скачать книгу бесплатно
– Какой снег, всё смыло давно, – отмахнулся Локки. Он просто впился взглядом в фигуру на крыше. – Стоит, не шевелится. И прикинут странно.
Ленка присмотрелась и фыркнула:
– Тебе все странные, кто приличную одежду носит.
– Че ему в деловом костюме на крыше делать?
Ленка замялась.
– Д-думаешь, самоубийца? – тихонько спросила она.
– Снайпер он или суицидник, а крыша наша, го проверять, – решительно заявил Локки и, прихрамывая, зашагал к дому с удвоенной скоростью. Ленка поспешила следом.
1.3 Митькина Крыша
Митька стоял у края своей любимой крыши, залитой вечерним апрельским солнцем. За его спиной развевалось нечто вроде длинных рваных тряпок чёрного, бурого и багрового цветов. Митьку нисколько не беспокоило, что кто-то может его заметить. По своему опыту Митька знал – его никогда не видели. Отсюда он мог сколько угодно созерцать город. Заниматься этим можно было бесконечно. Но как раз сегодня его нагло отвлекли от приятного дела.
За спиной кто-то деликатно кашлянул и довольно высоким мальчишечьим голосом, прерывающимся от волнения, сказал:
– Эм… Ну …Привет.
Митька последовательно изумился, возмутился и даже рассердился. На объекты, сумевшие вызвать столько бурных и разных эмоций за такой короткий срок, внимание обращать было просто опасно. Так что Митька решил пока не оборачиваться и никак не показывать, что заметил незваного гостя: авось, тот как-нибудь сам смутится и рассосётся.
Но гость рассасываться не собирался. Он вздохнул и зашуршал курткой, по всей видимости, топчась на месте.
– Ты же Митя, да?
Это было уже слишком.
– А ты кто такой и что здесь забыл? – бросил Митька недовольным голосом, подавляя в себе желание обернуться.
– А я – Джек, Женя то есть, но ты меня зови Джеком, – сбивчиво и обрадованно заговорил парнишка. – У меня для тебя отличная новость!
– Неужели я выиграл миллион денег?
– Не, лучше! Ты – Бог!
Тут Митька уже не выдержал. Обернулся. Прямо перед ним стоял невысокий щуплый пацан лет четырнадцати-пятнадцати, болезненного вида. На голове, натянутая чуть не до носа, красовалась полосатая оранжево-зелёная шапка. Парнишка Митьке был совершенно не знаком. Знакомым было только одиночество, которым от того разило за версту. Митька такие вещи чувствовал.
– Что за бред ты несёшь и откуда ты меня знаешь? – с брезгливой жалостью поинтересовался Митька.
– Я тебя не знаю, – с готовностью пояснил Джек. – Я знаю только твоё имя. И что ты – бог.
– Завязывай. Иди, поиграй с другими детьми.
– Игру не выбирают, – заявил Джек и странно прищурился. Митька вздрогнул – настолько у Джека при этом изменилось лицо. «Пожалуй, он всё-таки мой ровесник» – всплыло в голове. Митька снова растерялся.
– Пока нам семнадцать – мы Боги, – продолжил тем временем странный парнишка.
– Ну вот и отстань от меня, – с облегчением сказал Митька, – мне девятнадцать, и я … – тут он замялся, – я – Демон, понял?
Джек рассмеялся.
– Да это ничего не значит. Считай, что демон – это порода, а Бог – должность… А про возраст. Тебе же было ровно семнадцать тогда…
– Когда «тогда»? – с вызовом перебил Митька.
– Когда ты стал «демоном», – спокойно пояснил Джек и исподлобья глянул на Митьку.
Тот вздрогнул. Рука помимо воли потянулась к груди, как будто к нательному крестику.
– Ладно, – миролюбиво продолжил Джек, – я тебе мешать не буду. Другие всё равно ещё не собрались. Я тут подожду.
– Чего?! Какие ещё – «другие»?!
В этот момент из чердачного проёма вылезли на крышу невысокий вертлявый парень в красной кепке и рыжеволосая крупная девушка.
– Здоров, пацаны, – деловито, с места в карьер припустил парень, слишком бодрый для человека с разбитым лицом, как отметил Митька. – Чего вы тут висите? На крышу хода нет.
– Ты дворник что ли? – неприязненно уточнил Митя.
– А ты – манагер что ли? – не моргнув глазом парировал парень. – Это почти частная собственность – это наша крыша, наша квартира прямо под чердаком, и ключ от него у меня хранится, усекли?
– Что ты лечишь про квартиру? – поднял бровь Митька. – Этот дом лет десять недостроенный.
На крыше на минуту воцарилась тишина. Каждый пытался совместить чужое представление о доме со своим собственным. На Джека, который тихо лучился счастьем в сторонке, внимания не обращали.
