За любовь

Маркус, с интересом подмечал эти перемены. Слов не было, да и нужны ли они? В конечном счете просто подошел, обхватил ее лицо ладонями и поцеловал. Страстно так, глубоко, сразу же врываясь языком в ее ротик. Она растерялась, но потом включилась, отвечая не менее страстно.

Он сгорит с ней точно, ему даже показалось, что запахло горелым.

– Вот черт! – оттолкнула его Аня, подскакивая к плите. Нет, не показалось, что-то действительно горит. У Маркуса вырвался смешок.

– Ничего смешного, сейчас без ужина останешься! – пропыхтела она, пытаясь что-то с этим ужином сделать.

– Не думаю… – протянул он, красноречиво окидывая ее взглядом, отчего она снова покраснела. Как же ему нравится этот румянец, он готов был постоянно смущать ее.

– Не знала, что ты умеешь, – меж тем подмигнула она, продолжая суетиться возле плиты. Он даже подавился от такой наглости. Однако распустилась девочка! Ну, ничего, скоро станет такой примерной, он то ее быстро научит: умолять будет простить ее глупую. Маркус даже усмехнулся этим порочным мыслишкам. Она это заметила и хитро прищурилась.

– Один-ноль, детка! – подмигнул он.

– О, да! – протянула она довольно, за что получила смачный шлепок по заднице. – Совсем дурак!

– Есть давай, – нагло похлопал он по столу, специально выводя ее из себя, его заводила эта перепалка. В ответ – кивок головой и изящный средний пальчик.

– Еще раз покажешь, и я засуну тебе его аналог очень, очень глубоко, – получилось довольно грубо и пошло, но она сама напросилась. Аня покраснела от негодования, просто отвернулась и продолжила готовку. – Один-один, – смягчился он. Однако она не собиралась сдаваться повернулась и с триумфом во взгляде, медленно вытянув руку и мило улыбнувшись, показала фак.

– Плохо доходит? – спокойно спросил он, хотя все клокотало внутри, хотелось даже в этой игре подмять дерзкую девчонку под себя.

– А может, я и хочу очень, очень глубоко? – прошептала она ему в лицо.

Он усмехнулся и, схватив ее за халат, резко рванул к себе. Аня упала животом на стол, а он встал сзади, сильнее прижимая ее к столешнице.

– Очень – очень глубоко хочешь? – хрипло процедил он.

Руки скользили, забираясь под халат, губы медленно ласкали шею. Он не давал ей вырваться, лаская самые чувствительные местечки, зная, как быстро довести ее до безумия. Рука скользнула в трусики. Готова уже. Без церемоний он проник в нее двумя пальцами, Аня тихо застонала.

– Маркус, пожалуйста …

– Что? Не слышу, малышка! – издевался он, сам едва сдерживаясь, чтобы позорно не кончить в трусы.

– Хочу тебя, – наконец выговорила она, он кожей чувствовал ее стыд.

Привыкай детка, со мной и не такое будет.

О, он уже предвкушал!

Однако сейчас она получит по заслугам. Собрав волю в кулак, Маркус отстранился от нее. Поправил на ней халат и отошел, с удовлетворением наблюдая, как она ошарашено смотрит на него, ничего не понимая. Снисходительно улыбнувшись, чмокнул ее в лоб и, как ни в чем не бывало, невозмутимо сказал:

– Два-два, солнышко. Готовь, а я пройдусь, – Маркус быстро вышел, потому как спокойствие ему давалось ой, как непросто, да и неудовлетворенная женщина не сулила ничего хорошего.

Около получаса он бродил: сначала по дому, потом по двору, а потом направился на кухню. Аня, как раз, закончила накрывать на стол, на него не смотрела, губы были сердито поджаты. Ему стало весело. Похоже, он переборщил чуток.

– В больницу, когда поедем? – спросил, садясь за стол. Решил, что лучше сейчас поговорить о чем-нибудь серьезном, а то эти шутки точно добром не кончатся.

