Один поцелуй до другого мира

– Альбина, детка, что ты там шепчешь? Поторопись! Не станем заставлять нашу покупательницу ждать!

– Возможно… – Иве с трудом дались эти слова. – Есть еще что-то, что поможет мальчику? Эта статуэтка… Она действительно мне нравится, и я… внесу плату…

Эсмеральда рассмеялась. Стояла, скрестив руки на груди, и хохотала, будто не слышала ничего смешнее.

– Как порой быстро «никогда» изменяется на «конечно», – произнесла она, отсмеявшись. – Что же, принеси тот маленький барабан, что стоит на верхней полке. И палочки не забудь! А ты, малыш, как следует стучи в него перед сном, договорились?

Барабан был теплым. Живым.

«Прости, – мысленно произнесла Ива. – Пожалуйста, прости. У меня нет другого выхода».

Посетительница ушла, унося с собой барабан, а госпожа Ильвиль достала из ящика нож и тряпки.

– Тебе помочь, милая?

– Я сама, – процедила сквозь зубы Ива.

– Подожди, я подстелю старые бумаги. Не хочу потом оттирать прилавок.

Эсмеральда, напевая, накрыла столешницу исписанными листами и застыла, наблюдая за Ивой любопытными веселыми глазами.

Ива взяла нож в правую руку, попробовала лезвие пальцем – острое. Она справится. Справится.

«Так, дыши! Это всего мгновение!»

Зажмурилась. Задержала дыхание. Закричала.

* * *

Ива сидела у камина, баюкая левую руку. Кровь пропитала тряпки, которые она неумело навертела на искалеченный палец.

Статуэтка волка не превратилась в Ксандора. Все оказалось напрасно. Ива больше не знала, что ей делать. Она была напугана, как никогда прежде. От боли и страха даже соображала с трудом.

Она жалась к камину, надеясь, что тепло прогонит дрожь, но все равно продолжала трястись. Палец ныл и дергал. Но хуже всего было отчаяние, что накрывало Иву с головой.

– Мне так страшно, – сказала она огню, ведь ей больше некому было пожаловаться. – Ты только посмотри, что они сделали со мной…

И, надеясь, что пламя в камине не осудит ее за слезы, безмолвно заплакала.

– Азалия, Ирис, Роза, – шептала Ива, раскачиваясь. – Гортензия, Зербина, Фиалка, Лилия, Жасмин, Гербера, Астра… Азалия, Ирис, Роза…

Снова и снова по кругу. И пока она произносила имена сестер, ей казалось, что они рядом.

В какой-то момент Ива задремала, и ей привиделось, что она снова стоит на пороге Алого дома, готовая отправиться на встречу с префектом. Младшим девочкам запретили провожать ее, но Ива заметила, как Гортензия и Астра затаились в коридоре за старым комодом, а когда Ива посмотрела в их сторону, Тензи, которая всегда была боевой и шкодливой непоседой, сделала воинственное лицо и изобразила, как она безжалостно втыкает нож во врага. А застенчивая Астра послала ей воздушный поцелуй.

– Просто убей его, – прошептала Ирис, обнимая Иву. – И возвращайся к нам! Вещи собраны. Мы немедленно уйдем из города, когда дождемся тебя. Только возвращайся!

– Возвращайся! – эхом повторила Азалия.

Она, счастливо избежавшая участи стать убийцей или погибнуть самой, то бледнела, то краснела, то отводила глаза. Ива все понимала и не держала зла. Она сильная, она справится!

– Просто убей его… Просто убей его… – шептали, отдаляясь, голоса.

Ива вскинулась, скривилась от боли в растревоженной ране, протерла глаза. Огонь плясал и сыпал искрами, видно, попалось смолистое поленце. По полу тянулись длинные острые тени, похожие на лезвия. «Просто убей его…» У Ивы больше не было кинжала. И, пожалуй, стоило признаться себе – она не сможет убить Ксандора. Безжалостный враг, железный префект, негодяй… Который снова и снова успевал вовремя тогда, когда нужна была его помощь. Вытаскивал, спасал, закрывал собой… Ну не гад ли? Настоящий мерзавец!