– Не может быть, – первой нарушила тишину девушка. – Я в этом доме с детства живу.
– По мне вы оба живёте в дурдоме, – отрезал Митька. – Я на эту стройку десять лет хожу и вас ни разу здесь не видел, кстати.
– А мы тут загораем с детского сада и тебя тоже не видели ни разу.
– Да проверить-то кто прав – раз плюнуть, – тихо-претихо подал голос Джек, но на него сразу все уставились.
– Да нафига нам проверять? – спросил парень. – Мы и так знаем. Валите отсюда, я сказал, пока ментов не вызвали.
Девушка нахмурилась, опасливо поглядывая на долговязого Митьку.
– Мить, прошу тебя, давай спустимся ненадолго? – спокойно сказал Джек. – Пусть убедятся.
– Только из удовольствия посмотреть на живых шизофреников, – чопорно отозвался он и шагнул к чердачной двери.
На ближайшие десять минут Ленка и Локки онемели, потому что, спустившись за Митькой в дом, обнаружили, что он был прав – они находились на какой-то заброшенной стройке. Локки потерянно топтался в пустой бетонной коробке, которая ещё утром была их квартирой.
– Но как же, – жалобно заговорила Ленка, – мы же только что мимо проходили… Всё тут было. Это что, гипноз?
Митька настороженно наблюдал за ними какое-то время, сложив руки на груди, потом развернулся и пошёл обратно.
Но Локки рванул следом:
– Стой, – заорал он. – Ты что с нашим домом сделал, как мы назад попадём?!
Ленка тоже бросилась за ними, глаза у неё стали совсем круглые.
Митька обернулся, смерил Локки взглядом:
– Тебе сегодня, я смотрю, уже по башне-то дали, – угрожающе начал он.
Но тут вмешался Джек.
– Пожалуйста, не ссорьтесь, вы же боги, мы из одной партии…
Локки смотрел на него и явно не понимал, что ему говорят.
– Вы, Локки и Ленка, вы – боги, – раздельно сказал Джек глядя на них. – И мы с Митькой – боги, я – Джек. Вы не переживайте… Просто, ну…
Он вдруг зашарил по карманам, быстро достал замусоленную тетрадку, отлистал пару страниц и зачитал:
«Когда боги собираются вместе, это приводит к совмещению пластов реальности». Это просто другой пласт реальности, понимаете? Митькин. А ваш дом в вашем пласте…
– А мы сможем домой вернуться? – спросила Ленка, дрожащим голосом.
– Обязательно, – пообещал Джек. – Только пожалуйста, давайте дождёмся остальных, а? Нас ещё пятеро. Всего девять.
Локки с шумом выдохнул и стащил с головы кепку, утёр лоб.
– Ты это тоже слышишь, или я до сих пор в том дворе в коме валяюсь? – спросил он Ленку.
Ленка покачала головой. Она считала, что у них теперь нет выбора – ведь домой вернуться просто так было нельзя. Они снова поднялись на крышу.
– По мне вы все психи, – доверительно заметил Митька, и это мне нужно вызывать ментов и скорую. Вам.
Он злорадно раскрыл крылья и несколько раз взмахнул ими.
У Локки и у Ленки чуть челюсти не отвисли. Митька явно смутился:
– Вы что, их видите? – спросил он. – Никто не видит…
– Я тоже вижу, – встрял Джек. – Очень классные крылья.
– Ты вообще кто? – слабым голосом спросил Локки.
– Демон, – с ноткой театральности сказал Митька и скорчил зверскую рожу. – Сейчас я вырву и сожру ваши сердца… Эээээ, я пошутил, – крикнул он, заметив, что Ленка побледнела и начала оседать на пол. Локки её поддержал.
– Никого я не жру, – пробурчал Митька. – Ну крылья и крылья. Выросли да и всё. Их никто обычно не видит, это вы какие-то… Ненормальные.
В этот момент на крышу выбрались новые парень и девушка, впереди себя они протолкнули огромный лиловый зонт. В ту же секунду ровно над ними двумя небо приобрело скучно-серую окраску и капризно заморосило дождём.
– Мы не опоздали? – спросила девушка, серьёзно обводя всех взглядом.
Ленка приоткрыла рот, Локки закрыл лицо рукой, а Митька, подступив к пришельцам, ткнул пальцем в бетонное перекрытие и потребовал:
– Ну-ка, говорите, это крыша стройки или жилого дома?
– Стройки, – ответил парень.
– Жилого дома, – сказала девушка.
Парень удивлённо покосился на спутницу.
– Три-три, – азартно резюмировал Джек и рассмеялся.
