Последняя Хранительница

Не теряя времени, я отправил за врачом, надеясь, что найдется этому объяснение, но он лишь подтвердил все наихудшие опасения. Он умирает, и мы не в силах ему помочь.

«Люди приходят в себя, чтобы попрощаться» – сказал он мне. Сколько ему отмерено, сказать он не может, но я надеюсь, ваш друг, Эйтан, успеет довезти его до вас, чтобы и вы могли сказать ему последние слова.

Простите, друзья, я не люблю сообщать плохие вести, но у меня нет иного выхода.

Искренне ваш, Кройер!»

Я передал письмо друзьям, а сам на шатающихся ногах пошел в сторону телеги. Дрозд лежал неподвижно, как в те дни, когда мы сбежали, однако сейчас его грудь почти не вздымалась, а тело приобрело синюшней оттенок.

Мимо меня прошла Лýна и стала ощупывать и осматривать Дрозда, и во мне еще теплилась надежда, однако, когда она подняла на меня печальные глаза, я почувствовал, как по щекам моим полились слезы, а Ласточка рядом разрыдалась в голос.

– Мы должны что–то делать!

– Надо ехать за Шевлой, – я пошел в сторону лошадей, но Эйтан обогнал меня.

– Побудь с другом…

Тем же вечером Дрозд перестал дышать. Похоже, он на самом деле жаждал попрощаться с нами и только потом отбыл к Хроносу. На закате приехал Эйтан, но ведуньи с ним не было.

– Она сказала, что Дрозд останется здесь навсегда, ведь дрозды любят теплые места.

Старуха все знала. И мы похоронили его. Девушки сложили на его могиле два венка, свитых из лесных трав и цветов, и Лýна запела прощальную молитву, до конца которую я, так не дослушав, ушел.

Лýна

То, что Соловья нет рядом, я поняла только когда, завершив молитву, открыла глаза и увидела удаляющуюся спину мужчины. Эйтан с Филином стояли напряженные, а Ласточка, не стесняясь своих чувств, опустилась на колени и, уткнувшись головой в могилу, плакала и кричала, отдавая дань умершему. Филин не выдержал такой картины, подхватил девушку на руки и, баюкая ее, словно ребенка, унес в сторону маяка.

Эйтан стоял рядом, нервно жевал нижнюю губу, а между бровей у него пролегла глубокая морщина. Он то открывал рот, то закрывал его, теребил перебинтованную руку и, видимо, не находя никаких слов, но я при всем желании не была готова сейчас о чем–то говорить. Мне казалось неправильным нарушать ту тишину, что невидимыми путами окутала бухту, будто бы и она горевала вместе с нами.

Так и не сказав Эйтану ни слова, я ушла, ведомая зовом души, которая устала от беспрерывных несчастий и потерь. Так я незаметно для себя подошла к маяку и вошла в покосившиеся двери, за которыми находилась винтовая лестница. И хоть понимала, что дерево иссохло и может провалиться подо мной в любой момент, я все равно продолжала подниматься вверх, будто бы от этого завесила моя жизнь или, быть может, это могло вернуть Дрозда с того света.

Вечерний берег был прекрасен. Стоя на самом верху, я наблюдала, как солнце село на воду и окрасило в красный цвет, будто бы в нее опрокинули бокал густого терпкого вина. Волны лениво лизали песок и даже почти не пенились. Все вокруг дышало спокойствием. Это место как будто смеялось над нами, не замечая всеобщей печали. И хотя очень хотелось поддаться этой безмятежности, я все–таки прощалась с этим местом, уверенная, что никогда не найду в себе сил вернуться сюда и вновь погрузиться в пучину воспоминаний.

– Надеюсь, ты не собираешься сделать какую–нибудь глупость? – раздался тихий вопрос за моей спиной.

Я повернулась и посмотрела на мужчину, чей голос поселился в моей душе. Растрёпанные волосы, опущенные плечи, придавленные невидимым грузом и красные глаза, которых он не скрывал. Глаза, которые делились своей слабостью со мной. Впервые за все время он был открыт для меня, а я так боялась сказать, что–нибудь не так чтобы не ранить его в такой сложный момент.

– Надеюсь, ты пришел сюда не с теми же мыслями?

– Я пришел сюда, просто потому что пришел. Без всяких мыслей, – он отвел глаза в сторону солнца. – Хотя, казалось бы, сейчас в моей голове должно быть столько всего. А я ощущаю только пустоту. В голове, в теле…, в сердце.

