След на болоте

Веранда оказалась открытой, а вот на двери, ведущей в дом, висел большой амбарный замок. Значит, хозяйка куда-то ушла, и надолго… Коровушка-то в общественном стаде, а вот коз приходилось пасти самой.

На веранде, на лавке, стояли две трехлитровые банки с молоком, и Женька знала, что делать. Положив на лавку бумажный рубль и юбилейные двадцать копеек с «Авророй», она перелила одну из банок в бидон. Одно дело уже было сделано. Правда, вот нести бидон оказалось тяжеловато… Ну что делать? В Дом пионеров-то надо было зайти, тем более недалеко тут… Лишь бы директор оказался на работе! Иначе – зря…

* * *

Голубой, сто раз перекрашенный, директорский «четырехсотый» «Москвич» Женька углядела еще издали и с облегчением перевела дух. Повезло! Еще бы повезло и с походом…

Длинное приземистое здание Дома пионеров было выкрашено в голубой цвет и кое-где явно требовало ремонта. Как раз этим делом и занимался какой-то голый по пояс мужик, деловито менявший доски крыльца. Вот примерился, отпилил кусок… и ловко застучал молоком…

Подойдя, Женька нерешительно остановилась – как теперь подняться? Подождать, пока не приколотит? Ну не мешать же…

– Да вы проходите, девушка! – обернувшись, неожиданно улыбнулся парень.

Да, да, именно парень, а не мужик – навскидку молодому человеку можно было бы дать лет шестнадцать или даже все восемнадцать. Симпатичный. Карие глаза, мускулистый, аккуратная стрижка с темно-русой челочкой, чуть вытянутое, несколько скуластое лицо, прямой нос, тонкие губы и взгляд… можно сказать, заинтересованный, восхищенный. Или это просто так показалось?

Черт! А у него еще и наколка на правом предплечье… Но не тюремная, нет, скорей, юношески-романтическая – какой-то корабль.

– Да вот, наколол по дурости, – перехватив ее взгляд, чуть смутился парень. – Теперь не знаю, как и свести эту чертову каравеллу!

– А вообще-то красиво, – улыбнулась Женя.

– Правда красиво? Вам точно нравится?

– Да, красивый кораблик… Только паруса какие-то смазанные…

– Так ветер же! А вы вообще к кому?

– Директор у себя?

– Да-а…

– Женечка! – из распахнутого окна выглянул директор Дома пионеров Аркадий Ильич Говоров. – Вы какими судьбами здесь?

– А я, Аркадий Ильич, к вам! Поговорить бы…

– Так заходите, поговорим! – рассмеялся директор. – Только осторожнее, не вляпайтесь в краску – у меня тут везде ремонт.

– Да я вижу!

Ремонт затронул и директорский кабинет – вся мебель была выдвинута в сторону, а диван и вообще вынесен в коридор. На книжном шкафу с папками и журналами стоял радиоприемник «Спидола»:

У нас в переулкеНад самой рекойЖил парень вихрастыйИ очень смешной… —

напевала Аида Ведищева.

– Так о чем вы, Женечка, хотели поговорить? – сделав звук потише, поинтересовался Говоров.

Услышав про поход, он широко улыбнулся и тут же закивал:

– Ну да, ну да. В конце недели выходим… На пять дней! У нас тут как раз Петряев Виктор Петрович кружок туризма ведет, на полставки. Учитель физкультуры из первой школы… Вы ведь там же учились? Не помните?

– Нет, – помотала головой Женя. – Он уже после меня пришел.

– Ничего, сладитесь! Человек он хороший, добросовестный и дело свое знает…

– Ну здорово! – Женька вдруг засмущалась. – А он меня возьмет?

– Возьме-от! – тут же заверил Аркадий Ильич. – Хоть еще один взрослый будет, а то там одни дети, ну, подростки еще. Десятиклассники… Да вы, верно, многих знаете – Коля Ващенков, докторши нашей сынок, Вера Тимофеева… еще Марина Снеткова, комсорг… Еще Николай Кныш попросился, хоть он уже и не школьник – в ЛДОКе работает, но все равно еще несовершеннолетний. Но парень серьезный, рукастый… Да вы его видели на крыльце, он нам с ремонтом помогает.

