Голодный мир

– Блять, да что за люди такие! – Костик ворвался в опенспейс, тряся полупустой бутылкой виски. – Суки! Сказал же – не трогать, стикер даже приклеил, так и написал русским языком: «не-тро-гать»! Так всё равно полбутылки выжрали… Скоты, уволю половину…

Гендир осекся и помрачнел – психологически он успел вернуться в реальность, где «Мульти-Пульти» было на подъеме, жирный тендер сам падал в руки, а страшный человек в крокодиловой куртке вообще не существовал.

Влад поспешил на помощь:

– Да ладно, разливай! Там дальше разберемся.

Константина Витальевича долго уговаривать не пришлось.

В дорогом виски Владлен не разбирался – и не особо его любил; было горько, пахло дымом и несвежими носками. Костик же закатывал глаза, восторженно подвывал и всем своим видом давал понять, что ничего вкуснее никогда не пил.

– «Redbreast» называется, понял? В Рашке не продается, это мне прямо оттуда, из Ирландии подогнали. Двадцать один год выдержки! Чуешь торфяные нотки?.. Отож, не хер собачий!

Влад кивал и давился.

Всё это время телефон Костика светился и со злобным жужжанием ползал по столу, но гендир притворялся, что не обращает на него внимания.

К моменту, когда «Redbreast» закончился, оба накидались – но по-разному. Владлен разомлел и начал, действительно, ощущать в носковом аромате нотки торфа и привкус ненавистного, но такого сладкого показного потребления. Костик натужно веселился, но видно было, что вот-вот скатится в истерику. Надо было выбрать момент и свалить.

Словно уловив эти поползновения Влада, гендир задергался:

– Блять, у меня вообще ни в одном глазу! Сука, просил же не трогать!.. Слушай, Владос, дерни в «Красное и Белое» на угол, возьми еще, будь братом? Я без бухача сегодня не вывезу. Подороже там, я дам бабла. Оно ж сейчас уже, знаешь…

– Да не, у меня есть. На свои куплю.

Влад решил пойти словно бы в магазин, но на самом деле выключить телефон и рвануть домой – спонтанные поминки по «Мульти-Пульти» начали его не на шутку тяготить.

– А, стопэ, уже ж двенадцатый час… Не продадут нихера, там сейчас строго опять у них с этим. По ходу, проверка недавно была.

Счет времени Влад потерял еще до того, как зашел в переговорку застройщиков, – казалось, это было одновременно полчаса и пятнадцать лет назад.

– Сука, что ж делать, – частил Костик, в чьи глаза вернулся безумный испуганный блеск – исчезнувший, казалось, вместе с мучителем в крокодиловой куртке. – Ко мне не вариант, там эти, ну, инвесторы сто процентов ждут…

Слово «инвесторы» он произнес с издевательской интонацией, словно взяв его в фонетические кавычки.

– Поехали ко мне тогда, у меня бутылка вискаря есть, – ляпнул Влад, и сразу же мысленно отругал себя за души прекрасный порыв.

Было поздно. Гендир ухватился за эту соломинку.

– О, нормальная идея! – воскликнул он, вскакивая с кресла. – Давай прям щас двинем, пока не выветрилось. А то так и будем беспонтово накидываться. Поехали быстренько. Вызывай сам, я ж не знаю, какой там у тебя адрес!

Влад предпринял последнюю отчаянную попытку слиться.

– Кость, так у меня телефон разрядился. На метро, по ходу, поеду. Или пешком.

– Не говни, Ленин! На, – гендир оторвал желтый квадратик Post-It от стоявшей у него на столе стопки, протянул Владу и катнул следом ручку. – Пиши адрес, я со своего вызову. Я словами, блять, не запоминаю ничего.

«Еще бы, столько нюхать», – злобно подумал Владлен и, стиснув челюсти, начал черкать в Post-It.

Щурясь и нетрезво матерясь, Костик перебил адрес в приложение «Wheely» и вскочил.

– Всё, всё, поехали. Не могу тут, душно, сука.

Гендир рванул на выход. Обуреваемый стремными предчувствиями, Владлен поплелся следом.

Желтый квадратик с его адресом остался на гендиректорском столе.

Уже взявшись за дверную ручку, Влад спохватился и, сам не зная почему, вернулся. Отклеил Post-It, скомкал его и швырнул в заполненную обрывками бумаг урну.