– Я уже съездила, – недовольно ответила Аня, ставя перед ним тарелку.

– Когда успела? – удивился Маркус, еле сдерживая улыбку. Ее обиженный вид умилял.

– Когда ты спал. Меня сосед подвез. Не могла ждать, а будить тебя не хотела. – более миролюбиво объяснила девушка.

– Что за сосед? – как бы между прочим спросил он, чувствуя себя ревнивым болваном.

– Да справа третий дом, бабушкин одноклассник. Вот вызвался помочь.

– Понятно, – кивнул и с недоумением уставился в свою тарелку, на которой лежала какая-то консервированная смесь, в то время как на ее красовалось аппетитное жаркое и салат. Поднял вопросительный взгляд и увидел довольное, жующее лицо чертовки, еле сдерживающей смех.

– Ну, что, как тебе? – иронично спросила она.

– Ты очень жестока! – усмехнулся он, сделав при это довольно – трагичное выражение лица.

– Неужели? А мне кажется в самый раз за такой обломчик, – довольно протянула она, продолжая жевать, закатывая глаза от блаженства, дразня его. Наверное, кокетство у женщин в крови.

– Три-два! Сдаюсь, – поднял он вверх руки, смеясь. Но она пожала плечами с видом королевы и сказала:

– Естественно, но консервы ты заслужил.

Может, и так, но есть он их не собирается, поэтому нагло стащил с ее тарелки кусочек мяса, не обращая внимания на возмущенный возглас. Они весь ужин продолжали дурачиться и подкалывать друг друга.

Если счастье есть, то, наверное, это оно – вот в таких простых моментах. Маркусу было весело, легко, просто. Не надо притворяться, не надо надевать маску. Аня была естественна, непосредственна, и это подкупало, но забыть причины, по которым они оказались за этим столом в этой, богом забытой деревушке, не получалось, уязвленное самолюбие капало на мозги, взвинчивая его.

Девушка мыла посуду, он же решил заняться делами и теперь просматривал сообщения, которых было столько, что голова пухла. Весь этот бардак в жизни действовал на нервы, резал по-больному.

Сидит, как придурок, в какой-то глухомани, пуляет на ветер то, что досталась таким трудом. И все ради обычной девки! Нет, он совсем умом тронулся! Надо поинтересоваться предъявили ему уже судебный иск.

– Роб, ну что, как идут дела? – позвонил он своему помощнику.

– Маркус, пожалуйста, объясни нам всем, что происходит! Я тебя прошу, я тебя умоляю! – тараторил бедняга Роб. – Меня готовы порвать тут! Маркус, этот беспредел встанет тебе в несколько миллионов, ты понимаешь вообще? Конечно, деньги тебе позволяют, но… в общем, я не знаю, что сказать! Я в шоке, как и все! Я ничего не понимаю! У тебя кризис? Депрессия? Срыв? Давай наймем лучших психотерапевтов, походишь на сеансы, перезагрузишься…

– Роб, успокойся, я приеду послезавтра. Все со мной нормально! – устало ответил Маркус, понимая, что хватит этого идиотизма.

– Ну, если ты так говоришь… Ладно, ждем! Кстати, ты помнишь про вечеринку UEFA European Football Awards? – напомнил о важном событии Магвайер.

Конечно, ни хрена он не помнил, но в ответ хмыкнул. Весь час он звонил своим людям, обговаривая различные нюансы создавшейся ситуации и старался не замечать взволнованных взглядов Ани. Но какой-то внутренний бес подначивал его скользкими вопросами.

Интересно, она беспокоится, что он ее бросит или что он бросит ее без денег. Это бесило. Маркус понимал, что надо успокоиться и прекратить нести этот бред, но не получалось.

– Как бабушка? – резко спросил он, отложив телефон.

– Все хорошо. Она пришла в себя, речь, конечно, пока нарушена, но она все понимает. Маркус, я так тебе благодарна и так счастлива! – горячо воскликнула Аня, улыбаясь. А у него все планки сорвало и его понесло.