Мне так хотелось поддержать его, но знала, что не найдется слов, способных вернуть в его душу хоть толику равновесия. Сейчас он хочет с ней делиться и она готова стать его слушателем.

– Так что же ты тут делаешь?

– Это самое невероятное зрелище, которое я когда–либо видела. Я просто не могла… Я должна была прийти сюда, иначе жалела бы об этом до конца своих дней. Скорее всего, я никогда сюда не вернусь.

– Это место такое же твое, как и наше. Поэтому не стоит так говорить.

От его слов больно кольнуло в сердце.

– Спасибо, – еле слышно сорвалось с моих губ. – И прости…

Мужчина непонимающе посмотрел на меня:

– За что же?

– За то, что не смогла помочь, – кулаки мои до боли сжались.

– Луна, ты ведь не всесильна.

Соловей мягко развернул меня к себе, и когда наши глаза встретились, я пропала. На мгновение показалось, что я вижу в них нежность, но быстро откинула свои мысли, уверенная, что придумала то, чего нет. Что во всем виноват этот вечер, опьяняющий закат и ласковый ветер, который имел возможность касаться волос этого мужчины, в отличие от меня.

– Тем не менее, спасибо за то, что хотя бы попыталась, – мужчина снова отвернулся.

Я лишь кивнула, развернулась и начала потихоньку отступать к лестнице.

– Не постоишь со мной, пока Солнце не сядет?

– Что? – спросила я, не уверенная, что верно услышала.

– Можешь побыть немного со мной? Мне бы не хотелось оставаться в одиночестве.

– Конечно!

Как бы я смогла отказать?

– Луна, вставай, – сон прервался голосом Ласточки.

Комната еще находилась в полумраке. Я подскочила, не понимая, что происходит.

– Одевайся, Соловей всех собирает на важный разговор, – девушка похлопала меня по плечу и вышла из комнаты, оставляя наедине.

Чтобы не заставлять ребят ждать, я быстро надела платье, заплела две тугие косы и выскочила на маленькую кухню.

– Нам нужно отсюда выдвигаться, – сказал Соловей, когда все заняли свои места за столом.

– Соловей, ты уверен? – Филин выказал явное недовольство. – Мы сейчас не в том положении, чтобы разгуливать по Королевству. На нас идет охота, за твою голову назначена награда.

– Он прав, – согласилась с ним Ласточка. – Это опасно.

– Вы, наверное, забываете, с какой целью мы совершали это путешествие?

Друзья потупили глаза.

– На данный момент мы в меньшинстве. Ворон остался в Виферне. Дрозд… – мужчина запнулся. – Как вы правильно заметили, нас продолжают искать и сидя на одном месте, мы рискуем также, как двинувшись от сюда в сторону Корзанаса.

– И что ты предлагаешь? Двинуться туда наобум? – Филин начинал раздражаться, отчего Ласточке пришлось схватить его за руку. – Мы не можем себе этого позволить, потому то, как ты уже сказал, мы в меньшинстве.

– С нами есть Сокол, – он заметил недовольный взгляд парня и исправился. – Эйтан. И ко всему прочему, мы должны сообщить Наставнику о том, что он жив, хотя давно считался погибшим. Ты с нами?

Эйтан молча пожал плечами, посмотрев на меня задумчивым взглядом.

– Мне тоже не нужно в Корзанас, – подала голос я.

Соловей нахмурился.

– Но это единственный путь, по которому ты можешь попасть туда, куда тебе нужно. Нам все равно в одну сторону и твоя помощь и умения не помешали бы.

– Я даже не знаю… У меня нет нужных лекарств.

– Мы можем сходить за Шевлой. Она помогла привести тебя в чувства, возможно, поможет с травами, – предложила Ласточка и посмотрела на Луну. – Что ты думаешь по этому поводу?

– Это бы точно не помешало.

В этот момент к моему уху наклонился Сокол.

– Гнездо находится близ Альтвира, а значит мы можем дойти все вместе и там разделиться. А я смогу исполнить твою просьбу.

Я на секунду задумалась, а потом, посмотрев на Соловья, сказала:

– Я помогу!

– Мы поможем, – вторил мне Эйтан.

Мужчина нахмурился, но кивнул. Нужно было собираться.

Глава 22

Луна

Обычно лес вызывал у меня чувство умиротворения, ощущение небывалой гармонии и единения с природой, а запахи и звуки наполняли каждую частичку тела энергией. Однако сегодня было не так.

– Слишком тихо, – будто прочитав мои мысли, поежилась Ласточка. Лошадь, что везла ее, нервно била себя хвостом и настороженно водила ушами.

– Тишина в лесу не к добру, скажу я вам, – Филин также выглядел настороженно.

Эйтан и Соловей молчали, однако то, как пристально они смотрели по сторонам, подтверждало опасения друзей.

– Думаю, нам стоит ускориться! – обратился сначала ко всем Соловей, а потом повернул голову в мою сторону. – Мы с Луной в деревню и обратно. Встретимся через час у старого дуба.

– Может, не стоит заставлять Луну ехать к старухе? – Эйтан обратился к другу. – Один ты справишься быстрее.

– Я не стану грузом! – возразила я.

– Я не это имел в виду… Просто ты не так давно пришла в себя.

– Если ты себя не хорошо чувствуешь, – Соловей испытующе посмотрел на меня, видимо, пытаясь найти признаки слабости.

– Я в порядке.

– Раз так, тогда действуем по плану!

Эйтан нахмурился. Но спорить не стал.

Соловей пришпорил своего коня, и я, чтобы не потерять его в утренней дымке, поспешила за ним. Мне поскорее хотелось покинуть лес и выйти на открытое пространство.

Мы спешились у кромки деревьев, оставив лошадей жевать траву, вышли из леса, откуда уже хорошо виднелись низенькие дома. Время было раннее, но деревенский народ уже должен был начать работать, однако никого не было видно. Чем ближе мы приближались, тем медленнее становился шаг Соловья. Я же вторила его движениям.

Мы вышли на маленькую улочку между домиками, но в воздухе витал шлейф безжизненности, будто бы жители спешно покинули свои жилища. А потом мы поняли, что кто–то не успел этого сделать. Нам открылась ужасная картина побоища. В центре деревни, где обычно проходят гуляния, валялись тела. Множество истерзанных тел, разбросанных в каком–то страшном беспорядке.

– Я не почувствовал…

– О чем ты?

– Луна, это сделали не люди и не звери, – от его слов меня затрясло.

– Соловей, нам надо уходить, – я потянула его в противоположную сторону, обратно к лесу. Но мужчина крепко стоял, упершись ногами в землю.

– Мы пришли за лекарствами. Беги к лошадям, я скоро вернусь. Днем демоны не выходят.

– Я не оставлю тебя здесь одного!

– Луна!

– Нет! Мы пришли сюда вдвоем, вдвоем и уйдем!

Мы боролись глазами, но я чувствовала свою силу сейчас. Соловей гневно помотал головой, показывая свою злость, но потом все же тихо начал красться мимо домов, увлекая меня за собой.

Двери в дом старухи были сорваны с петель, как будто кто–то ломился в них целенаправленно, а возле косяка мы увидели кровавые разводы, которые чем–то напоминали написанные наспех символы. Внутри же творился неимоверный хаос.

– Бери все, что посчитаешь нужным и уходим.

Спорить я не стала. Хватала все, что попадалось под руку, и запихивала себе в мешок. Соловей стоял на пороге и внимательно смотрел по сторонам, то и дело втягивая в себя воздух.

– Проклятый жасмин…

– Что? – не поняла я.

– Ничего, – отмахнулся он. – Давай быстрее.

Тем временем из соседней комнатушки послышался шорох. Я замерла, бросив на Соловья обеспокоенный взгляд. Он прижал к своим губам указательный палец и тихо двинулся в сторону шума.

Мужчина вошел в комнату, и некоторое время не было слышно ничего, а потом я смогла различить голос. Очень слабый старческий голос. Я, стараясь сильно не шуметь, переступила порог соседнего помещения и оказалась в маленькой кухоньке, где на корточках перед обессиленной женщиной сидел Соловей.

Все вокруг было испачкано кровью, и я не раздумывая кинулась к целительнице. Сразу стало понятно, что ничем помочь я ей не смогу. Живот пересекала огромная рваная рана, и время утекало, словно вода сквозь пальцы.

– Белая ниточка, – из последних сил проговорила старуха. – Столько боли…, столько крови…и, столько же света! Тьма идет за тобой по пятам и тьма же держит тебя за руку. Не верь ей, она обманет.

Она коснулась моего лица с благоговением и оставив след с запахом железа, уронила руки, покинув этот мир навсегда. Я была растеряна. Непонятные слова резали ножом, но предсмертный бред я видела не впервые.

