Кластер

– Я переговорю с руководством.

– Тогда прошу в мой кабинет. Обсудим детали. Учёные справятся без нас.

Являлся ли этот день особым для человечества или ещё одним рядовым событием в череде сменяющихся – оно о сём не подозревало. В пять утра в одном часовом поясе человечество мирно сопело под одеялом, в другом – только вставало, в третьем… Короче говоря, проект не стали афишировать, засекретили от посторонних глаз.

Бионический корабль с саркофагами на борту, стоял на стапелях, на низком старте. Шаттл походил на гончего пса, рвущегося в просторы полей, которого сдерживал поводок. Сто́ит выпустить из рук кожаный ремень, и космический пёс кинется стремглав в бескрайнюю пустошь.

Так и случилось. Натянутый поводок отпустили, корабль сорвался со стапелей. Будто злющий псина с цепи, оставляя за собой рокот и плотный реверс выработанного топлива.

Заманский и сотрудники лаборатории, коллеги из института, астронавты, руководство – кто был допущен в конфренц-зал с экраном, передающим картинку космодрома, провожали биоников в семимесячный полёт. Тихая радость наполняла их души.

– Артур, – сказал Юрий.

– Да.

– Я не могу взять в толк.

– Что именно?

– Как мы э-э… вселимся в биоников на огромном расстоянии? Когда саркофаги находились на Сахалине, нам с трудом удавались попытки их поднять. Но на Марсе… – астронавта терзали сомнения.

– Однако, спустя время вы освоились на острове, – напомнил Заманский. – Не торопите события, Юрий. Через семь месяцев нам придётся решать ещё массу трудных задач. Поднимется ли бионик или нет, ну… тогда будем считать эксперимент провальным. Не впервой.

Артур улыбнулся Юрию.

– Всё будет хорошо. Настраивайтесь на это.

– Астронавтами без настроя не становятся.

Струи нещадно пробуравили марсианскую почву, обдав поверхность раскалённым пламенем. Бурая пыль и песок клубами взвились в атмосферу. Мутное облако поднятой грязи плотно окутало корпус багряной завесой. Стальной зверь сел на грунт, о чём взвыла, единожды серена. Лишённый признаков жизни марсианский пейзаж ничем не отреагировал на прибытие пришельца.

– Приземление прошло в штатном режиме, – раздался голос диспетчера.

По традиции, все сотрудники центра управления, кто в течение семи месяцев отслеживал полёт биоников, стали аплодировать и поздравлять друг друга.

На вершинах Кавказского хребта разместили лабораторию с огромным локатором. Заманский возглавил её. Безвылазно просидели в горах последние месяцы, занимаясь детищем. Астронавты разместились в бункере позже, когда вся инфраструктура была налажена. Сейчас они сидели в информационном зале и получали наравне с другим персоналом подробные инструкции. Через несколько часов им предстояло «разбудить» биоников и стать первопроходцами красной планеты.

Астронавты заняли нейронные ложа. Им помогал обученный персонал. Заманский руководил процессом. Последние наставления и «кластер» погрузили в осознанные сновидения. Они полулежали в нейронных креслах в безмятежном гипнотическом сне. Над каждым из них нависал изогнутый кран с тяжёлой консолью приборов. Их головы опоясывали широкие кремниевые обручи с клипсами и узлами проводов от консоли.

Долгое безрезультатное ожидание. Неопределённость томила всех. Бортовые камеры выводили изображение палубы, там стояли саркофаги с неподвижными биониками. Учёные стали обмениваться вопросами.

– Не спешите. Ждём.

– Артур, «кластеру» трудно осуществить контакт с биониками.

– Им надо дать время. Сигнал идёт намного дольше, чем до Сахалина.

– Состояние «кластера».

– Критических значений не наблюдается.

– Они должны справиться.

Повисла невыносимая тишина. В такие моменты очень сложно держать самообладание и не допускать худых мыслей. Чей-то вскрик заставил всех вздрогнуть.

– Началось!

Кластер корабля пробудился.

– Я живой? Неужели?

– Все добрались?

– Мы на Марсе? Наконец-то.

– У меня мозги спеклись.

– Это вам не на Сахалин «перелетать».

– Ты ещё стесняешься своей наготы, – Юрий заметил некую скованность Жанны.

