скачать книгу бесплатно
В камерах потух свет, и лишь луна тенила решётки на окнах по полу камеры. Тюрьму настигла мёртвая тишина, которую изредка нарушали шаги надзирателей. Но вдруг, из камеры №44, где находился месье Чемонт, поднялся шум. Раздался звук упавшей посуды, удары в дверь, и падения чего-то тяжёлого. Этот шум хорошо проникся в мёртвой тишине в соседние камеры. И вот из соседней камеры №45 раздались удары посуды о дверь с диким криком: «Мужики, Бартела убиваю, человека без суда жизни лишают. Охрана, охрана…». Тут же на этот крик откликнулись ещё две камеры; из – №43 кричали: «Кричите сильней, до этих псов долго доходит. Охрана, охрана…»; из – №46 кричали: «Эй вы, свиньи, зажравшиеся, не слышите, вас зовут!» После этого вся тюрьма дико кричала охрану, называя её, кто как, лишь бы она поскорей пришла. За криками так же следовали различный шум, грохоты, бряки и лишь где-то через две-три минуты, сначала поднялся гул сирены, а после – забегала охрана. Это просто возмутительно!
Бартела доставили в лечебный корпус. Его бока были не по-человечески изрезаны. Кровь с трудом остановили. Он был при смерти.
В камере, где он находился, был проведён обыск, решив, что он хотел покончить самоубийством, но ничего не нашли. Так же был проведён опрос, и как выяснилось, к Бартелу кто-то зашёл в камеру с парадного входа, после чего из камеры послышался шум. На что и среагировали заключённые. Но кто смог проникнуть к Бартелу совсем незамеченным, да и затем так же уйти? Подозрение пало на охрану. Но у каждого было железное алиби[96 - Алиби – отсутствие обвиняемого на месте преступления в момент его совершения как доказательство невинности.].
Начальник тюрьмы ТюСтРе, Ертют Мрютич, не находил себе место в своём кабинете, где так же была собрана дежурившая охрана.
– Да я вас всех на экспедицию, куда-нибудь, сошлю! – Кричал на охрану начальник, расхаживая по кабинету, то, держась за голову, то, махая руками в воздухе, а то и вовсе, кидался на служащих. – Вы хоть понимаете, что за это сделать могут?
Молчание.
– Да куда вам, – продолжал начальник и направился к телефону. – Это же катастрофа! Нужно срочно что-то делать…
Тут затрещал телефон и через секунду начальник с кем-то уже говорил.
Обратимся на другой конец провода, чтобы быть в курсе всех событий. И так звонок нас приводит вновь во дворец короля.
– Да, – подняв трубку, говорил король – Что! Когда? Да что же вы сразу не позвонили! Где? Да я вас… Ладно. Все ясно. Завтра жду отчёт, – после чего он с силой всадил трубку в рогулины, и уже обращаясь к присутствующим, стал говорить. – Господа, у нас большие проблемы с Бартелом Чемонтом. Только что звонили из тюрьмы и…
Но тут его резко перебивает полицеймейстер, вскрикнув:
– Сбежал! А я же говорил, говорил вам, что он ещё тот мошенник и добра от него не ждите.
– Нет! Не сбежал он, – громким голосом перебил король. – Он находится при смерти в лечебном корпусе…
Тут вновь перебивает полицеймейстер:
– Халтура! – Встав с места, кричал он. – Это первый признак к побегу…
– Да прекратите перебивать! – Не выдержал король и вытянувшись вперёд, крикнув, ударил кулаком по боковинам трона. – Кто-то проник в его камеру и изрезал ему все бока. Сейчас же доставить к его палате ребят из моего подразделения. И что бы завтра утром были здесь с отчётом. И никакой прессы пока всё не выясним!
Но на этом ночь не закончилась.
В тюрьме ТюСтРе, в лечебном корпусе, палата №13. У входа этой палаты стоят, трое солдат из королевских войск. И только все утихомирилось, как вдруг глаза Бартела открылись, и чуть дыша, стал говорить: «Начальник, начальник, начальник». Услышав голос чуть живого Бартела, караульные вошли в палату.
– Что, что… – Растеряно, произнёс один.
– Врача, врача… – Кричал второй, выбежав из палаты.