10

О неожиданном приступе сочувствия Влад быстро пожалел: Костика мотало на эмоциональных качелях со всё нарастающей скоростью. В такси до Мосфильмовской зазор между лихорадочным весельем и бездной отчаяния практически исчез – гендир проваливался в объяснимую, но от этого не менее отвратительную истерику.

Владлен кусал себя за внутреннюю сторону щеки и думал, как бы половчее выйти из сложившейся ситуации. Молча отправить Костика домой было бы неправильно; да он бы, честно говоря, и не решился. «Грех на душу», – всплыло откуда-то выражение из прошлой, до-московской жизни. Подождать, пока спутник накидается, и вызвать ему такси?.. Так это получится то же самое. А если он вообще решит остаться ночевать? Нет, таких усложнений нам совершенно точно не надо!

Влад мужественно сказал себе, что придется решать проблемы по мере поступления (эта фраза ему ужасно нравилась).

Очередная проблема поступила уже через несколько минут: у лифта им встретилась та самая бабка в пуховом платке, что однажды обозвала Влада наркоманом. На этот раз в обзывательствах не было нужды: соседка выразила все свои эмоции по поводу дышащих перегаром мужчин одной мимикой.

– После вас, – Костик галантно указал на открывшиеся створки лифта.

Бабка не сдержалась и всё же прошипела что-то неприятное.

– Блин, Кость, – с легким раздражением начал Влад, пока они ждали возвращения лифта, – может, давай уже по домам? Я щас вообще не знаю, как за квартиру буду платить, как чего. Соседи еще жаловаться начнут…

– А на что им жаловаться? – резонно удивился гендир. – Мы пока не безобразничаем вроде. Или ты часто мужиков водишь?

Влад не удержался и хмыкнул. Лифт залязгал раздвигающимися дверями.

– Нихера ты барин, – с уважением сказал Костик, осматривая жилище своего (уже бывшего) сотрудника. – Хороший район, потолки… Сколько там? Два шестьдесят? Не дохрена ли мы тебе платим, ха-ха?.. – Он осекся. – Ладно, неси вискарь. Туалет где?

Влад показал.

– А там что? – Костик мотнул подбородком в сторону запертой комнаты.

– Хлам хозяйский. Сказали, нельзя туда.

– А платишь небось как за двушку? – проницательно спросил Костик, скрылся в туалете и зажурчал.

То ли паленый, то ли контрабандный «Johnnie Walker» из «Магнолии» заходил нехорошо, по-злому. Костик генерировал идеи, каждая из которых нравилась Владлену меньше предыдущей. Скинуться на выкуп агентства всеми сотрудниками, попробовать еще раз съездить к застройщикам с новой презентацией, продать родительскую квартиру…

– А ты ж не с Москвы, да, Владос?.. Это нормально, никто не с Москвы.

– А ты?

– А я с Москвы, – легко согласился пьяный гендир. – И что мне это дало, как в том анекдоте про негра, да? Так а ты откуда понаехал?

«Того» анекдота Влад не знал и знать не хотел.

– Из Нижнего я, – сказал он, подчеркнув голосом предлог; сельское «с Москвы» его вымораживало.

– О! Так нормально! Давай я, короче, туда к тебе двину, пересижу, пока тут все успокоятся, а там придумаем что-то. Они в такой жопе по-любому искать не будут.

– Это миллионный город, – обиженно сказал понаехавший.

– Так тем более – если и будут, то не найдут! Тащи ноут, сейчас билеты возьмем – лучше на поезд, чтобы по аэропортам не светиться.

– Да не, я, ну… не поеду…

– Ну и ссыкло. Без тебя справлюсь. Сука, я так и знал, что вы все такие – как бабло получать, жрать и срать, так первые. Костик одно, Костик другое… А Костик за вас, пидорасов, то под статьей, то под долгами ходит, а то и как теперь – под всем сразу. Мразь ты, Ленин, неблагодарная!

Влад, измученный и взбешенный перипетиями этого кошмарного дня, впервые в жизни посмотрел на Костика не как на работодателя, от которого зависело его благополучие, а со стороны. На его кухне, на его табуретке сидел и пил его виски полноватый, низкорослый, лысеющий, но отчаянно молодящийся дядечка с лицом не директора (уже мертвого) столичного рекламного агентства, а бухгалтера провинциальной химчистки. Влад вдруг понял, что если он сейчас ударит бывшего начальника, то, во-первых, скорее всего, не получит сдачи, а во-вторых, ему за это ничего не будет. Не в милицию же Костик побежит, ха-ха!

