скачать книгу бесплатно
– Не дай бог я ошиблась, но мне кажется, что вы очарованы совсем не «Улиссом», а ею, – разрушая его скупую идиллию, проговорила женщина, окруженная бледной мерцающей аурой. Она подошла совсем неслышно и одним своим образом поселила догадки о том, кем является.
– Почему вы так решили? – приняв оборону, спросил Шеннон, но тут же смягчился, быстро сдаваясь. С ней бой вести было бесполезно – расколет быстро. – Вернее, как вы догадались?
В коротко стриженных черных волосах в свете прожектора, под который женщина на мгновение попала, блеснула седина. Красный бейдж на ее груди наклонился вперед, когда она решила опуститься на соседнее место, и Шеннон пробежался взглядом по имени, оказавшемуся совсем близко к его носу.
– Я живу театром, мистер Паркс, – уголками губ улыбнулась Челси Оллфорд, не поворачивая головы. – Я научилась различать невидимые блики в глазах людей.
Она закинула ногу на ногу, положила руки на подлокотники слишком просторного для небольшого театра кресла и, прищурившись, всмотрелась в происходящее на сцене, звуки которой вдруг оградил невидимый барьер.
Шеннон чувствовал исходивший от ее сине-серого свечения, оттенявшего яркие голубые глаза, холод – тот лизал его кожу, обволакивал запястья.
Он читал об этой женщине в Сети, найдя тексты, внимательно всматривался в строчки, которые годы назад писали его коллеги, но не думал, что с ледяной проницательностью придется столкнуться так скоро.
Рассказывающие о Челси Оллфорд не советовали ей лгать, просили от нее не прятаться – она обладала редкой способностью извлекать на поверхность все, что от нее пытались скрыть.
– Вы хотели поговорить о статье? – предположил Шеннон, стараясь не разглядывать бледную ауру, в которой изредка мелькали прожилки лазури.
– Я хотела помолчать о Делле Хармон, – многозначительно заметила Челси, чуть дернув плечом, словно сказанное было очевидным. – Если вы не против.
Шеннон кивнул и обернулся к стоящей на краю сцены девушке. Герда-Делла остановила дочитавшую свой отрывок актрису и активно жестикулировала, указывая на корабельный штурвал за ее спиной.
– Странно, да? – Челси выгнула бровь, не отрывая взгляда от Деллы. – Сейчас она помощник режиссера, чуть позже шепнет что-нибудь интересное художнику-постановщику, а потом в бок толкнет художника по костюмам и расскажет, что взбрело ей в голову. И ведь каждую ее идею вся творческая группа примет с ликованием. Не знаю, почему позволяю ей что-то решать. – Челси еле заметно усмехнулась. – Но знаю, что театр и все его «жители» приняли ее с распростертыми объятиями.
Шеннону показалось, что Делла Хармон была ее единственной слабостью.
– Она кажется очень легкой, – внезапно для самого себя вслух проговорил парень, всматриваясь в играющие оранжевые сполохи, которые задевали лицо стоящей рядом с Гердой-Деллой девушки, передавая той ее запал.
– Она легка, – медленно кивнула Челси, прищурившись. – Согласны ли вы, что за каждой легкой душой прячется своя трагичная история?
– Она не стала исключением? – с сожалением спросил Шеннон женщину, которая так и не повернула к нему головы.
– Никто не становится исключением. Сложно сохранить легкость постоянно, когда груз прошлого давит на плечи, мистер Паркс. Хотя, – Челси повела рукой и печально усмехнулась, – уж кому, но точно не вам это объяснять.
Прошедшая по его телу волна дрожи кольнула поясницу, замерла там, сжавшись в ком, давила на позвоночник.
– Вы словно меня предупреждаете… – протянул Шеннон, ерзая в кресле.
– То, что сначала видится вам совершенно простым и понятным, редко оказывается таковым на деле, – игнорируя неуверенное предположение собеседника, продолжила Челси. – За ее наивностью и взбалмошностью прячется тихая, несвойственная ее годам мудрость и сила, которой я, откровенно говоря, прошедшая пламя, могу лишь позавидовать. Вам не стоит недооценивать Деллу Хармон, мистер Паркс. Она очень сильная.
