скачать книгу бесплатно
Они ехали уже час. Все время вперед и уже без какой-либо надежды на то, что увидят свет в конце тоннеля. Водитель так решил, – будем ехать, пока горючее есть. Никто ничего не сказал на эти слова, озвученные гидом, и теперь они ехали по пустому тоннелю со средней скоростью шестьдесят километров в час.
Они уже пытались связаться с миром посредством мобильных телефонов, но попытки оказались безуспешны: связи ни у кого не было, словно они находились не в утыканной вышками цивилизованной Европе, а на другой планете, где нет и никогда не было сотовой связи. Егор, всегда подспудно верящий в реальность параллельных миров Стивена Кинга, а теперь еще и объяснив сам для себя создавшуюся ситуацию именно этими причинами, с опаской посмотрел на свой телефон. И даже обрадовался тому, что нет необходимости подносить телефон к уху.
Затем он просто смотрел перед собой и как бы в окно (только сейчас заметив, что на стекле написана стандартная фраза SALIDA EMERGENCIA). Наверное, однообразная картина за окном погрузила его в транс – во всяком случае, никак по-другому он не мог объяснить о, что ему приснилось-привиделось.
Я чувствую, что рядом кто-то есть. Поворачиваю голову. Седой сухопарый старик, держась за поручень, с трудом сохраняет равновесие. Длинные волосы на голове, прямая борода и ясный взор серых глаз. Автобус несется вперед на достаточно большой скорости, и никто в салоне не стоит. Кроме этого старика. Понимаю, что это не правильно. Я сижу, а старый человек стоит. Абсолютно ни в какие ворота не лезет. Я ведь понимаю, что так нельзя.
– Пожалуйста, садитесь. Я молодой, могу и постоять.
Встав, я показываю рукой на свое место.
– Нет, сынок, я постою, да и выхожу на следующей остановке.
– Куда? – с ухмылкой улыбаюсь я. – На тот свет что-ли?
– Ну, почему же, – пожимает плечами старик, – сейчас будет остановка по требованию, на которой я сойду с этого автобуса. Вот, нажму на эту кнопку, – старик показывает на красную кнопку, вмонтированную в перила, – автобус остановится, и я выйду.
– Видали, – говорю я, поворачиваясь к окружающим, – он сейчас выйдет.
Люди смеются. Женщина, которая панически боится ограниченного пространства, вертит пальцем у виска. Девушки хохочут так, что слезы из глаз. Мужчина в очках с улыбкой качает головой – дескать, бывают же дебилы.
– А что такое? – искренно удивляется старик.
– Хрен там ночевал, выйдешь ты отсюда, – говорю я, – разве что вперед ногами, да и то, только волоком. И не на той мифической остановке, о которой ты говоришь, а когда мы навсегда покинем эту реальность.
– Что ты мне тыкаешь, молокосос, – возмущается старик, словно слышит только то, что хочет услышать, – да я тебе в дедушки гожусь!
– А то и тыкаю, дед, что с твоим Альцгеймером только и путешествовать. Сидел бы дома, так нет, попер в другую страну. Может, это ты виноват в том, что мы здесь застряли.
Последнюю фразу я произношу задумчиво, словно уже догадался, в чем причина, но до конца не уверен. В салоне автобуса густеет воздух. Практически все смотрят на старика, – и в глазах подавляющего большинства внезапное понимание сменяется на твердую уверенность. Типичная ситуация – найти крайнего, свалить на кого-нибудь вину за происходящее. Ткнуть пальцем, указав на виновного.
– Да как ты смеешь! Ублюдок! Я таких, как ты, в годы войны без суда и следствия к стенке ставил! Самолично расстреливал.
Дед раздухарился, брызгая в меня слюной. Он протянул правую руку к моему горлу.
– Однако, господа, вы слышали, – с нотками благородного гнева говорю я, отмахиваясь от сухонькой ручонки, – этот долбанный чекист не воевал, а в тылу сидел и русских людей расстреливал. Без суда и следствия. А мы тут с ним цацкаемся.
– Действительно! – поддерживает меня одна из девушек. Та, что симпатичнее. Я добродушно улыбаюсь и слушаю. – Старик, какое ты имеешь право возмущаться. Тебя уже давно надо было убить. Ты ничем не лучше фашистов. Ты дожил до старости, хотя тебя надо было судить и расстрелять.
– Расстрелять! Убить! – хором прошелестело по салону автобуса.
– Давно надо было! – чуть громче, но так же многоголосо.
Старик, ошарашено оглядываясь, попятился. Спиной наткнувшись на преграду, повернулся. Интеллигентный мужчина, поправив очки, ударил его кулаком в лицо. Резко и неожиданно. Как в замедленной съемке, дед стал падать навзничь. Кровь из разбитых губ застыла мелкими каплями в вязком воздухе салона автобуса. Правая рука хаотично попыталась схватить поручень, но симпатичная девушка наотмашь ударила сотовым телефоном по сухим пальцам.
Старик упал.
– Получи, сволочь! – молодой парень с неприятной ухмылкой на лице, нанес удар ногой по лежащему в проходе телу.
Все, кто сидел близко, с удовольствием присоединились к расправе. Каждый норовил ударить посильнее, и все что-то кричали – и крики преобладали веселые.
Я, подтянувшись на поручнях, зависаю над телом старика и обрушиваюсь обеими ногами на его голову, с удовольствием чувствуя, как трещат кости под каблуками.
Вздрогнув, Егор вынырнул из сна-видения. Он помотал головой. Если и задремал, то не больше пары минут.
В салоне автобуса, по-прежнему, царило подавленное настроение, особенно после того, как Саша вслух высказала на первый взгляд абсолютно бредовую мысль:
– Может быть, наш автобус попал в автомобильную аварию, и все мы сейчас находимся в состоянии клинической смерти, в каком-нибудь реанимационном отделении испанской больницы, и когда мы увидим свет в конце тоннеля, то это будет означать, что мы находимся на пути в рай.
После некоторого молчания, когда все, кто услышал эти слова, обдумали их, посыпались вопросы:
– Откуда ты такое взяла? – спросил Влад.
– То есть, если мы увидим свет в конце тоннеля, то ничего хорошего от этого не будет? – задала уточняющий вопрос Маша. – Потому что не факт, что именно я попаду в рай.
– Этого не может быть, потому что я чувствую себя живой, – сказала женщина спереди, – вот, я ущипнула себя и мне больно.
– Я читала про это, – ответила на вопрос Влада Саша, проигнорировав все остальные.
– И книга называлась «Жизнь после смерти», – продолжил Егор фразу Саши.
– Да, – кивнула головой девушка.
– Саша, ты мне точно скажи, если я хочу жить, то, значит, мне не надо, чтобы мы увидели свет в конце тоннеля? – продолжала гонять свои мысли Маша, ничего не слыша вокруг и глядя перед собой безумным взглядом. – Я не хочу в рай. И я не хочу в ад. Мне и на Земле хорошо, на фига мне эти места. Я бы лучше к маме, домой.
– Маша, успокойся, – обняла её за плечи Саша, – это просто мысли вслух. Давай, я тебя ущипну, и если тебе будет больно, значит, ты тоже живая.
И не дожидаясь разрешения подруги, Саша ущипнула её. Маша взвизгнула, и в её глазах появился разум.
– Ты чего, больно же.
– Вот видишь, ты живая, – констатировала Саша.
Некоторое время они молчали, слушая разговоры остальных пассажиров автобуса.
Одна из женщин, сидящая на задних сидениях, громко высказывала прямо противоположное мнение:
– И даже думать не надо, – это преисподняя. Если внимательно присмотреться, то можно заметить, что дорога все время идет под уклон. То есть, мы по спирали едем все время вниз и в центр планеты. Может быть, это не самый быстрый путь в ад, но, с другой стороны, у нас есть время для подготовки к встрече с представителями Адовых глубин. Пора каждому из нас подумать о том, что ждет нас впереди. Осознать свою суть, чтобы, когда перед вами встанет выбор, сделать правильный шаг. Ибо грядущее приближается. И Ад – это единственное место для всего человечества, а рая вовсе нет, это всего лишь сладкая сказка для глупых людей, придуманная хитрыми церковниками, чтобы манипулировать людьми. И, представ перед Великим Яшуа, готов ли каждый из нас ответить на его вопросы. Готов ли принять милость Его, и, припав к стопам Его, согласится с Его решением.
Все, кто слушал её, стали всматриваться в окно, пытаясь убедиться в словах женщины, а она, почувствовав нарастающее внимание аудитории, продолжила:
– Не будет никакого света в конце тоннеля. Если мы доедем до конца этой трубы, ведущей в ад, то там будет темнота. Черная беспросветная темнота, которая поглотит нас, не оставив от нас ничего. Мы исчезнем в этой темноте, став призраками, которыми и населена эта тьма. Мы станем ничем. И только Великий Яшуа может вывести нас к свету, если на то будет Его желание.
– Но в аду должно быть светло из-за огня, на котором горят грешники, – попытался перебить женщину, сидящий рядом толстый мужчина.
– Это точка зрения церкви, – парировала женщина, – я, например, не совсем уверена в том, что она правильная. Мы, адепты пророка Яшуа, величайшего из пророков, который принес людям единственную истину во вселенной, имеем на этот счет свое мнение. И только мы знаем, как и что будет по ту сторону бытия.