– Он что-то пытается сказать! – Сказал третий.
– Федерика, Федерика ко мне… – Еле выговаривал умирающий.
– Какого ещё Федерика? – В недоумении один спрашивал другого.
– А я откуда знаю? Зови начальника.
Вскоре явился начальник.
– Федерика, Федерика ко мне, – повторил Бартел.
– Мне велено никого не пускать, прости, не могу, – ответил начальник.
– Федерика, Федерика ко мне, – все ещё повторял он.
– Сказал же нет, значит, нет! – Возразил начальник и только собрался уходить, как вдруг внезапно из последних сил прокричал Бартел:
– Федерика сказал! Помираю я, дай с другом попрощаться, а то помру, во сны являться буду, с собой заберу.
Начальник от услышанного замер, выпучил глаза и покрывшись потом, который нервно стал вытирать ладошкой, зашевелил губами и не найдя слов задыхаясь, побежал.
Не много позже начальник явился с Федериком. Федерик подошёл к Бартелу и, взяв его за руку, уселся на край кровати. Бартел чуть слышно шептал «Наклонись, наклонись…». Он медленно наклонился, приставив своё ухо, которого не было видно из-за обильности волос, к его рту. И Бартел чуть дыша, стал что-то нашёптывать. И договорив последние слово, как тут же в его глазах потух зрачок.
Отчаяние повалило Федерика. На душе у него было до того больно и горько, до того одиноко и страшно, что, он, не сдержавшись, зарыдал. Его тело обессилило, он уселся на пол, и, рыдая, проклинал себя.
*****
Через не сколько дней, Бартела похоронили.
И даже после смерти месье Чемонта, где-то на протяжении недели, пресса выдвигала новости, как бы связывая с ним. Вот, например, газета «Мир новостей» заявила, что смерть инженера тюрьмы ТюСтРе Егора Некапи, ни что иное, как месть за месье. А газета «Ночной собеседник» заявила о пропажи людей, а в частности ученных, что якобы их похитили для того, чтобы они оживили месье Чемонта. Впрочем, любые плохие вести приписывали месье Бартелу Чемонту.
Глава 2
Клуб «Золотой телёнок»
В центре столицы, на краю сада – «Роз Мари», названный в честь матери нынешнего правителя, короля Николая Русгмана I, возвышалась стена из красного кирпича. За этими стенами благоухали такие цветы, которые не часто встретишь. Ореховые кущи[97 - Куща – тенистая роща, лесная заросль.] цвели вдоль стен. А посреди сада, гордо стоял позолоченный бык, задрав голову вверх, и тихо струил чистые воды фонтана. За вершинами деревьев клёна угадывалось массивное[98 - Массивный – тяжёлый, большой.] двухэтажное строение, облепленное мрамором, с красной крышей, поверх которой ветер раскручивал медный флюгер[99 - Флюгер – прибор для измерения направления и скорости ветра с вращающейся на вертикальном стержне пластинкой или с флажком; устройство для определения направления ветра.], выкованный из меди, наподобие старомодных каравелл[100 - Каравелла – морское парусное (3—4 мачтовое) судно с одной палубой и высокими бортами и надстройками в носовой части и на корме, распространённое в странах Средиземного моря в 13—17 веках.] времён Колумба. Это шикарное здание было самым известным клубом в столице, где проводили своё свободное время высокопоставленные чиновники и богатые аристократы, под названием «Золотой телёнок».
Все говорят, что лучше и уютнее этого клуба и не придумать. Всякий посетитель, если он, конечно, был не вовсе лишён тщеславия[101 - Тщеславие – высокомерное стремление к славе, к почитанию.], попав в «Золотой телёнок», сразу же соображал, на сколько хорошо живётся счастливцам – членам клуба, и чёрная зависть начинала немедленно терзать его. Да, овладеть членским билетом, изготовленный из телячьей кожи, с золотой по центру эмблемой телёнка, было не так уж просто.
Весь нижний этаж здания был занят рестораном, бильярдной и карточным клубом. А верхний, то есть второй этаж, был разбит на множество кабинетов, что представляла с сабо, контору.
