скачать книгу бесплатно
Между сумрачных окон,
Дверь открылась осторожно:
Кто-то вышел на балкон.
Кто-то видит, кто-то слышит,
Кто-то что-то говорит…
То ли это ветер дышит,
То ль душа моя болит.
«Прилетает зяблик-птица…»
Прилетает зяблик-птица…
Окликают неба ширь
синим посвистом синица,
красным посвистом снегирь.
Обод солнечной короны
март повесил на гвоздок…
Строят строгие вороны
хворостиное гнездо.
Обнажилась у подворья
прошлогодняя трава…
Как дорога в Лукоморье,
тает зимняя тропа.
Призрачная деревня
Подошёл к деревне…
В полночь
я подошёл к деревне…
Ни в одном окне
не было света,
и избы
тёмными громадами
обступили меня.
Ни людей, ни животных
не было слышно,
только на пустыре
ведьма косила крапиву
и охала: – Ох! Ох! —
то ли пела,
то ли стенала.
Огромная луна
пылала пожаром
и поджигала
проходящие облака.
Постучался в избу…
Постучался в крайнюю избу, —
двери не заперты, —
и наощупь прошёл в переднюю.
Зажёг свет и окликнул хозяев, —
Никто не отозвался.
Сел на лавку возле печки
и стал ждать.
Пахло хлебом
и разварной картошкой.
Замигала, погасла лампада…
Замигала, погасла лампада,
подошёл тихонько к иконе,
взглянул на лик Спасителя:
Он смотрел на меня с укоризной
строгими глазами.
Я вышел из избы,
и ночь обняла меня
прохладными руками.
Тяжело поднялась одинокая птица:
словно в ладоши, хлопала крыльями.
На берёзе встревожились листья…
Возле калитки,
возле калитки
я поднял детскую варежку
и повесил на изгородь…
Громко падали яблоки.
Шёл по деревне,
смотрел на дома,
а всюду было пусто:
живые души
исчезли из этого мира.
Над колодцем ветер…
Над колодцем ветер
раскачивал пустое ведро,
и тихонечко звякала цепь.
Я пошёл было дальше,
но пришлось
воротиться обратно:
через дорогу ползли змеи,
извиваясь серебристыми телами.
Шёл среди безмолвия
и представлял себе
петушиный крик
или мычание коровы,
или хотя бы скрип двери:
без этого было жутко.
– Шушушу! Шушушу! —
словно любопытные старухи,
за спиною
шушукались листья.
На пустыре
ведьма косила крапиву.
Я хотел было подойти,
но она оглянулась
и махнула рукой:
проходи, мол, проходи!
И я в последний раз
посмотрел на деревню:
она молча плыла
в предрассветном тумане…
Я вышел за околицу…
Я вышел за околицу
и побрёл по просёлочной дороге,
спотыкаясь о верстовые камни
и падая в задубелую колею,
а дорога зарастала следом
подорожником и иван-чаем,
подорожником и иван-чаем.
«Лешачиха – глаза с поволокой …»
А. Ремизову
Лешачиха – глаза с поволокой —
ненароком прошла вдоль села.
Видел я из зашторенных окон:
парня в лес за собой увела.
Так измучила душу и тело,
что он ходит теперь сам не свой,
но сияет в глазах его серых
свет зелёный да свет голубой.
«Лешева дудка. Лешева дудка …»
Лешева дудка. Лешева дудка —
старых времён золотая погудка.
Снова накрыло вечернею тенью
сорок колен соловьиного пенья.
Лешева дудка… Лешева дудка —
жизни жестокой хмельная минутка.
Как от восторга душа замирает:
леший плешивый на дудке играет!
Вновь соловей о любви говорит:
пламенем пышет и огнем горит…
Лешева дудка… Лешева дудка —
щёлкает, свищет
прекрасно и жутко.
Северная мелодия
Опадает осень. Опадает.
Вкусно тает жёлтая морошка.
Птица от земли не улетает.
Тролль играет на губной гармошке.
Я лицом в окошко припадаю.
Восхожу на хриплые порожки.
Там, в избе, тихонечко играют —
тролль играет на губной гармошке.
«Горели звёзды невысоко…»
Горели звёзды невысоко.
Шуршала палая листва.
Я ночевал в глуши глубокой
у одинокого костра.
Я замирал и чутко слушал,
дыханье долго затая:
вокруг бродили чьи-то души,
совсем бездомные, как я.
И ветер жаловался-плакал.
Остановилася река…
И подошла душа собаки
и ткнулась мордою в рукав.
А где-то выше, где-то выше —
гул самолёта вдалеке…
Душа коня совсем неслышно
спускалась медленно к реке.
Листвою палою шурша,
из темноты, совсем несмело,
тихонько женщины душа
пришла к костру, напротив села.
И чтобы листья прогорели,
я шевелил огонь прутом,
и становился на колени
пред женщиною и костром.