– Этот? Хм… Ну да, серьезный…

– Еще и рыбак заядлый… Семушкиной Анны Кузьминичны племянник. Она на Южной живет, верно, знаете?

– Знаю. Мы у нее молоко берем.

Ага, значит, вот кто там такой рукастый! Что ж, в походе это очень даже пригодится!

– Так что, можно собираться, Аркадий Ильич? Вы когда точно уходите? И можно узнать – куда?

Говоров почему-то смутился:

– А вы, Женечка, приходите в субботу, с утра. Вот как сейчас примерно… Виктор Петрович как раз и явится, ребята… Инструктаж будет…

– Приду обязательно!

– Да, забыл сказать… – уже прощаясь, негромко проговорил директор. – Поход-то у нас – водный. Второй категории сложности… Вы на байдарке когда-нибудь пробовали?

* * *

На байдарке Женька пробовала. Еще на первом курсе… Но так, не очень активно. Впрочем, грести могла… И главное – вторая категория! Всего-то пять дней… А парнишка этот, Николай, очень даже симпатичный!

Загореть-то успел…

Поставив молоко в холодильник, Женя завела мотороллер и покатила на почту. В отделении оказалась очередь. Судя по количеству людей – минут на двадцать, не так уж и много. Тем более – от Тыниса бандероль…

– А кто последний? Вы?..

– Женя, привет!

Девушка резко обернулась и увидела Максима Мезенцева, старую свою, еще детскую любовь, а ныне – милиционера, сотрудника местного уголовного розыска.

Несмотря на жару, Максим был в пиджаке, точнее сказать, в серой пиджачной паре. Ну, так у него, наверное, там кобура! Вот и надел пиджак, чтобы людей не пугать.

Подумав так, Женечка улыбнулась. Расплылся в улыбке и Макс:

– Я тоже тебя рад видеть! Катька сказала – ты недавно приехала…

– Да. В поход вот ухожу – для зачета.

– А к нам…

– Не-а! У нас нынче в суде практика.

– Это плохо, что в суде… – Мезенцев вдруг посерьезнел и, понизив голос, сказал: – Знаешь что? Ты меня на улочке подожди… у афиши… Разговор есть…

Ах, разгово-ор… Интере-есно!

– Девушка, вам чего? – прервала Женькины мысли работница почты. – Ах, бандероль… Квитанцию давайте! Ага… Распишитесь… А вам, молодой человек, что?

– А мне «Технику – молодежи». Вон тот журнальчик, с Луной.

– Да где вы там Луну-то видите?

– Ну с лунной поверхностью… Спасибо!

Протянув рубль, Максим забрал сдачу и поспешно вышел на улицу, где его ждала Женька. Она стояла у афишного стенда, рассматривая рекламу нового фильма «Бриллиантовая рука».

– Говорят, хороший фильм, смешной. – Мезенцев встал рядом, вслух читая афишу: – Режиссер Леонид Гайдай… Композитор Александр Зацепин. В главной роли – Юрий Никулин!

– Смешной, даже очень! – рассмеялась Женька. – Я смотрела уже, в Ленинграде. Но еще раз сходила бы.

– Так давай пойдем, сеанс в двадцать ноль-ноль… – встрепенувшись, предложил Максим.

– Ну пойдем… – кивнула Женька и тут же предупредила: – Возможно, я с подружкой буду… А ты чего хотел-то? Ну, в смысле, разговор…

– Понимаешь, есть тут одно дело… – Максим, как и все в отделении, считал Колесникову своей, а потому не стал ходить вокруг да около, кратко, но в подробностях рассказал о подозрительном мотоциклисте.

– Легкий мотоцикл, мотоциклист в очках и в шлеме… без усов…

– Да слышала я уже про мотоцикл! – махнула рукой Женя. – От меня-то что надо?

