скачать книгу бесплатно
– Чего ты бесишься-то?
– А что я должен делать?!
Федор Еременко похлопал себя по карманам, прищурился на солнце.
– Собачку бы тебе завести, – сказал он негромко. – Когда собачка присматривает, в дом лишний раз никто не сунется. То есть ты намекаешь, что на связке были ключи от стола, что ли?..
Плетнев кивнул. Он думал.
– Тогда выходит, мразь эта поганая знала, что они на связке?..
Плетнев опять кивнул. Федор вдруг рассердился.
– Чего ты киваешь на манер жеребца Алмаза? Ты словами скажи!
– Твою мать!.. – словами сказал Алексей Александрович.
– Смотри-ка, – удивился Федор. – Ты материться, оказывается, умеешь.
– Выходит, приходили специально за тем, что лежало в письменном столе. Все остальное, – Плетнев подбородком показал в дом, где, спасая его от погрома, истово работали соседи, – для отвода глаз.
– Ничего себе, для отвода!
– Значит, что-то я сказал или сделал такое, что его испугало, понимаешь? Зачем-то ведь он полез сюда, и именно сейчас! Почему сейчас? Дом три года или сколько там пустой стоял, можно было все, что угодно, вынести!
– Кого ты испугал, Леха?!
– Понятия не имею, – честно признался Плетнев. – Но я подумаю.
Они провозились до самого вечера. Солнце уже садилось, и Артемка давно скулил, чтоб его отпустили на речку, а Витюшка все чаще стал выходить покурить, и Люба спустилась со второго этажа и перемывала под краном уцелевшие цветочные горшки и столовые приборы, и женщины со своими ведрами и тряпками выкатились на террасу и скребли затоптанный множеством ног деревянный пол.
На «батон» с синей внушительной надписью «Полиция» на пыльному боку, пару раз проехавший по улице туда-сюда, никто не обратил внимания, пока он не остановился у ворот и из него не вышли люди в форме, довольно много. Один остался у машины, а остальные, деловито размотав цепь с ворот, зашли на участок.
– Эй, хозяин!
Плетнев выглянул из-за угла террасы и ничего не понял.
– Вы хозяин будете?
– Я же сказал, что никаких заявлений писать не стану. – Алексей Александрович сунул тряпку, которой вытирал руки, на перила и пошел по розовой плитке к воротам. – Еще утром сказал!
– Вы, может, и не будете, только у нас свои дела. Еременко Федор Николаевич где в данный момент находится, знаете?
Из дома выкатилась Валюшка, а следом за ней Элли. Люба выглянула из окна.
Плетнев, которого перестало все это забавлять еще утром, вдруг насторожился.
– Что вам нужно?
– Гражданина Еременко нужно. Нам известно, что он находится здесь.
– Фе-едь! – закричала Валюшка. – Федь, выйди! Тут до тебя пришли!
– Кто еще?.. – Федор неожиданно показался на крыльце с другой стороны дома, прищурился на заходящее солнце и приставил ладонь козырьком к глазам.
– Вы гражданин Еременко Федор Николаевич?
Федор спустился со ступенек.
– Ну, я. А чего? Паспорт показать?
– Придется с нами проехать, гражданин Еременко, – хмуро сказал тот, что шел впереди всех. Остальные как-то подтянулись и придвинулись. – Проедем, проедем!..
Люба в окне ахнула и зажала рот рукой. Валюшка закричала:
– Витюш, Витюш!..
– Я не понял, куда проедем-то?!
– Куда надо, туда и проедем.
– Что случилось? – суровым голосом, как на совещании, спросил Плетнев, которому стало совершенно ясно – на самом деле случилось что-то нехорошее, гадкое.
– До вас, гражданин, это не касается, – сказал тот, что все время говорил. Остальные помалкивали, только придвигались к Федору, как будто он собирался бежать.
Выскочил Витюшка и издалека заорал громко:
– Мужики, мужики, вы к кому? Чего надо-то?
– Гражданин Еременко, не устраивайте цирк! Или проходите, или мы вас сейчас по всем правилам задержим за оказание сопротивления!
Люба пропала из окна и выскочила на крыльцо. Федор взглянул на нее, а потом на людей в форме.
– Чего же не проехать? – пробормотал он. – Можно и проехать…
– Мужики, да куда вы его волокете-то?!
– Федор, что ты натворил?..
– Ничего я не творил!
– Витюш, чего? Федьку забирают, что ли?!
– Да откуда я знаю!
– Проходите, гражданин Еременко!..
Элли подошла и твердо взяла Плетнева под локоть. Он оглянулся и вытащил у нее руку.
Небольшая толпа, в центре которой находился Федор, довольно быстро пошла к «батону». Вокруг него уже стояли понаехавшие пацанята с велосипедами, таращились во все глаза.
Федор ни разу не оглянулся, и его ловко затолкали в зарешеченную заднюю дверь, которая тут же захлопнулась.
Алексей Александрович выскочил за ворота.
– Потрудитесь дать мне объяснения, – сказал он, глядя в лоб начальнику, так, как говорил на совещаниях.
– Какие еще объяснения!.. Вон приходи в отделение, там тебе все быстро объяснят! – Затолкав Федора в машину, он сделался весел, снял фуражку и вытер лоб. – Вот жарища, а?..
Тут он взглянул на Алексея Александровича, мигом нацепил фуражку и зачем-то одернул на животе рубаху.
– Итак? – грозно спросил Плетнев.
– Гражданин Еременко задержан по подозрению в совершении изнасилования, – выпалил начальник. – Есть постановление, могу предъявить. Все по закону.
Опять кто-то твердо взял Плетнева за локоть, и он снова стряхнул эту удерживающую руку.
– Кого и когда изнасиловал Еременко?
– Это к следователю, не к нам, – пожалуй, с сожалением, что ничем не может помочь, сообщил начальник. – Нам приказали его задержать, и мы задержали.
«Батон» зафырчал мотором, затрясся, выпуская клубы сизого дыма, и начальник распахнул переднюю дверь.
– Теперь все к следователю! – весело и освобожденно крикнул он уже изнутри.
Дверь захлопнулась, «батон» с внушительной синей надписью «Полиция» на боку бодро покатил по белой пыльной улице.
Плетнев вернулся на участок, тщательно замотал ворота цепью и замкнул недавно купленный сверкающий замок, в котором по деревенской привычке торчал ключ.
Пыльный треух попался ему под ноги, и Плетнев изо всех сил поддал его ногой. Треух перелетел ворота и приземлился на дороге.
Плетнев проснулся от холода, зубы стучали.
Он спал на диване в библиотеке, сгрузив на пол стопки книг, собранные Любой. Вчера вечером ему так захотелось спать, что он еле добрался до этого самого дивана и упал в чем был – в штанах и футболке Федора Еременко. Он заснул на половине какой-то мысли и, проснувшись, первым делом вспомнил, что не додумал до конца.
…Так. О чем это я?.. Федор кого-то изнасиловал. Кого и когда? Это все необходимо выяснить, и, возможно, многое объяснится. Выяснить очень просто, достаточно сделать пару звонков – видимо, звонить придется с поворота в Дорино, потому что связи больше нигде нет!..
Ключи пропали. Человек, устроивший погром в моем доме, что-то искал! Он точно знал, где искать – в столе на втором этаже, в той самой комнате, где я спал. Он взял ключи, достал что-то из ящиков, а дом разгромил для отвода глаз. Что он мог достать? Бумаги? Какие? Что за бумаги могли быть у пенсионера?
…Нет, кажется, говорилось как-то не так. Что за бумаги у деревенского деда! Кто-то это сказал. Кто и когда? Нужно вспомнить.
…Оказывается, ни Прохор, ни егерь не были деревенскими! Они объявились в деревне Остров одновременно и совсем недавно – по местным меркам, – всего двадцать лет назад. Что их связывало?
Было так холодно, что Плетнев поджимал ноги к животу и натягивал на нос кургузый пледик, которым вчера укрылся.
…Нателла сказала, что Прохор отставной военный и знал, какой кофе подавали Фиделю Кастро. Откуда он мог это знать?! Разведчик? Офицер КГБ? В больших чинах? А в ящике хранил по старой памяти секретные документы, которыми заинтересовались в ЦРУ? То есть в деревне Остров, помимо убийц, насильников и мелкого хулиганствующего элемента, проживают еще и шпионы?!
…Шпионы, шпионы… Была какая-то деталь, которая навела на мысль о шпионах – давным-давно!.. Какое-то несоответствие, странность, глупость. Буквы, или цифры, или надпись… Нет, сейчас не вспомнить.
Плетнев встал и по очереди закрыл все окна, распахнутые с вечера. На улице было серо, небо придвинулось к земле, капал мелкий дождик, рябины и яблони стояли все мокрые и грустные.
