скачать книгу бесплатно
«Ну не дворец, а настоящая галерея», – подумал наёмник, на ходу изучая их.
Чем ближе он подходил к свету в конце длинного сумрачного коридора, тем громче слышались оттуда смех, музыка и голоса гостей. Дункан немного нервничал: он не любил большие скопления людей на празднике, особенно в такой атмосфере, когда на тебя смотрят с разных сторон глаза высокочтимых людей. От этого наёмник чувствовал дискомфорт. Присутствие среди знати на празднике, тем более одному, тем более за столом самого царя вызывало у него смятение. Но небольшое, чтобы совладать с ним. К тому же, этого требуют обстоятельства, бьющие по могуществу его синдиката. Необходимо было присутствие одного из её членов на столь важном и масштабном мероприятии. А вдруг повезёт наткнуться на какого-нибудь городского чиновника, которому требуются услуги профессиональных наёмников? Именно этими убеждениями руководствовался Дункан на каждом шагу.
Очертания снующих людей впереди становились всё чётче. Вскоре Дункан понял, что зал заполнен людьми до основания. Гостей было много, все богато одеты, все высоко держат голову, скромно улыбаются своему собеседнику и элегантно пьют из драгоценных бокалов дорогое красное вино. Когда наёмник миновал длинную комнату, его глаза слегка прорезались от нестерпимого яркого свечения: зал был освещён отлично. Казалось, над столом, вокруг которого снуют гости, парят тысячи свечей. Огромная круглая золотая люстра свисала под арочными сводами углубленного потолка, покрытая на основании тысячью мелькающими огоньками. На расписанных латунной краской стенах висели золотые канделябры с горящими свечами. Просторный зал уходил дверями в другие части дворца. Сейчас возле каждой стояли стражники, подобно тем, что были в длинном коридоре и снаружи. Словно представляли они собой один фасон статуй, невероятно дорогих и чётких в своём обличии.
Столы были расставлены в виде прямоугольника и располагались в самом центре. Они были заставлены яствами и выпивкой. Вокруг мельтешили гости, кто-то сидел. На противоположном от входа конце, за самым массивным и изыскано украшенным дорогой фиолетовой скатертью столом сидела царская свита. Посередине горел в каменном очаге костёр, разливая на всё помещение приятное тепло.
Дункан осмотрелся. В таком большом количестве народу легко было затеряться. Конечно же, их здесь не так много, как на площади: тут присутствовали только самые знатные лица, как казалось, со всего континента. Сам царь Демитрий восседал посередине: его локти в богатой царской мантии бежево-коричневого цвета, с прошитым меховым воротником, лежали на подлокотниках большого кресла, украшенного мастерски выжженной гравировкой различных рисунков. Сам он выглядел весьма статно, излучая само величие: на тёмно-каштановых волосах, спадающих до плеч, сидел царский золотой обруч с изумрудом. Кое-где на голове, как и на ухоженной бороде, просвечивалась седина серебряным отливом. Он не был молод, однако старость не смела подступать к нему, а морщины на его лице повествовали не о множестве прожитых лет, а о суровости и деликатности.
Рядом с царём, по левую от него руку, сидел его сын – Яков. Многим в выражении лица он походил на своего отца: и такой же острый нос, и такие же голубые глаза, и такие же волосы. Однако, в отличие от своего отца, парень не мог сохранить спокойную и умиротворённую осанку: он то и дело мотал головой, наблюдая за всеми людьми в зале.
По правую сторону от царя сидела молодая девушка. Много можно написать слов, чтобы описать её молодую, девичью красоту. Её ярко-светлые волосы, заплетённые в длинную косу за хрупкими плечами, словно отливали золотом. Зелёное платье, украшенное на груди ожерельями и цепочками, стесняли её стройную талию. Девушка тяжело дышала в туго сжатом корсете, однако, подобно своему отцу, сохраняла осанку непринуждённой. Но глаза, спокойные, в отличие от глаз брата, скучали.