– Я заметил, что ты очень благодарна, – усмехнулся скабрезно, видя, как угасает ее улыбка, но остановиться уже не мог. – Как думаешь, что бы она сказала, если бы узнала, что внучка не такая уж идеалистка и понимает, что за все надо платить? Например, можно трахаться из чувства признательности, прикрываясь любовью, м? – он понимал, что все портит, но с ней не получалось закрыть глаза, с ней не хотелось фальши.

Она не опускала глаз, смотрела на него, будто в самую душу. Ему стало не по себе от этого чистого взгляда.

– Ничего не сказала бы, Маркус, потому что знает, что такого никогда не будет. Я бы заняла денег, работала, как проклятая, но спать ни с кем не стала бы!

– Да неужели? – оскалился он. – Значит, ты бабулю не слишком то и любишь. Знаешь, Эни, я думал, ты честнее. Все ведь просто, и ты не хуже других. Когда припрет, тебя будут иметь все, кому не лень. Когда нет выхода – нет и принципов: ляжешь под кого угодно, только бы было под кого. Тебе в этом плане очень повезло.

– Зачем ты так? – тихо спросила она.

– Просто хочу, чтобы мы были честны друг с другом, вот и все. Просто не ври мне!

– Я не вру! Ты сказал «решайся», и я решилась! Я пришла, прежде всего, потому что мне нужен был ты, понимаешь? Господи, как же я устала! – тяжело вздохнула она. – Ты вообще знаешь, как я провела два месяца без тебя? Как пережила новость о том, что ты чертова звезда? Думаешь, прыгала от радости? Нет, Маркус! Я задыхалась от понимания, что нет ни единой возможности и надежды быть с тобой. Каждый день я засыпала и просыпалась с ноутбуком, рассматривая каждую твою черточку. Я превращалась в мазохистку, ежедневно просматривая, как твои руки обнимают других женщин, мечтая быть на их месте! Знаешь, что такое ревность? Знаешь, что это за страшное чувство? Оно как заноза! Каждая новость, как игла под ноготь! Что бы я ни делала, как бы ни старалась, везде был ты… Считаешь, меня корыстной, считаешь шлюшхой? Да, плевать мне! Можешь не слушать, можешь не верить…только… просто…не уходи! – рыдания оглушили комнату.

– Иди сюда, – сказал он хрипло, в груди стоял колючий ком.

Сколько еще он будет причинять ей страданий? Какая женщина стала бы открыто говорить о своих чувствах в ответ на оскорбление и унижение? Хотя, всякие, конечно, актрисы бывают и, пойдут они на многое ради наживы. Но ей он почему-то верил. Верил безоговорочно.

Так не лгут! В ее глазах была любовь. Впервые он видел в глазах женщины то, что видел в глазах матери, и терялся. Не знал, что сказать. Она затрагивала самые потаенные струны его души. Разве сможет он уйти, да и хочет ли? Пусть будет тяжело, пусть меж ними пропасть, пусть они разные, но рядом с ней он чувствовал себя счастливым.

Так они и стояли, обнявшись. Он нежно целовал ее, она осторожно отвечала. Если можно просить прощения поцелуем, то именно это Маркус и делал сейчас. Каждое его движение было наполнено невероятной нежностью.

Он не брал, он дарил, отдавая всего себя, проникая все глубже и глубже, ловя ее тихие стоны, заставляя трепетать, и сам умирал от этих невероятных ощущений и чувств. Все начиналось снова и снова. Холодный пол, грубый стол, белые простыни. Ночь откровений даже для него. Можно ли так идеально подходить друг другу? Оказывается, можно.

– Маркус? – чуть позже тихо позвала она, сплетая его пальцы со своими.

– Мм? – сонно отозвался он.

– Что будет дальше?