На первом этаже было чисто и пусто – ни цветов на окнах, ни журналов на столике, ни ставшей привычной свалки на каминной полке. В зеркале прошло странное существо, и Плетнев прищурился на него.
Хорошо, что зеркало уцелело. Все же старый друг.
Холодильник, хоть и пострадавший, исправно холодил, и Алексей Александрович задумчиво вытащил из него бутылку с некой биомассой, предназначенной для поддержания тонуса или еще чего-то такого в его организме. Биомасса уцелела после разгрома.
Очень хотелось есть. Он никогда, черт побери, не ест по утрам! Только в обед, когда ему подают суп из спаржи и битки паровые.
Очень хотелось не просто есть, а… имеретинского завтрака – оладий, острого сыра, холодного цыпленка в травах, винограда, орехов, персиков, творога с изюмом, слоеного печенья со сливочной начинкой и кофе со сгущенкой.
Имеретия, это где Кутаиси. Туда шел Язон, уверенный, что найдет золотое руно. Вместе с ним шли аргонавты, налоговый министр, милый человек, дедушка Лордкипанидзе, знаток русского языка, бабушка, гадающая по утрам на кофейной гуще!
Еще хотелось разговоров!.. Чтоб женщины смотрели в глаза и боялись пропустить хоть слово, чтобы ухаживали за ним, гладили по голове и обращались «мальчик». И чтобы он чувствовал себя самым умным!..
…Ты не додумываешь до конца, а это неправильно. Ты все время сбиваешься на другое, так нельзя, и ты отлично это знаешь. Тебе нужно дорисовать окружность, замкнуть ее, чтобы внутри, за магической чертой, остались все беды и несчастья.
Чтобы все вернулось…
Что должно вернуться, сам себя спросил Плетнев и состроил зеркалу саркастическую мину. Зеркало отразило невесть что. Эдем? Идиллия? Убежище?
Этого всего нет и быть не может, потому что любая идиллия – вранье!.. Уж кому это лучше знать, как не тебе!..
Он открыл дверь на террасу, запертую на ночь на щеколду, и вышел на отмытые доски. Было так холодно, что руки покрылись гусиной кожей. Он ежился и смотрел на мелкий серый дождь.
Федор Еременко, бывший гонщик, бывший чемпион, «ходивший в Дакар», любитель странных собак под названием «акита», бывший американец, а ныне житель деревни Остров, оказался насильником.
Алексей Александрович отчетливо хрюкнул и сложил руки на груди, пытаясь как-то защититься от холода.
…Самое главное, понятно, откуда что взялось!.. Недавно один высокопоставленный французский дедок тоже изнасиловал горничную, а австралиец, владелец разоблачительного сайта, так сразу двух, а до этого еще какой-то теннисист или футболист тоже изнасиловал, и все это постоянно обсуждается в прессе и наверняка в телевизоре тоже!.. Рецепт есть, и он чрезвычайно прост.
Должно быть, в этом пикантном случае доказать свою невиновность гораздо труднее, чем кажется, а любой суд, разумеется, будет на стороне поруганной добродетели, а не гнусного мерзавца, решившегося на такое скотство!..
Всякие мелочи вроде той, что у Федора Еременко вряд ли есть необходимость брать кого-то силой, наверняка от добровольных желающих отбою нет, если и принимаются в расчет, то с поправкой на «всякое бывает». Негодяй, покусившийся на чью-то честь, должен быть наказан, и это совершенно справедливо.
Хорошо, что Оксане, образцу ума и логики, не пришло в голову обвинить Плетнева в том, что он изнасиловал ее дочь. Вряд ли она чего-то добилась бы, особенно учитывая некоторые обстоятельства, но нервов, времени и средств на оправдания могло уйти очень много.
Да и репутацию не восстановишь.
Как там? «Не покупается доброе имя, талант и любовь»? Насчет таланта и любви сомнительно, а вот доброе имя действительно – никогда и ни за какие деньги.
Плетнев подошел к перилам и посмотрел вниз. Дождь, должно быть, шел давно, лужи стояли в траве, и участок как-то съежился в размерах, стал сереньким.
Странное дело, «некоторые обстоятельства», от которых он прятался в деревне Остров, сейчас вспомнились ему просто так, и он не чувствовал больше ни гнева, ни брезгливости, ни страха.
Так уж получилось, ничего не поделаешь.
…Ты, ты во всем виноват, попробовала напомнить ему Оксана, и бриллианты полыхнули на ее шее, но ничего у нее не вышло.
