Рыжая 5. Пропавшее Рождество

– Хм. – Даша внимательно следила за лыжниками. – Это мужчины. А женщины?

– А что женщины? Нам либо повезет, либо нет. Либо вы родитесь в богатой семье и вам найдут такого же богатого мужа, хотя, конечно, можно попытаться найти его самостоятельно, либо будете всю жизнь работать. Причем зарплату получать вы будете меньше, а пинков больше. И все свободное время до самой смерти вам будут отравлять муж и дети.

Каждая новая фраза вызывала все большее удивление.

– Не удивительно, что вы приехали отдыхать одни.

Фрау Пикше поспешно приложила палец к губам.

– Мне это не сложно было сделать, – холодно ответила Катарина: – мой муж год назад умер.

От стыда Даша не знала, куда деваться.

– Простите…

– Не стоит. – Блондинка равнодушно пожала плечами. И, помолчав, добавила: – Я имею в виду, что мой муж не стоит слов сожаления. Он был изрядной скотиной. Представляете, он изменял мне даже с Фионой.

Лицо фрау Пикше приобрело багряный оттенок.

– Катарина, ты же знаешь…

– Я все знаю, – отрезала Мюльке. – Ладно, пойдемте лучше посмотрим, где разбилась Бредли.

4

До места падения они добрались минут за двадцать, стараясь говорить на максимально нейтральные темы. Даша осторожно приблизилась к сетчатой ограде и попыталась увидеть край обрыва. Ей этого не удалось. Стоя здесь, даже предположить было невозможно, что за внешне пологим спуском начинается пропасть. Она обернулась в сторону гостиницы. Инспектор был совершенно прав: с этого места виден был только последний этаж гостиницы и крыша. Следовательно, она со своего второго этажа действительно не могла видеть настоящего падения. Но как получилось, что Бредли, если это, конечно, была она, свалилась во второй раз и уже в пропасть? Случайно это произойти не могло: повсюду предупреждающие надписи и все та же ярко-оранжевая сетка.

– Что же здесь все-таки произошло? – задумчиво пробормотала Даша.

Фрау Мюльке сняла очки и, зажмурившись, подставила лицо к солнцу.

– Кто его знает…

– Знаете, – вдруг произнесла Пикше, – а мне кажется, я знаю, зачем она сюда приезжала.

– Зачем?

– Просить Горную Деву.

– Кого просить? – удивленно переспросила Даша.

– Горную Деву.

– А это кто?

– Как, вы не знаете? – хором переспросили немки.

Фрау Мюльке развернулась и смотрела на нее во все глаза.

– Живете здесь и до сих пор не знаете?

– Нет, впервые слышу.

– Потрясающе! – Та, казалось, все еще ей не верит. – Да Горная Дева самая большая достопримечательность здешних мест. Многие только ради нее и приезжают.

– Тогда тем более, расскажите! – немедленно потребовала молодая женщина, которую, как известно, притягивали всякие странности. – Я хочу знать.

Но Мюльке лишь пожала плечами.

– Одна из старинных средневековых легенд. Альпы ими богаты, наверное, еще больше, чем самими горами.

– А я верю.

– А я нет.

Искоса глянув на подругу, Пикше вдруг спросила громко и язвительно:

– Зачем же ты ходила туда?

Правая рука Катарины дернулась. Даше на мгновение показалось, что та сейчас отвесит подруге оплеуху. Но блондинка лишь спокойно поправила перчатки.

– Я сделала это из любопытства, – ответила она.

– Но, тем не менее, твои проблемы благополучно разрешились.

– Что за привычка нести вздор! – рявкнула Катарина и добавила что-то по-немецки.

На пожухлых щеках Пикше вспыхнула красная сеточка.

– Тогда зачем ты мне рассказала…

– Я же не думала, что ты будешь молоть своим языком при каждом удобном случае.

– Дамы, дамы! – Даша поспешила вмешаться. – Прошу вас, не ссорьтесь. А лучше, расскажите мне эту легенду. Обещаю слушать очень внимательно.

Сухие, морщинистые губы все еще подрагивали.

– Да, конечно, дорогая, простите, – Пикше стоило немалых усилий успокоиться. – На чем я остановилась?

– Да вы и не начинали. – Даша ободряюще улыбнулась, ей было немного жаль старую деву.

– Ах, да… Так вот, давным-давно, в долине жила одна фрау…

– Которая, естественно, была ангелом небесным, а ее муж, соответственно, жесток и свиреп, – не удержалась от ехидной реплики Катарина.

