Исцели меня

Настя в отчаянии мечется по большой гостиной, ее лицо полно боли и тревоги, закусив губу, она молчит и анализирует. Я подхожу к ней, чтобы успокоить, но получаю ненавидящий взгляд и сильный удар кулаками в грудь. Такого я не ожидал от маленькой хрупкой беззащитной девушки.

– Как ты посмел так поступить с моим духовным наставником? – надрывая голос, кричит она.

– А что мне оставалось делать? Ждать, когда он в землю загонит тебя своей моралью? – резко отвечаю я и снова делаю попытку подойти к ней, она ловко уклоняется. Хватаясь руками за голову, я вижу, что в ее мыслях разгорается настоящая драма.

– Он имел на это право, он – мой наставник… – жалобно проскулила она.

– Кто дал ему это право? Он говорит тебе это все только потому, что сам не хочет терять тебя, – с раздражением рявкнул я.

Она застыла с широко открытыми глазами, даже слезы на миг застыли от возмущения.

– Как ты можешь? – жалобно спросила она. – Он священник…

– От этого он не перестает быть мужчиной, – добавил я.

– Ты – глупый ревнивец, ты совершенно не понимаешь, в каком мире я живу! – закричала она и замерла с открытым ртом. Она смотрела на меня холодным отдаляющимся взглядом и в этот момент, я почувствовал, что я теряю ее. Я пренебрег самым дорогим, что у нее есть, – верой. Она ценит слово своего наставника, потому что он ее единомышленник, а я далек от всего этого.

– Я тебе говорил, что за тебя буду драться с кем угодно, потому что ты мне дорога. Я прекрасно вижу, как ты мучаешься в выборе и боишься за свой дар и любовь, но никто не смеет тебя унижать, ты – сокровище… – я медленно подхожу к ней.

Она ловит взглядом каждый мой шаг и пятится назад.

– Я всю жизнь жила под руководством наставников, и сейчас мне страшно ошибиться, – шепнула она и, сделав еще один шаг, уперлась спиной в стену. Я подошел к ней очень близко, прижавшись локтями к стене, заблокировал своим телом. Она, выставив кулаки вперед, оказывает легкое сопротивление.

– Прости меня, малышка, за то, что напугал тебя, – произнес я.

Она, разжав кулаки, заплакала и прижалась к моей груди. Наши отношения полны страдания, слез и ее страха.

– Что теперь будет, что мне делать? – причитает она.

– Наши чувства касаются только нас, нам нельзя иметь физические отношения, но любить друг друга нам никто не запретит, – я взял в ладони ее нежное страдающее и заплаканное личико, большими пальцами стираю надоевшие мне слезы. – Только ты и я.

– Да… – кивнула она. Я отчетливо чувствую, как мелкая дрожь, словно судорога, идет сквозь ее тело, переходя на меня.

– Ты вся дрожишь! – воскликнул я.

– Это из-за нашей ссоры. Сильные потрясения вызывают сбой в нервной системе, поэтому в моей семье избегают скандалов, – она прерывисто дышит, делая сильные выдохи и цепляясь за мою футболку, пытается устоять на ногах.

– Настя… что мне делать?

– Просто будь рядом… все пройдет, – вялым, слабеющим голосом пробормотала она.

Я подхватил ее за талию, прижал к себе, пытаясь согреть теплом своего тела и впитать не унимающуюся дрожь в себя. Настя медленно начала расслабляться, но дрожь блуждающе еще проходила сквозь тело. Дыхание стало ровным, безмятежным. Она расслабила руки, раскрывая ладони из сжатых кулаков.

– Мне с тобой очень хорошо, и одновременно невыносимо больно, – прошептала она. – Я не смогу без тебя.

– Настя, я же твой, – отвечаю я ей, чувствуя за собой вину.

– Сегодня я не смогу работать, я слишком потрясена, но ты не уходи…

– У тебя есть купальник? – спросил я.