– Так ты сам себе помоги, – вместо этого сказал Владлен. – Говорил же, что только так можно двери открыть.

Это напоминание подействовало на Костика самым непредсказуемым образом. Он вскочил, опрокинув хлипкий столик, и схватил креативного директора за горло.

– С-с-сука!.. Все вы твари ебаные! Ненавижу!

Влад попятился, запнулся об упавший стакан и навернулся, врезавшись затылком в подоконник. В глазах потемнело.

Костик, не успевший разжать хватку, грохнулся следом.

Стакан разбился, изрезав Владлену ногу сквозь задравшуюся штанину.

Оба пытались встать, оскальзываясь в крови и разлившихся остатках виски. Где-то под батареей елозил Костиков телефон, на который весь вечер кто-то пытался дозвониться.

– Мразь, – шипел гендир. – Я всегда знал, что ты мразь! Тварь черножопая. Все вы такие, обезьяны ебаные!

Влад смог наконец подняться, оперся на плиту. Голова кружилась, ноги держали с трудом, – он еще не отошел от шока после внезапного нападения.

– Пошел отсюда, – сказал он и попытался пнуть извивающегося на полу Костика; нога скользнула, промахнулся, едва опять не упал.

Неожиданно Костик громко, с подвываниями, зарыдал.

– Владик, родной, не губи… Убьют меня нахуй… Мне ни домой нельзя, никуда… Пасут кругом…

– Пошел нахер! – взревел Влад.

Он не помнил, как умудрился поднять обвисшего воющего Костика; как, пачкаясь кровью и вискарем, вытащил его из кухни; как, вспомнив вдруг об Ольге-Олесе, с бранью вернулся, выудил из-под батареи телефон и засунул его в нагрудный карман гендиректорской рубашки; как потянулся к замкам, чтобы вытолкать уже наконец обезумевшего гостя; как…

В дверь настойчиво зазвонили.

– Сука, слил меня?! – взревел Костик. – Мразь, убью!

Он по-женски, ногтями вцепился Владлену в щеку. Стало очень больно – как будто в лицо вбили гвозди.

– Вы что там вытворяете, сволочи?! – зазвучал из-за двери голос бабки в пуховом платке. – Ночь на дворе, что ж вы за нелюди такие!

Влад вдруг увидел, как сама собой повернулась ручка двери запертой комнаты с хозяйским хламом.

Дверь едва заметно, на сантиметр-два, приоткрылась.

Остро запахло гнилью.

Не обращая внимания на текущую по лицу кровь, Влад заткнул Костику рот ладонью и неловко, спиной вперед поволок его в сторону кладовки. Пусть посидит там среди хлама, в себя придет. Тварь такая!..

В дверь продолжали лихорадочно звонить; если пьяный дебош не перебудил полдома, то с этим точно справилась возмущенная бабка.

Гендир пытался вырваться и бешено рычал – но Влад был моложе и сильнее, плюс гораздо более трезвый, так что освободиться из его хватки у Костика не получалось.

За всем бедламом никто не услышал звуков, доносящихся из-за приоткрытой двери хозяйской комнаты. Там тихо, без слов, словно в предвкушении, напевал кто-то, у кого никогда не было рта.

Глаза Костика приняли безумное выражение. Он попытался оглянуться, не смог, чуть вывернул голову и вонзил зубы Владу в палец – по-настоящему, люто, как дикий зверь, из последних сил цепляющийся за жизнь.

– Сука, да успокойся ты уже! – взвизгнул Влад и распахнул дверь кладовки.

Там больше не было хозяйской мебели.

Не было даже не предназначенных для человеческого взгляда саванов, исчезающих в темноте.

Всё, что успел разглядеть истекающий кровью и паникующий Влад, – это кошмарные звёзды, кричащие с неба. Небо было картонным.

Он пнул Костика в живот и разжал руки.

Гендир сделал несколько неуверенных, заплетающихся шагов назад, почти смог восстановить равновесие, но в последний момент споткнулся о завернувшийся уголок линолеума – и спиной вперед упал в запретную комнату.

Влад захлопнул за ним дверь.

11

Кричащие звёзды переделывали Константина Витальевича Савкина, до недавнего прошлого – генерального директора московского диджитал-агентства «Мульти-Пульти», в течение десяти тысяч человеческих жизней, – до тех пор, пока он не начал кричать с ними в унисон.

То, что в первую же минуту переделки Константин Витальевич Савкин лишился разума, ему не помогло.

Константина Витальевича Савкина больше никто никогда не видел.

