скачать книгу бесплатно
Он чуть не плакал – из-за велосипеда.
Он не смог бы этого объяснить, но велосипед, и Элли, и отмытая розовая плитка, и река, и коза, и соседи стали частью его жизни уже давно, несколько дней – вечность! И это оказалась такая наполненная, цельная, осмысленная жизнь, и все это было так важно для него, что никто не смел прикасаться к этому, тем более разрушать!..
Никто не смел красть и ломать его велосипед! Никто не смел вмешиваться в его только-только начавшуюся жизнь и портить ее!
– Я вам русским языком говорю, обождите!..
– Леша, да постой ты, куда несет-то тебя!
– Что ты все стрекочешь, стрекоза?!
– А на вид такой приличный! Документы бы у него проверить не помешало.
Кто-то схватил Плетнева за плечо, он остановился и оглянулся. Человек в форме, догнавший его раньше остальных, собирался что-то сказать, но, взглянув ему в лицо, передумал и руку опустил.
– Что вам нужно? – глядя только на него, спросил Плетнев так, что человек растерянно пожал плечами. – Ничего? – уточнил Плетнев.
Человек кивнул головой в фуражке.
– Прекрасно.
– Задержите его, дорогой товарищ участковый, по всей строгости закона!.. Он тут нам будет характер свой показывать, а мы должны терпеть?! Меня положение обязывает!.. – бесновалась «газпром».
Плетнев вздохнул и с силой выдохнул. Ярость отпустила его, и вернулась способность соображать.
В конце концов, думать он умел лучше всего.
– Если вы что-то хотите у меня спросить, пойдемте, – приказал он человеку в фуражке.
– Леш, а что случилось-то? Ты где был? – тихонько спросила Валюшка, и Витюшка на нее прикрикнул.
Мужик в фуражке послушался и пошел за Плетневым, а за ним потянулись все остальные.
Плетнев пропустил участкового в калитку, закрыл ее перед изнемогающим от любопытства Валюшкиным носом и прошел к своему дому.
– Велосипед я вчера оставил на террасе с той стороны. Если хотите, я покажу где.
– Пройдемте.
Плетнев поднялся на террасу, хмуро глянув на лужайку, где он вчера скакал под дождем и был безудержно счастлив.
На полу, прямо под дверью в дом, валялось какое-то барахло, и Плетнев подошел и посмотрел.
Участковый взглянул следом.
– Вот е-мое, – протянул он и сдвинул фуражку на затылок.
Лоб у него моментально вспотел.
Плетневский дом – бывший Прохора Петровича – был разгромлен. Алексей Александрович знал, конечно, значение слова «разгром», но никогда не видел, что это такое на самом деле.
В его доме не осталось ни одного… живого места.
Мебель была перевернута, выпотрошены ящики, выворочены из горшков герани и еще какие-то цветы, названия которых Плетнев не знал, но исправно поливал. Посуда перебита, даже вилки погнуты!.. По полу валялись какие-то тряпки и бумажки, о существовании которых Плетнев и не подозревал. У холодильника, огромного, металлического, занимавшего весь простенок, в середине вмятина, как будто по нему ударили лопатой или топором. Вся еда из него вывалена на пол и засыпана землей из горшков и кадок. От вещей Алексея Александровича не осталось ничего, все было перепорчено, истоптано, изорвано.
– Не ходите туда! – прикрикнул на него участковый, когда он полез внутрь.
Плетнев дернул плечом.
На втором этаже следов вторжения было меньше – разгромлен письменный стол и из шкафов вытащены и разбросаны все книги. Диван тоже искалечен – поролон торчал из рваных и грязных ран.
Плетнев спустился вниз и обнаружил в дверях впавших в столбняк Витюшку с Валюшкой.
Человек в фуражке куда-то делся.
– Звонить пошел, – объяснил Витюшка, обнял трясущуюся супругу и прижал к себе. – Все, хватит, слышь! Без тебя мокро!
– Витюш, это чего такое у нас делается, а?
– Откуда я знаю!
– Нужно Артемку домой загнать, не ровен час, на злодея этого набежит!..
– Ну, понесла!..
– Витюш, ведь страшно-то! Страшно как!..
Плетнев свалил в угол террасы свои мокрые вещи, которые, оказывается, все время таскал в руках, деревянными шагами спустился по лесенке – раз, два, три, четыре ступеньки, – пошел на лужайку и сел в качалку.
– Леш, это у тебя… когда это у тебя так… Господи, побегу дверь на замок замкну!
– Беги, беги, – хмуро сказал Витюшка, подошел и сел рядом с Плетневым.
Они помолчали, потом Витюшка спросил:
– Ты сам-то ночью где обретался?
– У Федора.
Витюшка как будто удивился немного.
– А чего вы там делали у него?
– Пили.
– До утра?
– До утра спали.