– Где-то далеко в пыльных коробках, – ответила она, в ее голосе проскальзывало удивление.

– Сможешь достать?

Она хотела о чем-то спросить, но я положил ей палец на пухлые губки, заставив молчать.

– Просто сделай так, как я прошу, без вопросов.

Одобрительно кивнув головой, она улыбнулась, в глазах блеснул огонек. Ей понадобилась какое-то время, чтобы собраться. Я сделал пару важных звонков.

Мы ехали в машине, она потягивала свой коктейль и была молчалива и задумчива, как впервые дни нашего знакомства. Мы остановились на пустой парковке, Настя вопросительно на меня посмотрела. Всем известно, что «Аквамарин» в июне закрыт на профилактику.

– Подожди в машине, – улыбаясь произнес я и вышел. Около служебного входа в большое стеклянное здание меня ждал друг Ромка. Мы крепко жмем друг другу руки

– Привет, старик, – радуюсь я..

– Привет, братан, давно не виделись, – ворчит он. – Похорошел, сукин сын.

– Да ты сам ничего, семья тебе на пользу…

– …и спорт, – добавил он.

– Ну, как твои пловцы? – вежливо интересуюсь я.

– Ребята хорошие, послушные, больше мороки с их родителями, в основном детки мажоров, сам понимаешь, – сказал Рома и дружески толкает меня в плечо: – А у меня сыну уже два года, тоже плавает, – гордо произнес он.

– Я этого мальца видел в пеленках, – удивился я тому, как быстро идет время. – А я не один…

– Макс, ты, как всегда, в своей манере… Когда ты мне позвонил, я реально подумал, что ты в спорт ударился, а ты все дам таскаешь, – несмотря на характерную для Ромы иронию, мне стало неприятно от того, что он так сказал про мою Настю.

– Ром, для многих дам я бассейн просил? – спросил я, и ухмылка расплылась по моему лицу. Рома задумался.

– Наконец-то, а то мы с парнями ставки начали делать, когда ты определишься? – задорно захохотал он.

– По любому, идея Димона, – я сердито покачал головой.

– Да ладно, у нас Дэн еще холостой бегает, бедный, в двух бабах запутался, – усмехнулся Ромка.

Я кивнул Насте. Она вышла из машины в своей осторожной манере, кутаясь в синюю кофточку от прохладного ветра, и подошла к нам. Рома любопытно оценивал мой выбор.

– Знакомься, это – Рома, мой друг, одноклассник, – представил я его, как только Настя подошла ко мне. – А это моя девушка Настя, – ласково произнес я, обнимая Настю со спины.

– Очень-очень приятно, – вежливо произнес Рома, протягивая ей руку.

– Мне тоже, – ответила она, сосредоточенно посмотрев на его руку, но своей не подала. Ромка в недоумении слегка пожал плечами и опустил руку. Настя бросила на меня взгляд, как будто пытаясь, что-то объяснить, но я все понял без слов.

Я забрал сумки из машины, и мы пошли за Ромой. Он вел нас по лабиринту служебных коридоров, в которых ориентировался только он.

Рома привел нас в большую светлую комнату, где рядами висели зеркала, под которыми стояли тумбочки и встроенные фены. С другой стороны уместно стоял красный кожаный диван, и кофе-автомат. Перед нами две стеклянные матовые двери со значками «Мужчины» и «Женщины».

– Итак, мальчики направо, девочки налево, – указывая на двери, сказал Рома, – но в вашем случае можно вместе.

Настя, смущаясь, опустила взгляд, а щеки залились румянцем. Шутки друга оценил только я, похлопав его по плечу.

– Большое спасибо! – произношу я.

– Здесь вы одни, как закончите, ключ мне завезешь, адрес помнишь… – произнес он и пошел к выходу. – Развлекайтесь! – добавил он с лукавой улыбкой, перед тем как скрыться за дверью.

Мы стоим друг напротив друга в большом помещении, в отражении многих зеркал. Я поднял за подбородок ее смущенное личико.

