Полярная ночь

– Как она сейчас? – спросил отец шёпотом.

Эмма сделала тяжелый вздох, чем дала понять, что дела идут неважно.

– Йенс, я всё понимаю и не хочу вмешиваться в вашу жизнь, но почему ты не отвез ее в больницу? Неужели ты не видишь, что происходит?

– Я не отвёз ее, я позвал тебя. Ты медсестра Эмма, я тебе полностью доверяю…

– Я медсестра, Йенс! Вот именно! Я ставлю уколы и капельницы, я не назначаю лечения тяжелобольным.

– Что с ней?

– Я не знаю. Что говорит доктор Хольмберг?

Отец опустил глаза и отошел к окну.

– Йенс, ты что, ему ничего не сказал? – Эмма начала повышать голос.

– Нет, не сказал. И не надо на меня так смотреть! Её упекут в психушку, разве ты не понимаешь?

– Но… – она развела руками. – Что мы будем с ней делать?

– Ей уже легче. Ты сама сказала.

– Да, легче, но нельзя делать вид, что ничего не произошло? Она успокоилась, но откуда мы знаем, что у нее на уме? Ей требуется лечение.

– Эмма…

– Не перебивай меня! Ты знаешь, как я отношусь к Патти и к вашей семье в целом – я вас безумно люблю, но ей нужна помощь врачей!

– У нее просто стресс.

– Ты уже рассказал ей о намерении развестись?

– Нет, а когда?

Эмма отвернулась, пытаясь справиться с волной пренебрежения к человеку, стоящему напротив.

– Сейчас не время меня осуждать.

– А я и не осуждаю. Поступай как знаешь. Только вот одна проблема – у тебя двое малолетних детей. И как ты объяснишь это им – уже совершенно другой вопрос.

– С Хуго и Яспер я разберусь. Они поймут.

– Ну, конечно – усмехнулась она. – Хочешь кофе?

– Не откажусь.

Эмма поставила чайник, приготовила кружки и они сели за стол.

– Кто она? – спросила Эмма робко.

– Мне как-то неловко с тобой об этом говорить.

– Ты прав, лучше не говори. Это не мое дело.

– Да ладно, ты имеешь право знать. Мы многим тебе обязаны. Её зовут Мэгги.

– Мэгги? Она с материка?

– Из штатов.

– Понятно. Она в курсе, что произошло?

– Да, она знает. Она поддерживает меня. Это тяжелое время, я должен быть с семьей.

– Семьи больше нет, Йенс. Нет у тебя семьи.

В комнату вошла Патти. Йенс и Эмма вскочили с мест.

– Милая, присаживайся, я сделаю тебе кофе, – Эмма взяла Еву под руку, подвела и усадила за стол. На маме был белый махровый халат. Она выглядела растерянно.

– Почему ты не надела носки, милая? Холодно же! Сейчас я принесу тебе, минутку – Эмма в спешке побежала в мамину комнату. Мама смотрела вниз и ничего не говорила.

– Как ты…как ты себя чувствуешь? – аккуратно спросил отец, присаживаясь напротив.

– Нормально, – сказала мама.

– Вот и хорошо. Это, это отлично! Ты выглядишь лучше! Намного лучше!

– Мне нужно уйти – резко сказала она. Отец от неожиданности завис на пару секунд.

– Куда?

– На побережье. Мне нужно кое с кем встретиться.

– С кем?

– Меня ждут.

– Ева, сейчас не лучшее время, – оправдательно произнес Йенс, пытаясь избежать резких поворотов. Мама встала из-за стола и громко произнесла – Я сказала, мне нужно уйти!

Вошла Эмма с шерстяными носками в руках.

– Милая, не нервничай! Присядь, присядь! – она снова усадила маму за стол. Потом наклонилась и надела ей носки, – Какие холодные ноги! Ты что, хочешь простудиться?

– Эмма, нам с Йенсом надо поговорить, – решительно сказала мама. Эмма что-то сказала себе под нос и положила руки маме на плечи, нагнувшись над ней – Ты уверена?