Хочу подметить, что ресторан считался, по справедливости, самым лучшим. И не только потому, что размещался в здоровенном зале – с расписанными лошадьми на потолке; не только потому, что туда не мог проникнуть первый попавшийся человек с улицы, а ещё и потому, что качеством своей провизии[102 - Провизия – пищевые продукты.] «Золотой телёнок» бил любой ресторан. Сама же провизия отпускалась по не дорогой цене.
Ах, какие блюда мелькают на столах? Их запахи до сих пор таятся в моей голове. Это не передать словами, не описать на бумаге. Да джаз, да вежливая прислуга!
Ну, хватит, пора вернутся к рассказу. И так ресторан зажил своей обычной вечерней жизнью и жил бы до закрытия, то есть до полуночи, если бы не произошло нечто, уже совершенно из ряда вон выходящее и поразившее ресторанных гостей.
Конец апреля.
В конце зала ресторана вдоль стены за столом сидят два гражданина. Один нам уже знакомый, – это атлетически сложенный человек с щенячьим взглядом. На нём был чёрный кожаный пиджак, и брюки так же чёрного цвета. Под пиджаком виднелась белая рубашка, а на шее свисал распущенный галстук. Другой же, на много старше в возрасте, так как на его лице выступали морщины, а седые волосы, зачёсанные назад, открывали на половину темя. Одет он в розоватую рубашку, поверх которой был бардовый жилет. У обоих был грустный вид.
– Стоит лишь уехать из столицы, – говорил седоволосый, черпая суп, – как тут же что-то происходит. А потом выслушиваешь на придуманных историй. Даже не имеющих никакого отношения к произошедшему.
Тут подошёл к столу официант и, поклонившись, сказал, обращаясь к седоволосому:
– Месье Селифан, ваша газета.
Седоволосый аккуратно отряхнул ложку и, облокотив черпаком вверх на тарелку, взяв газету поблагодарил, сказав «Спасибо». Черноволосый, пригубил бокал вина, а за ним поспешил и месье Селифан, который тут же осушил вино, стал читать. Газета называлась «Ночной собеседник» и выпускалась поздним вечером.
– Ого! – Воскликнул Селифан, взглянув на первую страницу, обратился к черноволосому. – Вы должны это видеть, месье Дон Жуан.
– Что? – Спросил черноволосый, то бишь Дон Жуан.
Селифан, показывая ему страницу с фотографией, стал говорить:
– Да это же Федерик, тот, кто с месье Чемон…
– Да, да! – Как-то фальшива, воскликнул Дон Жуан, не дав закончить ему речь. Затем он, жмурясь, что-то высмотрел на странице с фотографией, сказал. – Откройте пятую страницу.
Он быстро на листал страницу. Стал читать вслух, да так громко, что рядом сидящие люди обернулись, вслушиваясь в читаемые новости. Но только он дочитал до середины статьи, как тут же внезапно в ресторан вломились два десятка здоровенных мужчин, в строгих чёрных костюмах, а лица их прикрывали маски, из чёрных чулков.
– Господа, просим без паники, мы ищем директора этого клуба! – Воскликнул один из незваных гостей, стрельнувший вверх из револьвера, обращая на себя внимание присутствующих.
Присутствующие дрогнули от выстрела и замерли.
– Кто это такие, месье Селифан? – Шёпотом, спросил Дон Жуан, поглядывая на бандитов. Но ответа он не услышал и, обернувшись, увидел, что его уже нет за столом. Вдруг его кто-то дёрнул за штанину под столом. Он приподнял скатерть и увидел там ухватившегося за ножку стола, Селифана, который, махнув рукой, как бы позвал его. Дон Жуан медленно, в переносном[103 - Переносный – о смысле, значении слова, выражения: не буквальный, не прямой, метафорический.] смысле, стёк под стол, и прошептал:
– Что происходит?
– Понятия не имею!
И только он ответил, как устала, показались ботинки, и в миг поднялась скатерть, и прозвучал голос «Так, так…». Испуганные под столом гости, пятясь[104 - Пятиться – действие означающие медленное назад (медленно идти или ползти назад).], приткнулись к стенке. Тогда бандит схватил обоих за ноги и рывком вытащил из-под стола, спросил:
– Так кто из вас директор?