– Мальчики направо, девочки налево, обещаю, приставать не буду, не бойся меня, – ласково произнес я, целуя в кончик прохладного носа.

– Спасибо, – шепнула она.

Я дождался, когда Настя скроется за стеклянной дверью женской раздевалки, и пошел в мужскую. Странно было осознавать, что, кроме нас, в этом здании больше никого нет. Я представляю, какие необычные чувства переживает она, учитывая, что мы будем полуголые. Пока я стоял под душем, мою голову посещали разные мысли. Я хотел порадовать Настю, возможно, в погоне за романтикой я перегнул палку, но дело было сделано. Отгоняя дурные мысли, я через узкий коридор вышел к бассейну.

Стандартное высокое прохладное помещение в голубом цвете и небольшой бассейн в четыре дорожки. Насти еще не было, и я с разбегу нырнул, рассекая водную гладь. Провожу ладонью по лицу, чтобы смахнуть остатки воды и вижу перед собой Настю. Длинная футболка, стройные худые ноги, растрепанные волосы, стыдливый опущенный взгляд

– Ты вот в этом собираешься плавать? – удивился я. – У тебя нет купальника?

– Есть, он там, – показывает смущенно она под футболку и медленно идет по краю бассейна. Я плыву около нее.

– Настя, ты моя девушка, ты не должна меня стесняться, – уговариваю я ее, и мы проследовали по периметру полбассейна, – тем более я тебя видел раздетой.

– Когда? – удивилась она, округляя глаза и заливаясь еще большей краской.

– Конечно не глазами, а руками, тогда ночью… Я знаю все изгибы твоего тела, – улыбнулся я. Она надула губы. – Настя, если ты не зайдешь в бассейн, я тебя насильно скину в него, ты меня знаешь.

Робко, неуверенно она снимает футболку, на какое-то время я теряю дар речи. У нее тонкая талия, которая придает пышность бедрам. Лиф купальника подчеркивает ее грудь, но она старается прикрыть ее ладошкой, другой закрывает плавки в виде коротких шортиков.

Я набрал в ладони воды, умываясь, пытаюсь прийти в себя от ее красоты и подавить свое возбуждение.

– Малышка, я тебя жду, – игриво произношу я, создавая волны руками.

– Макс, – сморщила она нос, – я не умею плавать…

– Почему-то я не удивлен, – сочувственно произношу я. – Настя, видишь лестницу у борта, – показывая, произношу я и направляюсь к ней.

Она кивнула мне и скромно начала погружаться в воду, каждый раз замирая.

– Вода холодная, – испуганно произносит она.

– Это тебе так кажется. Смелее, ты же смелая девочка, – подбадриваю я.

Она резко отпустила руки и плюхнулась в воду, от страха судорожно хватаясь за меня. Я поддержал ее, она крепко сжала меня за шею, лишая меня воздуха.

– Тихо, тихо, – хриплю я. Очень жаль, что именно страх приблизил наши тела. – Настя, ты не утонешь. Я ногами стою на дне.

Она опомнилась, ослабляя хватку, виновато посмотрела на меня. Я, разминая шею, избавляюсь от боли в мышцах.

– Попробуй достать ногами до дна, – настойчиво произношу я. Она держит меня за плечи. – Ты чувствуешь?..

– Да, – с восторгом произнесла она.

– Вода чувствует страх, и если ты не обуздаешь его, то она тебя поглотит, – я потихоньку убираю ее руки, и она самостоятельно остается стоять в воде. – Я тебе не дам утонуть. – Смотри, – смеясь, произнес я, лег на воду и поплыл вокруг нее, – я тебя научу…

Я учил ее плавать. Забыв про стеснение, мы касались друг друга. Она часто задумывалась, пытаясь логикой понять технику плавания. Я отталкивал ее от себя, чтобы она попыталась побороть свой страх. В ответ она хмурилась и сердилась, но не отступала. Я по-доброму дразнил ее, плескаясь вокруг нее как рыба, хватая ее за ноги и руки.

