скачать книгу бесплатно
Но её уже было не остановить. Она то щурилась, то иронично улыбалась, не переставая при этом произносить гневный монолог. Если человек долго угрожает, он никогда не перейдёт к более радикальному. Значит, повторного случая применения физического насилия можно не ждать. Пропуская словесные потоки мимо ушей, я подумал, что всё происходящее напоминает американские жанровые фильмы, которые все на один сюжет. В них злодей в кульминационной сцене начинает разборки с полуповерженным героем. Почему-то во время просмотров подобных фильмов я всегда за злодея. И мне хочется встать посреди кинозала и крикнуть: «Хватит трепаться! Кончай его, парень!»
– Очень поучительно! – прервал её я. – Не тратьте зря усилия. Всё равно несогласен с вами.
– Немедленно отремонтируйте мою машину! – бросила она после непродолжительной паузы.
– С удовольствием, но у меня… руки не из того места растут.
– Вот-вот. Вы сами признались! – победно произнесла она.
– Что же, грешен, абсолютно не разбираюсь в двигателях внутреннего сгорания.
– Да всё понятно – самовлюблённый актёриш-ка погорелого театра.
– Увы, я не актёр. Но помочь вам всё-таки попробую.
– Как?! – с нескрываемой иронией спросила девушка.
– Бытовая магия!
Продумывая очередной колкий ответ, она затихла. И теперь уже я победно достал из кармана свои ключи и в изысканном па, почитаемом при дворе короля Людовика (не помню порядкового номера), нажал на кнопку. Машина призывно отозвалась и подмигнула фарами. Моя визави некоторое время стояла молча, затем, ни слова не говоря, повернулась и пошла прочь. Я посмотрел ей вслед и бросил вдогонку:
– Ещё раз спасибо за заботу о чистоте моей машины. У вас доброе сердце. Пусть судьба благоволит всем вашим начинаниям!
Так и не обернувшись, через мгновение она уже скрылась за припаркованным рядом микроавтобусом. Я же забрался в машину и с грустью, вызванной неизвестной мне причиной, посмотрел на отполированное нежной женской рукой стекло. Потом откинул солнцезащитный козырёк и уставился в зеркало. Синяк под глазом пожелтел, ещё больше став похожим на неспелую фасолину. Кровь из разбитой губы остановилась, но стала заметна небольшая припухлость.
Хорош же у Владика будет свидетель! Надо постараться не попадаться фотографам с подбитой стороны, чтобы не испортить свадебный альбом.
В сухом остатке от встреч с незнакомкой ныла губа, где-то в химчистке стирался плащ вместе с телефоном. Однако, что-то в ней было! Жаль, что обстоятельства не всегда складываются как бы нам хотелось. А ведь могло бы быть иначе. Встретились бы в кино или на концерте, ну или на крайний случай в кафе. Подошёл бы и запросто сказал бы: «Здравствуйте, я Тима. Давайте знакомиться!» А она бы мне в ответ очень нежно…
– Хам! – послышалась знакомая интонация из приоткрытого окна.
Голос звучал на отдалении, но был достаточно громким. Я предположил, что незнакомка снова протёрла не свою машину, и от этой догадки рот растянулся в улыбке. Ещё мгновение назад я рассуждал, что больше никогда её не увижу, но, видимо, поторопился. То ли любознательность, то ли азарт недавней дуэли с ней выбросил меня наружу, и я пошёл на голос.
Через несколько секунд моим глазам открылась очаровательная картина с драматическим сюжетом. Безжалостный эвакуатор поднимал такую же белую «Вольво». Девушка вцепилась в ручку двери, её носки едва касались земли, а гаишник с фуражкой на затылке пытался оттащить её в сторону. И при этом все: и моя незнакомка, и гашник, и эвакуаторщик из кабины – орали каждый о своём. Наконец, гаишнику удалось разорвать ручной хват. Победив в этом раунде, он так и застыл, очевидно, размышляя в нерешительности о том, что делать дальше, – стоит ли отпустить девичьи её руки, оказавшие столь упорное сопротивление, или…
Разглядев погоны на плечах стража дорог, я с ходу бросил:
– Товарищ капитан, прошу вас, отпустите девушку! Поверьте, это чревато угрозой для вашей безопасности. Эта девушка – бытовая террористка!
– От такого же слышу! – выкрикнула она в мой адрес.
– Проходи мимо! – ответил гаишник, продолжая удерживать её.