– Именно так!

Даша умоляюще сложила руки, призывая Мюльке к сдержанности.

– И что дальше?

– Муж избивал бедную женщину, поносил ее и детей всякими бранными словами, превратив жизнь в сущий ад. Бедняжка, наверное, терпела бы его побои и оскорбления до конца жизни, если бы супруг во всеуслышание не заявил, что их младшая дочь больше походит лицом на его друга, чем на него самого. И что он убьет малышку, потому как не потерпит позора на всю округу. Несчастная мать молила его и клялась в верности, просила – пусть он лучше ее убьет, но тот по-прежнему грозил сбросить дочь со скалы. И тогда бедная женщина не выдержала – она решила убить супруга раньше, чем тот осуществит свою угрозу.

Даша недоверчиво расширила глаза.

– Это правда?

Мюльке хмыкнула:

– Конечно, правда. Это же легенда.

– …а на вершине той горы, по преданию, рос ядовитый эдельвейс, и легенда говорила, что если опустить его лепестки в молоко всего на несколько минут, то тот, кто его выпьет, обязательно умрет. Но перед тем как осуществить свой замысел, женщина пошла к святой исповеди: просить Господа об отпущении страшного греха. Местный священник, конечно, пришел в ужас от ее затеи и потребовал, чтобы она отказалась от убийства мужа, но несчастная мать была непреклонна и, помолившись, отправилась в горы искать цветок, который избавит ее и детей от жестокого самодура.

К сожалению, нравы тогдашнего общества были не чета современным. Святой отец страшно разгневался ее отказом и нарушил тайну исповеди, все рассказав мужу. Последний пришел в неописуемую ярость. Он бросился за несчастной, настиг ее и сбросил в пропасть. Бедняжка упала на острые скалы и погибла. На следующую ночь несколько женщин прокрались к тому месту, дабы похоронить ее по христианскому обычаю. Но когда они пришли, оказалось, что тело исчезло!

– Исчезло, – прошептала Даша.

– …Остались только кровавые следы, ведущие в пещеру. Дрожа от страха, женщины зашли и увидели на стене странную тень: их подруга бежала со всех ног, словно спасаясь от погони – она была совсем как живая. Это походило на самое настоящее чудо, и потому женщины стали время от времени приходить в эту пещеру, чтобы поплакаться над ее горькой судьбой и пожаловаться на свою собственную. А через некоторое время стали замечать одну странную вещь: стоит произнести в этой пещере проклятье, как оно непременно сбывается. Правда, если молодые девушки просили доброго мужа, то Горная Дева тоже помогала. Вот и ездят сюда до сих пор женщины со всей Европы.

Даша потерла плечи.

– Действительно жутковатая легенда…

– Рекомендую вам туда сходить. Когда я приезжаю сюда, то всегда навещаю пещеру.

– И… как?

Взгляд у фрау Пикше стал отстраненным.

– Пока не жалею.

Даше безумно хотелось узнать, о чем та просила Горную Деву, но вряд ли это было тактично.

– А вы, Катарина?

Щелчком отбросив сигарету, Мюльке провела жесткой пятерней по волосам.

– Не смешите меня. После того как мой муж, слава богу, оставил меня, мне никакие девы не нужны. Но вам рекомендую сходить.

– Почему именно мне?

– Вы же верите во все эти бредни.

– Вы не правы. – Даше стало неудобно. – Конечно, интересно послушать что-нибудь эдакое, и я даже не против, чтобы это существовало на самом деле, но… В детстве я была старостой класса, – с неожиданной гордостью произнесла она. – И вела что-то вроде культпросветработы по разоблачению библейских чудес.

– Да что вы говорите! – Мюльке смотрела на нее с явной иронией. – И как?

– Что как?

– Как сложилась дальнейшая судьба ваших одноклассников?

– Не знаю. – Даша чувствовала себя все глупее. – Но евангелистом никто их них не стал, если вы это хотели знать. А где, вы говорите, эта пещера?

– Во-он там… Видите, на том склоне вход в пещеру? Чуть правее и ниже – смотровая площадка.

– Да, что-то такое вижу.

Сделав руку козырьком, Даша пыталась рассмотреть край обрыва. Может быть, действительно миссис Бредли направлялась именно туда? Просто восхождение оказалось неудачным? Все-таки возраст, плюс душевная травма.