После этих слов практически все, кто слушал эту женщину, отвернулись от неё, а толстый мужчина сказал:
– Полный бред.
Спереди мужчина в тонких изящных очках, сквозь которые можно было увидеть спокойный умный взгляд уверенного в себе человека, пытался сопоставить случившееся с ними с пропадающими в Бермудском треугольнике кораблями.
– Скорее всего, здесь в горах есть какая-то аномалия, магнитная или временная. Мы въехали в неё и исчезли для всего мира, так же, как исчезают самолеты, пролетающие над Бермудским треугольником, и корабли в море. Кстати, на Земле есть и другие места, подобные Бермудскому треугольнику, просто о них меньше говорят. Об этом пишут в газетах редко, но на самом деле, это происходит чаще, чем мы думаем.
– Нам то, что от этого? – резонно спросила Маша.
– Ну, корабли иногда находят, – пожал плечами мужчина.
– Да, иногда находят, – кивнула Саша, – но людей на них нет. Эти корабли называют Летучие Голландцы.
Мужчина в очках замолчал, Маша подавленно смотрела на Сашу, которая, задумчиво посмотрев на Егора, сказала:
– Так что, Егор, ты говорил по поводу другой реальности?
6
– Из-за ограниченности наших органов чувств, нам кажется, что мы живем в четырехмерном мире, – длина, ширина, высота и время. Но, если предположить, что есть еще другие измерения, то логичен и вывод – в многомерном мире будут другие реальности. Причем, их может быть бесконечное множество.
Егор в притихшем автобусе спокойно говорил о том, что уже принял, как истину.
– Я думаю, параллельные миры существуют, и, как люди могут туда попадать через пространственно-временные отверстия, так и наоборот, другие формы жизни могут попадать в нашу реальность. Взять тот же Бермудский треугольник, – наверняка, там граница между мирами тонкая, и пропадающие корабли просто переходят из одной реальности в другую, порой возвращаясь назад. Или снежный человек, или Лох-Несское чудовище, – эти существа живут в других реальностях, в других мирах, а к нам заглядывают случайно через дыры в пространстве. Если бы эти существа жили в нашем мире, я думаю, их бы давно поймали. На снежного человека мы бы ходили смотреть в зоопарк, а чучело Лох-Несского чудовища украшало бы Естественнонаучный музей Великобритании. То же самое и НЛО, – множество людей видят, масса свидетельств и целая наука уфология, а – воз и ныне там. Кроме мутных фотографий и свидетельств якобы очевидцев, ничего нет.
– Это ты сам придумал или прочитал у своего Кинга? – спросил Влад.
– Прочитал как-то статью с такой гипотезой какого-то ученого, не помню его фамилию, – ответил Егор, – а Стивен Кинг, теперь, после того, что случилось с нами, я уверен в этом, описывал то, что видел сам. Он был в реальности Роланда, так же, как и Роланд с Эдди действительно приходили к нему. Он просто написал то, что было, практически ничего не выдумывая.
– Кто такой этот Роланд? И Эдди? – спросила Маша, толкнув локтем Сашу.
– Неважно, – отмахнулась Саша, внимательно следя за словами Егора, – потом расскажу.
Задумчиво глядя перед собой, Егор говорил так, словно говорил сам с собой:
– Стивен Кинг, которого все считают мастером ужаса и мистики, еще больший реалист, чем я думал. Если бы он стал рассказывать всем, что может посещать параллельные миры, его бы точно изолировали бы от общества. А он просто стал описывать те места и события, где был и что видел, создавая художественные произведения для развлечения людей.
– И что? Если мы въехали в эту реальность в этом тоннеле, то почему мы из неё не выехали, когда ехали обратно? – спросила Саша, вернув Егора из рассуждений о любимом авторе.
– Не знаю, может, эти дыры сразу закрываются, или периодически смещаются в пространстве. Кстати, пока вы все боролись с тошнотой и рвотой на подъезде к тоннелю, я смотрел в окно и заметил, что минут десять или двадцать до тоннеля мимо нас не проехала ни одна машина. Я уж не говорю про сам тоннель, где, кроме нас, не было ни одного транспортного средства. Так что, вполне возможно, что мы въехали в другую реальность еще до тоннеля.
Егор вздохнул и добавил:
– Хотя, это всего лишь мои мысли. Я ни в чем не могу быть уверен.
В этот момент автобус остановился и, после короткой беседы с водителем, гид Алена взяла микрофон и плачущим голосом сказала:
– У нас кончился бензин.
В наступившей тишине адепт пророка Яшуа наивно спросила:
– И что же нам теперь делать?
Никто не ответил на её вопрос, а Саша, задумчиво глядя на Егора, сказала:
– Учитывая, что твоя теория мне кажется наиболее близкой к истине, как бы странно она не звучала, я бы тоже задала этот вопрос, но лично тебе. Что нам делать, Егор?