Ива вздохнула и принялась медленно подниматься на ноги. Не стоит засиживаться здесь до утра! Нужно уходить, пока хозяева не проснулись.

Пока хозяева не проснулись!

Ива, едва привстав, бухнулась обратно. В конце концов она не маленькая испуганная Альбина, она – алая жрица на задании! Эти твари в обличье людей не пожалели бы ее. Вчера – волосы, сегодня – палец, а чего они потребуют завтра – ее голову? Так почему бы не сыграть по их правилам? Господин и госпожа Ильвиль уверены, что перепуганная девочка не представляет для них угрозы, но они не знают, с кем связались на самом деле.

Ей нужен нож! Или ножницы! А там посмотрим, кто сильнее.

Куда делся нож после того, как она отрезала фалангу мизинца? В первые минуты от боли все расплывалось в глазах, но Ива вспомнила, что Эсмеральда убрала в карман заляпанный кровью платок, а нож вытерла и бросила в ящик стола.

Неужели это будет так просто? Правда, для этого придется пойти в лавку, а Эсмеральда предупредила, чтобы она ни в коем случае не ходила в лавку ночью… Но кто сказал, что Ива должна прислушиваться к советам чудовища?

– Я убью их! – доверительно сообщила она огню. – Возьму нож и убью!

По коридору, что соединял гостиную и лавку, Ива кралась на цыпочках. Ее немного шатало от усталости и боли, но теперь у Ивы появилась цель, а вместе с ней вернулись силы.

В лавке оказалось настолько темно, что даже закрой Ива глаза, едва ли заметила бы разницу. Она начала осторожно продвигаться вперед, вытянув руки и пытаясь нащупать полки. Покалеченный палец задел за стену, и Ива едва не взвыла от боли и неожиданности. Отдышалась и отправилась дальше. За эти дни она столько раз обошла лавку, что уже научилась ориентироваться на ощупь. К тому же до прилавка всего несколько шагов. Ива провела ладонью по ближайшей полке – фигурка танцующей девушки, песочные часы… Значит, она на верном пути.

Ива остановилась на секундочку и в наступившей тишине вдруг услышала, что лавка дышит. Она не могла перепутать. Ей даже чудилось, что пол слегка вздрагивает под ногами и стены поскрипывают, когда огромное существо, притворяющееся лавкой, набирает воздух в грудь.

«Нет, это лишь наваждение!» – убеждала она себя.

Но ощущение того, что она находится внутри чего-то живого, что проглотило ее, маленькую и слабую, и постепенно переваривает, не проходило. Ива снова протянула руку, чтобы дотронуться до полок, и почувствовала, что они шевелятся, как жабры спящего морского чудовища.

Ива готова была развернуться и бежать туда, где виднелись слабые всполохи пламени – в тепло и безопасность, и ноги против ее воли уже сделали два шага назад.

«Стоять! – приказала себе Ива. – Сначала нож!»

Она до конца не верила в удачу, но нож, завернутый в тряпки, обнаружился в ящике стола. Ива прижала его к груди здоровой рукой и поспешила в гостиную.

– Я добыла нож! – радостно сообщила она огню.

Ива чувствовала себя немного сумасшедшей, но ей даже показалось, что пламя одобрительно затрещало в ответ на ее слова.

Однако решимость Ивы почти угасла, когда она подошла к лестнице, ведущей на второй этаж. Хватит ли у нее сил, чтобы нанести удар? Она даже орка защищала, а тут люди…

– Они не люди! Они чудовища, притворяющиеся людьми!

«Видел бы ты меня сейчас, Ксандор!» – с горечью размышляла Ива.