– Говорите так, будто она ваша дочь.
– Она стала ею за эти три года, – кивнула Челси. – Я многое ей доверила. Вы тоже можете.
– Могу… доверить? – непонимающе переспросил Шеннон.
– Делла зачитывалась вашими статьями последние недели. – Женщина пропустила вопрос мимо ушей. – Они убедили ее, а она убедила меня. Я доверилась ей, а она доверилась вам, так что постарайтесь ее не подвести.
«Она зачитывалась моими статьями? – громко спрашивал внутри восторженный голос мальчишки. – Она? Та самая Герда?».
– Не подведу.
Челси так ни разу и не повернулась в его сторону, не взглянула ему в глаза. Она будто разделилась на двух женщин: одна делала собеседнику многозначительные намеки, а вторая пристально, чуть склонив голову набок, изучающе оглядывала сцену, на которой репетиция подходила к концу.
– Нет, та дверь все-таки никуда не годится… – задумчиво пробормотала она, качнула головой и вновь вернулась к разговору с Шенноном. – Не отнимайте у нее мечту, мистер Паркс, и позвольте ей быть ребенком.
Шеннона пробил озноб. Внутри росла дрожь такой силы, которая, казалось, была способна раздробить его кости – юноше казалось, будто кто-то включил в центре его тела острый бур.
«О чем вы говорите? – хотелось спросить ему. – Как я вообще могу отнять у нее что-то или не позволить?»
– Ведь мы только там свободны – в своих мечтах, – едва заметно улыбнулась Челси, совсем запутав Шеннона.
– Считаете, жизнь – болезнь, а мечта – спасительная пилюля? – предположил он, тяжело сглатывая.
– Нет, это вы так считаете, – отозвалась Челси, поднимаясь с места. Увесистые серебряные браслеты на ее тонких запястьях зазвенели. – И это о многом говорит.
– О многом хорошем? – с надеждой, которую не спрячешь, бросил Шеннон мучивший его вопрос. Парень завернул его в обертку усмешки, попытался задать с притворным весельем, в глубине души понимая, что эту женщину провести не сможет.
Он и вправду считал мечты спасением? В его-то положении?
– На это вам ответит Делла Хармон.
* * *
Он смотрел в свои собственные глаза – светло-карие и уставшие.
Зеркало, только что начищенное до блеска, казалось, пыталось отразить всю его душу, но Шеннон не позволял. Он заметил, как непроизвольно улыбнулся, на мгновение вспомнив дневную прогулку по театру с Деллой.
– Теннисон убил бы нас, если бы узнал, как безбожно мы покромсали беднягу «Улисса», – звонко рассмеялась она тогда, так заразительно, что он и сам невольно усмехнулся. – На самом деле, я даже чувствую себя виноватой – ведь это я предложила его поставить!
– Стих совсем короткий, – пожал плечами Шеннон, открывая перед Деллой дверь и пропуская ее вперед.
Он вспомнил, как пришлось отодвинуться, когда она чуть не задела его плечом, как привычно сжались пальцы и напряглись ноги, пытающиеся удержать его.
– Знаю, но мы придумали совсем новую историю, в которую вплели строчки «Улисса», и, кажется, нам пришлось исказить ту суть стиха, о которой говорят литературные разборы. Сколько же мы их проштудировали, вы бы знали! – Делла скривила лицо и тут же смутилась. – Честно признаться, я терпеть их не могу, хотя вы, – поторопилась исправиться она, виновато вскидывая руки, – совсем другая история! Я бы каждую строчку ваших статей разобрала, не будь столь ленива.
– О, я не история, – попытался пошутить Шеннон, усиленно игнорируя последнюю фразу.
«И что ты в них нашла, Герда?» – хотелось спросить ему.