– Что-то не припомню, чтобы мы перешли на «ты», – сказал я в ответ фамильярному полицейскому.
– Проходите мимо! – поправился тот.
– То он мне в спину пистолет наставил. То выдавал себя за артиста, аферист! – снова крикнула девушка.
Забавно было наблюдать, как она билась на два фронта: поносила меня и барахталась в руках гаишника, пытаясь вырваться.
– Всенепременно уйду, товарищ капитан. Только сначала отпустите девушку, и я сразу… – сказал я.
– Отпусти, оглобля! – перебила она меня.
– Гражданин, вы мешаете работать, – подчёркнуто учтиво добавил в мой адрес капитан. – Вы препятствуете работе полиции. Погодите, а какой пистолет?!
– Ого! Это вы называете работой?! – начиная заводиться, произнёс я и на эмоциях крикнул: – Пердимонокль какой-то!
– Чего-о-о?! – заорал полицейский.
– Похоже, Костян, он тебя оскорбил! – подначил гаишника водитель эвакуатора.
– Оскорбление при исполнении! – выдавил побагровевший блюститель закона и отпустил девушку. – Эй, ты, стоять. Мордой на капот. Ноги шире!
– Вы это кому? – переспросил я.
– Вам обоим!
– Ну же, милая, вы мне за «ноги» разбили губу, а этого тоже оприходуете? – обратился я к незнакомке и засмеялся.
Но не успела она замахнуться, а тем более ответить, как оба были припёрты гаишником к покачивающемуся на тросах автомобилю.
– Эй, Костян, тебе про охрану труда когда-нибудь рассказывали? Сейчас машина сорвётся и раздавит барышне ножки, которые она по твоей же команде поставила широко. Давай, майна! – крикнул я, перекрикивая звук двигателя эвакуатора.
– Где ствол? – нервно выкрикнул гаишник и наставил на меня свой пистолет.
– Ты что, ослеп? Ты его в руках держишь!
– Костян, травить? – крикнул тот с эвакуатора.
– Да я вас по судам затаскаю! – внесла свою лепту в этот ералаш девушка.
– Где ствол?! – заорал мне в ухо гаишник.
– Часть съел, а часть в машине! – как контуженный выкрикнул я.
– В этой? – страж порядка кивнул на «Вольво».
– Вира или майна?! – не унимался эвакуаторщик.
– В очень похожей!.. – бросил я невозмутимо.
– Ну, блин, капитан! Ты меня достал! – перебила меня незнакомка.
Похоже, она решительно настроилась разобраться с полицейским, но гул подъёмника не давал ей сосредоточиться, поэтому неизвестно кому громко добавила:
– А ты заткнись!
– Это вы мне? – переспросил я её по-соседски.
– И ты тоже!
– Мо-о-олчать! – завопил гаишник. – Все заткну-у-улись!
Во внезапно образовавшейся тишине гудел только эвакуатор.
– Костян… – робко донеслось из кабины эвакуатора.
– Молчать! – ещё раз с надрывом крикнул полицейский. – Разберёмся в отделении!
Он тут же достал радиостанцию и вызвал подкрепление, транслируя в эфир, что ему оказано физическое сопротивление и нанесены оскорбления.
– Ну вы у меня, ну я вас… – приговаривал Костян, расхаживая за нашими спинами.
Не успел я дослушать нагромождение местоимений и междометий, как гаишник подло защёлкнул на наших руках никелированные наручники.
– О! Похоже, судьба всё решила, нас уже с вами окольцевали! – рассмеялся я и поинтересовался у незнакомки: – Кстати, вы не замужем?
– Даже если бы я и была свободной, за вас никогда не пошла!
Отделение, в которое нас доставили, находилось поблизости. Так что не прошло и пяти минут, как вместе с закованной приятельницей мы уже сидели в обезьяннике.
– И что теперь будет? – успокоившись, обречённо произнесла она.
В это мгновение мне стало стыдно и одновременно жалко её. Моя «сонаручница» выглядела растерянной и беззащитной, словно потерявшаяся маленькая девочка, ищущая глазами помощи. Тем более, как ни крути, но и отрицать мой вклад в произошедшее было бы нечестно.
– Известное дело, – улыбнувшись, начал я с желанием подбодрить её, но меня опять понесло. – Сейчас нас разведут по разным кабинетам, будут допрашивать, возможно, даже бить, чтобы мы подписали нужные признательные показания. Если будем упорствовать, начнут пытать.
– Я не поняла, какие показания! – на полном серьёзе возмутилась она.