Наёмник по привычке осмотрелся. Изучив внимательно царскую чету, он прошёл вперёд, заостряя внимание на остальных. Пока знакомых лиц (одного единственного из всех присутствующих) он не увидел.
Внезапно кто-то в него врезался. Дункан ошеломлённо отошёл назад. Перед ним встал молодой человек, весьма статного вида, но выделяющийся среди всех остальных. Дункан сразу понял это, когда увидел его на торговой площади. Вблизи он ещё более внушал почёт и уважение. Гордая осанка не задирала его нос слишком высоко. Он держался скромно, что не могло не внушать только положительных чувств по отношению к нему.
Они некоторое время молча взирали друг на друга. Два взгляда встретилось в этой одной большой суматохе. Мужчина держал в руке бокал с вином – не до краёв, иначе бы сегодняшняя чистка наёмничьих доспехов была бы насмарку.
Мужчина спокойно улыбнулся.
– Приношу свои извинения. В этой суматохе не увидел заранее, что передо мной возникло новое лицо. – Говорил он плавным тембром, его голос не был аристократически высоким.
– Это я виноват. Невнимательно мотал головой и не увидел Вас. Приношу свои извинения. – Дункан немного помешкал и учтиво склонил голову перед принцем.
– Прибыли сюда по личному приглашению царя?
– Не по его лично. Меня пожелали здесь видеть важные люди, – ответил Дункан.
«В качестве манекена, наверное», – тут же подумал он.
– Вы сильно выделяетесь из общей массы. – Принц Камир говорил с акцентом, но всё же его уровень знания венерского языка был достоин уважения. – На Вас не дорогой знатный кафтан, а грубые одеяния воина.
– Вы правы. Я наёмник из синдиката Соколов.
– Слышал о вас. Говорят, ваши услуги высоко оцениваются, особенно среди богатой знати. Слухи о вас посетили и наши земли тоже.
– Мы берёмся за работу, если плата достойная, – как зазубренный текст сказал Дункан. – И если сам заказ не посрамит нашей чести.
Камир слабо улыбнулся, сделал глоток вина. Его левая рука лежала за спиной, а сама спина была прямой.
– В наше тяжёлое время мало из тех, кто отдаёт чести хоть какое-то внимание, – сказал он.
– Вы правы, к сожалению.
– И ещё меньше тех, кто придерживается её.
– Не могу не согласиться с Вами.
– А вы?
– Я?
– Что является честью непосредственно для Вас? К ней у Вас обычное внимание, или же в своей деятельности Вы руководствуетесь благочестивыми намерениями?
Дункан слабо улыбнулся, глядя на Камира. Его взгляд был улыбающимся, но губы не показали ни единой эмоции.
– Я думаю, чтобы оставаться человеком, нужно просто держаться за благочестие. Особенно тогда, когда ситуация требует сделать выбор: либо в пользу алчности, либо в пользу чести. Но сам наш кодекс не позволяет нам опускать меч на чью-либо шею в угоду нечестивых побуждений. Мы наёмники, а не наёмные убийцы. Братство стали, воинство, а не сборище отмороженных шакалов. И когда заказ требует отнять чью-то жизнь – в этот момент решить, достоин ли человек смерти, намного сложнее, чем выполнить свою работу.
– А как понять, достоин ли он смерти, или же достоин тот, кто её желает? – спросил Камир.
–– Раньше мы не думали о чём-то подобном – просто выполняли работу за плату, ибо того требовали тяжёлые времена. Сейчас же мы отказываемся выполнять работу, связанную с пролитием крови по заказу. Мы не отнимаем чью-то жизнь по чьей-то наводке и в угоду чьим-либо интересам.
– Вот как?
– Именно.
– Так просто отказываетесь?
– Да. С этим у нас были сложности и после прихода нового главы отныне мы не берём заказы на чью-либо жизнь. Только заказы на убийство тварей, мутантов и бандитов, коих хватает на нашу душу.