Она крадучись поднималась по лестнице и пыталась представить, какой жалкой выглядит со стороны. Лысая, губы искусаны, под глазами круги, ноги дрожат, рука обмотана окровавленными тряпками, а другой рукой она прижимает к груди нож, как самое драгоценное свое сокровище. «Попробовала бы я его поцеловать… Шарахнулся бы, наверное…»

На втором этаже располагались две комнаты.

– Как удачно, – хихикнула Ива и тут же прикусила губу, ненормальный смех испугал ее саму: достаточно того, что она с камином разговаривает! – Комнаты наверняка заперты! – сказала она себе, то ли готовясь к худшему, то ли радуясь возможности отложить убийство.

Но ближайшая к ней дверь была не то что не заперта, а даже приоткрыта. Ива прислонилась к стене и несколько раз медленно вдохнула и выдохнула, выравнивая сердцебиение, потом выскользнула из ботинок и на цыпочках приблизилась к двери. Вот и пригодились навыки эльфийской походки! Ива пробыла в теле Эи всего несколько дней, но за это время переняла способность эльфов передвигаться неслышно.

Шаг, еще шаг. Никто не останавливал ее, никто не пытался поймать. В центре комнаты под пологом стояла кровать. Сквозь занавешенное окно проникал тусклый свет горящих на улице газовых фонарей.

Забинтованной рукой Ива отодвинула полог, занесла нож… И едва не выронила его! Подавила рвущийся крик, попятилась к двери.

То, что лежало в кровати, невозможно было убить. Существо, которое она увидела, казалось пустой оболочкой, сброшенной шкуркой. В пергаментной коже лица едва угадывались черты хозяйки лавки. Эсмеральда – вернее, то, что притворялось Эсмеральдой, – лежала поверх покрывала, сложив руки на груди, и не дышала.

Ива опрометью бросилась на чердак, закрыла за собой дверь, нырнула под одеяло, укуталась с головой. Как убить то, что убить невозможно? Как?

Вся ее решимость испарилась, рука снова разболелась. Мысли о предстоящем дне наполняли сердце ужасом и тоской. Что они попросят в оплату завтра? Как долго ей осталось жить? Два дня, три? И где же, черт его возьми, Ксандор?

Глава 21

Утром у Ивы начался жар, она с трудом заставила себя подняться с постели. Кое-как перебинтовала горящую огнем руку, а потом долго маялась на пороге, собираясь с силами. Главное – вынести первую минуту рядом с хозяевами лавки, посмотреть им в глаза и понять, что они ее не сломили.

Эсмеральда, юная и прекрасная, напевала, протянув руки к огню.

– Словно птичка в клетке, выбраться не можешь, и тоска-кручина сердце твое гложет… О, детка, вот и ты! – радостно воскликнула она, заметив Иву, и тут же нахмурилась. – Что-то ты еле ползаешь! А мне в лавке нужна твоя помощь!

Ива кивнула, стиснув зубы. Выпила горячего молока, стало немного легче. Она думала, что будет вздрагивать каждый раз, вспоминая, как откинула полог кровати и увидела пустую оболочку госпожи Ильвиль, но при свете дня события прошедшей ночи стали казаться дурным сном. Ива знала, что глаза не обманули ее, но почувствовала, что вполне справляется со страхом.

– Я хочу, чтобы ты начисто переписала тетрадь, в которой я веду расходы, – продолжила Эсмеральда, нимало не озаботившись тем, что помощница едва держится на ногах.

– Я еще не все полки протерла, – хрипло прошептала Ива.

«Я еще не все фигурки изучила и не знаю, где мне искать Ксандора», – с отчаянием подумала она.

Эсмеральда сморщилась, будто съела что-то кислое.

– Брат недоволен тем, что ты шастаешь по лавке. Придется тебе сегодня посидеть у прилавка.

Эсмус недоволен. Но почему? Ива с детства была приучена к труду и всегда относилась к обязанностям добросовестно. Навязанная работа была монотонной и скучной, но занимала руки и позволяла побыть наедине с собой, подумать. Теперь же Ива окажется под присмотром госпожи Ильвиль.

