Когда снова встретимся

От паники у Мишель заложило горло, стало тяжело дышать. От страха грудная клетка сжалась так сильно, что не позволяла легким расшириться, не позволяла пускать кислород. На глаза впервые навернулись осознанные слезы, и Мишель разрыдалась так сильно и так громко, словно во все эти слезы она поместила всю боль и все свои спрятанные эмоции за эту жизнь. Тот запрет на слезы, который она на себя поставила еще в детстве, развалился с треском. Теперь она ощущала себя другой, теперь она поборола страх быть слабой, быть уязвимой. Да, эту слабость не одобрили бы родители и практически все окружение Мишель. Но на душе стало спокойнее от мысли, что все же проявлять эмоции куда приятнее, чем прятать их глубоко внутрь себя.

Она осознала, что в ее окружении, да и вообще по жизни в целом, слишком уж много людей, которые жили под гнетом событий и прятали свои эмоции, старались быть сильными, жизнерадостными. Хотели казаться стальными и несгибаемыми. Но стоило произойти ситуации, которая могла поменять всю жизнь человека не в лучшую сторону, так эти сильные люди начинали ломаться. Привычная жизнь начинала разрушаться, из-за чего потом приходилось учиться жить заново, собирать себя по крупицам и зализывать раны. Так может, все-таки сила человека не в подавлении эмоций, а в позволении себе быть уязвимым?

Пока привычные для Мишель действия в моменте стали разрушаться, она не заметила, как Камилла ехала уже по направлению движения.

– Тебе стало лучше? – спросила Камилла, не отрываясь от дороги, когда заметила, что девушка притихла.

– Да… прости, – с грустью в голосе ответила Мишель. Подруга редко видела, как она плакала, а к тому же такие истерики она не видела у нее ни разу. Да и признаться честно, сама Мишель у себя такого не встречала.

– Знаешь, твое состояние – полное отражение того, что у меня сейчас внутри.

Мишель замешкалась. Было странно осознать, что подруга, которая была близка ей как сестра, сама переживала не лучший период. Она всегда считала, что они могут друг с другом поделиться всем самым сокровенным, тайным и запретным. Однако ни одна не делилась этим состоянием, считая, что всё то, что им не нравится, – норма для нынешнего общества. Они думали, что они ненормальные, раз эта норма для них отягощение.

– Кажется, мы плохо друг друга знаем, – озадаченно ответила Мишель. – Предлагаю обсудить всё под бокал просекко и меланхоличную музыку.

– Такой тусовки у нас ещё не было, – с поддельной радостью воскликнула Камилла. – Я принимаю твоё предложение.

      Всё оставшееся время девушки ехали молча. Им необходимо было время, чтобы переварить произошедшее сегодня. Их телефоны разрывались от звонков и сообщений, но они обе выключили мобильные. Мишель отделалась лишь одним сообщением отцу: «Прости, что поступила так безрассудно. Я не могу за него выйти замуж». Интуитивно она понимала, что отец поймёт её. Он поймёт, что она так поступила благодаря его откровению, благодаря той боли, которой он решил поделиться. Это позволило ей осознать, что важно слушать свои чувства и эмоции – они никогда не подведут.

***

Девушки не знали, сколько времени провели в дороге, но приехали на место уже тогда, когда на улице начало темнеть. Камилла припарковалась около старой усадьбы.

– Здесь нас не будут искать, – сказала девушка, вылезая из машины. – Выходим.

Мишель даже не стала возражать и послушно вылезла из автомобиля вслед за подругой.

– Это усадьба моей бабушки. Я здесь бываю очень редко, поэтому ты здесь ни разу не была, – опережая вопрос Мишель, ответила Камилла.

Усадьба была небольшой, но на вид очень даже милой и аккуратной. Стены были выложены темно-серым планкеном,* всё здание было оформлено в готическом стиле и, как положено подобному стилю, территорию окружал забор с железными острыми прутьями. Ворота выглядели так, словно это вход не на территорию усадьбы, а на территорию замка. Мишель, конечно, знала, что у Камиллы бабушка была потомственной богатой ведьмой, но точно не знала, что у этой великой женщины была усадьба, оформленная под её стать.