Мюльке, казалось, догадалась, о чем та думает.

– Правды нам все равно уже не узнать, поэтому не забивайте себе голову.

Вздохнув, Даша поправила берет.

– И все-таки интересно, что с ней произошло…

Немка равнодушно скользнула взглядом по заснеженным холмам.

– Да какая разница. Предлагаю вернуться в гостиницу и пропустить по бокальчику. У меня уже мерзнут ноги.

Пикше похлопывала ладонями по бокам.

– Да, кажется, мороз крепчает. В горах температура всегда резко падает, знаете, однажды…

Даша продолжала заворожено вглядываться в небольшое углубление на склоне горы. Она не чувствовала ни мороза, ни ветра, ее не интересовало, что произошло с фрау Пикше в горах прошлой осенью, даже загадка гибели Бредли отошла на второй план – там, среди холодного мха, над облаками, пряталась тайна.

– Фрау Даша, вы идете?

– Что? – Она с трудом отвела взгляд. – Не знаю, думаю, может, еще немного погулять?

Мюльке решительно передернула плечами.

– Ну уж нет! Вы как хотите, а я хочу погреться у огня и что-нибудь выпить из рук нашего божественного фавна.

Даша рассмеялась.

– Это вы о Жан-Жаке?

– Да. Если бы вы видели его тело! – Мюльке мечтательно прикрыла глаза. – Это не тело – это музыка, обретшая плоть.

Пикше стыдливо заводила глазками, мелко хихикая.

– Катарина, ты слишком много времени и денег тратишь на мужчин.

Мюльке подняла глаза к небу.

– Надеюсь, мой покойный муж тебя слышал.

Глава 6

1

В холле гостиницы было непривычно тихо, большинство гостей еще катались на лыжах, менее спортивные уже обедали. Вспомнив, что позавтракать ей так и не удалось, Даша скинула куртку.

– Жан-Жак, вы не против, если я оставлю свои вещи здесь? Боюсь, если я поднимусь в номер, то меня опять кто-нибудь перехватит, и я останусь уже без обеда.

Бармен растерянно посмотрел в сторону ресторана.

– Как, а разве у вас не назначена встреча? Инспектор просил передать, что как только вы появитесь…

Даша охнула и хлопнула себя по лбу. Она действительно совершенно забыла о художнике, дожидавшемся ее в ресторане.

– Спасибо, что напомнили! Если он будет меня спрашивать, скажите, что я быстро переоденусь и спущусь.

– Он? – удивленно переспросил бармен.

Но Даша уже бежала по лестнице.

2

Вспомнив, что ей предстоит обед в обществе француза, да еще художника, человека тонко чувствующего, Даша постаралась привести себя в надлежащий вид. Перемерив с десяток нарядов, она остановилась на широких светлых брюках и бледно-бирюзовом свитере. Переодевание заняло немало времени, но результат того стоил. Она уже не выглядела простуженной неврастеничкой, как накануне вечером, когда к ней нагрянула полиция. Сейчас она была в меру бледна, в меру элегантна и вполне готова к новым приятным знакомствам. Да, рождественский ужин она пропустила, но кто знает, не компенсирует ли его романтический обед? Послав воздушный поцелуй собственному отражению, Даша выпорхнула из номера и поспешила в ресторан, где ее уже минут двадцать дожидался полицейский художник.

Все столики были заняты парочками или более многочисленными компаниями, и только за единственным столом, возле самого входа, сидела одинокая молодая особа. Ни в первом приближении, ни во втором, она не походила на мужчину. Длинные, темные волосы, высокие скулы, чуть тронутые загаром, и крупный рот делали девушку почти красавицей, картину немного портили густые брови и слишком серьезное, почти сердитое выражение лица, смягчить которое не в силах был даже ярко-оранжевый шарфик, небрежно обернутый вокруг длинной изящной шеи. Неподвижность позы также свидетельствовала, что барышня пришла сюда не за развлечениями.

Даша на всякий случай огляделась. Нет, кроме этой девицы ее вряд ли кто ожидает. Приблизившись к столику, она вопросительно улыбнулась:

– Добрый день. Простите, вы случайно не… – Еще оставалась надежда, что полицейский художник все-таки «он» и поджидает ее в другом месте, а эта девица зашла сюда случайно, но, увы, чуда не произошло.