И в момент, как женщина испустила последний вздох округу оглушил рев. Рев, который невозможно было не узнать.

– Ты же сказал, что днем они не выходят?

– Значит, я был не прав!

Соловей выглядел таким же растерянным, как и я.

– Что нам делать?

– У нас мало вариантов: либо сражаться, либо бежать. И учитывая все обстоятельства, я думаю, второй вариант предпочтительнее.

– Тогда бежим? – умоляюще просила я. Но где–то глубоко внутри я знала, что как бы я не хотела, Соловей поступит по–своему.

– Луна, времени для споров нет, поэтому ты сделаешь так, как я тебе скажу!

– Но…

– Я даже слушать не буду! У нас очень мало времени. Рядом с тобой я их совсем не ощущаю. У нас будет больше шансов, если мы разделимся.

– Соловей…

– Не перебивай! – мужчина выглядел очень злым и обеспокоенным. – Сейчас я выйду на улицу и что бы не происходило, ты сразу же кинешься бежать в лес, к друзьям. Поняла меня? Ты помнишь дорогу?

– Да…, – дрожащим голосом ответила я.

– Умница! Тогда, я пошел.

Соловей отвернулся по направлению к двери, но я не дала ему уйти. Мужчина, видно, ждал того же, он резко развернулся и больно впился в мои губы, кусая их, как загнанный в ловушку зверь. Я принимала то, что он давал, понимая, что сейчас может быть только так – жестко и сухо, чтобы даже не возникало мысли, что это в последний раз.

Поцелуй резко прекратился, и мужчина, не говоря ни слова, выбежал из домика, не оставив мне возможности остановить его.

– Идите сюда, твари! – послышалось с улицы, а мне ничего не оставалось, кроме как только бежать и не оглядываться, как просил тот, о ком болит мое сердце и душа.

Покинув череду домов, я устремилась по полю, к лесу, где ждали наши лошади. У самого подножья леса за спиной раздался нечеловеческий вопль. Он был столь внезапным, что от неожиданности, а возможно, и от всепоглощающего страха, я запнулась о корень дерева и упала. Колени обожгло, но мимолетная боль прошла, как только я подняла лицо от земли, и увидела одно из существ, которое разодрало на части мою лошадь. Другая же убежала в гущу, лишив меня возможности спастись.

Высокое, змееподобное существо с множеством клинообразных ножек, без глаз, но с огромной пастью и дырами вместо носа принюхалось, и тот час оскалилось, собираясь кинутся на меня, лежавшую в метре от него. Я приподнялась на колени и рванула в сторону, стараясь обогнуть чудовище и проскочить в лес, где вероятность скрыться была больше, чем на открытой плоскости, однако прогадала. Огромный змеиный хвост мощным ударом в живот откинул меня обратно. Я обхватила голову руками, пытаясь сгруппироваться, чтобы при ударе об землю получить как можно меньше ранений. Но все равно не была готова к приземлению, которое пришлось на спину, болевым толчком выбило воздух из легких и заволокло глаза цветными пятнами. В это время зверь заревел и начал идти прямо на меня, я же пыталась отползти, цепляясь за мокрую от росы траву и чуть ли не поскальзываясь на ней снова. Из деревни слышались ответные крики его сородичей, и я взмолилась Хроносу, чтобы он сохранил жизнь Соловья, раз моя почти прервалась.

Внезапно мои пальцы нащупали в траве палку, которую я, не раздумывая, перехватила двумя руками. В тот же миг тварь сорвалась прямо на меня, разинув свою огромную пасть, желая отведать кусок своей добычи. В прочем, демона ждало разочарование, палка встала как раз поперек, не давая буквально пары сантиметров, чтобы меня настигнуть. Зубы мелькали прямо перед моим лицом, а зловонное дыхание обволакивало и вызывало приступы тошноты, на которые я старалась не обращать внимание. Руки тряслись от напряжения, зверь давил всей своей массой, пытаясь переломить ветку и добраться до трофея.

Собрав свои последние силы, я приподняла ноги, уперла их в мягкий живот демона и яростно крича, толкнула, что есть мочи. Одна из конечностей монстра проскользила по влажной земле, и он с шумом завалился набок, освобождая мои руки, в которых я держала свое единственное оружие. Понимая, что в лес мне уже не попасть, я развернулась и побежала обратно в деревню, не оборачиваясь назад, зная, что змееподобное существо продолжает погоню.