Когда они оказались внутри усадьбы, атмосфера там оказалась не такой мистической, как снаружи. Все комнаты были оформлены в тёплых пастельных тонах, а в гостиной так вообще стоял розовый кожаный диван, слегка потёртый от времени.

Камилла разложила на столике перед диваном вино и закуски, которые чудесным образом смогла стащить с фуршета.

«И когда только она успевает всё это сделать?» – подумала Мишель.

Перед ними на стене висел огромный портрет бабушки Камиллы, на котором она была изображена со своей чёрной кошкой. Бабушка была в чёрных кружевных перчатках, чёрной накидке и чёрной шляпке с вуалью, которая слегка прикрывала голубые глаза. Губы накрашены красной помадой, которая подчёркивала её статус, несмотря на возраст. Взгляд был полон доброты, но и в то же время власти, статусности и строгости. Даже через портрет ощущалась эта дикая уверенность и сильная энергия бабушки. Будто она вовсе и не умерла, а сидела сейчас рядом с ними.

Камилла и Мишель познакомились, когда родители и бабушка пересеклись на бизнес-встрече в Париже. И чтобы девочки не скучали, совместно было принято решение отправить их в Диснейленд развлекаться под присмотром личных охранников Алена. Тогда девочки быстро нашли общий язык друг с другом и даже обменялись контактами. С тех пор они часто виделись: Камилла могла неделями жить у Мишель, а Мишель всегда ходила на пикники с Камиллой и её бабушкой. Со временем, когда родители переехали жить в Париж из пригорода, они начали ходить в одну школу и сидеть за одной партой. Обе фанатели от российской поп-группы «Тату» и от сериала «Так поступают настоящие женщины». У обеих текла русская кровь: у Мишель от мамы, у Камиллы от бабушки. Когда-то тогда они мечтали стать сильными и независимыми, статусными и умными, но даже не подозревали, что за эти мечты придётся платить своим психоэмоциональным здоровьем. Мишель научилась быть сухой на эмоции у родителей, Камилла научилась этому из-за издевательств одноклассников в школе.

Камилла стала жить с бабушкой в четыре года, когда в авиакатастрофе погибли её родители. Сестра со стороны матери была так сильно увлечена своей жизнью, что ей даже в голову не пришло взять опеку над маленькой девочкой. Тогда она делила с матерью малышки наследство их отца, а потому быстро исчезла с радаров, так как смерть сестры облегчила переход наследства в её руки. Она быстро продала его и переехала жить в Англию. О бедной девочке решила позаботиться бабушка со стороны отца. Ради Камиллы она переехала из США обратно во Францию, хотя и могла забрать её к себе и растить там. Она всегда говорила, что чувствует, что место Камиллы – это Париж, это её место силы, место боли и место роста. Этот город в действительности принёс ей много радости и боли. Благодаря этому городу становилась её личность, её убеждения и вся её жизнь. Камилла привыкла прятать свою глубину за маской дружелюбия и радости, потому что однажды, прикоснувшись к ее глубине, ей сделали очень больно, после чего она не открывала свои истинные чувства даже перед Мишель. Единственный человек, который мог знать о её чувствах, – это бабушка. Она всегда показывала и рассказывала ей о своих магических атрибутах, делала ей талисманы на защиту, на здоровье и на благополучие. Они очень часто вместе ездили собирать целебные травы, а потом пили вечерами чай на кухне, пока весь дом заполнял аромат клафути, подходившего в духовке. Именно бабушка посадила в ней крупицы добра и любви, но общество растоптало эти крупицы. Под гнетом общества она стала думать о материальном благополучии, о том, что любовь в современном мире с современными людьми была невозможна. Она была очень чувствительной и любвеобильной девочкой, но была вынуждена спрятать свою уязвимость под маской статности и силы. Бабушка стала для нее опорой и защитой, стала отцом и матерью в одном обличии, поэтому очень болезненно перенесла ее смерть. Это был первый и единственный раз, когда она позволила себе раскрыть свою боль перед Мишель.

