За любовь

Кто-то написал, что время не меняет человека, скорби не меняют человека, и единственное, что может перевернуть его представление о жизни – это любовь. Мою жизнь перевернула ты, Эни. Ты изменила меня, научила любить, научила жить. Я не знаю, что нас ждет, и захочешь ли ты снова войти в ту же реку. Но надеюсь, что у нас есть шанс начать все заново. Однако, если я неправ, и судьба нам второго шанса не даст, хочу, чтобы ты знала. Ты лучшее, что случилось со мной в жизни. Если я за что ей и благодарен, то только за встречу с тобой. Я люблю тебя, Эни. Прости меня за все!

Маркус.»

Аня, задрожав, заплакала. Было невыносимо больно. Она любила этого мужчину все эти годы. И она тоже надеялась, несмотря ни на что, что у них еще есть шанс.

Именно поэтому на следующий день она поехала в больницу. Наверное, это давно надо было сделать, но она все не решалась, была не уверена, что готова. Но теперь поняла, что прошлое пор отпустить.

Анна стояла в кабинете врача, обсуждая, когда удобнее провести операцию, она рассеянно слушала, что ей говорят, чувствуя такое небывалое облегчение, что готова была порхать. И почему она раньше не додумалась избавиться от шрамов?

Следуюущие три недели до возвращения Маркуса тянулись так медленно, что Аня сгорала от нетерпения. Однако, когда настал долгожданный день, Аня от волнения даже дышала с трудом. Все утро провела перед зеркалом, не зная, чем себя занять. Наверное, она бы так и крутилась перед зеркалом неизвестно, сколько времени, может быть даже не поехала бы от собственной трусости встречать его, но влетевший в комнату сын не позволил ей этого сделать:

– Мам, ты и так красивая, поехали. Папа от тебя обалдеет.

Аня засмеялась нервным смехом.

– А что? Дед сказал, что папа даже бросил команду перед матчем с Арсеналом и к тебе полетел. Значит, ты – крутая. Я вот никогда бы ради девчонки так не сделал

Аня с изумлением смотрела на сына и, улыбнувшись, спросила:

– А ради кого бы ты так сделал?

– Ну, конечно же, ради тебя. Мам, ты сегодня, вообще, не догоняешь! Говорю же, ты – крутая.

Аня счастливо засмеялась и обняла своего неугомонного ребенка.

– Ладно, поехали, а то опоздаем, – потрепала она его по волосам и вышла из спальни, взглянув напоследок в зеркало. Увиденое ее очень даже удовлетворило – перед ней была молодая, уверенная в себе женщина, женщина, знающая себе цену.

По дороге они практически не разговаривали. Мэтти притих, но глаза радостно блестели. Аня понимала, что сыну очень тяжело. Вроде бы и отец, и в тоже время совершенно чужой человек. Аня больше всего переживала, как они будут строить свои отношения. Оставалось надеятся, что Маркус найдет подход к сыну.

Когда они подъехали, перед тюрьмой уже было полно народу. Журналисты, видимо, с раннего утра торчали здесь. Аня заметила машину Мегги. Они общались, конечно, но не так, как раньше. Как раньше уже ничего не могло быть. Мегги и Белла это понимали, и не настаивали на чем-то ином.

Когда толпа оживилась и послышались щелчки фотоаппаратов, у Ани едва сердце не остановилось, внутренности скрутило жгутом, стоило увидеть Маркуса.

Закрывая глаза от вспышек, он оглядывался по сторонам. К нему тут подбежали Мэгги и сестры. Они обнимали его, целовали, он что-то говорил им, а сам продолжал оглядываться. Аня знала, что он ищет их.

– Иди к отцу, – хрипло сказала она сыну.

– А ты? – со страхом спросил он.

– И я, – кивнула Аня и вышла из машины. Маркус в это время обменивался приветствиями с Алеком, после чего вновь попал в объятия матери. Так они продвигались к машине, пока он, наконец, не заметил их. Его губы сложились в счастливую улыбку, он что-то сказал матери и махнув на прощание рукой, поспешил к Анне и Мэтти. Замерев в паре метрах, он со слезами смотрел на сына. Мэтти смущенно, как бы нехотя, подошел к отцу и протянул руку.

– Привет, пап.

Маркус крепко сжал детскую ладошку.

– Привет, сынок.

