Летние Дни. Часть 1

Поэт на полставки

Летние Дни. Часть 1

От автора

Ты помнишь те летние дни, когда ты и я были вместе?

Ты помнишь песчаную тропинку, по которой мы шли к реке и держались за руки?

Беззаботные поцелуи солнечных лучей на твоей щеке?

Ты помнишь те летние дни, когда ветер дышал свободно.

Ты слышала, как ветру вырвали язык, и залили в горло металл?

Теперь он скрежещет, говоря даже нежное.

Ты видела, как закат умылся огнём и сплюнул сгусток крови за горизонт?

Ты помнишь запах утренней росы? Я помню, но не верю, было ли это взаправду…

Ты помнишь те летние дни, которых никогда не было?

Те летние дни, которые я вижу, закрывая глаза, и тебя, которую никогда не знал?

Нет, это не любовная история,

Но сердцу нужно биться и петь!

Дословный перевод истнордианской народной песни

Глава 1 – Вступление

Эта мелодия крутилась у Энджи в голове с самого того момента, как он увидел ЕЁ на перекрёстке Центральной и 5-ой восточной. Он даже думал, как бы перевести слова так, чтобы зарифмовать строчки, не потеряв структуру песни.

– Да прекрати уже вести себя как сталкер. Подойди к ней, скажи: «Привет!» – раздражённо пробормотала девчушка лет восьми с волосами тёмно-каштанового цвета, заплетёнными в два хвостика – один был завязан туже и задорно пружинил на голове, другой слабее и поэтому сполз на несколько сантиметров.

Анжелика была не против долгих прогулок, но в желудке предательски урчало, а её бестолковый отец всё таскался следом за приглянувшейся незнакомкой, и даже не осмеливался признать данный факт. Между тем, время близилось к обеду, но улицы всё ещё были безлюдны. Изредка из дверей магазинов появлялись фигуры продавцов, чтобы перекинуться парой слов с такими же заскучавшими торговцами, сравнить утреннюю выручку и вдохнуть свежего воздуха, сдобренного ароматом свежей выпечки, которую развозили по готовящимся к наплыву посетителей лавочкам и кафе мальчишки-курьеры. Кто на велосипеде, кто на повозке, Анжелика даже насчитала пару автомобилей, что для многих населённых пунктов, где им доводилось жить, считалось диковинкой. "Цивилизация!" – девчушка скептическим взглядом проводила железную машину и пыль, несшуюся за ней.

Санрайзхилл, маленький провинциальный городок, даже не являлся окружным центром, но люди здесь селились состоятельные. Должно быть, Гражданская война, охватившая страну десятилетие назад, обошла местечко стороной. Те районы, где бои гремели особенно ожесточенно, все еще бедствовали, но здесь, на гуляя по ухоженным центральным улицам, в это трудно было поверить, здесь небо благоухало тишиной, экономика процветала, даже раздел криминальной хроники в местной газете занимал узенькую колонку на третьей странице. Правительство даже решило сэкономить на патрулях, сведя присутствие полиции на улицах к минимуму.

– Или сдайся! – речь девчушки напоминала по звуку кваканье, – Мы оба знаем, когда дело касается девушек, у тебя дела не клеятся! И вообще, время что-нибудь пожевать. Я за чизбургер!

– Анжелика, никаких чизбургеров! – молодой человек со светлыми волосами ниже плеч был слишком увлечён, чтобы обращать внимание на едкие фразочки дочери, – Так дети не питаются! Детям нужен сбалансированный рацион, богатый белками, клетчаткой и…

– витами-и-и-и-нами, – миленькое личико девчушки скривилось в гримасу: «Всезнайка!», но она прекрасно знала, что здоровое питание волновало его меньше всего на свете, и он, занятый другими мыслями, выдавал клише с плаката в детской поликлинике.

В стороне от перекрестка, двое мужчин в строгих, но сидящих на них не лучшим образом, помятых сзади и на сгибах локтей костюмах из дешёвой ткани о чем-то беседовали. Один из них держал в руке свежий номер газеты, свёрнутый в трубу. Чем именно они привлекли внимание отца, Анжелика не понимала – кто вообще обратил бы на них внимание? Так одеваются и коммивояжёры, и страховые агенты, и государственные служащие средней руки, и бухгалтера, и банковские клерки… но отчего-то Энджи то и дело тревожно поглядывал на эту парочку.

– Смотришь на них, будто они едой торгуют из-под полы… – неудачно пошутила девочка.

