скачать книгу бесплатно
В которой сотню лет лишь ветер свищет,
За то, что этот юркий воробей
Вовсю решает свой вопрос жилищный
На нашем подоконнике, за то,
Что над иссохшим питерским колодцем,
Как будто чистой радости глоток,
Смех ласточек бесстрашных раздаётся,
За то, что даже горе – не беда,
За свет вечерний и дневные тени,
За то, что забываю иногда
Про повелительное наклоненье.
«Вот уже третий год…»
Вот уже третий год
в переходе метро
стоит это чудо:
Пальтишко потёртое,
согнутая спина,
на одутловатом лице
выражение
туповатой покорности,
а в давно немытых руках
тетрадный листок:
«Помогите.
Умерла мама».
Пробегая мимо неё,
бросаю монетку,
морщусь:
ну что ж она так,
хоть бы табличку сменила.
Потом
в вагоне грохочущем,
проталкивающемся в тоннеле
как бы небытия,
стою,
стиснутая телами
такими живыми и смертными,
смотрю в черноту окна.
И оттуда,
из космической проруби,
всплывает забытое слово —
Мама.
«Утешь меня, пожалуйста, утешь…»
Утешь меня, пожалуйста, утешь
В моей почти пророческой печали,
В конце времён, а может быть, – в начале.
Горчит моё вино, и хлеб несвеж.
Утешь меня. Разбросанных камней
Всё больше, и тропа моя – всё уже,
И голоса из прошлого всё глуше,
А выстрелы – всё чаще и точней.
Услышь меня, пожалуйста, услышь.
Стада веков, пыля, проходят мимо
И размыкают несоединимо
Небытия седую глушь и тишь.
Услышь меня. Я принимаю бой —
Привычный мир растрескан и расколот,
И рвущийся снаружи смертный холод
Остановить возможно лишь собой.
«Нынче вокруг колокольни полно стрижей…»
Василию Рысенкову
Нынче вокруг колокольни полно стрижей.
Птичья забота – знай себе режь да шей.
Острым крылом возле моей щеки
Чиркни, как лезвием, тенью коснись руки.
Режь, перекраивай время, пространство, жизнь,
Резко ныряя, закладывая виражи,
Криком сшивая невидимые края,
Где из воздушной раны забьёт струя
Чистого света.
Что же, душа, учись.
Не сожалей, не бойся – пронзая высь,
Воздуха легче, стремительнее, чем стриж,
Над колокольней когда-нибудь ты взлетишь,
Чьей-то щеки почти коснувшись крылом,
Не вспоминая – в вечности – о былом.
«И дал Господь мне слёзы наконец…»
И дал Господь мне слёзы наконец,
Чтоб я могла как следует оплакать
Небывшего крошащуюся мякоть
И бывшего стремительный свинец:
Всё то, чем я жила, но – не жила,
Чего и вовсе не было, но – было,
Всё то, что переплавила, сожгла,
И лёгким пеплом по ветру пустила.
«Я сюда пробилась сквозь толщу лет…»
Бывшему 12-му отделению РНИИТО
Я сюда пробилась сквозь толщу лет,
Чтобы к отражению своему
Подойдя, понять: это ни к чему.
Никого здесь нет, ничего здесь нет.
Ни обрывка смеха, ни пары слов —
Безвозвратно на вахту сданы ключи,
Только, может быть, иногда звучит
В коридорах эхо моих шагов,
Да сквозняк, свернувшийся за спиной,
Вдруг шепнёт: «…ты маску забыла снять…».
А на зеркало нечего мне пенять —
Не оно шутовству моему виной.
Меж немого праха – поющий прах —
Вышла вон, и вновь стою на ветру.
То ли, впрямь, везде я не ко двору,
То ли просто тесно мне при дворах.
Ну, так что же – список моих потерь
Смыло время – чистое, как вода…
– Извините, девушка, вы – куда?
– Я – отсюда.
Я закрываю дверь.
Ветер
Ветер, спокойно дышащий за спиной,
Тихо колышущий сонные занавески,
Вдруг разворачивается – шальной,
Неудержимый, резкий.
Вот он кружится, закладывает виражи,
Сломанной веткой иероглифы чертит,
И налетает, и яростно треплет жизнь,
Балансирующую над смертью.
Трёхстрочия
* * *
Лишь на мгновенье
бегущей воды коснулась
тень стрекозы
* * *
Ящерка дремлет
на золотистом стволе.
Ах, не спугнуть бы!
* * *
В небо взглянула,
над крышами – пустота:
стрижи улетели.
* * *
Пьяницы в сквере
крошат хлеб голубям.
в городе лето.
* * *
В солнечной луже
купаются воробьи,
плывут облака.
* * *
Солнце и ветер:
в питерском дворике
шепчутся тени.
* * *
Ветер и дождь:
под мокрым карнизом
спряталась птичка.
* * *
Ветка дерева —
совершенство творенья
в каждой линии.
* * *
Чайная роза
на фоне серой стены —
пасмурный день.
* * *
