скачать книгу бесплатно
Сквозь ресницы Грэма пробивалось теплое желтое сияние. Приоткрыв глаза, он узрел Кару.
– Ты так долго не просыпался, – сказала она, – и был таким безжизненным.
– Все в порядке, – Грэм потер виски, отгоняя вязкое красное сновидение.
Услышав его голос, Захария открыл глаза и приподнялся на локтях.
– Тебе что-то снилось?
Порою Грэму казалось, что компаньон видит его насквозь и может заглядывать в мысли и сновидения.
– Нет, ничего, – зачем-то солгал он. – Я так и не поел.
– Прошу, я ничего не убирал.
Пока Грэм ел, Захария решил размяться. Парень вынул мечи из заплечных чехлов и принялся ими размахивать. Сначала они медленно вращались, со свистом рассекая тугой неподвижный воздух, затем вращение убыстрилось, клинки мелькали с такой скоростью, что стали почти невидимыми. Захария будто танцевал в остром гудящем коконе, наслаждаясь силой своих рук и гибкостью тела. Кара с восторгом наблюдала за этим опасным представлением, Грэм жевал мясные волокна, изредка поглядывая на компаньона без особого интереса – подобное он видел уже тысячи раз. Получив благодарного зрителя в огненном лице Кары, Захария подошел к ближайшему кусту и обрушил на него гудение обоюдоострых клинков. Во все стороны полетели куски широких толстых листьев, и вдруг раздался страшный крик, переходящий в хриплый вой, доносившийся из середины куста. Резко остановиться Захария не мог, по инерции он в мгновение изрубил куст до самого основания. Крик оборвался, будто захлебнулся.
– Что это было? – Грэм подошел к Захарии.
Тот пожал плечами. Из полых трубок срезанных стеблей, как из артерий хлестала белесая жидкость, попадая на землю, она мгновенно застывала узорчатой коркой, похожей на тонкий лед.
* * *
Всё было кончено быстро. Апрель наблюдал, как изо рта Иира идет желтая пена. «Бессмертный, – усмехнулся он про себя. – Нет ничего бессмертного». Апрель взял со стола карты, швырнул в очаг свой кубок с вином и покинул жилище старого демона. Он выяснил всё, что ему требовалось, и теперь мог быть уверен, – этого больше никто кроме него не узнает.
* * *
Захария чувствовал себя так отвратительно, будто убил нищего. Погруженный в свои мысли Грэм шел чуть впереди, Кара парила над их головами, освещая путь, а Захария пытался переключиться с неприятных мыслей, но ничего хорошего в голову не приходило. Однообразный пейзаж удручал. Еще не успел уйти с тусклого небосвода голубой Рим, как уже прорисовались розоватые очертания Бесса, – светила довольно быстро сменяли друг друга.
– Грэм, – подлетела к юноше Кара, – ты такой подавленный, у тебя плохое настроение?
– Нет, – пожал он плечами, – все в порядке, я от природы такой скучный и угрюмый.
– Не может быть, наверняка, тебя просто что-то беспокоит.
Но, невзирая на все попытки, она так и не смогла вызвать Грэма на откровенный разговор. Захарию болтовня Кары немного начинала раздражать, он подумал, что вдвоем им было бы гораздо проще. Вдвоем они могли разговаривать, когда хотелось и молчать, когда в словах не было никакой необходимости. Втроем было сложнее, Захария больше уставал от того, что не знал порою, о чем говорить, а не от монотонного и, как он считал, бесцельного пути.
Наконец кусты с мясистыми листьями закончились, они перестали попадаться на глаза, и Захария немного воспрянул духом.
– Ты прав, – Грэм внезапно остановился, – наш поход не имеет смысла.
– Чего вдруг? – удивился Захария.
– Так мы можем блуждать до бесконечности, нам нужен проводник.
– Кто-то четвертый? – забеспокоилась Кара, ей не особенно хотелось расширять компанию.
– Нет, «проводник» это своеобразное состояние, когда происходит единение духа с окружающей нас средой. Я прощупаю, просмотрю все здесь в считанные минуты и смогу понять, есть здесь хоть что-то отдаленно похожее на колокола или их звучание.
– Чего ты раньше так не сделал? – удивилась Кара.
– Сам не знаю. Я будто спал, ничего толком не соображал, просто шел, словно меня гнали. А сейчас я готов попробовать вступить в контакт с сумеречной Альхеной.
– Мы, пожалуй, отойдем подальше в сторонку.
Захария всерьез опасался, что во время контакта в округе не останется ни одной живой души, будь то человек или огонь.