– Аэропорты и города… – вспомнил он слова какой-то песни, которые были очень в тему. – Если, конечно, ты согласна.

– А куда мне теперь деваться? – невесело отозвалась она. Он опять не знал, что сказать. Справедливо ли предлагать ей сомнительную связь? Но, с другой стороны, а где вообще в жизни справедливость?

Глава 16

– Доброе утро! – услышала она любимый голос.

Аня и не заметила, как Маркус проснулся, хотя смотрела на него, не отрываясь. Перебирала неожиданно кудрявые волосы. Обычно, они у него были уложены в прическу, не позволяющую им виться. Но так даже лучше, ему шло, смягчало его черты. Вообще во сне его лицо выглядело спокойнее, что делало Маркуса похожим на мальчишку. Уголки рта были опущены вниз, нижняя губа несколько выдавалась вперед. И это было так мило.

Аня усмехнулась своим мыслям. Маркус Беркет и «мило» – что может быть нелепей?

Он мог быть каким угодно, но только не милым. Однако каким-то неведомым чудом заставлял людей любить его, даже вытирая об них ноги.

Анна это знала по себе. Ибо любила. Любила, несмотря ни на что. Тянулась к нему, как мотылек к огню, не думая, чем все обернется.

Да и надоело быть разумной, хотелось хотя бы раз поддаться наваждению, и урвать хотя бы капельку счастья рядом с любимым мужчиной, а все остальное пусть будет потом. Жалела ли она, что открылась? Нет, нисколечко! Все эти женские игры – это не ее. Пусть она наивна, пусть неопытна, пусть сглупила, рассказав все и признавшись в своих чувствах, но это была она – та девушка, которая заставила одного из самых потрясающих мужчин бросить все ради нее. Пусть на краткий миг, но все же он потерял голову от нее такой, какая она есть. Так стоит ли подстраиваться под стереотипы и меняться?

– Доброе, – улыбнулась она, почувствовав его горячую ладонь на своей груди, тело предательски заныло, а его рука продолжила свое путешествие.

– Давно не спишь? – спросил смуглокожий дьявол, забираясь под одеяло с лукавой улыбкой. Она еще не привыкла к столь интимным вещам, а потому краснела поминутно от каждой его вольности.

– Марусь, прекрати, пожалуйста, – засмеялась она, когда его руки пробежались по ее ребрам.

– Как ты меня назвала? – вылез он из-под одеяла и с удивлением посмотрел на нее.

– Эм… Марусь… я… ну, в общем, я оговорилась! – смущенно пролепетала она, снова краснея, как дурочка.

Точно дурочка! Стесняется таких вещей, а вот стонать под ним, как дикая ничего – не стыдно, – размышляла она, снова покрываясь румянцем, проклиная свою кожу за такое близкое расположение сосудов. Он же улыбнулся своей белозубой улыбкой.

– Повтори.

– Марусь… – послушно повторила она. Он, чмокнув ее в розовую щечку, и легонько щелкнув по носику, встал с кровати, ничуть не стесняясь своей наготы. Аня не могла оторвать от него взгляд, со стыдом отмечая следы своего ночного безумства на его ягодицах и спине.

– Мне нравится, – ответил он, и заметив ее взгляд, насмешливо поцокал. – Мисс Гончарова, а-я-яй! Разве вам не говорили, что смотреть на обнаженного мужчину таким плотоядным взглядом не только неприлично, но и опасно?

Аня стала просто пунцовой, отчего Маркус развеселился еще больше. Накинув джинсы на голое тело, он отправился вниз, девушка же облегченно выдохнула. Через несколько минут она последовала за ним, ломая голову, что приготовить на завтрак.

– Ань, а что с душем? – услышала она его окрик из ванной.

– Он сломан, – крикнула в ответ, заводя тесто на сырники. Было так уютно, по-семейному, хотелось, чтобы эта иллюзия никогда не кончалась.

– И где помыться? – появился Маркус в дверях кухни с полотенцем на шее.