– Да, оставь нас, пожалуйста.

Эмма виновато улыбнулась и тихо вышла из кухни. Отец опередил маму в продолжение разговора.

– Ева, я вижу, что тебе уже немного лучше. И нам пора поговорить о том, что произошло.

Он с волнением наблюдал за ее реакцией, но ни один мускул не пошевелился на ее лице, – Ладно, давай начистоту. Я все эти годы был с тобой честен, и сейчас хочу рассказать обо всем, как оно есть. Думаю, ты и сама уже все поняла. Я встретил другую женщину.

Повисла угрожающая пауза. Ева по-прежнему оставалась холодна и отрешена. Отец начал нервно щелкать пальцами. Он избегал прямого взгляда маме в глаза. Его лицо покраснело. Было видно, что ему очень нелегко даются эти слова. Минутой позже он прервал молчание:

– Все расходы и юридические дела я беру на себя. Я найму адвоката, он подготовит документы и привезет тебе. Ты просто поставишь подпись и все.

Она все еще соблюдала тишину.

– И, да, не беспокойся об имущественных вопросах. Дом и все, что в нем, я оставляю вам. Возьму только свой пикап, но он все-равно старый, вам он ни к чему, с ним хлопот не оберешься. Пособие на детей обязуюсь выплачивать ежемесячно. Забирать их к себе я тоже буду, когда они захотят. В принципе, почти ничего не изменится.

– Думаешь? – резко спросила мама.

– Ева, ты взрослый человек, ты мудрая женщина. Ты должна меня понять! Я не хочу ломать жизнь тебе, себе, и детям. Я вижу, как ты страдаешь. Я не могу больше дать тебе то, что может дать любящий мужчина.

Мама закрыла голову руками.

– И пока тебе нездоровится, я заберу Хуго и Яспер к себе. Я снял небольшую квартиру на материке. Места не очень много, но до момента твоего выздоровления жить можно. Может, они вообще захотят поехать к твоим родителям? В любом случае, Эмма будет рядом с тобой. Ты не останешься одна.

Ева встала изо стола. Она была слишком слаба, чтобы устраивать разборки, слишком эмоционально измотана, чтобы выяснять причины. Она вытерла слезы рукавом халата и неспешно побрела обратно к себе в комнату. Отец облегченно вздохнул. Наверняка он ощутил, как груз ответственности свалился с его плеч. За долгие месяцы безумства он ужасно устал от непредсказуемости. Он посмотрел на часы и направился наверх. Наверное, собирать вещи.

Январь

Вечер

Я предчувствовала. Я знала, что так будет. Лемм говорил мне. Моя жизнь разбилась как хрустальный стакан. Ай, да что об этом говорить. Я даже не хочу думать, как там будет и что.

Вчера мы с ним наконец увиделись. Мне удалось улизнуть из дома незаметно. Как я скучала! Кажется, кроме него у меня никого не осталось. Меня все избегают, разговаривают снисходительно. А он принимает меня. Он понимает меня. Мы гуляли до полуночи, потом уже сильно похолодало, и я пригласила его в дом. Эмма и дети спали, предатель куда-то уехал. Мы сидели на кровати и разговаривали. Он приготовил для меня облепиховый чай. Тёплый человек в холодном мире. Почему он уходит, когда я засыпаю?

Глава 5

Новость о разводе родителей мы с Хуго приняли, как взрослые люди. Конечно, мы знали все заранее, потому что слышали их разговоры. К моменту, когда нам объявили об этом официально, мы уже выплеснули горечь и разочарование, и поэтому, обид, рыданий и истерик не было.

Они собрали нас в гостиной.

Мама сидела в кресле, поджав под себя ноги. Вид у нее был не очень: растянутый старый свитер, спортивные штаны, которые она летом надевала для работы в саду, волосы были собраны в небрежный пучок. Лицо серое и безжизненное. Папа, напротив, блистал. Новенький джемпер, гладко выбрит, аккуратно подстрижен, пахнет приятно, держится уверенно. В руках он держал какие-то бумаги. Разговаривать об этом с нами ему было намного легче, чем с мамой.