– Каждый из нас – история. Каждый из нас – книга в своем особенном переплете. Неужели не согласны? – Делла, убежавшая по коридору вперед, на ходу обернулась и подтянула лямку вельветовой, в цвет брюк, сумки.
– С вами сложно не согласиться, – улыбаясь, отозвался Шеннон, опуская голову, не решаясь столкнуться с серыми, наполненными детским восторгом глазами.
– Вот и славно, – рассмеялась девушка. – Я прочитала «Улисса» еще в школе, мистер Паркс. Он тогда мне так сильно в душу запал, и я даже расстроилась, что его не ставят на сцене.
– Возможно, потому что и ставить нечего, – предположил Шеннон. – Я имею в виду, он не укладывается в каноны театральных постановок.
– Да, по масштабам он не подходит, – кивнула Делла, двигаясь по коридору спиной вперед, – и именно поэтому мы решили его немного…
– Преобразить? – с усмешкой подсказал он.
– Что-то в этом роде, да. Монолог о человеческой воле, мистер Паркс. О воле, которая преодолевает смерть даже на пути к концу, о воле, которая горит, которая живет! Он не мирится с угасанием, не приемлет бездействие – в конце земного бытия он продолжает идти по вымощенной тропе. – Девушка остановилась и мягко улыбнулась. – Мы хотели вдохновить людей, создав историю о страннике, который заблудился, но, познакомившись с «Улиссом», нашел дорогу. Она ведь о каждом из нас.
Шеннон вздрогнул, оторвал взгляд от своего отражения в зеркале. Воспоминание рассеялось, дымка растворилась за его спиной.
Он помнил, как замер посреди коридора, который вдруг заполнили актеры; помнил, как долго вглядывался в серые глаза напротив, изучающе, с нотками смущения глядящие на него в ответ; как побежали по затылку, устремляясь под футболку, мелкие мурашки и как защипало в глазах от слов, которые проговорила ровным тоном девушка в вельвете.
«История о страннике, который заблудился…»
– Я слышал, Теннисон черпал вдохновение для «Улисса» в «Божественной комедии» Данте, – сбивчиво проговорил тогда Шеннон. Делла просияла и резво закивала, подтверждая его слова.
– Вы читали? – с надеждой спросила она, глядя на него чуть снизу вверх.
– Читал. Она откликается.
– Она откликается в по-настоящему живых, – подмигнула девушка и поспешила дальше по коридору, не замечая, что Шеннон еще несколько мгновений стоял на месте, не решаясь двинуться за ней.
«Нет, Делла, – думал он сейчас, прячась от своего ненавистного отражения, – тут ты ошиблась. Она откликается в тех, кто очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины…»
Лейла Эллингтон, у которой он хотел попросить совета, не ответила на звонок.
Через отражение в зеркале Шеннон всматривался в наколотый на нижних ребрах раскрытый глаз, который словно всегда неустанно следил за ним.
Видел ли он что-то недоступное его обладателю? Знал ли, что ждет того впереди?
– Что тебе нужно от Деллы Хармон, засранец? – спросил он себя, вскидывая голову, пристально всматриваясь в отражение: в острые скулы и впавшие от недоедания щеки. – Чего ты хочешь от нее, а?
Шеннон не знал точного ответа на этот вопрос, но где-то внутри росла уверенность: не случайно однажды на заполоненной разноцветными людьми улице Реверипорта перед его глазами возникла эта желто-оранжевая аура, и не просто так их свел театр, обратившийся за помощью к местному издательству.
Шеннон жаждал быть понятым хоть кем-то, а еще больше чувствовал вину. Вину жертвы, которая вынуждает своего спасителя вызволять ее из беды, рискуя своей жизнью.
Он думал, что не имел права втягивать Деллу Хармон в свою личную внутреннюю войну, не имел права называть ее Гердой и надеяться на силу ее ярко-оранжевой ауры, столь притягательной своей неисследованностью. Но в мгновение, когда сожаление и горькая вина опускались на него льдом, Шеннон вспоминал день, когда Герда вошла в издательство и попросила его написать правдивую статью: говорила, сбиваясь с мысли, и звонко смеялась собственной нелепости.