      Ну а сегодня был первый раз, когда Мишель позволила себе раскрыть свою истину перед подругой.

– Прежде чем ты начнешь задавать вопросы, – слегка подавленно произносит Мишель, – я хочу поблагодарить тебя за то, что поддержала эту… безумную затею.

Она подвинулась к подруге и крепко обняла ее. Мишель была приятно удивлена, что в порыве эмоций объятия – это самые приятные ощущения. Ощущения, когда человек, которому ты доверяешь и которого любишь, тоже тебя обнимает, хоть и делает это робко и застенчиво. Самой Камилле этот миг был настолько запоминающимся, настолько ценным, что она боялась его спугнуть. Впервые она увидела, как неприступная крепость Мишель рухнула, и теперь она сама кинулась ей в объятия. Сама Камилла очень любила обнимать людей, очень любила тактильный контакт, поэтому очень часто могла ни с того, ни с сего начать делать Мишель массаж, положить голову ей на плечо или даже просто приобнять. Она всегда замечала, как Мишель в такие моменты чувствовала себя неловко, но поделать с собой ничего не могла, так она привыкла жить с бабушкой. Мишель же наоборот привыкла к тактильной недоступности, поэтому подобные нежности у нее выходили сухими и только ради приличия или чтобы не обидеть.

От того, как Мишель сильно обняла ее, она и сама пустила слезу. Ей стало очень приятно, что день ее свадьбы, наоборот, их сблизил, а не отдалил, как она ошибочно предполагала.

– Расскажи, почему ты решила сбежать со свадьбы, – прерывая объятия, спрашивает Камилла.

– Я давно думала рассказать тебе об этом, потому что знала, что ты такое не осудишь, – слегка смущенно произнесла Мишель. Продолжительные объятия с подругой вогнали ее в краску, ведь такое поведение и состояние для нее было нетипичным, – но я сама решила, что все, что я чувствую – это бред.

Она сделала глубокий вдох и решила взять паузу. Всё-таки разговаривать о своих чувствах, обниматься и плакать, как лисичка, она не привыкла. Поэтому, чтобы набраться смелости, открыла просекко и разлила по фужерам.

– В общем, два года назад мне начал сниться мужчина, – осмелев, заговорила Мишель. – А начал он мне сниться после того, как я купила то кольцо, про которое тебе рассказывала. Он снился мне примерно месяца два, но потом эти сны прекратились, когда у нас с Матео закрутился серьезный роман. Но вчера мне снова снился он… Я не знаю, кто это, и даже во сне ни разу не видела его лицо. Слышала только голос и ощущала тепло его тела.

Камилла внимательно слушала подругу и даже старалась не дышать, чтобы не упустить ни одной важной детали.

– Я, впрочем-то, и без этих снов всегда сомневалась в своем выборе. Да, мы с тобой не верим в любовь или просто еще не знаем это чувство, но глубоко внутри у меня было ощущение, что если я выйду за него замуж, то потеряю себя. Я думала, что это все бред и потому старалась не слушать этот внутренний голос, но сегодня ночью мне снова приснился тот мужчина. Во сне он сказал мне продолжать поиски, и это лишь укрепило мои сомнения. И что еще более странное, после таких снов я всегда плачу.

– А как ты понимаешь, что тебе снится именно один и тот же мужчина?

– Потому что у него на руке во сне это кольцо, я запомнила его голос, да и просто всегда чувствую, что это он.

      Камилла озадаченно сложила руки около подбородка и нахмурила брови. Она пыталась вспомнить, могла ли бабушка рассказывать что-то подобное в её детстве, но припомнить не могла.

– Слушай, у бабушки в этом доме очень много книг, мы можем поискать информацию в них, – предложила Камилла.