– Иногда сложно понять, кто тварь, а кто нет. Среди людей бывают те, кто намного страшнее природного отродья.
– Согласен.
Камир медленно осмотрелся.
– Здесь присутствуют самые знатные представители родов, гильдий, городские чиновники. На всех красивые одежды. И когда они смотрят в своё отражение, то улыбаются от гордости за себя. Но я уверен, что многие из присутствующих здесь опечалились бы, если бы зеркало показывало их души. Но не будем сегодня о мрачном. Царь Демитрий открыто позвал нас всех в гости, усадил за стол, напоил и накормил. Всех нас, без исключений. Даже враги сегодня примерились.
– Уверен, вечер выдастся хорошим. – Дункан осмотрелся.
– Сегодня дочь Демитрия, юная Елена будет выбрана в будущие жёны принцем Манисии – Алехандром.
– Уверен, он достойная партия для такой молодой красавицы. И у них всё будет хорошо.
– Я тоже надеюсь на это. Елену я видел ещё маленьким карапузом, давным-давно. А сейчас она одна из самых прекрасных дам на нашем континенте.
– Многие хотят её руки, и это очевидно.
– Она как солнце: светит для всех, но греть сердце будет лишь одному.
Они оба посмотрели в сторону царской семьи. Демитрий гордо восседал на своём троне, облокотившись о спинку, беседуя через стол с одним из гостей. Яков не сидит на месте: то облокотится назад, то вперёд. Видимо, вечер заставляет его скучать. А Елена… Многие хотели заполучить её руку. Многие заранее приезжали в столицу, дабы Демитрий дал одобрение на заключение брака. Но её руки достоит лишь наилучший из всех остальных. И этот выбор пал на Алехандра. И сейчас Елена сидела в спокойном ожидании своего будущего, гордо оглядывая всех присутствующих спокойным взглядом, но грудь её взволновано вздымалась под натиском тугого корсета. На мгновение её взгляд и взгляд Дункана пересеклись. Елена с хладнокровием посмотрела на него. Потом переключила взор на Камира, и лицо её как-то преобразилось, словно засияло.
– Не буду отвлекать Вас сегодня. Прошу, отдыхайте, господин…
– Меня зовут Дункан. – Он посмотрел на принца.
– Господин Дункан. А меня зовут Камир. И если когда-либо окажетесь в Аланарисе, знайте, что врата нашего дворца в Каргосе открыты для вас.
– Благодарю за честь. – Дункан учтиво поклонился.
Камир посмотрел на него неменяющимся взглядом: глаза словно улыбались, но в то же время улыбки на лице не было. А потом он устранился.
Дункан немного раздосадовался от того, что их беседа прервалась. Сам по себе наёмник был закрыт от подобного. Он не любил беседовать с кем-то, был закрытым и хладнокровным. Он привык разговаривать всегда лишь на одном языке: на языке бряцанья стали во время тренировок или во время боя. Однако принц словно пронизывал его насквозь своей аурой, нашёл тот сгусток сумрака, за которым, так или иначе, томится человеческое сердце, склонное к добродушию, и разогнал этот морок. И сейчас Дункан словно переменился. Его настроение, с тех пор, как он поднялся по ступеням в этот дворец, улучшилось.
Он прошёл мимо гостей, что словно и не замечали его, хотя вид его выделялся среди всех остальных. Ну а может, оно и к лучшему? В любом случае настроение теперь такое, что не помешало бы поесть и выпить.
И на глаза ему попался посол. Луций сидел слева за столом. Он помахал Дункану рукой, когда тот посмотрел в его сторону. И снова как будто всё изменилось, и вновь морок осел глубоко внутри. Вернулось прежнее омрачение.
Место рядом с послом было свободно. Видимо, для него и предназначалось. Дункан очень хотел сделать вид, будто не заметил посла. Хотел выискать другое место и сесть поодаль от него. Однако других не было. Они были, но были давно заняты. А недоумение у кого-либо наёмник вызывать не хотел.