Такой красивый, что Аня опять залюбовалась.

– В бане, – прошептала она, чувствуя его горячие дыхание на шее. По телу пробежала сладкая дрожь. Обернувшись, она мазнула рукой по его лицу, пачкая тестом и мукой. Он улыбнулся, а у нее в груди засвербело от понимания, что эти теплые мгновения останутся в ее памяти навсегда. О, Боже, она что же, уже расстается с ним? Нет, нет, нет!

– А кто ее может организовать? – спросил он тем временем.

– Ты, – усмехнулась Аня, наблюдая, как у Маркуса вытягивается лицо.

– В смысле? Нет, ну, понятно, деньги я заплачу…

Аня улыбнулась еще шире.

– А, слабо, мистер Суперзвезда, самому затопить баню?

– Предпочитаю не лишать людей их работы.

– Ладно, тогда я затоплю.

– Ань, не страдай идиотизмом!

– Предпочитаю, не тратить деньги на то, что могу сделать сама.

– Свои можешь и не тратить.

– Ну, тогда можешь заплатить мне, я все сделаю, – с вызовом бросила она. Он поджал губы и обреченно вздохнул.

– Черт с тобой! Показывай, что там надо делать.

Через час Аня вышла на задний двор, чтобы проверить, как у него дела и замерла. Перед ней открылось целое шоу. Один из самых сексуальных мужчин в ее маленьком дворике без футболки, джинсы едва держаться на мощных бедрах, открывая резинку дорогущих трусов, каждый мускул напряжен, смуглая кожа блестит от пота – красота, да и только. Аня тяжело сглотнула и решила обозначить свое присутствие.

– Как думаешь, сколько мне заплатят за твою такую фотосессию? – насмешливо поинтересовалась она.

– Много горяченьких шлепков по крепкому заду, – улыбнулся он, продолжая размахивать топором. Аня скорчила ему рожицу.

– Смотри, как бы я тебе сама не обеспечила нечто горяченькое. Проверим скоро, такие ли вы – португальцы жаркие парни.

– А ты еще не поняла, крошка? – подхватил он ее на руки так, что ее ноги обхватили его торс.

– Не совсем, – шепнула она, глядя на него сверху и медленно обводя губы язычком, который через секунду оказался у него во рту. Аня вспыхнула, как спичка от возбуждения. Неизвестно, чем бы это все закончилось, но их прервал голос соседки.

– Аня, здравствуй!

Девушка отскочила, как ошпаренная от Маркуса. Он ухмыльнулся и продолжил работу.

Аня не любила эту женщину – та еще сплетница. И как она могла опять забыться, теперь ведь по всей деревни разнесет новость.

Впрочем, ее уже на весь мир окрестили шлюхой Беркета, так какая теперь разница?! Как она и предполагала, разговор получился неприятный. Гаденькие намеки и такие же вопросы, прикрытые маской беспокойства за бабушку, и прочая мерзость.

– В чем дело, Эни? – спросил Маркус, войдя в дом. После разговора она решила побыть одна, настроение было на нуле.

– Нормально все. Баня готова?

– Да вроде бы.

Взяв полотенца, Аня направилась к выходу, но Маркус удержал ее.

– Детка, я же вижу, на тебе лица нет. Что там эта бабка наплела?

Сама не понимая, почему, но в ней поднялась волна злости.

– Ничего из того, что не было бы правдой, – вырвав руку, раздраженно ответила она.

Поджав губы и ничего не сказав, он развернулся и пошел наверх, а она тут же пожалела о своей вспышке.

Идиотка, ну и зачем, спрашивается, сказала это! Дура, дура, дура! Корила она себя, прислонившись к двери, но он уже спускался вниз, зажав в руке шампунь.

– Я думала, ты уедешь сейчас.

– Я подумывал, но решил, сначала помыться, а потом хорошенько отодрать тебя напоследок.

– Что? – у нее просто рот открылся от такого свинства.