– Вона как… Вы там, значит, а этот поганец окаянный, стало быть, тут, чтоб сгореть ему, мать его так и разэдак!..
– Дай сигарету, – попросил Алексей Александрович равнодушно.
Витюшка полез в карман и вытащил пачку.
– Главное, грозища была не приведи господи, – проговорил он виновато. – Всю ночь грохотало! Я ведь и не слыхал ничего, понимаешь?.. Не, я бы прибег, если б слыхал только! Веришь, нет?
– Верю, – сказал Плетнев и закурил.
Крепкий табак защипал горло так, что слезы выступили на глазах.
– А ты?! – вдруг рассердился Витюшка. – Чего тебя понесло из дому на ночь глядя?! То сидит, калачом не выманишь, а то понесло его!
Алексей Александрович затянулся.
– У Федора мотоцикл заклинило, – объяснил он. – Мы его почти на руках несли. Из сил выбились, да и дождь лил. Я возвращаться не стал.
– Вона как, – повторил Витюшка. – Оно понятно тогда…
Так они сидели и курили, и Алексей Александрович совершенно не знал, что теперь он должен делать, когда загремела цепь, заскрипела калитка и из-за угла дома выскочила Элли.
У нее был такой вид, как будто она только что потеряла близкого человека.
Увидев их, она остановилась и замерла, как суслик.
– Что случилось?!
Плетнев пожал плечами, Витюшка глянул на него и почему-то тоже пожал плечами.
– Все живы? – спросила Элли, не приближаясь.
– Типун тебе на язык, Неля!
– Нет, просто прибежала Валентина и сказала, что здесь… – она перевела дыхание и облизнула губы, – смертоубийство.
– Тьфу тебя! Ты ее больше слушай, она еще не то настрекочет! Вон поди, загляни!
Элли посмотрела на Плетнева, поднялась на террасу и осторожно заглянула в дом. Так осторожно, как будто оттуда могло вылететь привидение.
Смотрела она недолго, сбежала со ступенек и подошла к качалке. Сесть ей было некуда, но Плетнев позабыл, что нужно встать и уступить место.
– Да, – сказала она негромко. – Может, стоит утешаться тем, что все живы, здоровы и нет войны?
– Не помогает, – ответил Алексей Александрович. – Я пробовал.
– Тогда тем, что могло быть и хуже?
Тут он заинтересовался и спросил:
– Насколько хуже?
– Ну, например, дом могли спалить.
– Типун тебе, да что ты городишь-то, Неля?! – возмутился Витюшка.
– Да, – повторила она странным тоном. – Теперь вам придется всем этим заниматься.
И она кивнула на дом.
– Придется, – согласился Плетнев.
– Да чего там заниматься, – загудел Витюшка, – самое главное, чтоб мудака этого найти, а разгрестись мы поможем! И добро дело наживное, обзаведенье новое купишь! Заработаешь и купишь!
Плетнев засмеялся. Витюшка понял его по-своему.
– Ну, не сразу, конечно, а потихоньку-полегоньку все выправишь!.. Тут ведь самое главное, чтоб урода этого, паскуду, которая нам всю жизнь испортила, найти и к порядку призвать!..
Жизнь испорчена, подумал Плетнев. Именно об этом говорила Нателла Георгиевна.
Жизнь будет испорчена безвозвратно, и ничего уже не удастся вернуть, все будет потеряно.
Идиллии пришел конец.
Скорее всего, ее и не было никогда, все это сказки, мечты о счастье, о земле обетованной. Об убежище.
Кажется, Нателла Георгиевна и об этом говорила!..
– …Участкового унесло, теперь не скоро объявится, пока это он до доринского поворота доедет, а потом опять обратно вернется!.. Ах ты, мать честная, вот дела-то у нас какие! Неля, Нель, а супружница моя куда подевалась?
– Валя? – рассеянно переспросила Элли. – Она… по людям побежала, чтобы двери закрывали и детей далеко не отпускали.
– От до чего дошло, – Витюшка в сердцах плюнул в траву. – Сроду у нас такого не было, чтоб мы замки навешивали и за ребят боялись!
Плетнев наконец сообразил встать с качалки.
Закинув руки на шею и глядя в небо, он обошел куст, немного скособоченный на одну сторону, остановился и спросил, как называются эти цветы.
– Гортензия, – ответила Элли, переглянувшись с Витюшкой, и эти переглядывания вдруг вывели Плетнева из себя.
Ну да, он не знает, как они называются, и что тут такого?! Они все, разумеется, в курсе, он один – городской дурачок!
– Меня перестало все это забавлять, – сказал он отчетливо, как на совещании. – Не знаю, как вас, а меня перестало!
– Чего перестало? – спросил ничего не понявший Витюшка.
– Нас и не забавляло, – ответила все понявшая Элли.
Плетнев еще походил немного вокруг куста, а потом скомандовал:
