Нет, жена. Но первым обнаружил Кристину я. Только мне показалось, что она рожает. Кровь была снизу, а головы и шеи я почти не видел. Она как-то осела в шубе, наклонив голову. Я и узнал-то её по шубе в основном.
Тут Вера нашла в себе силы и начала говорить:
– Понимаете, всё произошло очень быстро. Я пришла домой минут за десять до того, как мы вызвали врачей. Я поднималась на соседнем лифте, но не заметить Кристину я не могла. Мне же надо было пройти мимо того лифта, где она лежала.
– Да, – подхватил я, – Вера напомнила, что пора гулять с собакой, я почти сразу выпустил Бони на лестничную площадку, чтобы он не мешал одеваться. Прихожая-то у нас, сами видите, тесная. Потом Бони завизжал, и я выскочил за ним.
Тут я вспомнил, что так и не успел обуть второй ботинок.
Взглянув на мои ноги, Корнеев понимающе кивнул. Я почувствовал, что краснею, и торопливо начал оправдываться:
– Понимаете, за собаку испугался. Бони так заверещал. Я подумал, что его лифтом прищемило, или он упал. Конечно, такого кошмара, я и предположить не мог.
– Ясно, и во сколько это было?
– Обычно я выхожу с Бони в семь, но сегодня минут на пятнадцать припозднился. Зачитался. Хорошо жена напомнила.
– Вы девушку хорошо знаете?
– Да как вам сказать? Здороваемся. Иногда перекинемся парой-тройкой слов о погоде, ну ещё о какой-нибудь ерунде. Знаю, что зовут её Кристиной, что она внучка полковника Сазонова. Живёт на седьмом этаже в нашем доме, но номера квартиры не знаю. Год назад она замуж вышла. Свадьбу чуть не всем домом праздновали. А ещё знаю, что она работает в органах.
– В каких?
– В ваших. Она медэксперт. Но где точно, не скажу.
– Это мы сами найдём.
Он опять схватился за телефон.