– Макс… вот научусь плавать и отомщу тебе! – визжала она.

– Прижмись ко мне, – притягивая ее к себе, сказал я.

– Что? – возмутилась она.

– Ты мне веришь? – шепнул я ей на ушко.

– Да…

– Когда я скажу, набери воздух в легкие и, главное, не отпускай меня. – Она кивнула головой. – Раз, два… три!

Я услышал, как она громко втянула воздух, от страха вонзая пальцы мне в спину. Резко оттолкнулся назад, увлекая Настю за собой, на глубине мы крутанулись, и я вытолкнул ее наверх. Она смеется, пытаясь отдышаться. Я подхватываю ее, чтобы она не поняла, что мы на глубине. По ее счастливому лицу катились капельки воды, синеватые губы дрожали в беззаботной улыбке.

– Ты замерзла? – спросил я, двигаясь к краю бассейна.

– Нет, мне хорошо, – противилась она, – я не хочу выходить…

– Выходи, – настаиваю я. Ее сопротивление и игривое настроение меня жутко заводит. Подпирая ее к борту, я положил ее ноги себе на бедра, слегка выталкивая ее из воды. Она ахнула от неожиданности, замирая в ожидании. Я вытираю капельки воды с ее милого лица, которые тонкой змейкой стекают с мокрых волос.

– Ты меня очень волнуешь, – шепнул я, касаясь ее нижней губы.

– А ты свел меня с ума за несколько дней, – ответила она с сожалением.

– Пусть это безумие продолжается, – ухмыльнулся я, – в этом есть своя прелесть.

Я коснулся ее губ, но не целовал, она тянулась ко мне, но я отвергаю ее, уворачиваясь от ее поцелуев, и снова дразню ее. Ее тело отвечает дрожью, то ли от холода, то ли от желания.

– Выходи из воды, ты замерзла, – произнес я, освобождая ей проход.

– Ты классный, – улыбнулась она, выходя из воды.

Я еще раз оценил ее фигуру сзади, попытался подавить свое возбуждение и пошлые мысли, которые не покидали меня с самого прихода в бассейн. Она быстро надела футболку, спрятав свое мокрое обнаженное тело, я подал ей большое белое полотенце.

– Максим, спасибо! Я никогда не была в бассейне, – кокетливо улыбалась она, любопытно рассматривая меня. Я перехватил ее взгляд, она прикрыла глаза ладошкой. Мне забавна и необычна вся эта застенчивость и робость.

– В следующий раз я приглашу тебя прогуляться в парке на велосипедах, там больше одежды и меньше соблазна, – щелкнул я пальцем по кончику ее носа, вызвав в ней восторг, и нацепил полотенце на бедра, – пойдем в душ.

– А мне понравилось, теперь я почти умею плавать, – бурчит она, и вдруг останавливается в задумчивости: – Мы ведь идем в разный душ?

– Если ты хочешь в один, – лукаво улыбнулся я, – то я буду против, ты наглая и беспринципная, воспользуешься моей слабостью, – расхохотался в голос я.

– Ма-акс, – смеялась она, оценивая шутку, – я к себе… – и она скрылась в дверях женского душа.

Я немного постоял, провожая ее взглядом. Конечно, она бесподобна, сексуальна, и чем ближе я ее узнаю, тем труднее мне становится удержать свое возбуждение.

Я давно помылся в душе и ждал ее. Мои ожидания длились очень долго, но вот она показалась из женской раздевалки. Мокрые волосы были собраны кверху и закреплены заколкой, на плече она несла небольшую сумку с вещами. Подойдя к ней, я снял заколку с волос, они тяжелыми сосульками упали на плечи. Она растерянно посмотрела на меня.

– Нельзя идти с мокрой головой, простудишься, – объяснил я. Она взяла фен у зеркала, тот свирепо зажужжал, Настя вздрогнула от неожиданности.