– Не иди на такие жертвы. Скорее всего, я просто схожу с ума, а эти все сны – игры разума.

– Слушай, ну получается, моя бабушка сумасшедшей была? – искренне смеясь, спросила Камилла.

Мишель хотела было ответить, но быстро стушевалась, ведь на неё со стены смотрела та самая бабуля, которая вроде бы и не в этом мире, но всё равно будто сидела рядом и слушала их разговор.

– Твоя бабушка занималась этим много лет, а я вообще простая смертная.

– Мишель, ты можешь говорить всё что угодно, но если твоё тело реагирует на такие сны слезами, значит, это не просто сны, – отвечает Камилла. – Бабушка рассказывала, что наше тело знает всё лучше нас. У него есть связь с нашим подсознанием, и поэтому на истину или ложь оно может по-разному реагировать. Поэтому меня бабушка научила через телесные сигналы делать выборы по жизни.

– Почему же тогда ты ещё не встретила своего человека? Я ведь знаю, что где-то глубоко внутри ты хочешь найти его.

– Потому что на всех мужчин, что мне попадались в жизни, моё тело реагировало одинаково: бабочки в животе и лёгкая тошнота. Бабулечка сказала, что если человек мой, то телесно я буду ощущать спокойствие и благодать.

Мишель зацепили эти слова, ведь в каждом сне она чувствовала спокойствие и безопасность рядом с тем мужчиной, что было для неё странным, ведь во сне люди более уязвимы, особенно к кому-то или чему-то незнакомому. А вот рядом с Матео её всегда тошнило после еды, и сколько бы обследований она ни прошла, врачи разводили руками. Тогда она смирилась с этой «особенностью» своего организма и перестала даже обращать на это внимание.

Девушки выдержали в разговоре паузу, но внутри каждая тихо радовалась такому откровению между друг другом.

– Знаешь, это так странно, – решила первой прервать молчание Мишель, – говорить об этом. Слышали бы меня сейчас родители, застыдили бы. Они бы в такое никогда не поверили. Хотя, с учётом того, в чём мне признался сегодня отец, он-то, может и поверил бы мне, но не мама. Она сильно приземлённый человек и всё, чего она коснуться не может, в это не верит. Однако меня всегда всё интересовало не только с материальной точки зрения, но и с той самой невидимой, мистической стороны.

– Для меня это не странно, сама понимаешь почему, – сказала Камилла, откинувшись на спинку дивана, – я всегда тебе верю. И даже если ты скажешь, что коты начали платить за аренду, я всё равно буду тебе верить.

      Камилла сказала это с ноткой иронии, но Мишель знала, что в этом скрыто что-то большее, чем просто «шутка». Камилла всегда верит Мишель, и даже если она вдруг когда-то сойдёт с ума, подруга всё равно останется на её стороне. Это придавало ей сил в её непростой ситуации. Ведь побег из-под венца не спасёт её от гнёта родителей и разъяснений перед Матео.

В этот вечер Камилла отправила Мишель в душ и даже нашла что-то из гардероба бабушки для неё. Ведь выглядела она для невесты, мягко говоря, не очень: растрёпанные волосы, поплывший макияж, разорванное подвенечное платье и сбитые в кровь колени. Они обе были голодные, но не придавали этому значения. В их крови всё ещё бежал адреналин после побега, а потому утоление голода сейчас не казалось чем-то важным.

Они долго сидели вместе на этом розовом диванчике и раскрывали друг другу своё нутро. Мишель знала, что поступила опрометчиво и ей придётся разгребать последствия, но в глубине души она была этому рада. Рада, что за одно лишь действие поменяла своё мировоззрение, поменяла свои принципы, поменяла привычное поведение. И пусть она сейчас потеряла свою верную дорогу, в направлении которой ей нужно двигаться, она точно знала, что обязательно встанет на этот путь. Пусть она знала, что это будет нелегко, но она была к этому готова, ведь по-старому жить она больше не хотела. Это был первый шаг на пути к исцелению её души.