– Луиза Дени. Добрый день. – Строгая барышня встала и протянула руку энергичным жестом. – Я уже подумала, что мой шеф что-то перепутал. Хотела идти вас искать. – Оглядев Дашу, она прищелкнула языком: – О! Вы так элегантны. – После чего добавила с обескураживающим европейским простодушием: – А мне казалось, что все русские женщины вот такие… – И развела руками так широко, что сразу стало ясно, как хорошо, по мнению полицейского художника, питаются русские дамы.

Даша с трудом выдавила доброжелательную улыбку, она все никак не могла прийти в себя от постигшего ее разочарования.

– Как видите, не все. – И, поскольку от этой встречи ожидать уже было нечего – романтический обед с дамой, даже очень хорошенькой не входил в ее планы, довольно сухо спросила: – Инспектор сказал, что вам нужна моя помощь?

Девица осеклась на полуслове.

– Да, это так. Но, может быть, сначала пообедаем? Не хотите позвать официанта?

– Нет, спасибо. – Даша не пыталась придать голосу и минимум дружелюбия. – Я уже сыта по горло. Лучше сразу перейдем к делу.

– Как вам будет угодно. – Луиза Дени извлекла из планшетной сумки большой блокнот и несколько карандашей. Проверив их отточенность, подняла голову. – Что ж, если у вас нет иных пожеланий, начнем.

Даша только плечами пожала. Желания у нее были, но все больше гастрономического характера.

– Начнем. Только предупреждаю сразу – много от меня не ждите.

– Не стоит настраиваться на негативный лад. – Теплые бархатные глаза глянули ободряюще. – Понимаете, для следствия весьма важно установить весь круг причастных к данному инциденту…

– Круг? – Несмотря на данное самой себе обещание покончить с этим делом как можно быстрее, Даша не удержалась от реплики: – Кого вы называете кругом, позвольте узнать, – двух человек, включая погибшую?

Полицейская художница улыбнулась еще шире.

– Это просто речевой оборот, – спокойно заметила она. – Кроме того, вы могли заметить неподалеку и других людей. Возможно, вам удастся вспомнить кого-то еще.

– Я и этих двоих помню плохо. – Даша старалась не смотреть на соседние столы – запахи еды сводили с ума. – Послушайте, а может вам поискать других свидетелей?

– Инспектор именно этим и занимается. – Тонкие руки легко порхали над листом бумаги, размечая основные линии. – А пока он делает свое дело, мы попробуем сделать свое. Шеф сказал, что вы сомневаетесь, что видели именно миссис Бредли, поэтому начнем с женщины. Не могли бы вы подробно описать все, что помните о ней: рост, форма лица, цвет волос, разрез глаз.

– Разрез глаз… – эхом отозвалась Даша. – Черт побери!

Художница удивленно подняла глаза.

– Простите?

Даша молчала.

– Продолжайте, я слушаю вас. – Луиза вновь вернулась к рисунку, но движение рук стало чуть медленнее, настороженнее. – Вы, наверное, не знаете с чего начать? Давайте попробуем с формы лица.

Но Даша продолжала неподвижно смотреть на середину стола.

– Мадемуазель Быстрова, – художница постучала кончиком карандаша, привлекая внимание. – Почему вы молчите?

Прикрыв ладонью глаза, Даша сжалась.

…Нужно быть законченной идиоткой, чтобы просить описать разрез глаз у человека, находящегося на расстоянии трехсот метров. Не говоря уже о цвете волос, скрытых шапкой. Проблема в том, что на идиотку эта красотка совсем не похожа. Тогда зачем задает столь бессмысленные вопросы?..

Догадаться не трудно – она пытается подловить ее на мелочах и уличить во лжи. Из чего следует, что полиция ей не верит. Но почему?!

Потому, что она соврала при первой встрече. Раз соврала, значит что-то скрывает. И, возможно, теперь они всерьез полагают, что она обеспечивает кому-то алиби, или того лучше – сама является убийцей. Отличная мысль. Для местной полиции, разумеется. Есть труп, есть свидетель, который дает путанные показания, так почему бы не обвинить свидетеля в убийстве? Местные волки сыты, а если пропадет одна заезжая овца, то кого это огорчит?

К чувству голода постепенно примешивался страх: если полиция и впрямь вознамерилась назначить ее на роль главного подозреваемого, то плохи дела. Еще чуть-чуть и ее законопатят в Бастилию. Хотя ту, кажется, пару веков назад снесли.

В бессильной ярости Даша скрежетала зубами.