– Яспер, Хуго. Мы должны сказать вам что-то важное.

В этот момент я пыталась отгрызть заусенец на пальце, пытаясь сделать вид, что идет как надо.

– Мы с мамой решили развестись.

Хуго тяжело вздохнул.

– Так бывает, когда взрослые люди…. – папа замешкался.

– Когда взрослые люди встречают кого-то другого? – спросил Хуго. Я толкнула его в плечо. Мне, почему-то, стало за него стыдно. Папа смутился.

– Всё очень сложно, малыш. Взрослые сходятся, расходятся. Это жизнь, так бывает. Но вы должны помнить, всегда помнить, что бы ни происходило между мной и мамой – мы всегда будем вас любить! Мама и папа по-прежнему будут рядом с вами. Это никак не отразится на нашем отношении к вам.

– Это значит, что мы должны уйти? – спросил Хуго. Я увидела, как на его глазах наворачиваются слезы. Пришлось пнуть его коленкой – что? – он раздраженно посмотрел на меня.

– Заткнись! – тихо прошипела я. В обычное время меня бы хорошенько отсчитали за эти слова. Но ситуация была нестандартная. Никто не обратил внимания.

– Нет, сынок, вы с мамой будете жить здесь. А я буду приезжать по выходным. По воскресеньям. Всё будет как раньше. Буду забирать вас на материк. Мы будем ходить в кино и устраивать праздник живота, точно как раньше! Сладкого будет столько, сколько вы захотите. Любые развлечения! Идёт? – отец протянул нам руку. Предполагалось, что мы должны ее пожать. Хуго вяло сжал его пальцы, потом совсем поник.

– Поначалу будет сложно, я знаю. Но вы привыкнете. Вы же самые сильные дети на этом острове!

– Угу – пробурчали мы.

– Правда, пока вам придется пожить у бабушки. Недельку, не больше.

Мы не хотели ехать к бабушке с дедушкой. Их гиперопека уж очень нам докучала. Мы возмутились.

– Когда маме совсем станет лучше, она снова вас заберет.

– Так вы оба нас бросаете? – Хуго вскочил с места.

– Малыш, вам не обязательно никуда уезжать – мама встала с кресла, опустилась на колени рядом с Хуго и обняла его.

– Я не хочу никуда ехать! Я хочу остаться дома – захныкал Хуго.

Отец начал потихоньку раздражаться. Больше маминых слез, он не мог терпеть только наших.

– Ладно, пусть мама решает, – он встал с кресла и вышел. Убедившись, что он ушел, я тоже подбежала к маме. Мы обняли ее за шею и заплакали. Хуго рыдал искренне, я просто выдавливала из себя слезы, потому что мне было жалко себя. Ну и маму, конечно. Она гладила нас по головам, целуя по очереди каждого. Она была удивительно спокойна. Ни тени волнения или тревоги. Она и успокоить нас не пыталась. Никаких оправдательных слов или пустых обещаний. Просто чистая материнская нежность и любовь.

В ту ночь Хуго уснул мертвым сном. Я же ворочалась с боку на бок. Из-за стены были слышны голоса. Мама с папой негромко разговаривали. Я удивилась, что отец остался еще на одну ночь. Аккуратно встав с кровати, я решила незаметно пробраться под дверь их комнаты и послушать о чем они говорят. Сидела я там, наверное, минут 20, пока мои босые ноги окончательно не замерзли на ледяном полу.

– Я встречаюсь с адвокатом в пятницу. К вечеру постараюсь привезти все необходимые бумаги. Тебя устроит пятница вечер? – отец говорил очень серьезным голосом. Было слышно, как он ходит по комнате. Возможно, он собирал вещи.

– Устроит – ответила мама. Я услышала, как ложка бьется об кружку. Возможно, она размешивала чай или кофе, – почему, Йенс?

– Что почему? – не отвлекаясь от дел спросил отец.

– Почему ты уходишь к ней?

– Ой, не начинай!

