скачать книгу бесплатно
Моя жизнь с раннего детства шла по другой траектории. Я взрослела в более агрессивной среде – так сложилось, и поэтому «быть удобной» для меня противоестественно. Страшно подумать, сколько лет – мне не требовалось ничье одобрение.
Тогда я считала, да и сейчас считаю, что после определенного возраста родители должны оставить детей в покое, не лезть с советами, не контролировать их жизнь, не участвовать в ней, если те не просят. Не уточнять с прищуром, где они проводят время и кого трахают. Особенно, если этим детям под 30 и живут они отдельно. Если же элемент родительского «присутствия» имеет место быть, да еще включая ежевечерние часовые созвоны – сбой в настройках отношений налицо.
Примерно через месяц, я выяснила, с чем связано неусыпное внимание родителей и его такое «трепетное» отношение к ним – они до сих пор содержали его. Конечно, он любил родителей – я в этом уверена, но дело было в другом – полный пансион с рождения уже давно тек по его венам, и лишится существующих условий жизни, разгневав отца, он бы точно не хотел. Да, и зачем?
Он никогда не говорил об этом напрямую, и в жизни не признался бы в полной зависимости от семьи. Я это просто поняла.
Да, он работал в фирме отца, которая занималась запчастями к КАМАЗам и подобным машинам, но это была лишь фантазия. Он просто получал зарплату и делал вид, что помогает вести бизнес. На самом деле, он мешал отцу и раздражал сотрудников. Думаю, что он до конца мог и не понимать, что он – никто, и существует лишь, как придаток к родителям.
Мне стала понятна патология и объяснения не требовались. Родители до сей поры оплачивали его футбольные бутсы, бензин в баке машины и даже трусы – значит, его задница принадлежит им!
Я понимала, что в жизни ему ничего и никогда не совершить, не создать, не сделать. Не принять ни одного судьбоносного решения, не вынести никаких последствий оного. Он до бесконечности будет все согласовывать с папой и замерять с мамой. А в случае чего, спрячется «под крышей» родительского опыта и состояния. Когда-то ему сосватают нужную невесту, подходящую по экстерьеру и размеру приданого, родятся дети… А, он все так же будет ездить на BMW, сменит кроссовки на дорогие ботики, футбол на сквош или что-то другое, и будет изображать ту жизнь, которая для него запланирована. Так что зачем ему какие-то решения и поступки? Ужас, да? С одной стороны – еще какой! А с другой…
Деньги родителей делали его вполне респектабельным. Он был не по возрасту спокоен, рассудителен и даже мудр. Все это обеспечивали безграничные средства, в которых он вырос. Они придавали ему уверенности, силы и даже какой-то незыблемости.
Кстати, есть огромная разница между теми, у кого «золотая ложка во рту» с рождения и теми, кто «колотится» всю жизнь сам. Ему все было даровано после появления на свет. Поэтому, да не своим горбом заработанное – оно давало ему возможность быть тем, кем он был. МГИМО, английский, французский, испанский – свободно, 7-значный пополняемый счет в банке, дорогая одежда, BMW, манеры, мозги и наконец – внешность. Природа не отдохнула ни минуты. А еще, если говорить об энергии и прочих тонких вещах – у него, в отличие от меня, была целая «оболочка». Ни разу не порванная, не штопанная и ничем не замутненная. Вот, пожалуй, именно эта нетронутость говном и притянула меня к неожиданному роману с человеком, о котором надо было забыть сразу после знакомства.
Не смотря на все вышеперечисленное, я хотела быть с ним. И была.
Через год нашего романа, мать с помощью слежки или материнской интуиции выяснила, что ее отпрыск встречается с дамой бальзаковского возраста.
Вечером, краснея после каждого слова, он сказал, что мама про нас знает и желает со мной познакомиться.
– С удовольствием. – Ответила я. – Когда и где ей удобно?
– Она не сказала. – Сказал он.
– Ну, так спроси.
Переговоры с мамой и со мной в параллели, привели к договоренности о встрече.
– Я поеду с тобой. – Заявил он.
– Защищать меня от мамы? – Меня разобрал смех. – Даже не думай. Когда взрослые тети разговаривают, хорошие мальчики не мешают. – Я погладила его по плечу.
– Не хочу, чтобы этот разговор что-то изменил. – Сказал он.
– У меня он ничего не изменит. Возможно, у тебя?
– Никогда. – Он взял мою руку и поцеловал ладонь.
Во вторник мы встретились с Ириной Адреевной.
Она была старше меня на пару или тройку лет. Импозантная, ухоженная блондинка, очень ровная и сдержанная. От ее облика, манер и даже взгляда веяло холодом операционной. Кстати, по профессии она оказалась врачом.
Мы безошибочно узнали друг друга в кофейне по первому взгляду, я – от входной двери, она – от столика. Это секундное сканирование друг друга на расстоянии, помогло нам понять общую диспозицию, и упростило начало общения.
Нам было не комфортно только первые 10 минут, пока мы делали заказ, обмениваясь своими полными именами, видами профессиональной деятельности и светскими фразами об интерьере кофейни. Потом, я спросила ее без всяких преамбул:
– Ирина Андреевна, Вы хотели посмотреть, с кем спит Кирилл?
Она нисколько не смутилась и сразу ответила:
– Мне нравится Ваша откровенность. Давайте по именам, так проще.
Я кивнула.
– Да. Я хотела Вас увидеть, чтобы понять Рюсика.
Боже! Рюсик! Впервые слышу такое производное от Кирилла.
– Понять, чего ему в жизни не хватает и нет ли опасности для семьи?
– Вы правы. Папе Рюси я ничего не сказала об этой встрече. Он бы не позволил, он очень самонадеян. Я хотела сама разобраться.
– Что ж, смотрите и спрашивайте. – Я отпила кофе и приготовилась отвечать на вопросы.
Но мне не пришлось. Ирина сама начала говорить про Кирилла, мужа, свекровь, которая полностью избаловала мальчика своими деньгами и покровительством.
– А ему мало денег и покровительства от отца?
Так, там еще и бабуля есть!
– Бабушку не переубедить. – Ирина вздернула левую бровь и, улыбнувшись, продолжила рассказ о том, что они люди небедные (так называют себя долларовые миллионеры) и не хотят ненужных связей для своей семьи.
– Я не собираюсь в вашу семью. – Сказала я. – Неразберихи мне в своей хватает. Да, и побыла я дважды замужем, поверьте, обратно совсем не хочется. В статусе «свободна» мне легче и понятнее жить. А Кирилл мне просто нравится. Чистый, и пока что неиспорченный, хотя, уже вполне мог бы превратиться в мажорного упыря. Если Вы хотите спросить, надолго ли это у нас? Я не знаю. Пока не надоест. Мне от него – кроме него самого – ничего не надо.
– Я это вижу. И я успокоилась отчасти… Но, знаете, он к Вам привязан очень, даже влюблен, наверно. – Сказала, в раздумье Ирина. – Если Вы раньше наиграетесь, он будет страдать.
– Наиграюсь я, как Вы выразились, раньше – статистика моей жизни говорит об этом. Что ж… Сердечные переживания и раны мужчинам тоже полезны.
– Он еще мальчик. – Ирина сложила ладони, как будто собралась помолиться.
– Он мужчина. Я проверяла. Простите.
Разговор затянулся на три моих американо и четыре ее эспрессо. В переводе на время – примерно, полтора часа.
Монолог Ирины сменился диалогом. Мы говорили о жизни, о мужчинах, о браке, о сексе о том, чего же хотят женщины – о самых простых и самых глубоких вещах, хотя видели друг друга впервые, изначально находясь, как будто, в жесткой оппозиции разных сторон игрового поля. Но я этого не чувствовала, она тоже – мы просто болтали. В конце нашего продолжительного разговора мы вернулись к Кириллу.
– Вы – женщина прямая и даже жесткая, это сразу видно. – Начала Ирина. – Поэтому, прошу Вас, расстаньтесь с моим мальчиком поаккуратнее. Даже не верю, что говорю Вам об этом, ведь шла я сюда совсем с другими намерениями – отшить Вас…
– Я понимаю.
– Быть деликатной, Вам и сейчас-то ни к чему, а когда он вам наскучит, деликатничать совсем не будет смысла, но я прошу Вас.
У меня это вызвало улыбку. Но я пообещала Ирине не живодерить, когда придет время расставания с Рюсиком.
Через 5 месяцев слово я сдержала.
Уходи
Уходи, я тебя прошу.
Если можешь, то прямо завтра.
Я не выпью так много крафта,
Чтоб раздать себя по грошу.
И без жертвы на алтаре
Эти дни наполнялись солнцем,
По воде разбегались кольца,
Листья падали в сентябре.
Я любила тебя тогда.
Как история показала:
Уезжают всегда с вокзала,
Возвращаются – не туда.
Вот и я не вернулась вдруг.
Почему? Разве кто-то знает?
На подножке в пустом трамвае
Захотелось на новый круг.
Я не стану тебе чужой,
Но забуду тебя сегодня.
Это все – благодать Господня,
Видно, грех на мне небольшой.
Парфюм
Так странно носить на себе чужой парфюм. Когда на твоем теле или постельном белье остается запах любимого человека – это всегда приятно. Как будто он все еще немного здесь. Но я имею ввиду чужой аромат. Посторонний, никак не связанный со мной эмоционально.
Я сама постоянно нахожусь в облаке собственных духов, поэтому редко слышу чужие запахи. Даже, отработав целый день, намотавшись по десяткам разных адресов и кофеен, вечером, садясь к себе в машину, я слышу от себя «свой» запах. Возможно, это связано с качеством парфюмерии или с тем, что запахи я покупаю всегда шлейфовые и шипровые.
Вчера приехала подруга из Франции. Не виделись несколько лет. Поехали в ресторан, просидели 4 часа – как нечего делать. Привезла ее к дому родителей (они все так же, живут в моем городе). Вышли из машины, прощаемся. Она:
– Я так рада была тебя видеть!
– Я тоже. Хорошо, что среди семейной суеты ты нашла время увидеться.
– Дай, хоть я тебя обниму. – Подруга обхватила меня руками и прижала к себе.
Я тоже обняла ее, и мы чмокнули друг друга, по обычаю, в щеку.
Тут же я ощутила ее парфюм – знакомый с давних времен. Ничего не изменилось, подруга верна себе в этом вопросе, как ни в каком другом.
Thierry Mugler Angel. Помню, давным-давно, еще на заре нашей дружбы, когда я впервые пришла в гости и попала в ее комнату, меня сразу окружил этот парфюм. Я еще не знала, что это, но на туалетном столике стояла единственная стеклянная звезда с духами. Догадаться было не трудно.
Прошло без малого «триста» лет, а пахнет подруга ровно так же.
Мы попрощались окончательно, пообещав поужинать вместе еще раз пока она здесь, а уж следующую весну встретиться втроем в Париже, прихватив в компанию еще одну «эмигрантскую» подругу из Германии.
Я села в машину и вдруг поняла, что «взяла» на себя парфюм подруги. Не мудрено – французский розлив. Пока я ехала до дома, кондиционер гонял по салону прохладный запах мандарина, пиона, яблока и еще чего-то древесного.
Оказавшись дома, я приняла душ, залезла в любимую футболку, сварила кофе и села на подоконник, подогнув под себя ноги – смотреть, как засыпает город. Живу я довольно высоко, и мне нравится усаживаться в этот своеобразный «кинотеатр». Смотреть, как мигают светофоры, мчатся по каким-то своим делам машины… Я всегда так делаю, когда хочу послушать себя, о чем-то поразмышлять или принять поворотное решение.
Прошло минут 15 прежде, чем я поняла, что отзвуки Thierry Mugler Angel все еще здесь.
Запахи способны управлять эмоциями и воспоминаниями, часто заставляя нас взламывать заблокированные файлы памяти.
Мне вспомнился вечер, когда мы втроем, тогда еще с не думавшими никуда уезжать девочками, сидели в комнате моей будущей «французской» подруги и пили красное вино или что-то очень на него похожее, лет 20 назад. Какие мы тогда были беззаботные и счастливые! Господи, как мы ржали… Слово «смеялись» не подойдет. Это было не хихиканье из вежливости или потому что в «это месте» всем смешно. Это было ржание на всю квартиру и во все горло.
Был декабрь, до нового года оставалась пара недель, и мы решаем провести вечер вместе до того, как грянут праздники и разного рода «отсидки» на мероприятиях – от родительских до рабочих.
За окном валит снег, шторы отдернуты, в комнате довольно свежо, а голубые обои на стенах и витающий в воздухе запах духов еще добавляют холода в атмосферу. Мы сидим в свитерах и джинсах на заправленных кроватях (действо творится в спальне подруги и ее, по счастью, отсутствующей сестры). На стуле, в проходе – бутылка вина и разломленная шоколадка. Нам хорошо. Наш уровень «счастливости» просто зашкаливает.
Откуда он? Не знаю. От нас самих. Той пошлости, которую мы перебираем и на рыло по две бутылки вина. От возраста и от того, что домой переться пешком по сугробам, падая через шаг. От того, что не видно никакого конца фантазиям, желаниям, намерениям… От того, что все бесконечно. Мы даже не думаем об этом. Мы просто в этом уверены.
Через 5 лет нас на тысячи километров растащила жизнь. Обе они уехали за своими мужьями заграницу, а я осталась в своем городе, продолжая упражнения в любви – как привыкла.
Видимся мы редко, точнее, невозможно редко.
Каждый раз теперь, встречаясь, мы почему-то тратим часть нашего – и так быстро «стекающего» времени – на светские разговоры и обмены любезностями. Только после двух часов бессмысленного трепа, мы начинаем общаться, как раньше.
Почему? Жизнь? Появившаяся привычка принимать позы? Нежелание показать, как соскучились и хотим, по обыкновению, перетирать «сиськи и письки», только уже под бокал дорого конька? Думаю, всего понемногу.
Главное, что мы сохранили наш дух дружбы. Пусть нам и требуется на разгон пара часов, зато потом никто не чувствует, что с того декабрьского вечера прошло больше 20-и лет.
В моей вселенной
Ты обитаешь в моей вселенной,
А я, наверно, в твоей живу.
Мы приближаемся постепенно,