* * *
Вторую ночь Титрус не мог заснуть, ничего не помогало: ни застольные беседы с членами Сената, после коих он спокойно засыпал с ощущением полноценно прожитого дня, ни бокал вина, выпитый после горячей ванны, ни прогулка перед сном. Тревога за Грэма постепенно перерастала в навязчивое предчувствие какой-то всеобщей беды. В комнатах стало тесно и душно, Титрус накинул мантию, наспех застегнул крепления и вышел из своих покоев. Он не видел определенной цели пути, просто нечто гнало его по прохладным коридорам с улетающими во тьму потолками, с редкими все еще горевшими светильниками, чьи нервные огненные отблески метались по каменным стенам. Проходя мимо покоев Апреля, Титрус решил завернуть к нему. Долго стучал, но ответа не получил. Решив, что Апрель куда-то вышел ненадолго, он приоткрыл дверь – в покоях Сенаторов они не запирались, и вошел.
– Апрель! Ты не спишь?
Он спросил это на всякий случай, сон у первого Сенатора был чуткий, он сразу бы проснулся, как только приоткрылась дверь. Удостоверившись, что его и вправду нет, Титрус решил подождать. Не зажигая светильников, он присел в кресло у окна и вытянул ноги. Тихо, тихо… будто за окнами ничего не бытовало, кроме бездонного ночного неба с бесшумными дорогами звезд.
* * *
Захария бежал, покуда не обнаружил глубокую яму с торчащими из стен черными корнями. Деревьев не было, а корни были. Он прыгнул в яму, следом полетела Кара.
– Давай! – крикнул Захария и упал на дно.
Буквально в следующую минуту в воздухе возникло напряжение и стало расти с каждым мгновением. Упругие волны расходились как от эпицентра взрыва, стало трудно, почти невозможно дышать.
– Что он делает? – прошептала Кара, борясь с желанием подняться на поверхность и посмотреть на Грэма.
– Сжигает кислород… – перед глазами Захарии поплыли разноцветные круги.
– Зачем?
– Да просто так, – рассердился юноша, – зачем он нужен? Давай я тебе всё позже объясню, если не задохнусь, конечно!
* * *
Сидя в темноте и тишине, Титрус слушал прерывистое биение своего сердца – в последнее время оно что-то совсем разладилось: то гнало как безумное, то еле прослушивалось. Кроме этого рваного биения ничто не тревожило тишину. Внезапно раздался какой-то тихий щелчок, и в стене напротив приоткрылась дверь. Резанула полоска света. Показался высокий силуэт, в котором Титрус безошибочно признал Апреля – тот застегивал крепления мантии. Титрус почувствовал себя крайне неловко, будто тайком пробрался в чужую спальню. Ощутив присутствие постороннего, Апрель замер, вглядываясь в темноту.
– Кто здесь? Ты, Титрус?
– Да, – откашлялся старик, – извини, что…
Апрель скрылся на мгновение за потайной дверью и вынес светильник. От него быстро зажег напольные подсвечники. Когда посветлело, никакого намека на дверь уже не было – только стена и зеркало на ней.
– Извини, что зашел в твое отсутствие, – Титрус неловко выбрался из кресла. – Никак не могу уснуть, измучался совсем.
– Ничего страшного, – Апрель улыбнулся тонкой, ничего не значащей улыбкой. – Хочешь, вместе отужинаем?
Титрус не хотел, но согласился.
– Сейчас позову кого-нибудь.
В дверях он остановился, обернулся и, глядя на Титруса глазами так похожими на подкрашенный лед, произнес:
– Я очень тебя прошу, не говори никому об этой двери. Там нет ничего интересного, просто пара комнат, где я могу побыть один.
– Конечно, конечно, – поспешно закивал Титрус, все еще чувствуя себя крайне неловко.
* * *
– Можно выходить!
– Наконец-то, – пробормотал Захария, поднимаясь со дна ямы.
Пламя Кары потускнело, она едва двигалась.
– Если хочешь, садись мне на плечо.
Она благодарно согласилась.
– Не обожжешь?
– Нет, – ее голос был еле слышен.
Пламя Кары и впрямь не обжигало, Захария ощутил лишь тепло, как от разгоряченной человеческой ладони. Юноша побрел к Грэму, стараясь реже вдыхать и выдыхать. Пахло чем-то тоскливо-холодным, такой холодок обычно ощущаешь под сердцем в часы отчаяния. Захария знал, что это такое, – восстанавливалась структура воздуха, поврежденная Грэмом. Любой другой человек непременно бы погиб от малейшего изменения в окружающей среде, но только не Захария с Грэмом. Грэм устраивал и не такие вещи, тренируя в компаньоне выносливость, а в себе силу.
– Ну, что?
Серые глаза Грэма были все еще потемневшими до черноты, а лицо белым, с заострившимися чертами.
– Я слышал нечто странное, – медленно произнес Грэм. Тело, голос, мысли – еще плохо ему повиновались. – Похож ли звон колоколов на биение сердца?