Егор, чувствуя на себе взгляды примерно тридцати испуганных человек, поежился, словно замерз, и сказал:
– Искать выход, потому что, если есть вход, то логично было бы предположить, что есть и выход. Во всяком случае, безвыходных ситуаций не бывает, нужно лишь терпение и уверенность в том, что выход есть.
– Логичный ты наш, – сумрачно глядя, сказал Влад, который все это время сидел молча и переводил глаза с одного говорившего на другого.
– И как ты предлагаешь это сделать? – спросила Саша.
Егор, краем сознания подумав, что Саша сейчас единственный здравомыслящий человек в их компании, и говорить надо только с ней, сказал:
– Надо идти дальше пешком. Лампы в тоннеле горят, значит, каким-то образом, в тоннель подается не только электроэнергия, но и, наверняка, вентиляция. Соответственно, должны быть вентиляционные ходы на поверхность. Ну, или что-то подобное им. Порой выходом может служить то, на что бы мы никогда не подумали.
7
Выйти из автобуса согласились немногие. А если быть точным, то только шестеро. Влад с Егором, Маша с Сашей, мужчина в очках и женщина с клаустрофобией. Большинство людей просто боялись выйти из автобуса, – пока они сидели на своих местах, им казалось, что они держатся за привычный для них мир. Выйти из автобуса для них значило бы то, что они согласились с нереальностью ситуации и с безумием последних часов. Им казалось, что гораздо безопаснее смотреть из окна автобуса на тоннель, уходящий вправо, на огни ламп, на не понятно чем угрожающий мир. К тому же, пусть кто-то другой решает эту странную проблему, а мы, для начала, спросим с того, кому мы заплатили за эту поездку.
Прохладный, чистый и неподвижный воздух в тоннеле. Шесть человек, стоящие рядом с автобусом, смотрели на людей, оставшихся на своих местах, словно закрывшаяся за ними дверь автобуса, навсегда отрезала их от мира живых. Некоторые из пассажиров еще смотрели на них в окна, но большинство уже решали ту задачу, которую считали в данный момент наиважнейшей. Они перекладывали всю ответственность за происходящие события на гида туристической компании и на испанского водителя, который завез их непонятно куда.
Егор посмотрел на своих спутников, подумав о том, что у них для долгого путешествия по этому тоннелю ничего нет: они с Владом на экскурсии ничего, кроме фотоаппарата и денег, никогда не брали. У девушек на двоих один маленький рюкзачок, в котором, наверняка, всякие бесполезные женские штучки. Высокий худощавый мужчина в изящных очках с умным взглядом имел только кофр с видеокамерой на плече. И только у женщины, кроме дамской сумочки, был пакет, из которого торчала пластиковая бутылка с водой.
– Ну, и что дальше? – спросил Влад, и все посмотрели на Егора.
– Вперед, – неуверенно ответил Егор.
– Что нам искать? – задала правильный вопрос Саша. – На что эти самые вентиляционные ходы похожи? Или что может быть выходом?
– Надеюсь, что это должна быть дверь.
– Ты думаешь, что если у Кинга миры разделяет дверь, то и здесь, то же самое? Дверь, висящая в воздухе? – снова спросила Саша, высказав своё знание произведений Кинга. Она пристально посмотрела на собеседника, – в голосе столько сомнения и скрытой иронии, что Егор сам засомневался в своих теоретических рассуждениях.
– Нет, – помотал он головой, – дверь должна быть в стене. Вход в рабочее помещение или щитовая. В любом тоннеле должны быть подобные места.
– Пойдемте, – сказала женщина с клаустрофобией, – а то мне все больше и больше кажется, что стены этого тоннеля сдвигаются, и скоро сомкнутся, раздавив нас.
Маша испуганно посмотрела на стены, и, не увидев никаких изменений, поддержала женщину:
– Да, давайте пойдем, а то у меня скоро тоже эта самая фобия случится.
Егор сделал первые шаги, остальные потянулись за ним, и, не оглядываясь, они ушли от автобуса, инстинктивно и привычно прижимаясь к правой стороне тоннеля. Егор на ходу протянул руку и прикоснулся к стене, – холодная шероховатая поверхность. Бетон серого цвета. То, что он и предполагал почувствовать рукой. Никакой мистики. Стена тоннеля, созданная руками человека.
– Раз уж мы вместе, – сказал мужчина в очках, – то я бы хотел представиться. Меня зовут Василий Иванович, но, учитывая ситуацию, можно просто Василий.
– А я, Аделаида Павловна, – сказала женщина резким тоном. – Ситуация мне тоже сильно не нравится, но это вовсе не повод для панибратства.