Несколько секунд они стояли, не размыкая рук, а потом Мэтти кинулся к отцу и, заплакав, обнял его. Маркус подхватил сына на руки и прижал к себе, лихорадочно целуя. Аня сглотнула подступившие слезы и продолжила стоять на месте, не смея шелохнуться, пока Маркус не посмотрел на нее в упор, прожигая насквозь этим взглядом. Стоило ей подойти, как он притянул ее за шею к себе. Она с упоением прижалась к любимому мужчине и, почувствовав, как его губы коснулись ее лба, судорожно взадохнула.

– С возвращением, – тихо сказала она, целуя его в щеку. Ноздри защекотал тюремный запах сигаретного дыма, затхлости и плесени, но Ане было все равно, главное – ее мужчина рядом, главное – он здесь.

– Спасибо, любимая, – прошептал он ей на ухо, обдавая горячим дыханием. Аня почувствовала, как мурашки побежали по телу, вызывая возбуждение. Господи, она уже и забыла, что это такое! Но Маркус прервал ее пикантные мысли. – Поехали, а то мы и так слишком задержались, стервятникам даже придумывать ничего не придется.

Аня усмехнулась, Мэтти с удивлением уставился на отца, а потом высвободился и сел в машину.

– А как же твоя мать? Они приедут к нам? – спросила Аня.

– Нет, я встречусь с ними завтра. Сегодня я хочу побыть с вами.

Аня кивнула и завела машину. По дороге она украдкой поглядывала на Маркуса, который тихо разговаривал о чем-то с сыном. Лицо его было худое, серого цвета, вокруг глаз появились морщинки. Ей было больно видеть его таким изможденным. Она некоторое время пребывала в шоке, в какой-то прострации и не верила, что это все правда. А сейчас вот нахлынуло разом, и воздуха стало мало, так плохо сделалось, что хоть вой. Аня резко затормозила и, упав на руль, не выдержала, разрыдалась. Все чувства прорвало, словно нарыв.

– Мам, ты чего? – испуганно спросил Мэтт, Аня ничего не могла ответить, кроме как покачать головой. К счастью, теперь был Маркус и можно было позволить себе немного слабости.

– Сынок, посиди в машине, мы сейчас с мамой поговорим и вернемся, – тут же сориентировался он и помог ей выйти на улицу. Аня продолжала рыдать, уткнувшись ему в грудь.

– Шш, все-все! – шептал он ей, но она никак не могла успокоиться, сжимала его в объятиях, боясь даже на секунду отпустить. – Я здесь, любимая. Я с тобой. Обещаю, все будет хорошо, котенок.

Аня кивнула, вытирая слезы, и, заикаясь, сказала:

– Я без тебя больше не смогу, это было так тяжело.

Он прижал ее к себе еще сильнее, не переставая губами собирать ее слезы.

– Знаю, родная, знаю, как тебе было нелегко. Но ты справилась, любимая. Ты все смогла.

– Прости, я такая глупая. Я…

– Шш, не надо. Ты не глупая, ты очень сильная. И я тебе уже говорил, чтобы ты больше никогда не извинялась передо мной. Никогда, Эни! Если тебе хочется плакать – поплачь, хочешь смеяться – смейся. Все, что угодно, любимая. Все, что угодно.

Он улыбнулся, и Аня улыбнулась в ответ. Прикоснулась губами к таким желанным губам. Маркус немного растерялся, но не отстранился и нежно ответил на ее поцелуй.

Они сели в машину и поехали домой.

Дома Аня сразу же занялась приготовлением ужина, а Мэтти отправился показывать отцу дом. Спустя час Аня нашла их на заднем дворе: отец и сын, как одержимые, гонялись за мячом. Маркус показывал сыну всякие разные финты, Мэтт от восторга разве что в ладоши не хлопал. Аня была счастлива, слезы то и дело наворачивались на глаза. Она так боялась, что между ними будет стена отчуждения, но Маркус нашел к сыну подход и теперь они оба хохотали, когда Мэтту удалось отобрать у Маркуса мяч. Они были так похожи, как две капли – темные вьющиеся волосы, широкая улыбка и лукавый взгляд черных глаз. Аня могла бы вечность любоваться своими мужчинами, но вспомнила, что ужин остывает.

– Эй, ребята, пойдемте ужинать.

– Ну, ма-ам! – протянул Мэтти недовольно, не прекращая нагонять мячом, пока Маркус не перекинул его через плечо и не потащил хохочущего сына в дом.