Тело болело, отказывалось слушаться, но я упорно продолжала двигаться вперед. Добежала до первых домов и стала петлять по узким улочкам, то и дело натыкаясь на тела погибших жителей, преграждающих мне путь и лишающих меня таких необходимых секунд на то, чтобы оторваться от демона. Во мне струился страх, смешанный с адреналином, и я не понимала, что мне делать и куда бежать. Так я и выбежала на круглую площадку, где мы с Соловьем впервые увидели побоище, оставленное монстрами. Только вот сейчас картина предстала передо мной еще страшнее. Твари обступили Соловья со всех сторон и попеременно кидались на него, пытаясь вымотать окончательно и уж потом попировать в свое удовольствие. Рубашка мужчины, вся изодранная, была пропитана кровью, и я видела, что Соловей держится лишь на остатках силы воли и не более того.

Внезапный толчок в спину привел меня в чувства и прервал мои раздумья, ведь я совершенно забыла, от кого бежала. Я упала на каменную кладку, едва успев подставить руки, а потом резко развернулась, выставив палку острием вперед. И в тот же миг она проткнула мягкий живот демона, который навалился на нее своим телом и начал извиваться от боли и дико орать. Я успела вылезти из–под монстра, однако наше маленькое сражение успело привлечь ненужное внимание его собратьев.

Глаза всех существ, не исключая гневного испепеляющего взгляда Соловья, были устремлены на меня.

– Зажми уши!

Зная, что за этим последует, я закрыла уши руками, и свист невиданной силы разлетелся по округе. Он снес меня с ног, но я постаралась поскорее встать, пока звери не пришли в себя и в этот момент крепкие мужские руки подхватили и понесли меня подальше от этого места.

– Дурочка! Какая же ты все–таки дурочка! – воскликнул Соловей с волнением в голосе, а я, открыв глаза, уставилась на его подбородок и тихо плакала. Его слова долетали как–то отдаленно, а в голове стоял неясный гул. Я поднесла свои пальцы к глазам, они все были в черных разводах и в крови, что, видимо, пошла из моих ушей. Мне даже показалось, что на некоторое время мое сознание померкло, потому что следующее, что помню – меркнущий свет, хлопок и отчетливый запах затхлости.

Стало ощутимо холоднее, из–за чего я начала приходить в себя. Я провела по своим слипшимся от грязи и слез глазам, пытаясь разглядеть своего спутника, но ничего кроме тьмы не видела, хотя и ощущала всем своим телом, как он прижимает меня к себе. Но потом я почувствовала, как мужчина стал заваливаться все так же не выпуская меня из рук, упал, приняв удар на себя.

– Соловей! – я привстала с мужчины, пытаясь ощупать руками его и найти самые опасные раны. Судить было сложно, но мои пальцы нащупывали лишь неглубокие царапины, от нажатия на которые Соловей слабо шипел. Радовало хотя бы то, что он в сознании.

– Луна, прекрати, ради Хроноса! И без того тяжко, – прохрипел Соловей, перехватывая мои руки.

– Я пытаюсь найти раны, требующие сиюминутной обработки, – не могла угомониться и пыталась вырвать свои пальцы, чтобы продолжить слепой осмотр.

– Перестань, – уставшим голосом попросил мужчина. – Ничего серьезного на мне нет.

– Но ты только что упал. Я обязана тебя осмотреть, пока ты не истек кровью и не умер

– Угомони свои знахарские замашки, – он поддел меня с ухмылкой в голосе. – Я просто переусердствовал и не рассчитал своих сил. Такого количества тварей я никогда не встречал, поэтому не знал, помогут ли вообще мои способности. Но если твоя напористость это следствие тайных желаний потрогать меня, то тут возражать не стану.

Щеки мои запылали румянцем, благо в потемках ничего нельзя было рассмотреть.

– Иди ты, Сол, со своими шуточками!

Я не сильно пихнула его в бок, отчего он сразу застонал.

– Прости, прости…

Я начала гладить ушибленное место, а мужчина рассмеялся в ответ на мои действия и я сразу же попыталась оторвать от него руки, но он снова ловко перехватил их и прижал к своим губам.

– Знахарка, а кто тебе сказал, что я шучу? – едва слышно спросил Соловей и затих.