– А ты всё об одном! – отец Анжелики наморщил нос, – Где мы – там и они – никак не отстанут!

– Ну и пусть, ну и гуляют они тем же маршрутом, что и мы, городок-то маленький – тут, наверное, все одним маршрутом гуляют… Других, поди, и нет…

– Не могу сказать насчёт других, но мы гуляем тем же маршрутом, что и ОНА…

Анжелика уже хотела поставить шах и мат в этом разговоре, и ему нечем было бы крыть. Ведь всё это происходило из-за того, что он сам не решался познакомиться с понравившейся ему брюнеткой.

– Два мужика, следующие попятам за девушкой, что здесь может быть не так?! – уже нервно прошипел он.

– А тебя это, значит, не касается? Ты, наверное, выглядишь как-то иначе… Ребёнка, вот, за собой таскаешь! – Анже́лике надоела игра в шпионов, её растущий организм требовал вкусных жирных калорий

Энджи почувствовал себя неловко, ведь именно так всё и выглядело со стороны. Но своим ощущениям относительно тех двоих он доверял. Поэтому и молчал, игнорируя грубости дочери, и обеспокоенно глядел вслед ни о чем не подозревающей темноволосой девушке в летящем летнем платье, беспечно шагающей по залитой утренним солнцем мостовой. Анжелика же становилась всё более хмурой: "Девять из десяти, попадем в историю!" – заключила она и была права.

Глава 2 – Не разговаривай с незнакомцами

Кассандра, так звали девушку, к обеду вдоль и поперёк исходила весь центр города. Со стороны она, возможно, и выглядела беззаботной, но дел у неё на сегодня хватало. «Да разве это дела?!» – воскликнули бы вы, если б знали о её заботах. Перво-наперво, ей нужно было подобрать платье для благотворительного вечера – не слишком строгое, но и не слишком откровенное, не слишком дорогое, но и не дешёвое, классическое, но при том такое, чтобы запомнилось. Чтобы запомнилось, но не вызвало зависть. И при том при всём важно, чтобы он ей шло… Все эти сборища богатеев навевали на неё тоску, но её жених – наследник древнейшего и, вероятно, самого знатного рода в королевстве, за исключением разве что монаршей фамилии, – был обязан посещать их – а она была обязана сопровождать его. Иногда у неё возникало желание притвориться больной и остаться дома, или сходить на рыбалку с другом – ей нравилось сидеть на берегу речки, задрав юбку до бёдер, и подставлять ноги ласковому солнцу. Но, увы, подводить Честера она не имела права – и так в высших кругах их предстоящий брак считали мезальянсом и шептались, шептались, шептались… Не то, чтобы она была без ума от жениха… она даже не знала, любит она его или нет – она не задавалась этим вопросом – здесь девушки не выходят замуж по любви – но Честер к ней хорошо относился, и ей не хотелось давать стае ряженых в шелка и золото шакалов повод лишний раз усмехнуться за его спиной.

И всё же, невольно она саботировала намечающееся предприятие, откладывая покупку. Не разношенные туфли на тонком каблуке средней высоты впивались в ноги, и она то и дело останавливалась, чтобы вытащить стопу из неудобной обуви и постоять так, дав ветерку охладить взбухшую мозоль.

– Доброе утро, м-м-мисс! – проходя мимо, махнул ей рукой сутулый парень в жилетке, раскрасневшись, и тут же вытер пот с лица платком.

– Доброе, Джефри! – Кассандра поприветствовала его в ответ, но подходить, чтобы поболтать, не стала.

Ей казалось, что Джефри неровно к ней дышит, и она не хотела случайно обнадёжить милого, неуклюжего научного сотрудника библиотечного архива. Избегая визуального контакта с юношей, она посмотрела на циферблат часов на её запястье, и так стояла, ожидая, когда он уйдёт – она знала, что он уже должен был свернуть в парк, но на всякий случая отсчитывала ещё пятнадцать секунд, как вдруг детский голос окликнул её:

– Извините, мадам! – девочка на вид лет восьми с забавными хвостиками смотрела на неё снизу вверх, хлопая огромными наивными карими глазами, – Я шла в библиотеку, но заблудилась. Мы только переехали в город и, к сожалению, («к сожалению» она процедила с каким-то особенным, гадким, тоном) я ещё не запомнила здесь всё…

Кассандра удивлённо повела бровями:

– Иди прямо, и через три квартала, когда пройдёшь парк, поверни налево. Там, вдалеке, будет видно здание с колоннами… – старательно принялась объяснять девушка, но вдруг у неё в голове что-то щелкнуло, – Секундочку, а почему ты одна, и не в школе?

Девчушка улыбнулась самой широкой улыбкой, на которую была способна, так что уголки её губ потонули в ямочках пухлых щёк:

– Я же Вам сказала, мы только переехали. А чтобы меня приняли в школу – нужно оформить уйму бумаг. Наша страна – синоним слова «БЮРОКРАТИЯ»! Вот папа и отправил меня книжки почитать, чтобы я не болталась без присмотра и провела время с пользой.

«Что за безответственный папаша», – подумала девушка и уже вслух проворчала:

– Твой отец не должен был отпускать тебя одну гулять по незнакомому городу…

Кассандра засуетилась. С одной стороны, библиотека была не так и близко, и ей не хотелось бросать девочку одну. С другой, посмотрев на часы, она поняла, что ей и самой нужно торопиться. Ведь, помимо платья, у неё были другие дела – и день был спланирован поминутно.

– Ты всё поняла? Сама сможешь дойти? – строго спросила она, присев на корточки, чтобы Анжелика доверяла ей и ответила честно – где-то она слышала о таком приёме при общении с детьми.

Анжелика сначала молчала, а потом отрицательно помотала головой. И добавила, театрально всхлипывая:

– По правде, мне немного страшно идти одной…

Кассандру всё сильнее разрывали сомнения, как ей в этой ситуации поступить. Теперь клеймо «безответственной» теперь она могла лепить и себе.

– Видите, – девочка показала в сторону тех самых «коммивояжёров», которые теперь сместились к фонтану, но так же держались в пределах видимости, – двое мужчин…

Стоило девушке взглянуть на них, как парочка наспех отвернулась. У Кассандры в памяти всплыли громкие дела двадцатилетней давности о бандах, похищавших детей, которыми матери до сих пор пугают своих малолетних дочерей и сыновей, чтобы те не разговаривали с незнакомцами. «Придётся ее проводить» – Кассандра решила не брать грех на душу, – «А Честер… должен понять».

– Пойдем! – брюнетка взяла девочку за руку и зашагала в сторону библиотеки. – И, кстати, зови меня Кассандрой! – представилась она, мило улыбнувшись.

Идти пришлось недалеко, ровно до первого перекрестка, где начиналась строгая, но в то же время, элегантная ограда городского парка, откуда им навстречу и выскочил запыхавшийся молодой человек:

– Анжелика! Анжелика! Вот ты где! – выдохнул он и кинулся обнимать девчушку, – Слава Богу, ты в порядке! – а затем бросил оценивающий взгляд на Кассандру, – И вообще, что я тебе говорил насчёт чужих тётенек?

Оттого, как малявка, буквально минуту назад молившая её о помощи, теперь раздосадовано пожимала плечами, губы Кассандры сжались в бантик.

– Ты говорил, что из всех взрослых можно подходить только к полицейским…

Молодой человек одобрительно потрепал волосы Анжелики, так что теперь её причёска окончательно пришла в негодность, и извинился перед Кассандрой:

– Вы уж простите за то, что назвал вас «чужой тётенькой»! Это наше с дочкой слово, и я очень вам благодарен за то, что, бросив всё, вот так решили помочь Анжелике! Мы буквально вчера переехали. Дел очень много. Она вот есть захотела и жаловалась, что туфли жмут (Кассандра от этой детали, до боли понятной и ей, совсем размякла). Оставил её буквально на пару минут в парке на скамейке посидеть – сам хотел купить бутербродов в киоске – оглянулся – а она уже пропала!

В речи изящного молодого человека со светлыми волосами чуть ниже плеч было что-то гипнотическое, и Кассандра заслушалась. Его худые запястья были необыкновенно подвижны, он много жестикулировал, а живая мимика придавала чертам лица некоторую женственность. Ростом он едва ли был выше Кассандры, что, впрочем, его не портило. Его даже можно было назвать привлекательным. Одет он был просто, но так, как одевались студенты художественных училищ, фотографы, поэты – те, кто причислял себя к креативному классу. Теперь Кассандра обратила внимание, что и его дочь была одета необычно для провинциального Санрайзхилл – в кофту в полоску и шорты – словно мальчик.

– Вообще-то, Анжелика сказала, что Вы отправили её в библиотеку, – вдруг ни с того, ни с сего вспомнила Кассандра.