И на последнем его слоге, через одно из здоровенных окон ресторана, разбивая его вдребезги и ломая раму, влетает на белом чубаром[105 - Чубарый – пятнистой масти, т.е. с тёмными пятнами по светлой шерсти.] коне, обросший до ужаса человек и, раскидывая, одной рукой, петарды[106 - Петарда – в пиротехнике: снаряд, начинённый порохом, род фейерверка.] в разные стороны, а другой махает над головами бандитов, саблей; стремительно добравшись до бандита державший две ноги, сносит ему голову. Голова пролетает над залом, разбрызгивая кровью, падает в тарелку одним из гостей, что приводит всех в панику и, позабыв о бандитах, гости стремятся покинуть клуб.
Кругом всё билось и разбивалось. Свисты пуль звучали в зале. Женщины кричали, визжали, а то и дело падали в обморок. Мужчины подхватывали их на руки и направлялись к выходу.
Дикарь, заарканив Дон Жуана, поскакал в сторону кухни, после чего исчез. Селифан укрылся за шторами до появления полиции, которая как всегда приезжала с большим опозданием. И по приезду разгуливая по всему клубу, допрашивала присутствующих и служащих о происшедшем.
*****
Дон Жуан сидел вместе с дикарём на одном коне, пулей неслись во тьме города. Они неслись с какой-то сверхъестественной скоростью. И двух минут не прошло, как после ворот клуба они были ослеплены огнями на Театральной площади. Ещё несколько минут, и вот какой-то тёмный с покосившимися тротуарами, где Дон Жуан чуть не слетел с коня, переулок. Опять освещённая магистраль[107 - Магистраль – 1) основное направление, главная линия в системе какой-нибудь коммуникации, сети (транспортной, электрической, телеграфной); 2) широкая и прямая городская улица.] – улица Троповшина, потом переулок, потом Гвардейская и ещё переулок, унылый, гадкий и скупо освещённый. И вот центральный порт, где они окончательно остановились.
Дон Жуан слез с коня, и дикарь протянул ему жёлтый и белый конверт, сказал:
– В белом конверте билет и деньги, на этот пароход, – указывая на не большой грузопассажирский пароход. – А в жёлтом – послание, которое ты должен передать. Будь осторожен, – после чего, он скрылся с порта, а Дон Жуан, взяв пакет, направился к трапу[108 - Трап – лестница на судах: дощатый настил с поперечными рейками; а также передвижная лестница для выхода из самолёта и посадки.].
Пароход миновал Центральный порт, и сразу река – Гу?берн, сделалась шире, раздольней, а высота берегов пошла на убыль.
*****
Вернёмся в клуб, где после всего, Селифан находился в своём кабинете сидя за столом.
У него всё ещё кружилось в голове о происшедшем час назад, и о том, что случилось с Дон Жуаном. Вдруг ни с того ни с чего, чувствуя мурашки в спине, Селифан оглянулся почему-то на окно за своей спиной. Через окно он увидел, как большая серая птица села на ветку клёна, судя по её большим глазам, это была сова. Ветка закачалась. Птица угухнула и улетела. Сквозь редкие и ещё слабо покрытые зеленью ветки клёна, виднелась луна, бегущая в прозрачном облачке. Почему-то приковавшись к ветвям, Селифан смотрел на них, и чем больше смотрел, тем сильнее и сильнее его охватывал страх.
Сделав над собой усилие, Селифан отвернулся наконец от лунного окна и поднялся. И теперь он думал только об одном – как бы ему поскорее уйти из клуба.
Он прислушался: здание молчало. Селифан понял, что он давно один во всём втором этаже, и неодолимый детский страх овладел им при этой мысли. Он без содрогания не мог подумать о том, что ему придётся сейчас идти одному по пустому коридору и спускаться по лестнице. Он кашлянул, чтобы хоть чуточку подбодрить себя. Кашель вышел хрипловатым, слабым.
А, тут ещё зевая, визгнул неожиданно из-под кушетки, коричневый бульдог – Фартес, что вызвало дрожь в Селифане. Но окончательно его сердце упало, когда он услышал, что в замке двери тихонько поворачивается ключ. Вцепившись за левую сторону груди: влажными, холодными руками; Селифан чувствовал, что, если ещё немного продлится этот шорох в скважине, то его сердце не выдержит.