– А что? Ты же со всеми согласна и позволяешь считать тебя моей очередной подстилкой, так в чем проблема? – невозмутимо отвечал он.

– Пошел ты! – буркнула она, понимая, что он – прав. Она ведь и правда соглашается с этими людьми, позволяет им себя унижать. А так не должно быть. Если она и виновата, то лишь в том, что ничего не рассказала бабушке.

– Эни, я не могу оградить тебя от слухов и сплетен. Тебе придется научиться пропускать их мимо ушей, иначе никак. Моя жизнь, к сожалению, общественное достояние. Пока ты в ней находишься, вокруг тебя всегда будут слухи. Но только мы с тобой будем знать, как все на самом деле. Просто не поддавайся и верь в то, что есть, а не в то, что говорят, – попросил он и притянув к себе, обнял. – Ну, прости меня, малышка, просто не хочу, чтобы ты расстраивалась из-за всяких идиотов.

Аня рассмеялась, на душе стало легче.

– Конечно! Лучше расстраиваться из-за тебя, да?

– Ну, если выбирать из двух зол, – улыбнулся он.

– Хорошо, я тебе сейчас это припомню! – пообещала она, направившись в баню.

И припомнила: такого поддала жару, так отшлепала его веником, что Маркус пулей вылетел оттуда, под звонкий смех девушки. Когда она чистая и отдохнувшая зашла в дом, то он все еще не пришел в себя до конца.

– Ну, как? – спросила она со смешком, ложась рядом с ним на кровать.

– Вы русские – просто психи, это же издевательство какое-то! – оповестил он.

– Иди, ополоснись, там уже не так жарко.

– Да ни за что!

Она лишь посмеялась, когда он отправился домываться. После они поехали в больницу.

– Это не машина, а просто кошмар! – возмущался Маркус по дороге, чем очень веселил Аню.

– Да уж не Бентли, точно, – сыронизировала она, окидывая взглядом захудалую «девятку», взятую напрокат. Видеть Маркуса Беркета за рулем такой машины было, по меньшей мере, шокирующе и смешно. И Аня смеялась в голос, слушая пречитания мужчины.

– Да, какое Бентли?! Тут и велосипед предпочтительней.

– Ну, уж простите, что было – то и взяла. Никто не знал, что Ваше Величество прибудете в наше село, а то обязательно прислали бы вам карету.

– Сиди уже! – захохотал он в ответ. Так и доехали до больницы, где их ждали очень хорошие новости. Маргарита Петровна окончательно пришла в себя, у нее начала восстанавливается речь. Конечно, говорить ей нелегко, но все же. Аня побежала быстрее к ней, а Маркус остался ждать в коридоре.

Однако стоило подойти к палате, и Аня застыла. Было страшно увидеть в глазах бабушки разочарование и осуждение, она не знала, что будет делать тогда. Но все же, собравшись с силами, Аня тихонько приоткрыла дверь в палату. Женщина полусидя просматривала какую-то газету, она была очень бледной. У Ани сжалось сердце, а когда их глаза встретились, девушка, не выдержав, со слезами кинулась на колени рядом с койкой. В глазах самого дорого ей человека не было ни упрека, ни разочарования, была лишь радость и беспокойство. Через секунду Аня почувствовала любимые руки на своей голове, ласково успокаивающие ее.

– Бабулечка, родная моя…– всхлипывала она. – Прости меня, пожалуйста!

Она рыдала, пока все слезы не были выплаканы, а бабушка продолжала гладить ее по голове, плача вместе с ней и улыбаясь своей мягкой улыбкой. Аня понимала, что не нужно было сейчас ее так беспокоить, что все это она зря, но не могла сдержаться.

– Нюрочка, – тяжело произнесла Маргарита Петрововна. – Мне тяжело говорить, просто расскажи мне все.

Аня знала, что разговор неизбежен, поэтому, как бы не было тяжело, рассказала все, ничего не тая и не скрывая. Они вместе плакали и смеялись, а когда она закончила, Маргарита Петровна посмотрела на нее очень печально и задумчиво.