– Ну, да, в библиотеку, в библиотеке – не страшно оставлять такую непоседу, как моя, пока я разбираюсь с бумагами для перевода в школу, регистрацией и прочей скукотищей. В библиотеках же никогда ничего не случается. Там и кафетерий есть, если ей захочется перекусить – а она, как вы уже, наверное, поняли ест много! Должно быть, Анжелика всё перепутала и решила пойти в библиотеку сама… Она у меня самостоятельная не по годам! – гордо заметил он.

Теперь он нёс совершенную околесицу и уже не производил такого гипнотического эффекта. Кассандре и вовсе стало неуютно – он то ли избегал зрительного контакта, то ли что-то искал глазами и не мог найти. А когда Анжелика подтвердила, что она, и правда, всё перепутала, он, демонстрируя понимание, механически положил ладони ей на плечи – искренность в его жестах будто сдуло ветром. Он же выглядывал, куда пропали «коммивояжёры», и, когда понял, что они с Анжеликой их спугнули и вынудили уйти, успокоился.

– Но в библиотеке нет кафетерия! – Кассандра сама не знала, почему именно это замечание слетело у неё с языка.

Молодой человек снова, как по щелчку, переменился, и теперь глядел ей в глаза с неподдельным интересом.

– Энджи, – Кассандра ухмыльнулась, подмигивая маленькой хулиганке, – мне кажется, что это тебе надо присматривать за твоим отцом!

– Её зовут Анжелика, – поправил молодой человек, – Энджи – моё имя… В честь песни… вроде… назвали…

Глава 3 – Комбинация

– Подумаешь, девчачье имя! – Анжелика больше подначивала, чем успокаивала отца, – С каждым может случиться!

Кассандра разулыбалась, наблюдая за странной семейной идиллией. Она поймала себя на мысли, что давно не веселилась. Может, поэтому компания Энджи и особенно Анжелики ей была приятна. Ей хотелось потянуть время, поэтому они втроём ещё немного погуляли по парку, хоть и не знали о чём говорить и перекидывались глупыми шутками. Подозрительные «коммивояжёры» больше не появлялись – в слежке, когда их раскрыли, пропал смысл.

Энджи уговорил новую знакомую на чашечку кофе – в знак признательности, как он сказал – и, чтобы окончательно пресечь возражения, свалил всё на Анжелику: «Она уже давно голодная!»

Так Кассандра потеряла ещё час, или два и, спохватившись, резко сорвалась и убежала, хоть Энджи и предлагал её проводить…

– А ты, как её зовут, случаем не узнала? – он дёрнул Анжелику за хвостик (наверное, за этим и заплетал).

– Ну ты хорош! Даже имя её не спросил! – злорадствовала девчонка.

Зато представился сам, настоящим…

– А мог бы как обычно… придумать что-то более… мужественное? – не унималась Анжелика.

– Смысла не было, – уклончиво ответил молодой человек, хотя мог бы и не отчитываться.

– Признай, тебе хотелось, чтобы она называла ТВОЁ имя… – она продолжала вытягивать из него неуютное откровение.

– Потом бы она всё равно узнала. И стала бы она нам доверять впоследствии!?

И тут Анжелика встрепенулась:

– Какое такое «впоследствии»? – заныла она, – Мы что, останемся в этом ужасном городке!

На что Энджи, уже не выказывая весёлости, медленно, делая нарочито долгие паузы между словами ответил:

– Мне здесь нравится!

Его тон не подразумевающим апелляции.

Кассандра же в итоге, так и не успев на благотворительный вечер, решила его пропустить, сказавшись больной.

***

Честер Лайенз, жених Кассандры был бесконечно разочарован и чуть менее зол. На неё и на себя. Телефонная трубка с оторванным проводом валялась на полу небольшого, но дорого обставленного, кабинета возле окна – Честер не торопился её поднимать. Его эмоции понять было несложно. Весь вечер его только и спрашивали, что о невесте: «Как же так! Такая благородная семья снизошла до дочери мелкого ничем не примечательного дворянина с окраин… Может, он и погиб, сражаясь в гражданскую за Корону… но мало ли таких?» Ходили даже слухи, что Кассандра – ведьма и околдовала Честера – высокого статного красавца с умным, как

они говорили «одухотворённым», взглядом. Честер, конечно же, оправдывал её перед гостями, а слухи, наподобие последнего, пресекал, но они всё равно плодились, ползли и обрастали причудливыми, а порой и пикантными, деталями.