«Ну, инспектор, ну гад! Еще и помощницу свою подослал. Наверное, надеялся, что женщина женщину быстрее разговорит. Но не на ту напали, мы еще посмотрим, кто кого…

Опустив руку, она медленно покачала головой.

– Простите, но я ничего не могу больше вам рассказать. – В честных глазах цвета спелого ореха не было ничего кроме крайнего огорчения. – Все что я помню – это ярко-желтый комбинезон.

Мадемуазель Дени стоило немалых усилий оставаться невозмутимой.

– Может, все-таки попытаетесь?

– Нет, – Даша порывисто встала. – Расстояние было слишком большим, чтобы с уверенностью что-либо утверждать. Жаль, что вы зря приехали и потратили столько времени. Я ничем не смогу помочь. Извините.

– Но вы же хотели что-то рассказать! – продолжала настаивать девица. – Я видела по вашим глазам…

– Да, мне тоже сначала так показалось. Но как только я попыталась восстановить ту сцену, сразу же поняла, что на самом деле ничего не помню. Просто две фигуры на белом снегу и все.

– Одну минутку, – художница положила ей руку на запястье, предлагая вернуться на место: – Главное, не волнуйтесь, я помогу вам все вспомнить. Ведь это моя профессия.

Даша в этом и не сомневалась. Как и в том, что полиция, вместо того чтобы искать настоящего преступника, если тот конечно существует, ищет крайнего.

– Простите, но я все еще неважно себя чувствую. Мне надо прилечь.

С большой неохотой девица отпустила ее руку. Лицо при этом приняло весьма неприятное выражение.

– Не смею настаивать. Но когда мы сможем встретиться?

«В следующей жизни».

– Не знаю. Не хотела зря отвлекать вас от работы.

– Что вы, что вы! Это и есть моя работа. Я и мой шеф…

«Да провались ты пропадом вместе со своей работой и шефом!»

– Как только почувствую себя лучше, сразу же вам перезвоню, – твердо произнесла Даша.

– Так, значит, это будет не сегодня? – художница все еще надеялась ее удержать.

– Нет. Совершенно точно не сегодня. Как вы понимаете, до вечера я вряд ли успею выздороветь.

И, стараясь больше не давать повода к продолжению диалога, сделала прощальный жест:

– Всего хорошего!

3

Затаившись возле окна в холле на втором этаже, голодная и злая, Даша нетерпеливо дожидалась, пока полицейский автомобиль уберется с гостиничной стоянки. И хотя самым сокровенным желанием сейчас было отыскать инспектора Буже и дать ему хорошего пинка, она сочла разумным воздержаться от встречи с последним. Но каков негодяй: мало того что допрашивал ее еле живую, так теперь под шумок еще и посадить пытается.

Прошло не меньше пятнадцати минут, пока из-под козырька гостиницы не появилась художница на пару с инспектором. Даша опустила занавеску и чуть отодвинулась от окна, хотя они все равно видеть ее не могли.

Интересно, что они так долго делали? Еще кого-нибудь допрашивали или пытались найти предлог заполучить ее обратно?

Сев в машину, полицейские продолжали что-то энергично обсуждать. Даша испугалась, что те сейчас передумают уезжать и вернутся, но мигнул поворотник, и белый «Рено» наконец тронулся с места. Молодая женщина мрачно смотрела им в след. Сто против одного – полиция еще вернется. Вопрос, с чем…

4

В баре по-прежнему было немноголюдно. Пристроившись в самом дальнем конце стойки, Даша махнула рукой.

– Salut!

– Salut, – без обычной радости ответил Жан-Жак. Он выглядел озабоченным и даже раздраженным.

– Что-то случилось?

– Ненавижу полицейских! – Бармен с такой энергией протирал бокал, что тот пищал, как пойманная за хвост мышь. – Они приходят к вам как к себе домой и ведут себя словно свиньи, совершенно не желая понять, что в разгар сезона отелю такая слава ни к чему.

Значит, все это время полицейские терзали бедного «фавна».

– Разделяю ваше возмущение. Я из-за них даже поесть не успела. – Для наглядности она погладила живот. – Но с другой стороны – работа у них такая…

– Их работа охранять меня, когда я в этом нуждаюсь, а не распугивать клиентов. Хотите, угощу вас одним необыкновенным коктейлем?

– С удовольствием.

Сняв с полки несколько бутылок, француз принялся ими ловко жонглировать.