Наконец дверь уступила чьим-то усилием, раскрылась, и в кабинет бесшумно вошёл странно одетый человек…
Селифан рухнул в кресло, потому что ноги его подогнулись. Набрав воздуха в грудь, он улыбнулся, после чего его веки скрыли глаза, и голова, скатившись, повисла.
Тёмный силуэт шёл, как идут на сцене знатные бояре[109 - Боярин – в Московской Руси: крупный землевладелец, принадлежавший к высшему слою господствующего класса.], как какой-нибудь князь, окружённый почтительной челядью[110 - Челядь – при крепостном праве: дворовые слуги помещика.]. И тут из-под кушетки выскочил с оглушительным лаем Фартес. Он пришёл в ярость, чувствуя запах постороннего, его прозрачные янтарные глаза вспыхнули колючей искрой собачей ненависти, кожа складками собралась на загривке, упругие ляжки напряглись перед прыжком…
Глава 3
Филёр[111 - Филёр – (устаревший) полицейский агент, сыщик.]
Новый день в столице начинался как с неблагоприятной погоды, так и с неблагоприятных известий и новостей.
На первых страницах всех газет, было изложено о вчерашнем происшествии в клубе «Золотой телёнок». А к полудню, возвращаясь к этой теме, по радио станциям известили о смерти директора клуба месье Селифана, что взбудоражило местных властей.
Мэр Освальд собрал всех чиновников, кого счёл нужным, излагая своё не довольствие, обвиняя чуть ли не всех подряд.
– Это, что же такое происходит? – Говорил стоя мэр. – Сначала смерть месье Бартела, затем нашествие на клуб, а после ухода полиции, которая только покинула клуб, покушение на месье Селифана. Исчезновение месье Дон Жуана, что ещё мне ожидать? Я ко всем вам обращаюсь! Что вы уставились на меня как бараны, или вам нечего сказать?
Тишина. Лишь пишущая машинка подьячего добивала последние слова мэра. Шестнадцать сидящих за столом человек тупо смотрели на мэра. Дзинь, раздался звук машинки и словно сигнал сработал для них, тут же загалдели. Мэр рухнул в кресло и, оглядывая всех присутствующих диким взглядом, в мыслях спрашивал себя, – «О чём это они? Что они мелют?». Затем он глянул на песца, который в панике пытался записать каждого.
Чик, чик, чик… Дзинь, дзинь, дзинь…
Звучало около десяти минут. Мэр ещё раз оглянул галдящих чиновников. Встал. И не спеша, направился к подьячему. Остановившись около него, Освальд, вчитываясь в писанину, держа в руках струящуюся бумагу, от злости закипал. Его лицо до ужаса покраснело.
– Вы что издеваетесь!!! – Криком вырвалось из него.
Все тут же заткнулись. Мэр, вырвав струившиеся лист из машинки, стал небрежно его сворачивать.
– Теперь вы у меня попляшите. Я научу вас думать, – говорил мэр, подойдя к столу и достав конверт, куда убрал свёрнутую бумагу, – заклеив, воскликнул. – Депеша его высочеству! Все свободны.
Услышав эту фразу, песец тут же соскочил со стула и, взяв конверт, направился к выходу.
– Как это все свободны? И какая ещё депеша его высочеству, – возмутился главный городской судья[112 - Судья – должностное лицо, разрешающее дела в суде.] Дубовкин.
– Вот и я про тоже, – поддакнул полицеймейстер.
– Это мне депешу писать надо! – Воскликнул Энлон Менштон, ответственный за научное развитие страны.
– Кому писать, так это мне! – Туда же влезла агрономша Диана Землякова.
– Да что вы говорите, депешу должна писать я, – сказала социальный[113 - Социальный – общественный, относящийся к жизни людей и их отношениям в обществе.] работник Лаура Игнатьевна.
– Я вижу, что вас мне отсюда сегодня не выгнать. Ну так ладно, хоть в чём-то от вас будет польза. Пишите, пишите все депешу… Конечно, какой мы здесь вопрос решим. И для чего мы здесь собираемся? Сидели бы дома, да и писали его высочеству депеши, – возмущался мэр.
После его речи все принялись писать депеши.