– Как я пропустила момент, когда ты полюбил кого-то другого?

Скрипнула кровать. Отец сел рядом.

– Я не знаю. Я не буду тебе врать, я влюблен. Я глубоко влюблен, как дурак. И это взаимно.

– Оставь подробности, – заскрипели полы. Мама встала и отошла в сторону.

– Ева, я тебя не узнаю. Я думал, что лечение у доктора Хольмберга пойдет тебе на пользу. Но стало хуже. Ты потеряла связь с реальностью, со мной, с детьми. Я думал, что это депрессия после той сложной зимы. Я бросил работу, я перебрался ближе к дому. Я старался больше времени проводить с вами, но в ответ не получил ничего. Ты холодная. Ты далекая. Ты почти не выходишь из дома, ты ни с кем не общаешься, ты все время проводишь в постели. Ты не спрашиваешь как у меня дела, ты не занимаешься детьми. Ты погружена в свой мир, в свой гребанный эгоистичный мир, где нет места для нас, для меня нет места, понимаешь? Я истосковался по женской ласке, по заботе. Это получилось случайно. Я не хотел. Но я не смог сопротивляться. Это выше моих сил.

– Что ты такое говоришь? Зачем ты так? Да, я не идеальная жена, я многое упустила. Но нет моей вины в том, что произошло! В конце-концов, это ты уходишь, а не я!

– Не хочу выяснять отношения. Не умею.

– Мне мерзко. Как будто я проглотила мышь.

– Видно по твоему лицу. Последние полгода.

Они разговаривали друг с другом грубо. На грани.

– Завтра я позвоню доктору Хольмбергу и договорюсь, чтобы тебя определили в стационар. На западном побережье есть отличный санаторий для…для людей, у которых болит душа.

– Для душевнобольных?

– Я этого не говорил! Полежишь, пропьешь витамины. Подышишь морским воздухом, а то ты за пределы двора даже не выходишь. Не беспокойся, я все оплачу. Расходы на лечение, на содержание детей я возьму на себя в первое время. Но потом тебе придется устроиться на работу. Можешь продать дом и обзавестись жильем на материке. И детям проще, и тебе.

– Я не сумасшедшая!

– Я и не говорю, что ты сумасшедшая, тебе надо отдохнуть…

– Я прекрасно отдыхаю! У меня есть друзья. По крайней мере, один друг.

– У Эммы есть своя жизнь! Она не будет сидеть с тобой вечно!

– А я не про Эмму.

– Интересно, – отец начал открыто иронизировать.

– Если бы ты был хоть чуточку более внимательный, ты бы знал, где я и с кем я. Я пока еще твоя жена! У тебя совсем не возникает вопросов относительно этого?

– Относительно того, в какой ты комнате находишься? В спальне или в гостиной? Спишь или бредишь? Нет, относительно этого у меня вопросов нет!

– Что ты несешь? – мама повысила голос, – я вчера весь день провела на другом острове, и не одна, между прочим! Ты даже не заметил моего отсутствия?

– Где ты вчера была? – озадаченно спросил отец.

– На Тремойе.

– Занятно. И как ты туда добралась?

Пауза. Мама, очевидно, задумалась.

– На машине, что за глупый вопрос?!

– На какой?

– Какая тебе разница? Заботься теперь о своей новой подружке.

– Ева…

– И вообще, это не твое дело. Не лезь!

– Ева, постой…

– Не вмешивайся в мою жизнь, предатель!

Атмосфера накалилась.

– У нас нет транспортного сообщения между этими островами по суше.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что и говорю! Ты не могла добраться до туда на машине.

– Ерунда, ты ничего не знаешь.

– Я занимаюсь транспортировкой товаров по всем ближайшим островам. Я знаю каждый путь в любую точку острова. На пароме до Тремойя плыть больше 2х часов.

– Я говорю тебе, мы там были вчера!

– Это невозможно как минимум по двум причинам: во-первых, это из-за отсутствия дорог, там кругом море, очнись! Во-вторых, ты вчера весь день спала. Встала только вечером. А потом, знаешь, что? Опять легла спать. Увы, дорогая, за эти полчаса ты вряд ли бы успела смотаться туда и обратно!