12

Владу, конечно, доводилось попадать в нехорошие ситуации – без них жизнь понаехавшего в Москву из провинции работника творческих индустрий была немыслима. Он отдавал последние деньги ментам, убегал по темным промзонам от гопарей, не мог найти закладки, растягивал один «роллтон» на двое суток, – но по сравнению с тем, что происходило сейчас, всё это казалось детскими шалостями.

По щекам текла кровь, укушенный Костиком палец ужасно болел. Дверной звонок продолжал захлебываться истерическими трелями. Где-то в подъезде хлопнула дверь и женский голос сказал:

– Октябриночка Алексеевна, ну какого хрена, дети же спят!

Бабка гавкнула в ответ что-то, чего Владлен не расслышал. В ушах звенел крик звезд.

Он опустился на не слишком чистый пол прихожей, спрятал лицо в ладонях и беззвучно заплакал от страха, боли и понимания того, что он только что сделал со своим бывшим боссом что-то по-настоящему чудовищное. Слёзы смешивались с кровью, оставляя на щеках розовые ручейки.

– Наркоманы проклятые! Милицию вызову! – бесновалась за входной дверью Октябриночка Алексеевна. – Скоты!

– Всё, уважаемая, идите спать, – вторил незнакомый усталый голос. – Ну, погульбанили мужики немного, с кем не бывает. Дайте отдохнуть, на работу завтра.

Истерические трели звонка прекратились – не сразу, а постепенно, сбавляя интенсивность.

– Твари! – рыкнула бабка напоследок; прозвучало это громко, словно она специально нагнулась к замочной скважине.

Стало тихо.

Влад не заметил, как заснул – прямо там, на грязном полу. События этого кошмарного дня уместили в несколько часов столько стресса, сколько он суммарно не испытывал, кажется, за всю предыдущую жизнь.

За дверью хозяйской комнаты кто-то засмеялся.

Если бы Влад бодрствовал, то узнал бы характерный пьяный хохоток Ольги-Олеси.

13

Первой (и единственной) утренней мыслью было: «БЕЖАТЬ». Влад заметался по квартире, швыряя в рюкзак «Fjallraven» ноутбук, документы и случайные предметы вроде невесть когда купленной и так и не начатой книги Говарда Лавкрафта «Морок над Инсмутом» в мягкой обложке. Ничего было сейчас не важно – главное, максимально быстро увеличить расстояние между собой и этой проклятой квартирой, где творилось такое… такое… безумие. Другого слова он подобрать не мог.

Он влез в кроссовки, давя пятками задники и одновременно впихиваясь в теплый летний пуховичок; потянулся к входной двери и замер – перед бегством надо было хотя бы поссать.

Прямо в куртке и с рюкзаком втиснулся в совмещенный санузел, включил свет – и едва не отпрыгнул от зеркала: оттуда на него смотрел опухший, перемазанный кровью демон, щеку которого расчерчивали параллельные глубокие царапины.

– Блять…

Он присел на край коричневой от старости ванны, в раздражении стукнул по ней кулаком – и взвизгнул от боли: укушенный Костиком палец распух и тяжко, мутно болел.

Выходить из квартиры в таком виде было, конечно же, нельзя: первый же встреченный ППС-ник гарантированно взял бы его в оборот.

Тут Владлен сообразил, что бежать ему, в сущности, было некуда. От бывших коллег по «Мульти-Пульти» следовало держаться подальше; друзей в полном смысле этого слова у него не было с третьего класса, когда кореш Зураб Чавчавадзе уехал с родителями жить в Грузию; родственники… Нет, в Нижний Новгород Влад по-любому возвращаться не собирался. Лучше тогда уж в тюрьму!

А с другой стороны, за что в тюрьму-то? Он ничего плохого никому не сделал. Костика он, строго говоря, не убивал; как говорили в каком-то сериале про Дукалиса, «нет тела – нет дела». (В глубине души Влад знал: гендира он именно что своими руками убил.) Покой жильцов дома, конечно, нарушил, тут, спору нет, виноват. Но что там за это полагается? Штраф? Административка? Надо посмотреть…

Он выковырнул из валяющегося на полу рюкзака телефон, открыл «Яндекс», набрал в поисковой строке «шум в 23 часа» и нетерпеливо постучал кроссовком по кафелю – интернет дома был ужасно медленный.

– Олег, – громко и отчетливо сказал из коридора голос Ольги-Олеси. – Олег, где ты?

Пальцы Влада разжались.