Я ждала, когда же Соловей продолжит говорить, однако по тяжелому, но равномерному дыханию поняла, что он уснул. Уснул, так и не отпуская меня от себя, не отпуская от своих мягких губ. Пользуясь случаем, я попыталась оглядеться, но кроме тоненькой полоски света над головой ничего не увидела, тем не менее, могла предположить, что это погреб, так как глаза зацепились за банки и мешки, что располагались по всему периметру. Я, чтобы окончательно не окоченеть, дотянулась до пустой мешковины, придвинулась к своему спутнику и накрыла нас.

Уснуть я так и не смогла, отчетливо слыша, как где–то над нами рычат и воют демоны, которые не спешили покидать деревню. Такое большое скопление тварей, да еще и в дневное время наталкивало на не утишающие мысли – завеса между нашими мирами истончается, и если, я не исполню волю своей матери, этот мир рискует стать обеденным столом, пировать в котором точно будут не люди.

Сложно сказать, сколько я пролежала, тяготимая своими мыслями, но в этом темном месте, набитом сырыми овощами, кореньями и, хвала Хроносу, вяленым мясом, время потеряло всякие ориентиры. Возле самой лестницы, на деревянной полке нашелся огарок свечи, и с помощью двух кремниевых камней, я зажгла ее. Тусклый свет озарил комнату и лежащего на полу мужчину, который продолжал спать крепким сном, восстанавливая свои силы.

Пока он безмятежно спал, я заглянула в разрезы истерзанной одежды, чтобы удостовериться в безобидности ран, пробегая по ним пальцами и смазывая найденной у целительницы дома смесью. Я продолжала это делать до тех пор, пока не почувствовала, что пульс моего пациента резко изменился. Рука моя опиралась на грудную клетку Соловья и гулкие, быстрые удары сердца под ней заставили меня поднять свой взгляд и встретиться с вполне ясными медовыми глазами пришедшего в себя мужчины.

Я стояла на коленях, прямо перед ним, нависая сверху. Соловей смотрел напряженно и пристально, не отрываясь от моего лица, будто искал в нем что–то только ему известное. И то, как он это делал, пробудило во мне волнение и вместе с тем, ощущение чего–то томительного внизу живота. Рука мужчины стала медленно подниматься по моему бедру, поверх платья, крепко, но без напора, и закончила двигаться на моей талии. Тем самым он будто говорил, что уже не отпустит меня, не даст мне отступить. Секунда промедления, и он молниеносно прижал меня к себе. И теперь я полностью лежала на нем, осязая крепкое мужское тело подо мной, все его мышцы и выпуклости, от соприкосновения с которыми меня кинуло в жар. Я боялась издать какой–либо звук, хотя понимала, что на самом деле сейчас и здесь все слова перестали иметь для нас значения. Мы растворялись друг в друге сильнее и сильнее, при этом, так и не пошевелившись.

Наши губы находились так близко, наши носы едва соприкасались, а дыхание стало неразделимо, стало единым для двоих. Интимность момента кружила голову, особенно когда я чувствовала, как он вдыхает то, что только что выдохнула я.

Время тянулось, как мед, выливаемый из банки, и я осознала, что Соловей ждет моего решения – сейчас он давал мне право на выбор. Но он и не догадывался, что уже давно у меня был только один возможный вариант, от которого я не собиралась отказываться.

Я отстранилась.

Глаза Соловья тут же сузились, но руки он не сжимал, готовый в любой момент отпустить меня. Чувствуя свою невидимую власть над этим мужчиной, во мне взыграло неведомое до сели женское довольство, отчего я лукаво усмехнулась, а потом, пока не успела передумать, повернулась к свече и задула ее.

– Не стоит тратить огонь понапрасну…

И уже без доли стеснения упала в объятия мужчины, впервые сама даря ему свой поцелуй. Неумелый, изучающий, неторопливый и бесконечный. Мы будто знакомились заново, полностью открываясь перед друг другом, впуская в потаенные уголки своих душ. Вздох удовольствия вырвался изо рта Соловья, когда я запустила пальцы в его волосы, и он поспешил дать волю своим рукам, тем самым срывая с моих губ такой же стон, словно мы находились в борьбе за каждый глоток воздуха.

– Честно говоря, я испугался, – прошептал Соловей, чуть отстранившись.

– Я думала, что ты ничего не боишься.

– Видимо, теперь это уже недостоверная информация.

После этих слов Соловей подмахнул меня под себя и обрушился на мои губы, больше не сдерживаясь, давая мне всецело прочувствовать всю силу его желания. Не было в них прежней ласки, скорее жгучая необходимость, потребность, что созревала долгое время и которую безжалостно сдерживали. И я отвечала с той же страстью.