Эсмеральда освободила для работы небольшой стол и выдала тетрадь. За перо Ива взялась с опаской, но это оказалось обычное перо.

«Похоже, я больше ни к одному предмету не притронусь без содрогания, так и буду угадывать, есть в нем «свет жизни» или нет», – вздохнула Ива.

Она заполняла строчки аккуратными цифрами и думала, думала, не переставая.

«Хозяева лавки – они будто тряпичные куклы, которых на ночь снимают с руки и укладывают в ящик. Но кто же кукловод? Как его отыскать?»

Вчера ей показалось, что сама лавка – живое существо. Но так ли это? И если даже так, то как бороться с лавкой?

Ива на секунду прикрыла глаза, вспоминая, как полки шевелились под ее рукой. А потом на ее уставшую, больную голову снизошло озарение. Она мысленно возвратилась в свой первый день, когда коридоры словно заколдованные водили ее по кругу. А еще увидела мысленным взором таинственную дверь, которую после никогда уже не встречала.

Часы над головой пронзительно пробили двенадцать раз, заставляя Иву вздрогнуть. Времени все меньше. До вечера она должна что-нибудь придумать!

– Я отлучусь на минутку… – прошептала она.

Эсмеральда, не глядя на помощницу, кивнула.

Вместо того чтобы отправиться в жилую часть дома, Ива скользнула в проход между полками. Сосредоточилась, стараясь почувствовать искажение пространства. Однако сил у нее осталось совсем мало: она только-только успевала нащупать слабый след, по которому шла в прошлый раз, как он снова скрывался от нее. В конце концов голова закружилась так отчаянно, что Ива вынуждена была прислониться к стене и закрыть глаза.

– Ты снова здесь, – произнес вкрадчивый голос. – Глупая, глупая девочка.

Эсмус Ильвиль вырос перед Ивой, а она вжалась в стену – проходы между полками были настолько узкими, что помощница и хозяин стояли вплотную друг к другу. Эсмус был молод, но все так же мерзок. И если Эсмеральда просто пугала и вызывала отвращение, то рядом с Эсмусом Ива совершенно теряла самообладание и решимость. Она и сама не смогла бы объяснить, почему обмирает при виде его высокой сухопарой фигуры, презрительных светлых глаз и извивающихся в усмешке губ.

«Это просто кукла. Просто кукла…»

Но следовало признать: кто бы ни сотворил эту куклу, он постарался на славу. Во всяком случае, чей-то злой нечеловеческий разум, где бы он ни находился, сейчас наблюдал за ней глазами Эсмуса.

– Я уже ухожу…

Господин Ильвиль не стал препятствовать, но и не сдвинулся с места, когда Ива продиралась мимо, втиснувшись в стену.

Ива продолжила работу, но с каждой минутой сосредоточиться на цифрах было все сложнее. Часы пробили два, потом три. Когда золотистый молоточек ударил по медной тарелочке четыре раза, Ива задрожала и едва не посадила кляксу. Стремительно приближался вечер. Еще немного – и Ива перестанет различать то, что написано в тетради, а значит, придется отложить перо и отправиться в гостиную. Ее покормят. А после этого потребуют плату.

– Уже поздно, – доброжелательно сказала Эсмеральда, пытаясь вынуть из пальцев Ивы перо. – Ты достаточно потрудилась сегодня. Иди отдыхать.

Ива вцепилась в перо мертвой хваткой и покачала головой.

– Нет, я еще поработаю.

«У меня нет плана! – стучало в висках. – Совершенно никакого плана!»

Хозяйка лавки дотронулась до ее плеча, заставляя поднять голову. Лицо Эсмеральды было молодым и прекрасным, но глаза темнели на нем, как два провала.