Она пришла сама. Пришла, потому что, наверное, так захотел кто-то наверху, тот самый задиристый кукловод, который ничего не упускал из виду.
Противоречие тянуло за собой противоречие, порождая очередное внутреннее сопротивление, в котором он тонул, а перед глазами так же, как после первой встречи, стояли желто-оранжевое свечение и счастливая улыбка, обладательница которой напевала себе под нос мелодию, вторя той, что лилась из наушников.
Они договорились о новой встрече через пару дней – Шеннон не удержался от приглашения выпить кофе под предлогом очередного обсуждения статьи.
– Хочу узнать ваше видение, – проговорил он сбивчиво в театре, пряча глаза от той, что внимательно его рассматривала без тени стеснения. – Я ведь, даже разобрав декорации на составные части, не смогу рассмотреть то, что доступно вам.
Делла тогда просияла и согласно закивала в ответ…
* * *
Телефон на полке завибрировал. Шеннон не глядя ответил на звонок, и голос Лейлы вернул его в действительность.
– Была на операции. Что-то срочное?
– Нужен мозговой штурм, – сдавленно отозвался парень, опуская голову, пальцами сильнее стискивая бортик раковины. Таймер разговора на телефоне считал секунды, пока подруга молча ждала короткого запутанного объяснения и готовилась задать в ответ сотню вопросов в попытке помочь.
«Мозговой штурм». Их кодовая фраза.
– Кажется, я влюбился, – почти неслышно прошептал он, но Лейла услышала.
– Хорошо, – протяжно выдохнула она. – Поздравлять не буду, по голосу слышу – что-то не так.
– Угадала. Я… – он замялся, устало застонал, запуская пальцы в кудрявые волосы, – не уверен. Не понимаю, что это – жажда быть спасенным или влюбленность.
Лейла не стала спрашивать, от чего его нужно спасать, – она всегда знала, куда лучше не соваться.
– Почему решил, что влюбленность?
Мозговой штурм начался. Шеннон чуть улыбнулся – он обожал их многолетнюю игру, правила которой оба поняли еще в первую секунду: скажи вслух и все поймешь.
– Думаю о ней постоянно.
– Так может, это одержимость?
– Не похоже. По пятам за ней не хожу, хотя встречи жду, не названиваю ночами и не пытаюсь выяснить ее адрес, хотя могу.
– Но одержимость не только так проявляется, Шеннон… Если все твои мысли отданы ей, если чувствуешь себя зависимым от нее, стоит задуматься. – Лейла выдержала многозначительную паузу. – Ладно, я еще верю, что ты у нас парень вполне адекватный, – хохотнула она, – так что давай предположим, что это одержимость не ей самой, а тем, что она может тебе дать?
– И чем же?
– Как ты сказал в начале?.. – Женщина задумалась. – Спасение? Быть может, это одержимость возможностью спасения?
– Скажу так: в ней есть что-то, что я ни разу не видел раньше, то, что, возможно, укажет мне на истинный путь… – Шеннон всплеснул руками и отвернулся от зеркала, в отражении которого на мгновение столкнулся со своим загнанным отражением. – Господи, как же глупо это звучит!
– Эй-эй, приятель, – остановила друга Лейла, – помнишь первое правило мозгового штурма?
– Не обращать внимания на дурость, даже если она очевидна, – тихо отозвался тот.
– Вот именно! То, что кажется глупостью сейчас, может быть куда более важным, чем самые заумные выводы – осталось только рассмотреть. Итак, вернемся к спасению.
– Она может меня спасти.
– Не кажется тебе, что ты используешь ее в своих целях? Она не якорь, Шеннон, а живой человек. – В голосе Лейлы послышались нотки упрека.
– Сам думал об этом буквально перед твоим звонком, но… она сама пришла, понимаешь? Я подумал о ней, и она пришла.
– Притянул ее своей жаждой быть спасенным?
– Да.
– Тогда, выходит, она спаситель?
– Если так, мы друг друга стоим.