Его отец, Малколм, генерал королевской Армии, один из немногих, допущенных к принятию государственных решений, настаивал, чтобы Честер был с Кассандрой построже, объяснил ей, что её поведение позорит гордую фамилию Лайензов. И Честер не раз беседовал с ней на эту тему. Но чем ближе была свадьба – тем безответственнее становились её поступки.

– А что я могу? – разводил руками Честер. – Перегну палку, и чем это обернётся? Одним небесам ведомо!

Даже Малколму в такие моменты казалось, что его сын из-за любви совершенно потерял способность трезво мыслить и превратился в тряпку. Но в отличии от других, он прекрасно знал, как всё обстояло на самом деле.

***

В отличии от Малколма Лайенза, двое мужчин, которых Энджи назвал «коммивояжерами», терялись в неведении о своей дальнейшей судьбе. Они стояли в центре плохо освещённого зала. Их вид вызывал жалость – их головы были опущены, будто над ними нависло лезвие гильотины, а шеи втянуты в одеревеневшие неподвижные плечи, будто это могло их спасти от рубящего удара «барашка». Запах гари от свечей – единственного источника света – проникал в ноздри и заполнял лёгкие. Кто-то не выдержал и закашлялся.

– Тишина! – визгливый лающий голос плетью ударил по казавшимся чёрными стенам, и отразившись многократным эхом, хлестал собравшихся по ушам, – Его Превосходительство решает, как с вами поступить! Вы оставили пост и прекратили наблюдение! Это провал!

– Разрешите пояснить, – вмешался тот из двоих, что был выше, с короткими, кажущимися колючими, как иглы, волосами и крючковатым носом, – Если бы мы продолжили слежку, нас бы раскрыли, запомнили, и что доброго – мы бы попали под колпак полиции. К тому же мы собрали достаточно информации…

– Достаточно или нет – это мне решать! – судя по низкому характерному тембру и неспешной речи, говорил сам «Превосходительство» – его лицо скрывала темнота, но массивную фигуру она же, будто гордясь порученной ей работой, обрамляла, – То, что вам хватило ума не сорвать большое дело из-за страха передо мной дарует вам прощение. Первый и последний раз. Ваша неаккуратность при выполнении задания – недопустима и в следующий раз будет караться. А сейчас – долой с глаз моих!

Каменный пьедестал задрожал от тяжёлого удара ножнами. Мужчины, пятясь, покинули зал, оставляя главного наедине с обладателем визгливого голоса. От порыва ветра, пронесшегося, когда уходящие открыли дверь, пламя свечей полыхнуло и задребезжало, очерчивая причудливые тени на стенах.

– Придётся скорректировать планы. Принеси мне всю информацию, что они собрали! – приказал Его Превосходительство, – И проверь, откуда сквозит.

***

Сквозняки нашли приют и в доме Кассандры. Ветер, как верный пёс, слизывал слезинки с её щеки. Разговор с женихом получился тяжёлым и для неё. Она знала, что виновата, и что Честер не заслужил такого обращения с её стороны… но и он должен был понять её чувства. Она не выбирала свою судьбу, во всём королевстве вряд ли нашёлся бы человек, менее свободный, чем она – так ей казалось. Ей хотелось на волю, ей хотелось любить, ей хотелось сбежать… Ей хотелось сесть на лошадь и ускакать – по полям, вдоль кромки леса, пересечь реку, туда, где горы и цветущие дикие луга… «Что со мной не так!» – мысли волнами накатывали одна за другой, и только звон колокольчика на двери выхватил её из этого разрушительного потока.

Кассандра, не обуваясь, сбежала вниз по лестнице, и, не посмотрев в глазок, открыла дверь. На пороге стоял капитан местной полиции Лукас Вейнс. Девушка вцепилась в воротник махрового халата, и, краснея, поприветствовала гостя:

– Добрый вечер!

– Добрый! Я был неподалёку и решил проведать Вас после недавнего инцидента. У Вас всё в порядке?

Для занимаемой должности Лукас был излишне скромен, даже застенчив; к работе подходил с особой ответственностью и педантичностью. Его форма всегда идеально отглажена, ботинки начищены до блеска. Классическая немного старомодная стрижка визуально накидывала ему лет десять (благо средняя продолжительность жизни, как недавно сообщили газеты, выросла до 250 лет – и это с учётом детской смертности). Тёмно-русые волосы, которые быстро выгорали на солнце, упрощали его правильные черты лица, но от этого он только выигрывал – собеседник видел в нём безобидного соседского парня – и делился самым сокровенным.