Ужин прошел в довольно непринужденной атмосфере. Позже Аня пошла укладывать Мэтти спать, а Маркус отправился в душ.

Когда она уложила сына и вошла в спальню, Маркуса там не оказалось. Удивившись, она отправилась на его поиски. Он был в кабинете, сидел в кресле, облокотившись на спинку, и задумчиво смотрел в окно. Сейчас черты лица разгладились и больше не хранили печать невзгод и скорби. Беркет даже стал выглядеть моложе, свежее. Белая футболка подчеркнула рельефный торс. По телу Ани пробежала предательская дрожь.

– О чем думаешь? – хрипло спросила она. Маркус вздрогнул и посмотрел на нее все тем же задумчивым взглядом.

– О нашем сыне. Спасибо, ты воспитала потрясающего мальчугана.

– Еще все впереди. Ему всего семь лет, – пожала Аня плечами и подошла к креслу. – Все в порядке?

– Да, – кивнул он и улыбнулся краешком губ.

– Пойдем спать? – смущенно спросила она. Он усмехнулся:

– Иди ложись, я чуть позже приду.

Аня понимала, что ему тяжело, что он не уверен. Она знала, что должна сделать первый шаг, должна помочь ему.

– Я слишком долго ждала тебя, Маркус, чтобы еще хоть одну ночь засыпать в одиночестве, – прошептала она и медленно опустилась на колени перед креслом, осторожно потянувшись к нему. Она скользила губами по его щекам, губам, шее, спускаясь все ниже и ниже, пока не дошла до резинки спортивных штанов.

– Эни, милая, что ты делаешь?! – прошептал он, поднимая ее с колен.

– Тебе, за четыре года, отшибло память? – лукаво спросила Аня, отчего он хохотнул.

Она медленно провела языком от пупка до трусов, ощущая, как нарастает его возбуждение.

– Ничего не припоминаешь? – хрипло спросила она, стягивая с него одежду. На его губах играла усмешка. Аня снова опустилась на колени и провела рукой по его возбужденному члену, потом наклонилась вперед, обхватила губами и стала осторожно сосать, проводя языком по головке. Маркус тяжело задышал.

– О, Боже, Эни! – простонал он.

Аня почувствовала, как его бедра напряглись. Он наклонился, осторожно собрал ее волосы на затылке и начал двигаться, углубляясь, касаясь задней стенки гортани. Он стонал, его руки сжали ее волосы сильнее, но Аня не чувствовала боли, она была дико возбуждена. Его стоны сводили ее с ума, лишали остатков разума, каждая клеточка ныла от нестерпимого желания. Он, словно почувствовав ее состояние, резко отстранился и, подхватив на руки, понес на диван, впиваясь в ее губы страстным поцелуем, обжигая ее вторжением своего языка в ее рот. Он целовал ее нежно, каждое его движение было осторожным и неторопливым. Маркус, словно боялся сломать ее. Очень медленно он вошел в нее и начал двигаться. Было немного непривычно, но так приятно.

– Не больно? – прошептал он, целуя ее.

– Нет. Хорошо, – так же шепотом ответила она.

Он стал двигаться в ней быстрыми, сильными толчками, снова и снова вырывая из нее протяжные стоны, которые она пыталась сдерживать, но ничего не получалось. Он подводил ее к грани, заставляя распадаться на тысячи осколков. Еще одно сильное движение, и он замер, достигнув высшей точки.

Они медленно приходили в себя, затем она почувствовала его пальцы на своей спине. Кажется, он замер. Она тоже перестала дышать. Он взглянул ей в глаза и дрожащим голосом спросил:

– Простила?

Она кивнула. Он прижал ее к себе, чтобы не видела его слез. Но, она и так все-все понимала.

Есть на свете вещи, за которые стоит бороться до конца, даже если это приносит тебе невыносимые страдания. Любимый человек стоит той цены, которую мы платим за совместное счастье и будущее.

Испробовав на вкус все, что предлагала жизнь, пройдя все круги ада, Маркус понял, что семья и любовь – превыше всего на свете. Лучше умереть, чем потерять все это. Поэтому взглянув на Анну, он тихо сказал:

– Спасибо.

– За, что? – удивленно спросила она.

– За любовь, любимая! За любовь!

Продолжение цикла – «Во власти страха».