– Какая разница! Мало ли у них нераскрытых дел! Главное, если начнут шить политику или растление малолетних, не соглашайтесь ни на каких условиях.
– В каком смысле политику?
– О как! А педофилия вас не смутила?
– Вы маньяк!
– Да, вот ещё, – продолжил я в том же духе, – ни в коем случае не соглашайтесь, что мы действовали по предварительному сговору. За групповуху больше дадут!
– Что значит «дадут»! Мне вообще некогда, я опаздываю, у меня дел невпроворот! – распалилась она и заорала. – Эй, кто-нибудь! Открывайте немедленно! Я требую выпустить меня!
– Не кричите, – тихо сказал я. – Посадят в карцер с крысами.
– Да что вы мне мозги пудрите! С какими крысами?!
– Серые с лысыми хвостами, – ответил я и для пущей убедительности зацыкал зубами, изображая крыс!
– А у вас это здорово получается! Талант! – сказала она и отвернулась.
– Есть небольшой, – согласился я. – В ТЮЗе подрабатываю в «Щелкунчике» в роли Четвёртой крысы – это та, что с секирой стоит.
– И угораздило же меня с вами столкнуться! А говорят, Москва – большой город!
– А вы мне даже начали нравиться, – с лёгкой иронией ответил я.
В этот момент между прутьями решётки появилось равнодушное и спокойное лицо видавшего всякое полицейского.
– Дамочка, встала и на выход! – сказал он.
– Меня отпускают?
Он вяло кивнул и так же нехотя добавил:
– У нас тут всех отпускают. Мы здесь вроде бюро добрых услуг: заходите к нам, отдохните, чаю выпейте.
– И чай будет? – вырвалось у меня.
– Всё, гражданин, будет, – буркнул под нос дежурный.
Незнакомка поднялась и, выходя из клетки, сосредоточенно посмотрела на меня, словно прощаясь. Я же в ответ подмигнул ей и произнёс:
– Очень приятно, что мои злоключения оказались связаны с вами, а не с какой-нибудь другой особой. С вами интересно и смешно, хотя временами несколько болезненно.
Я показал на припухшую губу. Ещё мгновение, и она растаяла как утренний туман, оставив меня в качестве единственного обитателя непрезентабельного помещения. Прислонившись к стене и прикрыв глаза, я прокручивал в голове последние события. Тихий свист оторвал меня от погружения в глубины сознания. Я нехотя открыл глаза.
– Привет дебоширам! Ай-яй-яй! Физиономия на троечку – типичный бузотёр и хулиган. Фу! От былого интеллигентного лоска ничего не осталось. И это надежда российской науки! Человек, которому я прочил нобелевское будущее. Представляю такую харю однажды десятого декабря в мэрии Стокгольма. Седой денди во фраке с дипломом и медалью Нобеля в руках произносит, мол, для вручения приглашается профессор Василиаускас, Россия. И тут выходишь ты – вот именно в таком виде, как сейчас. И что же ты скажешь собравшимся?
– Скажу спасибо за оказанную честь. Извинюсь, что по дороге на церемонию какая-то шведская фрекен окатила меня из лужи. Поэтому пришлось зайти в химчистку на улице Готгатен, где вскоре я получил от всё той же стокгольчанки по лицу, далее был доставлен полусумасшедшим полисменом в полицейский участок. Отпустите меня, дяденьки, я домой поеду! – сказал я, вспоминая турпоездку в Швецию.
Судьбин А улыбнулся и, сморщив свой римский нос, причмокнул:
– Нравится мне, Тима, твой пофигизм! Подвёл друга, считай, сорвал свадьбу. Сидит в клетке и, как мартышка, рожицы корчит!
– Ай, брось! Ответь лучше на вопрос. Никак не могу просчитать периоды твоих появлений. На чём основана система?
– И не пытайся! И сам не знаю. Непредсказуемость – мой конёк!
– Ничего себе! Провидение, которое нас ведёт, оказывается, само непредсказуемо.
– Тима, попрошу не переходить в сравнениях на средний род. Как-то обидно – ассоциации всякие навевает!
– Прости, впредь учту, – сказал я искренне…
– Заснул, что ли? – раздался голос дежурного, стоявшего аккурат на том самом месте, с которого ещё мгновение назад вещал Судьбин А. – Чего это ты передо мной извиняешься! Пошли, вызывают.
Он отпер дверь и сопроводил меня в кабинет, на которой маркером было написано «13».