– Ну-у… у подружек узнай – мало ли, молодежь тогда, с восьмого на девятое мая, собиралась… За клубом, на горках…

– Так вы еще что, не узнали? – усмехнулась Женя.

– Ищем… устанавливаем… Но сама понимаешь – тебе быстрее расскажут, не то что нам, взрослым, тем более – сотрудникам…

– Ну… помогу, поспрошаю… Ой, а я, значит, не взрослая?

– Да тебе больше шестнадцати никто и не даст! – Мезенцев засмеялся и вдруг чмокнул Женьку в щечку. – Ладно, побежал я. До вечера.

– Д-до вечера… – рассеянно отозвалась девушка.

Значит, взрослой ее не считали… Ишь ты, больше шестнадцати не дадут! И вот тут Женька пока не знала – обижаться или, наоборот, радоваться…

* * *

Винный магазин «Заря» располагался в самом центре города, однако не на виду, а сразу за старыми бытовыми мастерскими, на пригорке, густо поросшем кустарниками и рябиной. Очень было удобно – купил что надо да тут же, в кусточках, и выпил в хорошей компании под плавленый сырок «Дружба» за двадцать шесть копеек.

Дело шло к вечеру, и на крыльце магазинчика уже толпился народ – небольшое деревянное здание всю очередь не вмещало, а людей-то уже собралось порядочно: конец рабочего дня, а кто и пораньше ушел – ну как же тут пройдешь мимо магазина! Тем более что сегодня был привоз, и местные ханурики – Валька Карась, Юрик Нос, Колька Дебелый да Ванька Кущак – даже помогали разгружать машину… За что были удостоены устной благодарности продавщицы и, так сказать, «премии»… Сейчас они уже сидели себе в кусточках и «окучивали» третью бутылку крепленого двадцатиградусного «Солнцедара». Две пустые бутылки валялись рядом… То есть нет, конечно же, не валялись, а ждали своего часа – каждую можно было сдать в ту же «Зарю» за двенадцать копеек…

В очереди же люди все стояли солидные – трактористы в пропахших соляркой спецовках, небритые мужики в леспромхозовских робах, парочка пенсионеров и даже лица, отдаленно напоминающие интеллигенцию, – в пиджаках и шляпах! Еще вдруг откуда-то взялись две молодые женщины: милая блондиночка с косами, в голубом крепдешиновом платье – администратор Дома крестьянина Лена, и высокая, худая шатенка с шиньоном, в белом платье в горошек и бусами из янтаря на шее. Шатенку звали Ниной, и работала она в местном лесодеревообрабатывающем комбинате (ЛДОКе) бухгалтером.

– Ой, девушки! – обернувшись, один из «интеллигентов» галантно приподнял шляпу. – И вы за вином?

– А чем мы хуже вас? – засмеялась Нина. – Не знаете, импортное вино привезли? Венгерское или хотя бы болгарское?

– «Токай» привезли! Кажется, по два сорок.

– Еще «Велико Тырново». Дорогое, за трешку. Но оно с месяц уже стоит.

– Ой… мы «Токай», пожалуй, купим.

– Что, мужики? Пропустим девчонок без очереди?

– Конечно! Пусть идут!

Очередь покладисто расступилась.

– Девушки, проходите!

– Ой, спасибочки!

Ну так а что? Знакомые все кругом, можно считать – свои. Почему б и не пропустить?

Очередь-то шла быстро – чай, не на развес брали! Да и за прилавком двое было – продавщица Наташа и Галина Афанасьевна – заведующая. Так что дело спорилось! Кроме вина и водки, привезли еще и свежее «Жигулевское» пиво. Мужики в основном за ним и стояли, не водку же в середине недели пить!

Стояли, разговоры разговаривали – а чем еще в очереди-то заняться?

– А вот интересно, кто во Франции после де Голля будет? Поэр или Помпиду? А, Иван Иваныч? Что скажете?

– Скажу за Поэра! Де Голль же ему пост передал.

– Так-то оно так… Да Помпиду тоже дюже прыткий!

– А про самолеты слыхали? Под Псковом два самолета столкнулись! Народу разбилось – ужас!