Послышался глухой удар. Мама, вероятно, ударила папу или толкнула его. Не удалось точно распознать.

– Ты продолжаешь издеваться надо мной? Тебе мало? – она начала плакать.

– Ева, я не издеваюсь! Я клянусь, ты вчера была дома весь день, – папа сменил гневный тон на успокаивающий, – даже если бы ты уходила, что никак не могло быть, потому что я тоже был дома и караулил твой сон, проверяя, дышишь ли ты еще, то ты не смогла бы туда добраться! Я клянусь!

– Ты лжешь! Лемм отвез меня туда, чтобы я расслабилась, отдохнула от напряжения и скандалов!

– Я помню, мы с тобой очень хотели туда съездить. Если хочешь, я заберу вас на выходных и отправимся туда вместе с детьми, давай?

– Нет, не хочу! Я была там вчера с Леммом!

– Кто такой Лемм?

– Мой друг.

– Где ты его встретила?

– Говорю же, не твое дело!

На несколько секунд в комнате повисло молчание.

– Я не хочу делать тебе больно. Я понимаю, что и так причинил тебе много страданий. Но ради всего святого, объясни мне, что с тобой происходит? О каком друге ты говоришь? Ты ведь все-время была у меня на глазах.

– Йенс, я не сумасшедшая! Я встретила его давно, мы часто видимся и гуляем по побережью. Я не сделала ничего плохого!

– Где он живет?

Мама на мгновение задумалась.

– Я не знаю, я не спрашивала.

– Хорошо, как вы связываетесь? Как вы договариваетесь о встрече?

– Господи, что за глупый вопрос? По телефону, как же еще?

– Ну покажи мне его номер.

– Ты будешь звонить ему, мне станет стыдно.

– Я не буду никуда звонить, просто покажи мне его номер и все!

В комнате послышался звук открывающихся ящиков. Мама явно искала телефон.

– Вот, сейчас покажу.

….

– Да где же…

– Дай я сам найду, – отец взял телефон в свои руки – Ну и где?

– Не знаю, ищи внимательнее!

– Все твои входящие и исходящие – это Эмма, дети и я. Здесь нет ни намека на другой номер.

– Он звонил мне вчера!

– Не вижу.

Мама выхватила телефон. Было слышно, как ее дыхание участилось. Она в панике нажимала все подряд кнопки, – Я ничего не понимаю! Где номер?

– Ева, присядь! Слышишь? Присядь?

– Он звонил мне вчера – она почти перешла на крик, – мы разговаривали! Посмотри, там еще должны быть фото, ну могут быть, точнее. Йенс, посмотри!

Я не знаю, что они могли делать именно в этот момент. Предполагаю, что отец обнял маму. Он пытался ее успокоить.

– Ева, посмотри на меня, милая, посмотри!

– Лемм был здесь, он часто приходит, когда вы ложитесь спать!

– Ева, послушай, -он разговаривал с ней как с ребенком, – просто послушай, хорошо? Если бы кто-то приходил в дом – это заметили бы либо я, либо Эмма, либо дети, в конце-концов! Ева, ты никуда не выходила вчера, ты спала весь день, тебе нездоровилось! Мы можем это подтвердить. В последние недели ты все-время была у нас на виду.

– Что…что ты имеешь в виду?

– Тебе приснилось. Показалось. Почудилось. Не знаю, как это назвать. Не было ничего, что ты говоришь. Нет этого человека, ты никуда ни с кем не ходила, тебе даже никто не звонил! Пока ты болела, твой телефон был у меня. Я его и зарядил, собственно. Никто не звонил. Я клянусь!

Потом я приняла решение уползти от двери. Кульминация. Пик. И я правильно сделала, что ушла. Как только я пробралась в комнату, дверь родительской спальни открылась. Кто-то вышел. Я не знаю, кто именно – мама или папа. Они разошлись по разным углам и настала тишина. Никто не спорил и не ругался. Может ли быть еще хуже, чем уже есть, подумала я тогда?