– Нет, они хуже, чем свиньи, они гиены.

– Но ведь в гостинице произошло несчастье, – Даша многозначительно понизила голос. – Может быть, даже убийство.

Жан-Жак сморщился, словно ему в штаны подложили морского ежа.

– Мой Бог, ну какое убийство? Почему сразу убийство? Кто так решил – ваш господин инспектор?

– Во-первых, он ваш господин инспектор, – справедливо заметила Даша. – Кроме того, я сама, лично, видела, как мужчина толкнул женщину. Именно после этого ее нашли мертвой.

– И что с того? Поссорились двое, произошел несчастный случай… – бармен выставил на стойку высокий бокал с чем-то полосато-оранжевым внутри и кусочком апельсина сверху. – Если все было так, как вы говорите, то мужчина тем более не виноват. И вряд ли себя выдаст. Значит, его никогда не найдут, а только испортят всем отдых.

Даша пригубила коктейль.

– Потрясающе!.. Из чего вы это сделали?

– Мой фирменный секрет, – тот все же улыбнулся.

– Секрет… – молодая женщина задумчиво болтала трубочкой в бокале. – Кругом одни секреты. Вот и полицейские утверждают, что мадам Бредли не умела кататься на лыжах…

– Да слушайте вы их больше! – Снова начал злиться француз. – Умела, не умела… Какая разница? Возможно, она как раз и собиралась начать учиться.

– Так, значит, все-таки не умела?

– Кто это может знать наверняка? Даже если бы умела, что это меняет? Говорю вам, наши полицейские просто умирают от скуки. Как только происходит несчастный случай, они бросают карты, выпивку и бегут портить приличным людям настроение. У них одна задача: доказать всем, что они не зря получают свое жалование.

Его возмущение было таким искренним, что Даше даже стало его жалко.

– Думаю, вы чересчур суровы. Вряд ли ваши полицейские заинтересованы в излишнем шуме, они ведь тоже местные.

– Наши жандармы заинтересованы только в одном: чтобы им увеличили пособие по безработице.

– Пособие по безработице? В каком смысле?

– В том смысле, что если они не работают, а деньги получают, то как еще это можно назвать? Ну не зарплатой же… Кстати, я еще не придумал название этому коктейлю – можно я назову его в честь вас?

Все же он был очень милым, этот черноокий бармен.

– И как же вы его назовете? «Red Russian»?

– Прекрасная мысль.

– Сделайте одолжение…

Да, похоже, что никто кроме полиции не верит в убийство. Может, и вправду им больше нечем заняться? Задумчиво рассматривая ряды бутылок, Даша вздохнула:

– В этой истории я пострадала не меньше вашего. Теперь до конца каникул меня, судя по всему, будут одолевать не приятные джентльмены с розами и шампанским, а худосочная особа с блокнотом и карандашом.

– Это вы об инспекторе Лу-Лу? – сочувственно кивнул француз.

– Мадемуазель Дени – инспектор? – Забыв, что ей грустно, Даша крутанулась так, что чуть не свалилась с табурета.

Теперь настала очередь бармена смеяться.

– Нет, конечно же, нет. Она работает в полиции художницей, причем внештатной. И вся ее работа состоит в рисовании потерянных драгоценностей отдыхающих, а также их загулявших котов и собачек.

– Но почему тогда вы назвали ее инспектором?

– Это не я назвал, а местные острословы. Наша Луиза слишком серьезно относится к своим обязанностям: ей одна дорога – или в старые девы, или замуж за нашего инспектора. Если, конечно, позволит местная мэрия и его жена.

– Хорошо выполнять свои обязанности не порок.

– В том случае, если это не мешает выполнять свои обязанности остальным. – Бармен снова начал сердиться. – Она просто одержима – чуть что случится, тут же гонит усатого дурака выяснять, нет ли какого криминала. Не хочется говорить о женщине плохо, но я подозреваю, что это ее рук дело.

– Хотите сказать, что это она настаивает на том, что произошло убийство?

– Почти уверен.

– Но почему? – Даша искренне недоумевала.

– Любой скандал в нашей гостинице ей только на руку. Ее семье принадлежит отель чуть ниже по склону. А в конкуренции, как в любви, все средства хороши.

– Ах, вот как… – молодая женщина испытала приступ злости. – Получается, меня мучили не ради справедливости, а исходя из чьих-то корыстных интересов? Мило. А я было поверила, что в смерти Бредли есть что-то необычное.