1.4 Записка
Артём ходил по кухне полуодетым, с незажжённой сигаретой в зубах и говорил по телефону, одновременно пытаясь приготовить себе завтрак, хотя уже давно перевалило за полдень. Пушистый красавец-сибиряк Кузьма Василич возлежал на подоконнике, на самом солнце, и с высокомерным презрением наблюдал за хозяином.
– Допустим… Мы заинтересовались… И сколько они просят за детали?… – отрывисто бросал он в трубку, щурясь на весеннее солнце, которое беспардонно лезло в его кухню, минуя занавески, слепило глаза и не позволяло определить, загорелся ли газ на плите.
– Нет, в гараж вообще никак, я сегодня обещал к маме заехать… ты там ржёшь что ли, долбонавт, я не понял? Ничего смешного не замечаю…
Он довольно ловко отправил на жарку одно за другим четыре яйца, разбивая их о край сковороды.
– А вечером в институт. Да, кандидатская… Да без вариантов пропустить… Затем мне это нужно, что я молодой энтузиаст науки, мля… Сеня, кончай тупить, я тебе сто раз объяснял, зачем она мне. Солидности больше, бабок больше. Рекламу гаражу забахать можно будет…
Он несколько раз встряхнул сковородку, чтобы яичница не пригорела, и выключил огонь.
– Что? Нотариалка на право собственности? Да, должна быть у меня, я посмотрю…
Он перешёл в комнату, пожёвывая фильтр сигареты:
– Смотрю, – сказал он в трубку и отпер маленьким ключиком ящик стола. В ящике, в идеальном порядке, лежало несколько аккуратно подписанных карандашом папок разного цвета, накладные на детали, пережатые бумагодержателем, счета под скрепками. И неопознанная бумажка, исписанная изумрудно-зелёным фломастером.
В детстве Артём любил игру «Что не так в картинке». И вот сейчас он не успел осознать, что было не так, но чувство тревоги, занозы в пальце пришло моментально. Тёма чуть не подавился сигаретой.
– Перезвоню, – буркнул он в трубку и, не дожидаясь ответа, нажал «отбой». Он вынул из ящика бумажку, поднял брови и перекатил сигарету из одного уголка губ в другой.
Определенно в любой записке, как таковой, есть нечто таинственное. И уж тем более в записке найденной в запертом ящике стола, стоящего в запертой однокомнатной квартире, принадлежащей одному человеку. Нет, Артём эту записку в стол не клал. Ярким фломастером детским корявым почерком в записке было написано следующее: «Артёму. Севодня в семь на крыше. И главнае не ежай по Ленинскай». Бумажка была сложена вчетверо, и данное послание занимало только одну восьмую листа. Артём тщательно осмотрел бумажку. Остальные семь восьмых были чистыми. Артём сел на пол, и, рассеянно взяв со стола зажигалку в виде пистолета, закурил. Курить в квартире было не в его правилах. Последний раз он делал это в день смерти отца, лет семь назад. Кузьма Василич, сунувшийся было следом за хозяином, неодобрительно взмякнул на сигаретный дым и удалился обратно на кухню.
Артём перечитал записку ещё раз, будто надеясь вычитать ответ: откуда она взялась. Но сколько бы он ни медитировал, записка глумливо зеленела буквами и не сознавалась.
– Бред, – процедил сквозь зубы Артём и метко плюнул окурок в урну. Взгляд его упал на настенные часы. Артём подскочил, как ужаленный – времени в обрез! Надо обязательно успеть к маме до института, он обещал!
Забытая яичница сиротливо остывала на сковородке, пока Артём лихорадочно собирался.
Пяти минут не прошло, а он уже гнал по улице, выжимая последнее из своей гордости – старинной Волги, собранной практически самостоятельно. (Мама, конечно, смертельно боялась, что он попадёт на ней в аварию, а тут и подушки безопасности нет).
Артем мимолётно подосадовал на то, что переехал в отдельную квартиру. Из-за переезда он постоянно чувствовал себя немного виноватым. Особенно после того, как у мамы случился первый приступ год назад. Как она энергично убеждала его тогда не возвращаться обратно, кричала, что она прекрасно отдохнет одна, а ему до работы близко со съёмной квартиры, и не нужно каждый день ездить, а то у нее сердце не на месте – как он гоняет, да еще и передачи эти про автокатастрофы… Конечно, он понимал, что мама делает это для него, а сама-то совсем не хочет, чтобы её Артёмка жил отдельно. И дело было даже не в её здоровье. Он эти её фокусы научился просекать еще с пятого класса. Просекать-то научился, а вот противостоять соблазну – черта с два. После пары часов жаркого спора он «сдался», «уговорился». Закрыл глаза в очередной раз на мамины наивные психологические трюки. В четверть века хочется уже жить отдельно от родителей… Да и такая удобная квартира на съём пропала бы… Он утешал себя тем, что, по крайней мере, исправно навещает маму.