– Не знаю, – честно признался Захария. – Может и похож.
– Видишь ли, здесь действительно есть что-то необычное, похожее на звук колоколов, как я его себе представляю, но поверх накладывается биение сердца – глухой такой, глубинный звук.
– Ты знаешь, где это находится? – Захария попробовал вдохнуть полной грудью, но закашлялся от остроты и сухости – воздух еще не пришел в норму.
– Да, но это не так уж и близко.
– Ничего, главное, узнали направление. Кара, ты как себя чувствуешь?
– Довольно хорошо, – тихо произнесла она.
Ее пламя все еще было тусклым, но уже пробивались яркие всполохи. Подобрав с земли сумку с провизией, Захария отбросил со лба упавшую черную прядь и пошел вслед за Грэмом.
* * *
Титрус ковырял маленькой деревянной лопаткой в густом мясном месиве, щедро приправленном ароматными травами.
– Апрель, скажи откровенно, был смысл отправлять Грэма в такой опасный поход? Не могут ли эти видения быть некой наследственной болезнью?
– Не думаю, – Апрель отставил в сторону бокал с вином. – Сам посуди, будь это наследственной болезнью, то каким образом она с такой точностью прописана в древнем свитке? Здесь что-то таинственное, а все таинственное в темноте, а значит – в сумеречной Альхене.
Апрель едва удерживал зевок.
– А не могло ли это быть как раз описанием болезни? – гнул свое Титрус. – Не руководство к действию, а перечень симптомов?
– В любом случае это очень таинственная болезнь. Пусть прогуляется, лишний жизненный опыт никому не повредит.
– Это очень опасная прогулка…
– Грэм может за себя постоять.
* * *
В зените стоял розовый Бесс. От его сияния кололо в глазах так, что закипали слезы. Пустынную каменистую местность сменили бледно-розовые травы. При ближайшем рассмотрении они оказались прозрачными, травы просто впитывали свет и принимали окраску того светила, чья очередь была восходить на мертвый небосвод. Из травяных зарослей вставали хрупкие деревца, чьи веточки с редкими бледными листьями ломались даже от легкого прикосновения. Порою попадались истлевшие скелеты неизвестных и довольно крупных животных, они мгновенно осыпались легким прахом при одной только попытке приблизиться к ним.
– Значит, тут была или даже есть жизнь, – пришел к выводу Захария, разглядывая очередной скелет, нанизанный на траву.
– А странного старика, что встретился нам, ты за признаки жизни не считаешь?
– Старик явно нездешний, мне это и без слов понятно было. Как он только сюда попал – неизвестно.
– Надо было расспросить его, – сказала Кара.
– А я не хочу знать его историю, – неподвижными глазами смотрел Грэм на ломкое деревце, проросшее сквозь пепельный череп. – Мне страшно.
Захария в изумлении уставился на него.
– Ты испугался старика?
– Не старика, его истории. Идемте дальше. Кара, поднимись повыше, посмотри, здесь где-то должно находиться большое темное сооружение, я его толком не рассмотрел, оно похоже на руины здания.
– Да? – оживился Захария. – Это интересно. У меня такое ощущение, что я на другой планете, а не на Альхене, проснулось любопытство первооткрывателя.
Он с улыбкой посмотрел на Грэма, но его лицо было отстраненным и замкнутым, словно Грэм решал в уме некую сложную головоломку. Захария понял, что все усилия хоть как-то расшевелить его ни к чему не приведут. Подняв голову, парень посмотрел на яркое огненное пятно высоко над землей. Вскоре Кара спустилась.
– Видела?
– Да, впереди, похоже, лес, а по-над верхушками виднеется какая-то странная витая крыша. Там кто-нибудь живет?
– Вроде, нет.
* * *
Выпроводив Титруса, Апрель вернулся в свои потайные комнаты, зажег свет, присел за столик и разложил карты. Сквозь черный налет проступали изящные дамы, кавалеры и значки в уголках. На оборотной стороне всех пластинок виднелось одно и то же лицо с глазами странного разреза, непонятно было, мужское оно или женское. Очищать карты Сенатор не решился, слишком уж старыми они были, он собирался собственноручно нарисовать новые, скопировав точь-в-точь приятные рисунки.
* * *
В прозрачных стволах струился розовый свет Бесса, он тек по полым ветвям, пытаясь проникнуть в безжизненные листья, он мерцал и подрагивал в высоких травах, пробившихся сквозь трещины в монолитных плитах широкой аллеи. Аллея вела к необычному строению, напоминавшему гигантскую завитую раковину с берега океана, разве что без верхушки, да некоторые фрагменты стен отсутствовали, обнажая внутренние перегородки.