– Чего-то по радио не говорили…

– Ага, скажут они, как же!

– Так ведь слухи-то ходят!

– Вот именно, Иван Иваныч, – слухи! Самолеты-то не пассажирские были, а два военных транспортника. У меня зять в Пскове служит – вот я и говорю…

– Вы бы поменьше болтали! Эвон, уже и милиция тут как тут!

И в самом деле, как раз в это момент к самому крыльцу магазина подкатил небесно-голубой милицейский «Урал» с красной полосой на коляске. Заглушив двигатель, участковый Дорожкин шустро поднялся по ступенькам.

– Здравствуйте, Игорь Яковлевич! – льстиво заулыбались «интеллигенты». – Вы, часом, не продавцов арестовать явились? Магазин-то не закроют? Нам в очереди стоять?

– Да не закроют ваш магазин! – входя внутрь, отмахнулся Дорожкин. – Так что стойте себе спокойно… Здравствуйте! Что тут у вас? О, пиво! Свежее?

– Свежайшее, Игорь Яковлевич! – Завидев участкового, заведующая заулыбалась и нервно поправила очки. Кто его знает – зачем милиция пришла? Может, про старые ценники дознались? Или про бой вина? Пожалуй, на бой в этом месяце многовато списали… Неужели все же про бой? Но тогда бы ОБХСС пришло, а не участковый…

– Вам пивка, Игорь Яковлевич?

– Мне поговорить бы… с глазу на глаз.

– А вот, в подсобочку проходите…

Следом за объемистой Галиной Афанасьевной Дорожкин прошел в подсобку – небольшое помещение, заставленное ящиками с пивом и вином. Впрочем, имелся там и конторский стол, и пара колченогих стульев, и вырезанный из «Огонька» календарь на стене.

– Новенькие купюры? По десять рублей? – переспросив, с облегчением улыбнулась заведующая. – Да, появились такие. И совсем недавно… Кто расплачивался? Гм… Это вам с продавцом лучше… Сейчас я ее подменю и пришлю…

– Вот спасибо!

Продавец, Петракова Вера, худенькая брюнетка лет двадцати пяти, появилась минуты через две и особого испуга не выказывала – видать, завмаг успела предупредить, что боятся нечего.

– Галина Афанасьевна сказала, что вы про новые купюры спрашивали? Ну да, были… Мы почти сразу и позвонили… ну, как заметили… Вечером стали выручку считать… Уж извините, как смогли – сами понимаете, народу…

– Что ж, спасибо и на том, – покивал участковый. – И конечно, кто ими расплачивался, вы сейчас уже и не помните…

Продавщица меланхолично пожала плечами и хмыкнула:

– Почему ж не помню? Одного как раз очень даже помню! Валька Карасев расплатился. Третьего дня еще.

– Карась?! – вскинул брови Дорожкин. – Новенькой «красненькой»?

– Вот и я удивилась, потому и запомнила… Кого другого – нет, а вот Карасева запомнила.

– Интересно, откуда она у него?

– Не знаю. Может, где захалтурил?

– А где он сейчас работает?

– Так у нас иногда… грузчиком… А официально числился в ЛДОКе. Ну рядом тут, на складах… Если уже за пьянку не выгнали…

Поблагодарив бдительную продавщицу, участковый поднялся со стула… и в дверях столкнулся с заведующей – та держала в руках две бутылки пива:

– А это, Игорь Яковлевич, – вам! Холодненькое!

– Типа взятки, что ли?

– Ну что вы… Просто без очереди. Поди, дел-то полно… Семьдесят четыре копейки с вас…

– А, ну если так, тогда спасибо, Галина Афанасьевна!

Дорожкин протянул заведующей мятый бумажный рублик… и тут же получил сдачу – двадцать копеек и пятак.

– Ну копеечку должны будем – напомните! – засмеялась завмаг. – Или вот… Держите-ка спичечек коробок.

Пиво участковый не прятал, так в руках и нес. Чего ж собственного народа стыдиться? Тем более что куплено честно…

– Что-то мало взял, командир! – засмеялись в очереди лесорубы.