– Бабуль, ты прости меня! Прости, что на всю страну опозорилась и что так все получилось! – растерянно прошептала Аня, целуя ее руки.

– Нюра, да бог с ней- со всей этой страной! Я за тебя переживаю, – покачала головой Маргарита Петровна. – Такие мужчины – это испытание для женщины. Они не способны любить кого-то, кроме себя. Я понимаю, ты все для себя решила, но я так боюсь и не хочу, чтобы ты страдала. А ты будешь страдать, и у меня душа разрывается.

– Прости, но я не могу без него, – тихо ответила Аня.

– Вижу, милая, поэтому ни на чем не буду настаивать. Просто не скрывай от меня больше ничего, я всегда с тобой и на твоей стороне, запомни! И я нехрустальная, не разобьюсь!

– Спасибо, бабуль! – кивнула девушка, вытирая слезы.

– И еще… Поезжай -ка в Москву, мне уже лучше, а тебе надо учиться.

– Но…

– Никаких, но «Нюра»! – устало махнула женщина. Аня не стала спорить, видя, что и так утомила ее, да и последовавшая просьба ошарашила. – А сейчас пригласи, пожалуйста, мистера Беркета. Я бы хотела поговорить с ним и выразить благодарность за оказанную помощь.

– Эм, хорошо, – неохотно согласилась девушка, тут же ругая себя, что опять скрытничает, но скорее это было от смущения. Когда она вышла в коридор, Маркус сидел и тихо разговаривал по телефону, но увидев ее, попрощался и подошел к ней, обеспокоенно заглядывая в лицо, отчего ее сердце радостно забилось. Он ведь беспокоится о ней, значит что-то чувствует.

– Плакала?! – неодобрительно покачал он головой, нежно гладя по щеке, она легонько улыбнулась в ответ и поцеловала его ладонь.

– Марусь… я… – ей было неудобно просить его, но она не могла отказать бабушке. – Бабушка очень хотела бы с тобой поговорить, надеюсь, тебя не затруднит эта просьба? – робко попросала она, видя, как его губы сжались в тонкую линию.

Несколько долгих секунд он молчал, но потом все же согласно кивнул и направился в палату. Аня со страхом и облегчением смотрела, как закрылась за ним дверь. Через полчаса облегчение сменилось беспокойством и любопытством.

О чем они так долго беседуют? В конце концов, бабушка устала, ей нужно отдыхать. Но от всего этого ее отвлек телефонный звонок, не посмотрев на дисплей, она быстро ответила.

– Анют, привет! – услышала она голос Андрея.

–Привет, Анрюш, рада тебя слышать, – она действительно была ему очень рада, все-таки за последние месяцы они очень сдружились, она привыкла к их беседам – перепискам, хоть и понимала, что это не очень хорошо по отношению к нему.

– Как ты? Я не мог тебе дозвониться, очень волновался. И вообще мы все тут места себе не находим. Девчонки тоже тебе звонили. Как бабушка? – услышала она такой милый и даже, в какой- то степени, родной голос. Ей было стыдно, ведь она совсем забыла про всех и телефон сегодня взяла случайно, а так, наверное, и не звонила бы никому.

– Ой, прошу прощение, я просто здесь была вся на нервах. Все хорошо, бабушке сделали операцию, она уже говорит и вполне хорошо себя чувствует, спасибо! – покаялась Аня.

– Анют, я очень рад, просто безумно, скорейшего ей выздоровления! Когда обратно?

– Я еще не знаю.

– Мы тебя очень ждем. Приезжай скорее, я очень соскучился… – от этих слов внутри все сжалось. Надо бы все обрубить на корню прямо сейчас, но она не могла так жестоко, да и Маркус вышел из палаты. Сама не понимая почему, Аня растерялась, испугалась, словно ее застали на месте преступления, поэтому быстро попрощалась.