Пробираясь сквозь толпы людей, Дункан добрался до посла.
– Ну, наконец-то! Я уж подумал, что ты решил проигнорировать приглашение, и вместо этого просидеть весь вечер в каком-нибудь кабаке за дешёвой выпивкой.
«Это было бы куда интереснее и продуктивнее для вечера, чем просиживать задницу рядом с таким хмырём, как ты».
– Я не мог отказаться от такого приглашения. Это было бы неучтиво с моей стороны. – Дункан сел на стул, пододвигаясь к столу. Он незамедлительно принялся за еду: его рука тут же бралась за всё, до чего можно было дотянуться. Еды было много, желудок был голодным, а глаза разбегались.
– Очень разумно с твоей стороны проявить должный этикет и высказать уважение самому царю, – ответил посол, пригубив вино.
«Чихать он хотел на твоё уважение. Он даже не знает о твоём присутствии здесь».
– Однако же, какой чудный вечер!
– Угу, – пробубнил Дункан, жуя кусок жареного свиного окорока.
– В своё время я побывал на четырёх королевских пирушках, не считая этой, – с блаженной улыбкой на лице сказал Луций. – В Торсивале всё куда более масштабней. В трапезный зал приглашаются артисты, шуты, гостей развлекают различными представлениями. Жаль, что Демитрий скупился на всём этом. Гости тешат себя бесполезной болтовнёй о всякой чепухе.
– В городе идут масштабные празднества, почти на каждой улице по скомороху. Весь народ сегодня веселится. Царь нисколечко не скупился, он сделал праздник для народа, а высокородных решил потчевать более скромно. Как по мне, в этой ситуации никто не остался обделённым. Кроме каких-либо самодовольных обалдуев.
Посол еле слышно усмехнулся.
– Забота о благе народа – дело, конечно же, благородное. Но государство, держава, существует за счёт тех самых обалдуев, которые обладают большими возможностями. И если отношение к ним не такое подобающее, как они того хотят, то они становятся недовольны.
– Разве здесь не всё обустроено, как должно? Дорогие вина, еда, приятное царское общество.
– Человек – существо эгоистическое. Дай ему бокал вина, он захочет графин с вином. Самые высокородные, что добились положения и имеют много возможностей, имеют самые эгоистические вожделения.
Посол осушил свой бокал, подался вперёд, дотягиваясь до постепенно опустошающегося графина с вином, и наполнил свой бокал до краёв, проливая немного на белую скатерть стола.
– Внимание. Люди хотят, чтобы их одаривали вниманием. Некоторые млеют от этого до невозможности, хе-хе. А у тех, у кого гордость переполняет, как вино этот бокал? О-хо-хо. Обделишь их вниманием, если они его ждут, и они это запомнят надолго.
Дункан не сильно принимал во внимание слова посла. Наёмник был занят едой и спустя десять минут он тяжело откинулся на спинку стула, знатно отрыгнув и вытерев жирные губы предплечьем. Потом дотянулся до графина с вином и тоже налил себе.
– Смотри, какая красавица. Какой спелый фрукт… – Посол слегка опьянёнными глазами не спускал взора с Елены. – Как белоснежный цветок, цветущий в зимнем саду. Как морозный иней: блестящий и колющий… Как…
Он сделал большой глоток, чуть кашлянул.
– Самая первая красавица Венерии. Каким бы патриотом нашей страны я бы не был, но скажу так: таких, как она, в Торсивале нет.
– У всех разные предпочтения. – Дункан отпил немного вина. – Красота – понятие субъективное. У каждого свой её идеал.
– Однако, и ты смотришь на неё с восхищением и досадой. Я это вижу. – Он улыбнулся широкой улыбкой, как всегда, посмотрев на наёмника.
Дункан посмотрел на Елену. Она угрюмо ковырялась серебряной вилкой у себя в серебряном блюдце, оперев свой бледный подбородок на кулачок. Глаза её были устремлены куда-то вдаль. Возможно, от всего этого прочь, и на многие мили.