Милиционер отмахнулся:

– Так ящиками-то не пью… Вы лучше скажите, Карасева Валентина поблизости не видали?

– Карася-то? Дак он давно уже в зеленом ресторанчике! Вместе с ханыгами-дружками…

– Поди, уже тепленькие.

– Вон там, командир, за той вербой…

Сунув пиво в коляску, Дорожкин обогнул кусты, зайдя, так сказать, с тыла. Услыхав за кусточками голоса, ненадолго остановился, прислушался…

– А я ее ага… Слышь? А она мне… Вот же ж тварина!

– А ты б ее…

– Слышь! А я тогда…

Судя по голосам, еще не такие и пьяные. Ну, да это дело недолгое…

Хмыкнув, участковый развел руками ветки…

– Здравствуйте, товарищи алкоголики!

– Ой! – у кого-то из ханыг выпал из рук надкусанный плавленый сырок. – Игорь Яковлевич!..

– Хорошо устроились! – Дорожкин сразу начал с наезда. – А между прочим, статью двести девятую за тунеядство еще никто не отменял!

– Дак мы, товарищ начальник, работаем! В леспромхозе…

– От вашей-то работы, я смотрю, кони не сдохнут! Стаканы откуда взяли? Из автомата, поди?

– Что ты, начальник! – замахал руками осанистый Колька Дебелый. – Как можно? Стаканы эти тут завсегда, на ветках висят – сохнут…

– Ага… и никогда не бьются!

– Не, в автомате мы не брали… Скажи, Карасик?

– Точно не брали, гражданин начальник! Не мы это – зуб даю!

Валентин Карасев недавно вернулся с отсидки, где отмотал два года за кражу. Лет тридцати, чернявый, небольшого росточка, с вытянутым, словно у колхозного мерина, лицом и впалыми щеками. По характеру же – трусоват, в драку не кинется, хотя дешевые понты бросать может, особенно среди малолеток…

– А ты, Валентин, чего на отметку не явился? – глянув на Карасева, недобро прищурился участковый.

Темные, близко посаженные глазенки недавнего сидельца испуганно забегали:

– Так это… командир… забыл! Зуб даю – забыл… Вот из головы вылетело… Завтра же приду, клянусь!

– Завтра можешь не приходить, – Дорожкин милостиво кивнул и усмехнулся. – Прямо сейчас беседу составлю! Отойдем на пару минут.

– Ну, Игорь Яковлевич! Това-арищ начальник… – глядя на наполненные стаканы, заканючил Карась. – Может, это…

– Не может! Сказал – на пару минут.

Переговорили здесь же, на лавочке под рябиной…

Дорожкин не собирался здесь долго париться, сразу приступил к делу.

– Червонец? – нервно переспросил Карась. – Какой червонец?

– Новенький такой, хрустящий… Только не говори, что вам в ЛДОКе аванс такими купюрами выдали, – я проверял!

Ничего, конечно, участковый не проверял – просто взял на понт, с трусоватым Карасевым такой номер вполне прошел бы…

– Ты же им в «Заре» расплатился, забыл?

– А, червонец… «красненькая»… Ну расплачивался – и что? Э, начальник, это честный червонец, не ворованный! Мне его баба моя дала и в магаз за бухлом отправила!

– Кто-кто дал?

– Ну говорю ж – моя баба!

Выражение «моя баба» Валентин произнес с гордостью, чтобы видели – он не какой-нибудь там никому не нужный шаромыжник, а человек солидный, авторитетный… вот даже баба у него есть!

– Понимаю, что баба, – прищурился участковый. – Кто такая? Проживает где?

– Дак это… Танюха! А живет на Нагорной…

– Танюха с Нагорной? – Дорожкин едва сдержал смех. – Щекалова Татьяна, значит, нынче твоя женщина? Ну-у… шерочка с машерочкой… друг друга нашли! А у нее червонец откуда?

– А я почем знаю, начальник? – пожал плечами Карасев и сплюнул через выбитый зуб.