– Можно мне? – я взял фен в руки, решив спасти свою красавицу от техномонстра. Я направил струю теплого воздуха ей на волосы. Настя через зеркало наблюдала за мной, слегка смущаясь и опуская глаза. Ее локоны превращались в каштановые кудряшки прямо в моих руках, и это меня забавляло.

– Что? – спросила растерянно Настя, замечая мою улыбку.

– Все очень хорошо, просто мне приятно, что ты со мною рядом…

На улице было уже темно, очевидно, в бассейне мы провели гораздо больше времени, чем планировали. Нас обдувал прохладный ветер, пахло сладкими цветами, а в траве пели сверчки. Настя остановилась и подняла голову в небо. Я увидел россыпь звезд, которые миллионами уходили в бесконечность, казалось, сама космическая гладь лежала у нас над головой. Настя внимательно рассматривала звезды, указательным пальцем соединяла светящиеся точки, рисуя в воздухе разнообразные символы.

– Макс, ты видишь как красиво? – воскликнула она. – Сама магия природы каждую ночь расстилается над нашими головами, в каждой звезде целая история жизни, как в нашей планете.

– Ты любишь звезды? – спросил я, смотря на нее, в этот момент меня пленяла лишь ее красота, и я с наслаждением ловил нотки ее позитивного настроения и видел отражения алмазного неба в ее газах.

– Очень люблю, под них можно мечтать или с ними разговаривать о прошлом или о будущем, потому что им издалека все видно, что было и будет, только они не умеют говорить человеческим голосом, просто оставляют знаки.

– И что они сказали про нас?

– А я не спрашивала, – вздохнула она, – я боюсь знать, – она оживилась, любопытно посмотрев на меня. – Смотри туда…

Она подняла голову вверх, вытянула руку, показывая указательным пальцем в бесконечность.

– Видишь яркую белую звезду с голубым свечением прямо над нами?

Я подошел ближе со спины, бережно обнимая за талию, положил ладонь на живот, прижался к ее прохладной щеке, и вытянул руку, как она, чтобы понять, какую из миллиардов сияющих звезд она имеет в виду.

– Нашел?

– Примерно, – в сомнениях ответил я.

– Это Вега, самая яркая звезда из созвездия Лиры, вот как бы арфа, ну четырехугольник, – Настя водит пальцем, как по большому экрану, рисуя непонятные мне символы, я чувствовал себя полным профаном, – но сейчас ее плохо видно, только если в телескоп или хотя бы бинокль. Очень жаль, что мы не увидели Венеру, она сразу показывается на западе, после захода Солнца. Венера – богиня любви, – улыбнулась она, оборачиваясь ко мне, неожиданно поцеловала в щеку. Мне начинает нравиться эта экскурсия по космическим гигантам.

– Что еще ты знаешь?

– Смотри влево от Веги, яркая звезда, чуть поменьше – это Денеб, главная звезда в созвездии Лебедя. Денеб – это голова, три звезды вниз, – тело лебедя, и шесть звезд поперек образуют крылья, получается как бы крест, – она ловко рисует очертание лебедя. – Но это не главное, от Денеба вниз такая же яркая звезда – Альтаир, главная звезда в созвездии Орла. Эти три ярких звезды образуют летний треугольник.

Она из трех пульсирующих, казалось, живых звезд нарисовала треугольник. Все гениально просто, удивился я.

– Зимой мы могли бы рассмотреть красивейшее созвездие Ориона, чуть ниже от него ярчайшая и самая большая звезда Сириус в созвездии Большого Пса, а над Орионом еще одна большая звезда – Альдебаран. Они составляют самую яркую и самую красивую семью на всем небе.

– Ты прочитала мне целый курс астрономии, – ухмыльнулся я, опуская ее руку и крепко обнимая.