– Иди, – повторила она, и было совершенно ясно, что это говорит неведомый кукловод и упрашивать его бесполезно, и надеяться не на что, разве только на то, что плата окажется не слишком высока и завтра у Ивы останутся силы на то, чтобы дойти до двери. До проклятой заколдованной двери.

В гостиной действительно ожидала корзина с едой. Но когда Ива, кое-как поужинав, отставила ее в сторону и приготовилась к худшему, никто не побеспокоил пленницу.

Время шло, мучительно тянулось, выматывая последние душевные силы. Лихорадка, чуть отступившая днем, вернулась и снова терзала уставшее тело. Иве сделалось так плохо, что даже уже не страшно, только хотелось, чтобы все завершилось поскорее так или иначе. Но Эсмус и Эсмеральда, видно, придумали для своей помощницы новую изощренную пытку – пытку ожиданием. Вот только просчитались: Ива придвинула кресло поближе к огню, согрелась и провалилась в сон.

Проснулась оттого, что кто-то снял с ее ноги башмак и держит маленькую узкую ступню в руке. Рука была холодна. Ива, еще не понимая, что происходит, дернулась, забралась с ногами в кресло и лишь потом огляделась. Комнату заполняли багровые всполохи пламени, сквозь окошки под потолком проникала тьма. Сколько времени она проспала? Кажется, уже глубокая ночь.

Перед креслом на коленях стоял Эсмус, и губы его змеились усмешкой.

– Не бойся, не бойся…

Но его тихий шепот, бледное лицо, омуты глаз и эти кривые губы еще больше испугали Иву.

– Я не отдам вам свою ногу! – вскрикнула она.

Эсмус глухо рассмеялся и положил ладонь на лодыжку Ивы. Для этого ему пришлось приподнять край платья. Ива хотела отодвинуться, но только вжалась в спинку кресла – она оказалась в нем, как в ловушке.

– Где Эсмеральда? – спросила она, бодрясь.

– Сегодня я один соберу плату. Ту, что девушка может отдать мужчине.

Ива смотрела на хозяина лавки и никак не могла взять в толк, о какой плате он говорит. Потом поняла и задохнулась.

– Нет, нет… Она еще слишком юная!

Бедная маленькая Альбина, в какое змеиное гнездо она угодила! Шансов выжить у нее, раздавленной морально и физически, не было никаких. Впрочем, какие шансы останутся у нее самой, после того как она лишится магии и остатков достоинства?

– Зачем тебе это? – Ива решила говорить прямо и старалась, чтобы голос не дрожал и не выдал ее страха. – Ты даже не человек!

– Догадалась, значит, умная глупая девочка. Это не важно. Твой страх и твоя боль доставят мне удовольствия не меньше. Мира оказалась такой сладкой, когда я распробовал ее ужас, выпил слезы с ее щек, когда она вздрагивала и хныкала, лишаясь своего девичества.

Мира, несчастная Мира. Она понимала, что обречена, когда оставляла записку…

– Нет! – крикнула Ива.

Она решительно начала подниматься на ноги, которые подгибались от слабости. Но Эсмусу придется потрудиться, прежде чем он сломит ее сопротивление. Она будет драться, царапаться и кусаться. Она…

– Тихо, тихо, тихо…

Голос Эсмуса зашелестел, словно змеиное шипение, он был точно яд, что проник в сердце Ивы, сковал ее мышцы. Ива, обездвиженная, упала обратно в кресло, и даже губы не слушались ее. Только глаза еще подчинялись ее воле и шарили по комнате, цеплялись за предметы в поисках спасения. А потом остановились на огне. Он бушевал сегодня, рвался прочь сквозь железную решетку, лизал камни камина.

«Я буду смотреть на тебя. Я буду смотреть на тебя, и мне не будет так страшно…»

Ива чувствовала, как руки Эсмуса скользят по ее телу, оглаживая то плечи, то бедра. Он снял косынку с ее головы, и холодная ладонь легла на макушку.