– Всё замечательно! – Кассандра вымучила улыбку.

– Ну и хорошо! Обещаю, мы разберёмся во всём, и вас больше не побеспокоят. Если что – даже если это пустяк, даже если это бестелесная тень от Луны пор бралась сквозь занавески – сразу звоните, хоть среди ночи, хоть мне лично…

– Обязательно, – Кассандра перебила Лукаса, – Я уверена всё наладиться!

На её девичьей душе вдруг стало уютно и тепло.

***

Насчёт бумажной волокиты Энджи не солгал. Возня заняла весь день – удалось освободиться лишь к вечеру. Пока шли домой, Анжелика изнылась. Энджи и сам готов был взвыть – поэтому не знал, как успокоить дочь. Чтобы не готовить, купили блинчиков из легендарной сетевой блинной «Тётушки Лу» – их нужно было только разогреть, но Энджи предпочитал слегка обжарить на сливочном масле до хрустящей карамельной корочки. От сладко-солёного запаха подрумянивающегося ужина у Анжелики текли слюнки.

– Сейчас подгорит! – воскликнула девочка, соскакивая с обитой малиновой тканью банкетки. Она подбежала к плите и потянулась пальцами к сковородке, но Энджи резво схватил её за руку:

– Ты чего! Обожжёшься! – он положил горячую еду на тарелку и протянул ей вместе с воткнутой в ароматный золотой бок блинчика вилкой. – Подуй, прежде чем откусывать.

У Энджи еда подгорала нечасто, но сегодня он витал в облаках:

– Думаешь, я ей хоть немного понравился? – опасливо поглядывая через плечо на Анжелику, произнёс он скороговоркой, будто не мог решить, хочет ли услышать мнение дочери или хочет, чтобы его слова пронеслись мимо её ушей.

Ухмылка Анжелики уже сама представляла откровенный ответ, но хоть девчонка и была врединой, видеть отчаяние во взгляде своего бедолаги-отца удовольствия ей не доставляло:

– Как я понимаю, мы всё равно застряли в этом городе. В следующий раз оденься получше, побрейся, тогда, может, понравишься!

Энджи провел ладонью по щеке:

– Да эту щетину даже не заметно! Из-за тебя же торопился, чтобы успели на карусели.

– Опять я во всём виновата! – заворчала Анжелика, вздыхая и гнусавя, будто старая бабка, и Энджи даже рассмеялся, – Да и всё равно не успели! Если бы ты раньше встал…

– Если б лёг раньше спать, встал бы. Это ты хотела вчера ночью посмотреть фейерверк!

– Так сам же разрешил! – девчонка скорчила рожицу и высунула язык, а потом молча подошла и обняла отца.

Он положил ладонь на голову дочери и еле слышно сказал:

– Прости, я не хотел, чтобы ты так быстро выросла!

– Если хочешь, я немножко подрасту вниз! – пробормотала девочка, уткнувшись лицом ему в живот.

– Я люблю тебя больше всех на свете, – хотел сказать Энджи, но Анжелика уже мирно посапывала, и лучшее, что он мог сделать, это отнести её в детскую и уложить спать.

Глава 4 – Почему?

Ночь поглотила Санрайзхилл. Тьма сожрала город с потрохами. Фонарь за фонарём, окно за окном – не побрезговала даже самым тщедушным ночным светильником, едва ли способным рассеять собственную тень. Кассандра оставляла такой на тумбочке возле кровати после недавнего происшествия. Однако тьма коварна. И главное её коварство заключается в другом. Она умеет проникать в сны: сначала затекает под веки – затем в широкие чёрные зрачки и по зрительным нервам – в мозг. И вот перед Кассандрой из пыли эпох поднимается древнее королевство Истнордиум. Его религия – война. Его небеса – пепел. И огромные стаи воронов кружат и кружат над мрачными дорогами его. И один из них – садится на руку Ему – тому, за кем, повинуясь зову крови, идут неисчислимые войска… и нет у них воли, помимо его воли, и жизнь их – его жизнь… и не узнает он ни покоя, ни отдыха, и не застынут уста его, произнося имя смерти… Имя. Его имя. Кассандра не может расслышать. Не разобрать. Она ворочается в кровати, холодный пот стекает по лбу. Имя. Люди всему дают имена, особенно тому, природу чего не понимают… Сон. Страх. Стук.