– Нужно быть настоящим художником или поэтом, чтобы рассмотреть в этих светящихся разноцветных точках образы, картины, сложить из них легенды и заставить целые эпохи в них верить, – загадочно говорила она.

Мы стояли посреди огромной асфальтированной площади, подняв голову вверх, смотрели на отдаленную жизнь.

– Настенька, я обещаю, что мы в скором времени посвятим целую ночь твоим сказочным друзьям. Я принесу телескоп, и ты подробно объяснишь, какая звезда главнее какой и чьи звездные семьи где находятся, но сейчас ты замерзла и уже поздно.

Она недовольно надула губы и игриво сморщила нос.

– Тебе не интересно?

– Очень, очень интересно, особенно из твоих уст, – я легонько поцеловал ее в шею, обнимая за талию, мы пошли в машину. – Ты не перестаешь меня удивлять, – произнес я, невольно глядя на звездный горизонт.

По дороге домой Настя притихла. Сквозь свет проезжающих фонарей я увидел, как она уютно свернулась на сидении и уснула, подложив ладошки под голову.

Мне нравится, когда она спит рядом со мной, тогда я уверен, что ей ничего не угрожает, она расслабленная и непринужденная, не думает о своем даре и уж тем более не боится меня, именно во сне она полностью моя… Моя Настя.

Она

Мне тепло и комфортно, но ноги сковало тяжестью, я не могу вытянуться в полный рост, и это смущает меня. Сквозь сон я пытаюсь найти удобную позу и подавить вибрацию в руке. Я сжимаю крепче ладонь, чтобы устранить жужжание, и отдаленные мысли, блуждающие в сонном тумане, говорят мне, что это звонит телефон.

Открываю глаза, вдыхаю запах кожи, перемешанный с древесным ароматом Максова одеколона, ощущаю спокойствие. Максим спит, положив голову на ладонь, которая локтем уперлась в стекло двери. Вторая рука расслабленно лежит на колене, сразу под рулем. Искусственный желтый свет уличного фонаря падает прямо в машину, придавая романтику нашему положению. Максим кажется спокойным, я ловлю его очертания, понимая, что он для меня родной и близкий, возможно, даже ближе родителей, хотя я раньше считала, что это невозможно. При этой мысли я улыбнулась, а Макс сквозь сон невольно конфузился, словно отгоняя дурной кошмар.

Телефон по-прежнему жужжит, а я не хочу отвечать, потому что он нарушит нашу хрупкую идеальную гармонию и заставит вернуться в жестокую реальность.

«Ах, блин. Эгоистично заставлять родителей волноваться», – подумала я про себя и отвечаю на звонок:

– Мама, алло…

– Настя-я-я! – кричит она, не дав мне слово вставить. – Слава Богу, ты где? – в голосе большая тревога.

– Мам, что за паника, что случилось? – шепотом спрашиваю я, чтобы не разбудить Максима.

– Время три ночи, а тебя до сих пор нет! – продолжает кричать она. – Я с ума просто схожу!..

– Шшш, мы внизу в машине у подъезда, скоро будем, – спокойным голосом произношу я и отключаюсь.

Как я ни старалась, Максим все же проснулся. Он громко зевнул, поворачивая голову из стороны в сторону, и, приподнимая плечи, разминается, чтобы окончательно проснуться. Еще раз зевнув, он посмотрел на меня и улыбнулся.

– Я тебя провожу, – хриплым голосом произносит он и выходит из машины. – Знаешь, спать с тобой у меня входит в привычку, – с ухмылкой произносит он, принимая меня в объятия, когда я вышла из машины.

Я передразнила его ухмылку, что придало ему больше веселья. Но чем ближе мы приближались к моей квартире, тем грустнее мне становилось. Мама на пороге встретила нас жутко гневным взглядом. Максим первый начал оправдываться за нашу позднюю прогулку. Она в ярости и одновременно внимательным взором осматривала меня. Я прекрасно понимаю, что ее волнения заключаются в одном – сохранила я дар или потеряла голову в безрассудной страсти.