– Тихо, тихо, тихо…

Эсмус взял Иву за подбородок, поворачивая ее голову, заставляя посмотреть на себя, но она лишь на мгновение увидела тонкие губы, блестящие торжествующие глаза, а потом из последних сил изогнулась и снова обратила лицо к огню.

– Хочешь смотреть на него? – догадался хозяин лавки и почему-то вновь рассмеялся. – Что же, ладно. Есть в этом что-то пикантное. В твоем незнании, в его беспомощности…

Последние слова Эсмуса шелестели, как песок. Его руки рванули ворот простого, но добротного платья, а ладонь, ледяная, точно рыба, вытащенная из проруби, скользнула по спине Ивы.

«После всего… После всего останется только умереть… – отстраненно думала Ива. – Без магии я уже не буду собой…»

Она пробовала отвлечься и вспомнить о сестрах. О том, как утром они собирались за одним столом. О том, как вечерами, сидя у камина, читали вслух. И самая нудная и скучная работа в Алом доме казалась ей сейчас верхом блаженства. Ива даже безропотно бы натерла воском полы, хотя раньше терпеть не могла этой повинности. Расцеловала бы всех, даже вредную Розу… Они ждут, они надеются на нее…

Ива содрогнулась и застонала против воли, когда Эсмус вздернул вверх ее запястья.

– Ксандор, – прошептала она, сама не понимая, почему произнесла имя врага.

Огонь вдруг сделался страшен. Удивительно, что от языков пламени еще не занялся ковер. Казалось, что пламя тянется к Иве, но решетка камина держала крепко.

Эсмус расхохотался.

– Словно птичка в клетке, выбраться не можешь, – пропел он строчку из песни Эсмеральды.

Огонь плевал искрами так злобно и яростно, будто был человеком и понимал, что хозяин лавки смеется над ним.

Ива обмерла, чувствуя, как волоски на ее теле становятся дыбом. Будто был человеком! Нет, не может быть! Разве такое возможно? Не предмет, не вещь, но огонь?

Губы у Ивы словно онемели, они едва двигались, вряд ли она сможет выговорить необходимые слова громко и четко, но попробовать нужно.

– Я пришла за тобой! Пожалуйста… Ксандор…

Пламя взвилось огненным всполохом, проникая сквозь решетку, заполняя комнату. Эсмус, обожженный и изжаленный искрами, отскочил прочь.

– Ах ты!..

Вопль утонул в реве огня, и Эсмус отступал, пятился к выходу, а потом развернулся и бросился прочь, в лавку. А пламя обрело очертания человека. Его силуэт постепенно перестал сиять нестерпимо ярким светом, только кое-где сквозь оливковую кожу проступали алые огненные узоры.

Ксандор – каким Ива застигла его в палатке префекта – обнаженный по пояс, черноволосый, сероглазый, шагнул к ней навстречу. Он поднял ее на руки – легкую, почти невесомую.

– Все хорошо, ведьмочка…

– Ксан…

– Да, это я. Все позади, не бойся…

Не выпуская ее из объятий, он сел в кресло. Положил большую горячую руку на плечо Ивы. Так вот, значит, какие у него руки… Ива тряслась и никак не могла прийти в себя, а Ксандор терпеливо ждал, пока ее дрожащие губы смогут снова произносить слова.

– Почему огонь? – первое, что она спросила.

Этот вопрос не понравился ему, лицо на мгновение затвердело. Ива снова увидела перед собой жесткого префекта и как наяву услышала голос: «Вопросы здесь задаю я!» Но он тут же смягчился, услышав ее вздох.

– Ива, нам нужно закончить начатое, – тихо сказал он. – Ты сможешь идти?

Ива знала, что надо собраться с силами. Найти жутких хозяев лавки, освободить людей – хотя бы попытаться, но сомневалась, что ноги удержат.

Ксандор понял это.

– Никуда не денутся теперь, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Отдохни немного.

И в этом его односложном «отдохни немного» было столько странной, сдержанной нежности, что Ива подумала, что ослышалась.