Глава 6

Я проснулась от того, что меня разбудил Хуго. Я настолько глубоко уснула, или, может быть, впала в какое-то небытие, что очнулась только от того, что брат тряс меня за плечи. «Яспер, вставай, там что-то происходит» – его лицо при свете луны выглядело бледным и довольно испуганным. Я не сразу сообразила, что происходит и где я нахожусь. Я недоумевающе смотрела на него, но он все еще продолжал трясти меня, – «Яспер, ну вставай!»

В этот момент мы услышали грохот чего-то тяжелого. Я тут же пришла в себя и вскочила с кровати. Мы побежали к двери, но я резко остановилась. Мне было страшно выходить. Вернее, мне было страшно узнать, что там происходило. Хуго я тоже не дала выйти.

Звук разбивающегося стекла. В доме кроме нас и мамы был отец. Это его последняя ночь с нами, во всех смыслах этого слова. Мы услышали, как он выбежал из комнаты и побежал вниз.

Она кричала и рушила все вокруг. Она погрузилась в абсолютную агонию. Она звала его. Она кричала его имя, хватала себя за волосы, рвала на себе одежду. Она умоляла спасти ее от всех, с дьявольским хрипом в голосе она говорила, что они пришли за ней. Она была вся изранена. Разбита губа, из носа текла кровь. Руки порезаны. Наверное, она била витрины кухонных шкафов голыми руками.

Мы остановились на лестнице. Мы не могли пересилить страх и спуститься вниз.

Занавески в гостиной разгорались на наших глазах как бумажные салфетки. Огонь быстро перекинулся на комод и книжные полки. Огромные языки пламени начали разъедать наш дом, как кислота разъедает кожу. Она кричала, что только огонь может их всех убить. Кричала, что они загнали ее в тупик, и просила его прийти ей на помощь. Огонь быстро загнал ее в угол, окружив смертельным кольцом. Она села на пол и закрыла голову руками. Ее тело дрожало от истошных рыданий.

Мы замерли на месте, будто нас приклеило в лестнице. Мы сидели на корточках, вцепившись в перила, и в оцепенении наблюдали за происходящим. Ядовитый дым стал подниматься выше. Кислород испарялся.

Папа выбежал из клубов дыма с огнетушителем. Наверное, он бегал за ним на задний двор, поэтому его так долго не было. Мощная струя пены хаотично, словно лавина, накрывала пламя. Дым, пепел, пыль – все смешалось, создавая локальный апокалипсис. Мы уже почти ничего не смогли разглядеть. Хуго оторвался от перил, отвернулся и сжался калачиком, как испуганный ежик. Он закрыл ушли руками и зажмурился. Все его тело было напряжено, как струна, видимо, пытаясь не поддаться панике. Я посмотрела на него, потом на происходившее внизу – отец нес маму на руках, я не была уверена, дышит она еще или нет. Он отнес ее в холл, аккуратно положил на пол, открыл входную дверь и побежал в нашу сторону. Пока он бежал, я увидела, как мама начала кашлять. Видимо, она потеряла сознание на какое-то время, но от холодного зимнего воздуха пришла в себя.

Папа подбежал, схватил меня и Хуго на руки и пулей спустился по лестнице вниз. Он вынес нас на улицу, прямо в пижамах. Потом вернулся за мамой. Затем снова забежал в дом, а через некоторое время вернулся с парой пледов. Одним он накрыл нас, другим маму. Мама сидела на мокрой земле, укутанная в клетчатый плед и что-то повторяла себе под нос, глядя в одну точку. Мы с Хуго прижались друг к другу. Нас сильно трясло от холода, испуга и неизвестности.