Как и он, вся команда, покинув саркофаги, обтиралась, смывая с себя физраствор.

В бионическом конструкте Жанны вполне угадывались милые, женственные черты и схожесть с оригиналом.

– Никак не могу с этой мыслью свыкнуться. Подсознание всё время диктует мне нормы поведения. Ведь я женщина, – по-своему была права Жанна.

– Здесь нет ни мужчин, ни женщин, – справедливо заметил Николай. – Ну в полном смысле этого слова.

– Нас просто недоделали, – сострил Дмитрий.

– Хватит пялиться на меня, – занервничала Вероника.

– Действительно, недоделанные. Хочу по привычке глубоко вдохнуть, а нечем, – сказал Богдан, у которого было достаточно времени ассимилироваться с биоником.

– Мы кластер, – поставила точку Жанна.

– Для меня экипаж и ничего более. Брось ты эти научные штучки. Это для Заманского и других учёных мы – «кластер», нейроны, подопытные бионики. А здесь просто люди.

– Внимание, десять минут на приведение себя в порядок. После все собираемся в сетевом отсеке. Надо связаться с Землёй и доложить обстановку.

Бионики гуськом в костюмах, но без скафандров спустились по рампе и стали топтать девственную почву Марса. Их окружали каменные поля, усеянные булыжниками и острыми отложениями.

– Довольно удручающая картина, – осматривались члены экипажа.

– Предлагаю прогуляться, размять косточки или что у нас там.

Разделились парами и разошлись по окрестностям.

Поначалу их подстёгивал интерес, ожидание от встречи с чем-то новым. Но чем дольше длилось безрезультатная прогулка, тем скучнее становилось членам кластера, сосредоточенное внимание к деталям сменилось рассеянностью, люди стали отвлекаться на разговоры.

– Кто что-нибудь видел? – прозвучал вопрос.

– Кроме песчано-каменистой поверхности – ничего.

– Сделаем перерыв и продолжим.

Жанна и Юра сидели на плоской вершине ребристого валуна. Чёрный, неровный булыжник, похожий на трюфель, перекатывался в руках Юрия.

– Что это? – спросила Жанна.

– Не знаю, какой-то минерал. Пусть учёные разбираются, – без энтузиазма, не поднимая головы, сказал Юра. – Не трать силы понапрасну.

– Ух, зануда, – насупилась Жанна.

Она вырвала камень из рук мужчины. Чёрный булыжник или трюфель резко отлетел в сторону. Плюхнулся и скатился в маленький кра́тер.

– Но всё равно люблю тебя.

Она схватила его за подбородок.

– Посмотри на меня. Где твоя мужская щетина?

– Осталась на Земле.

Она выдавила из себя улыбку.

Её пальцы задумчиво скользнули по губам, чувствуя теплоту – генетикам надо воздать должное, чудо техника, изобретённая ими, была бесподобна.

Их взгляды соединились. Живые, дышащие жизнью глаза, в которых сияла душа. Кибернетикам при жизни поставить памятник – заслужили.

– Не хочу больше быть членом кластера! Не хочу быть астронавтом! – Жанна попыталась выдавить из бионика слезу, но не сумела. – Хочу стать счастливой женой и матерью!

– Свой род мы можем продолжить после завершения эксперимента.

Жанна с мужеством приняла неизбежное, но стала грустна.

Юра почувствовал это.

– Глупая, – он обнял бионика за плечи. – Я люблю тебя, даже такой.

– Ну вот и хорошо, ты умница.

– Где наши черти полосатые, уже пора бы им вернуться.

– Прослушай, не зовёт ли кто нас, – попросил Юрий.

Жанна включила селектор передатчика, чуть приподняла голову. Помолчала с минуту.

– В эфире никого.

– Зови всех, прогулка что-то затянулась. Будем ставить флаги и разворачивать научный лагерь.

С трёх флагштоков свисали стяги России, «Роскосмос» и «Заслон» установленных практически руками людей. Они стали отправной точкой новых открытий и исследований. Это ещё один маленький шажок в беспредельный космос. Символ упорства и человеческой стойкости.

Заманский стоял у двустворчатого окна в кабинете надземного корпуса. На улице разверзлась небесная хлябь. Блеск молний прореживал сажевые тучи, а раскаты грома заставляли вибрировать стёкла. Они превратились в плохо обработанную линзу, за которой искривилось пространство.