– Мам, все хорошо, – сказала я спокойно, она остановила взгляд на мне и прекратила ругать Максима. – Все хорошо, мама, – повторила твердо я.

– Ну что ж, пора по домам, – в холодной форме произнесла она, но не теряя официального лица.

– Дай нам минуточку… – попросила я. Она фыркнула, но не отказала. – Спасибо, – тихо произнесла я, когда мы проходили мимо нее. Она недовольно провожала нас взглядом, воздерживаясь от комментариев.

Мы остались одни, больше всего на свете я хочу, чтобы в целом мире мы остались с ним вдвоем наедине. Он склонился, проводя горячей ладонью по моей щеке.

Он внимательно рассматривает меня. Кажется, что взглядом поглощает меня полностью, он везде и всюду наблюдает за моим настроением, ловит мое выражение лица и делает выводы, желая стать моей тенью и угождать мне во всем.

– Ты грустная, – произнес он, я ощутила приятную тяжесть его головы у себя на лбу.

Он прав, я грущу потому что знаю, что после его ухода буду терзать себя размышлениями о нашем будущем. Закрыв глаза, прячу свое скверное настроение.

– Просто мне не хочется с тобой расставаться, – тихо призналась я.

Он прижал к себе, оказавшись в родных руках, я забыла про смятение и сомнительные раздумья.

– Мы уже совсем скоро увидимся, – по-доброму засмеялся он, поцеловав меня в голову. – Была бы моя воля, я никогда тебя не покидал, буду ждать с нетерпением, когда мы разделим с тобой единый дом.

Эти слова тронули меня, и я незаметно от него смахнула слезинку со щеки и посмотрела на него. Он сердито нахмурился, складочки между бровей выдают его большое недовольство.

– Настя… ты снова за свое, к чему слезы? – возмутился он, я сразу же улыбнулась, чтобы побороть его тихий гнев. – Малышка, ты на сто процентов состоишь из слез, – ухмыльнулся он.

– Максим, тебе пора, – холодно произнесла мама, которая появилась внезапно.

Макс продолжал держать меня в объятиях, совершенно игнорируя мамину просьбу.

– Морозов на выход, – строго прошипела мама, морально подавляя Максима недовольным взглядом.

– Пообещай мне, что ты не будешь плакать. Иначе я никуда не уйду. Мне невыносимо знать, что тебе больно, также нестерпимо мучительно знать, что ты плачешь из-за меня, – шептал он мне, продолжая нервировать маму. Из-за его плеча я вижу, как она выходит из себя от гнева, громко притопывая ногой.

– Хорошо, хорошо, – безоговорочно обещаю я и украдкой целую его.

– Отлично, – вздохнул он, еще раз, прижимая к себе, резко отпускает. Я провожаю его, жадно цепляясь взглядом.

– Я заберу тебя в три, – произнес он на пороге, не стесняясь мамы, которая с удовольствием открывала ему дверь, желая побыстрее выгнать его. – Не грусти, малышка, – подмигнул он и скрылся за дверью. Я только успела послать ему воздушный поцелуй и, сделав пару шагов назад, спряталась в своей темной одинокой комнате.

В комнату вошла мама. Скрестив руки на груди, она смотрела на меня угнетающе, с укором. Под ее тяжелым взглядом я медленно села на кровать. Моя суровая действительность вернулась ко мне раньше, чем я предполагала, и мама в этом главный помощник.

– Не смотри на меня так, – выпалила я с досадой, – я проклинаю небо за то, что встретила его, но я очень люблю его…

Мама, не сказав ни слова, вышла. Я расслабленно рухнула на кровать и уставилась в белый потолок. Макс не такой, как говорит отец Александр, у него была масса возможностей воспользоваться мной, но он терпеливо устоял, в отличие от меня. Я стою на краю пропасти и сама хочу шагнуть в нее, чтобы узнать полечу я или камнем упаду вниз.