Отец бегал по двору, то принося откуда-то ведра с водой, то вынося из дома какие-то вещи. Через минут 10 подъехала пожарная бригада. Правда, тушить к тому моменту было почти нечего. Не потому что все сгорело, вовсе нет. Пострадала столовая и частично гостиная. А потому что папа чудом успел потушить большую часть сам. Мы наблюдали, как вода (или тоже пена, я уже не помню)из огромного пожарного шланга заливает дом. Из открытой входной двери полились грязные реки. Крыша тоже пострадала частично. Вскоре подъехала скорая помощь. Маму положили на носилки и погрузили в машину. К нам подошла молодая женщина, врач или медсестра. Она осмотрела нас, пощупала и послушала. Она улыбалась и всеми силами пыталась нас подбодрить. В конечном счете, она достала из своей куртки два леденца и протянула их нам. Я, в общем-то, почти ничего не помню. Я помню ее приятное лицо, теплую улыбку и каштановые волосы. Может, ее и вовсе не было, потому что никто кроме меня не помнит ее. Возможно, что она просто плод детской фантазии. Или ангел, что тоже очень могло быть.

Маму увезли в неизвестном направлении. Пожарные уехали. Приехали дедушка с бабушкой. До смерти напуганные, измученные, они привезли нам теплые вещи, укутали с ног до головы и посадили на крыльцо. В дом нам было нельзя заходить. Мы видели, как они о чем-то очень эмоционально разговаривают с папой. Папа был в одной футболке и в брюках. Лицо в саже, волосы взъерошены. Они разговаривали недолго. Бабушка плакала, укутавшись дедушке в плечо. Папа нервно размахивал руками. Вскоре он подошел к нам, сказал, что все будет хорошо и что скоро заберет нас к себе. Он даже не поцеловал нас на прощание. Он просто встал и ушел куда-то в темноту. А мы уехали, вернее, уплыли на материк.

Заключение

Перечитывая эту историю, я прихожу к некоторым выводам: во-первых, я не писатель и у меня не получилось передать все логично и оформить художественно. Но это ладно, я и не претендую на литературную премию. Зато я ручаюсь за достоверность. И это, наверное, моя основная цель – просто рассказать, что же произошло с моей семьей.

Во-вторых, в этой истории еще очень много белых пятен. Мамин дневник я нашла спустя несколько месяцев под матрасом ее кровати. Мятые страницы, с грубо вырванными листами, зарисовки угольным карандашом – все это я представила в истинном виде. Конечно, представила не все, а только самое основное. Я не стала показывать страницы, как она описывает его – «друга своей души», «полярную звезду на черном небе», «спасительный маяк для заблудшего корабля» и так далее. И, пожалуй, самая большая загадка – кто же он? Кто этот невидимый для глаз человек? Был ли он вообще? Вывел ли он милую Патти из мрака, или же наоборот толкнул ее в пустоту? И я была уже готова признать все ее слова и рисунки бредом больной головы, пока на мое шестнадцатилетние не получила странное письмо от анонима. Некий неизвестный господин, который представился Левином Р-ским, поздравил меня и Хуго с днем рождения. Помимо банальных пожеланий здоровья и успехов он сказал, что наша мама пыталась все рассказать, но не успела. Он просил не искать никаких доказательств, а просто поверить ей на слово. Он просил прощения, что не написал сразу, что ничего не объяснил и оставил нас в неведении. Однако, своими словами он только добавил еще больше загадок. На конверте написан обратный адрес – тот самый остров Треймой. Давно известно, что этот маленький остров заброшен. Там нет ничего, кроме старого, полуразваленного маяка и такой же смотровой вышки. Естественно, там никто не живет, и почтового отделения там нет. Все транспортные пути с островом давно закрылись. Мне все же удалось туда попасть, уговорив своего друга по университету свозить меня туда на своем катере. Там я не обнаружила ничего. Совершенно ничего. Ни камушка, ни надписи, которая могла бы послужить ключом к разгадке этой истории. Полное разочарование. Я не надеюсь, но в глубине души все-таки есть мечта, что этот рассказ прочтет тот самый человек, который утверждал, что знал маму и был с ней рядом в моменты ее душевных переживаний. Если вы это читаете, я прошу, напишите мне. Я не хочу уйти из этой жизни так и не узнав, что же произошло на самом деле.