Татьяна Максимовна Щекалова, в просторечье – Танька Щекалиха, разбитная особа лет под тридцать, состояла на учете у Дорожкина уже лет семь как лицо, ведущее антиобщественный образ жизни и склонное к мелким кражам. Проживала Танюха в покосившейся избе на самой окраине городка, на улице Нагорной, сразу за старой церковью, где всегда ошивалась местная шваль типа Ваньки Кущака с дружками. Игорь давно собирался упечь ее за тунеядство, тем более что условный срок у нее уже был… Однако, судя по всему, Щекалиха образумилась и последние годы вела себя смирно, по крайней мере, соседи на нее не жаловались. Разве вот недавний случай с постельным бельем…

Ну что же… сию особу можно и навестить, тем более давненько что-то она не проверялась по месту жительства…

– Татьяна вроде в больнице работает, уборщицей…

– Не, начальник! Уволилась с месяц назад, теперь на «елочках».

Понятие «на елочках» означало работать в пригородном лесхозе по восстановлению лесного фонда. Работа была временная, сезонная… однако, если не лениться, можно было получить неплохие деньги. Да и брали туда всех, даже школьников…

– А в уборщицы-то она всегда сможет. – Валентин с тоской оглянулся на заросли.

– А дома Татьяна когда будет?

– Так она и сейчас дома. Приболела – на работу с утра не пошла.

Знакомая изба на Нагорной выглядела неожиданно нарядно. Ситцевые занавески, цветочки на подоконнике, небольшой огородик и даже цветочная клумба! Рядом с клумбой, на старой раскладушке, лежала молодая женщина в черных трусах и белом лифчике – загорала. Этакая вполне себе стройная блондинка… Ну да, красивая, в общем, баба – если б не пила бы еще…

– Здравствуй, Таня, – отворив калитку, громко поздоровался участковый. – Загораем?

– Хо! Участковый! – приподнявшись на локте, Щекалиха распахнула глаза. – То-то я и слышу – мотоцикл грохотал… По мою душу? Начет того белья?

– Так с бельем-то мы вроде уладили… Ты чего на работу не пошла?

– Так, Игорь Яковлевич, не захотела, – потянувшись, честно призналась женщина. – Да в лесхозе и не обязательно каждый день. Работа-то сдельная…

Участковый хмыкнул:

– Вот уж да – хочу пойду, хочу – нет. Слышал, ты с Валентином Карасевым живешь?

– Это он у меня живет, – презрительно прищурилась Татьяна. – Иногда! Надоест – выгоню к черту. Сам знаешь – у меня не заржавеет.

– Да уж… Умеешь ты дружков себе подбирать. А вообще, выглядишь неплохо!

– Спасибо, Игорь Яковлевич!

Женщина неожиданно зарделась, видать, похвала участкового была ей приятна. И в самом деле, к большому удивлению Дорожкина, Татьяна выглядела на все сто… ну, если сравнить, скажем, с прошлым годом. Лицо не осунувшееся, без морщинок и без бланша под глазом… приятное такое личико…

– Смотрю, журнальчик, – наклонившись, участковый поднял валявшийся рядом с раскладушкой иллюстрированный журнал, прочитал написанное на латинице название. – «Одивани»… Мода, что ли?

– Мода, – повела загорелым плечом Танюха. – Между прочим – заграничный! По выкройкам платье себе пошью, модное! А что я, не женщина, что ли?

– Да женщина, женщина, – улыбнулся Дорожкин. – Это где ж такие журнальчики раздают? Наверное, там же, где и новенькие червонцы?

– Какие еще червонцы? – недоуменно моргнула Щекалиха.

– А такие! С которым ты Вальку не так давно в магазин погнала. В «Зарю»!

– А-а-а… было дело, – припомнила Таня. – Ну и что с того? Между прочим, мне этим червонцем в лесхозе аванс выплатили! Так что «красненькую» я самолично честным трудом заработала!

– Ну, заработала – и молодец!

Прощаясь, участковый все же погрозил ей пальцем:

– Но смотри у меня, больше не балуй.