– Разве мы не враги? – прошептала она. – Разве мы, жрицы, не ведьмы, которые только притворяются людьми, а у самих и души давно не осталось? Ты ведь так в это верил.

– Я уже не знаю, чему верить, – глухо сказал он.

Должно быть, воину, всегда уверенному в своей правоте, непросто далось это признание.

– Когда ты был огнем, ты слышал меня, да?

– Каждое слово.

Ива медленно и осторожно положила голову на его обнаженное, пышущее жаром плечо. Ксандор по-прежнему был огнем, на его коже – то на предплечьях, то на груди, то на кистях рук – проступали яркие пятна, словно угли, просвечивающие сквозь золу.

– Как ты можешь быть здесь? Я ничего не понимаю… Твое тело, настоящее тело, спит беспробудным сном в Курже. И где же брат Альбины?

– Я точно не знаю, но, похоже, моей душе попросту не в кого было вселиться. Нет здесь ни мужчин, ни мальчиков, одушевленные вещи и бездушные твари не в счет. А брат… Вероятно, пылится где-то на полке.

– Зато это жуткое место, кажется, умеет создавать тела! – закончила за него Ива, подхватив мысль. – Только смотри не рассыпься искрами! Без тебя я не справлюсь!

– Рассыпаться искрами и пропустить все веселье? – усмехнулся он. – Ни за что! Как у меня чесались руки открутить голову этому слизняку! Подожди-ка…

Ксандор наклонился и снял со стойки, расположенной у камина, кованую тяжелую кочергу, подбросил в воздух и перехватил в полете одной рукой, как ловят меч за рукоять.

Их глаза встретились, и Ива, позабыв про боль, усталость и лихорадку, вдруг почувствовала азарт предстоящей битвы и перестала дрожать.

– Идем! – решительно сказала она. – Я отыщу эту дверь! Не просто так эти существа ее прячут!

В лавке было темно, как прошлой ночью, но оказалось, что тело Ксандора сияет, разгоняя мрак. Этого света было достаточно, чтобы Ива различала полки и проходы между ними. Сейчас лавка не дышала, точно затаилась.

Ива закрыла глаза и сосредоточилась, стараясь почувствовать след. Воздух мерцал, полки и стены колебались в нем, точно в мареве, искажались. Но не могли скрыть главного – Ива увидела дорогу. Прямой и короткий коридор вел от прилавка к маленькой деревянной двери. Всего-то шагов десять. А прежде Ива могла блуждать вокруг потайной дверцы часами, но так и не увидеть ее.

– Дай мне руку! Я поведу тебя за собой.

Ксандор, ни слова не говоря, взял ее маленькую ладонь в свою – горячую и большую.

Они успели пройти три шага, когда от стены отделилась тень.

– Что же это ты делаешь, милая? – голосом, который словно источал патоку, пропела Эсмеральда. – Мы так о тебе заботились. Позволили искать брата. Вот, забирай!

Хозяйка лавки, улыбаясь, протянула Иве на ладони клубок ниток.

– Нитки? – не сдержала удивления Ива.

Страх весь выветрился без остатка, а госпожа Ильвиль, что так заискивающе улыбалась ей сейчас, не вызывала ничего, кроме брезгливости.

– А что же еще? Ведь твой брат был портным. Так заберешь?

– Заберу!

Ива схватила с ладони Эсмеральды клубок.

– Идем, Ксандор!

Дверца сделалась еще на шаг ближе. И тогда Эсмеральда издала дикий, пронзительный вопль. Она раскрывала рот все шире и шире, пока кожа вокруг губ не растрескалась и рот не превратился в черный провал, зияющий пустотой.

Ксандор откинул Иву за спину и пронзил тварь, которая кинулась на него, кочергой. Из дыры на животе высыпалось несколько песчинок, с шумом вышел воздух, а пустая оболочка Эсмеральды плавно опустилась на пол, как спущенный воздушный шарик.