– Девушки той стати, как она, видят мир через призму обольщений и комплиментов, ибо те сыплются на них практически каждый день. Они видят мир через пурпурный цвет красоты и великолепия, считают себя богинями всего живого и наделены великой силой воплощать в жизнь свои самые сокровенные желания, лишь только блеснув своими прекрасными огоньками в глазах. И мужчины валятся к их ногам исполнять желания.
– Не уж то Вы, господин посол, влюбились в неё? – Дункан скривил брови.
– Обыденное дело, когда мужчина влюбляется в красоту.
– Но вот что-то я наблюдаю, как Елена не сводит глаз с принца Камира. Он бы был ей хорошей партией. Я так считаю.
– Она ещё не видела Алехандра – Льва Манисии. А Камир уже староват для неё. Ему всё-таки тридцать восемь лет от роду.
– Но выглядит он куда моложе.
– Аристократическая особенность. Даётся не каждому. Кто-то и в свои лучшие годы выглядит как дерьмолепёшка коровы.
«Как ты, например, наёмник».
«У кого внутри ослы нагадили, тот и на лицо будет схож с жопой кабана, – подумал Дункан, а потом мысленно добавил: – И мне кажется, что это про тебя».
Общее внимание всей праздничной свиты было устремлено в сторону выхода.
– Дорогу! Принц манисийский Алехандр Ричи!
Те, кто стоял практически возле выхода, шибко расступились. Из тёмного продолговатого коридора вышла целая делегация. Представители южного государства, все как один, были облачены в чёрного цвета бархатные одеяния и с чёрными беретами на головах, спадающими набок. Пажи медленно расступились, освобождая дорогу гордо идущему (летящему, как огненный феникс) принцу. Он был высок, строен. Его бархатный чёрный кафтан украшали золотые ожерелья, а тёмные волосы волнистыми прядями спадали на плечи. Лицо, немного скулистое, немного треугольное, покрывала тёмная, как ночь, бородка.
Он остановился поодаль от стола. Все взоры были обращены к нему, к его величию. Царь Демитрий приподнялся.
– Принц Алехандр Ричи! Сын Ваноция Третьего, правителя Манисии! Рады видеть Вас на нашем пиру! Мы ждём Вас уже довольно-таки долго. – Царь улыбнулся.
– Благодарю за большую любезность, государь. Уверен, что мы сможем загладить свою вину перед Вами за долгое ожидание нашими подарками и поздравлениями с праздником! Пусть ваши поля обогащаются урожаем, а ваши фермы растут и крепнут, подобно Вашему величию!
Вслед за принцем группа слуг несла несколько больших коричневых сундуков. Все их расставили перед принцем. Открывая по одному, принц Алехандр указывал на них своей ладонью.
– Лучшие ткани, что творят наши умелые профессионалы из самой столицы. – Сказал он, указав на первый сундук.
– Лучшие книги наших самых выдающихся писателей, поэтов, что будут лелеять ваше воображение своими строками. – Сказал он, указав на второй сундук.
– И, наконец, Вам, как повелителю самого большого, самого богатого и самого могущественного государства на континенте, мы дарим этот музыкальный инструмент. – Из третьего сундука пажи достали огромную арфу, украшенную позолотой. Сами её туго натянутые струны излучали блеск. – Великие мастера Переше?ка, нашей столицы, днём и ночью трудились над тем, чтобы создать настоящее произведение искусства. Эта арфа дарует Вам умиротворение и будет согревать Вашу душу магией мелодичной музыки.
Царь не спускал с лица белозубой улыбки. Алехандр учтиво поклонился, а потом перевёл взгляд на Елену. Та словно остолбенела. Её глаза пронизывали взгляд принца, а губы невольно размыкались от немого восхищения.
– Ну а для Вас, прекрасная Елена, и для Вас, храбрый Яков, у меня тоже есть дары.