– Да что ты, Игорь Яковлевич! Я ж теперь по-другому живу… Совсем-совсем по-другому…

Аванс в лесхозе выдавали в том числе и новенькими десятками, Дорожкин специально позвонил, проверил… Так что «пустышка» оказалась, увы…

* * *

– Опять от меня сбежала… последняя электричка! А я по шпалам, а я по шпалам… иду по привычке!

Девчонки бесились – прыгали и плясали под популярную песню. Что и понятно, давно не встречались, не сплетничали – было что друг дружке рассказать!

Женькина подружка Юля Сидорова вместе с братом Игорьком и родителями жила довольно далеко от центра, на первом этаже в небольшой трехкомнатной квартире. Обычная квартира, как у всех, – домотканые половички, скромные ковровые дорожки, в прихожей, на стене – выжженный на деревянной дощечке портрет Есенина с трубкой, в большой комнате – Хемингуэй с бородой! На книжных полках – Маяковский, Пушкин и толстые серо-голубые томики «Нового мира»… Телевизор «Огонек», вполне себе стильный и недешевый…

– Уфф! – выдохнув, Юлька выключила магнитофон и уселась на диван, вытянув длинные ноги. – С утра до вечера билеты учу! Экзамены эти… – одернув короткое домашнее платьице, пожаловалась она.

– Понимаю, – кивнула Женечка. – У меня тоже сессия скоро… Ой! Бандероль же! В багажнике, в мотороллере… Сейчас сбегаю… Посмотрим, что там Тынис прислал?

– Ага! – хлопнула в ладоши Юлька. – Вы как, кстати, с ним? Только целуетесь или уже… что-то большее?

– Ну-у… кое-что было… – махнув пушистыми ресницами, покраснела Женька.

– Здорово! – азартно встрепенулась подружка. – Расскажешь, пока Игорек не пришел?

– Ну-у… Ой… надо же бандероль забрать!

Тынис прислал пару маленьких пластинок – синглов – и еще одну книжку – брошюру по средневековому праву.

Брошюре Женька обрадовалась. Впрочем, и пластинкам тоже.

– Гляди-ка, «Битлз»! Фирменная! – хлопнув ресницами, Юлька побежала в большую комнату – за переходником для записи.

– Йеллоу сабмарин, – причитала Женя. – Эту я, кажется, слышала… Элеонор Ригби… эту не знаю… И вот тут – «Роллинг Стоунз»… «Руби тьюздей»… Юль! Ты же английский учишь? Переведи.

– «Рубиновый вторник», кажется… Ну что? Будем переписывать? А пока – чаю с зефиром!

– Так зефира-то пока…

Посланный в магазин за зефиром Игорек должен был вернуться с минуты на минуту…

– Так мы пока с пирогами! Вкусные, с капустой. Мы с мамой вчера напекли.

Вообще-то, подружки запросто могли обойтись и без зефира… Просто специально выпроводили Игорька – чтоб не развешивал уши. У девушек ведь и свои секреты есть!

– Ну! Как у вас с Тынисом было-то? – у Юльки заблестели глаза.

– Ой… Совсем забыла… – вполне к месту вспомнила вдруг Женечка. – Хотела у тебя кое-что спросить. Молодежь ведь за городом собирается?

– Ну, да. Песни, гитара… Вино иногда… поцелуи… – Юля мечтательно прикрыла веки. – Если хочешь пойти, то пока без меня. Родители не пустят – экзамены… О! Слушай, Жень, ты Ритку Ковалькову знаешь? Ей лет семнадцать, кажется…

Женя задумчиво прикрыла глаза:

– Постой, постой… А! Это оторва-то?

– Да нормальная она девчонка! Мы вместе в клуб ходим, в танцевальный кружок. Румбу танцуем, летку-енку… ну и вальсы тоже.

– Здорово! Так что эта Ритка?

– Она у бабули живет… Ни одной компании не пропустит. И всех знает. Вот с ней ты и… Я вас познакомлю, прямо завтра же, ага?

– Договорились!

– Так как у вас с Тынисом?..