Кибернетик оторвал зелёный листок от комнатного растения и растёр нежную мякоть пальцами в однородную кашицу. Поднёс к носу, в ноздри ударило острым щелочным ароматом.

Сзади подошёл Юрий.

– О, Юра, что-то случилось? – не ожидал Заманский.

– Ничего особенного, мы решили передохну́ть, – ответил посмуглевший астронавт. – Биоников уложили в саркофаги.

– Чем порадуете?

– Набрали образцы грунта на наличие органики. А в целом всё выглядит довольно сурово, Марс не готов расстаться со своими тайнами за ломаный грош, – рассказал Юрий, намекая, что планета будет испытывать людей на прочность.

– И правильно сделали. Спасибо, Юра. Вы и ребята можете отдыхать.

Юрий не ушёл. Посмотрел в окно. Ливень продолжался, ещё сильнее хлестал по стеклу. Хотел прорваться к людям.

– В горах дождь не такой. Строптивый, что ли. Сила тяжести другая.

Он снова глянул на Заманского.

– Док, вы сможете стать тамадой на свадьбе?

Заманский непонимающе пожал плечами, но в следующую секунду просиял.

– Я постараюсь вам помочь. Отдыхайте.

Удручённый Заманский сидел в кабинете директора и нервно теребил руками авторучку. Видно было, как зав лаборатории старался подавить в себе раздражительность и недовольство. Фомин подпёр костяшками кулаков скулы лица помидорного цвета, отрешённо сверлящего невидимую точку. Внутри, по венам разливался яд озлобленности, накапливался гнев. Тронь его пальцем, и он взорвётся, как бешеный помидор, закидав ошмётками мебель и стены комнаты.

– Не уговаривайте меня идти на откровенную ложь ради блага и репутации института. Это рано или поздно вскроется, – сказал Заманский. – Доказать правду труднее, чем скрыть её.

– Незачем было отдавать такой бездарный приказ, кретин! – вспылил Фомин.

– Что вы себе позволяете! Я ведущий специалист эксперимента и самостоятельно принимаю решения, как его проводить и какие разработки использовать! На мне ответственность и, если надо, поплачусь головой!

Фомин и Заманский вскочили на ноги и уставились друг на друга, как бойцовские быки, готовые расшибить себе лбы в яростной схватке. Выпустить пар не получилось. В кабинет ворвался перепуганный насмерть представитель концерна.

– Что с биониками?

– Целы ваши бионики!

– Гораздо хуже, благодаря Артуру Михайловичу, которому вздумалось проводить незапланированное испытание на «кластере»… – директор смерил испепеляющим взглядом учёного. – В общем, «нейронная сеть» повела себя неустойчиво, произошёл сбой, что-то сгорело… люди остались на Марсе, как это не бредово звучит и не могут вернуться…

– Какой ужас. Так, выходит, люди там… немыслимо.

– Ничего с ними не станется. Мы будем поддерживать физиологические потребности тел и скоро вернём их личности на Землю, – для Заманского всё было просто как дважды два – четыре.

– А как же бионики?

– Да целы ваши игрушки, целы!

Заманский отшвырнул стул к стене и вышел. Закрывая за собой, Артур звучно хлопнул дверьми. Им владела ожесточённость оттого, что так всё обернулось против него.

– Неврастеник, какой-то, – сказал представитель и присел за стол. – Объясните толком ситуацию.

– Мы поддерживаем связь с «кластером». Их телам здесь ничто не угрожает. Дайте нам несколько месяцев. За этот срок мы восстановим «нейронную сеть».

– Вы понимаете, чем это пахнет!

– Понимаю. Требуется время, чтобы вытащить с Марса людей, а затем делайте с нами, что считаете нужным.

– Даю вам сроку два месяца. Иначе пеняйте на себя. Буду рапортовать руководству об успешном ходе эксперимента. Постарайтесь, чтобы не произошла утечка информации за пределы станции.

– Я прослежу за этим.

– Не подведите меня. Иначе, ни мне, ни вашему институту… Ну, вы поняли. До свидания.

Представитель покинул кабинет с ощущением того, как туго вокруг его шеи петлёй затягивалась бечёвка. Фомин остался с чувством, будто его отодрали как сорванца за разбитое оконное стекло.