Внутренний порок

скачать книгу бесплатно

Со временем Костыль смог помаленьку научиться не напрягаться в позах общественной йоги, определявшей всю жизнь на пляже. Его «мото-гуцци» собрал свою долю воздыхателей – те тусовались вокруг, курили дурь и пили пиво на цементном пятачке перед гаражом, где Костыль с ним возился, и отыскалась пара-тройка ветеранов, которым после ‘Нама хотелось более-менее такой же, как у него, немозгоебственной гражданки, особенно Фарли Ветву, служившему в Войсках Связи: ему удалось умыкнуть кое-какой никому не нужной техники, включая старую 16-мм кинокамеру «Белл-и-Хауэлл» времен Второй мировой, защитного цвета, с пружинным заводом, неуничтожимую, лишь немногим больше кассеты пленки, для нее предназначенной. Время от времени они отваливали на мотоциклах, искали удобные мишени и через какое-то время обнаружили общий интерес – уважение к естественной среде, слишком много ее у них на глазах жгли напалмом, загрязняли, уничтожали ей растительность, пока латерит под низом не спекался от солнца до полной ненужности. У Фарли уже собрались десятки катушек с порчей окружающей среды по всему штату, особенно в жилмассиве «Вид на канал» – там, странное дело, этот ущерб напоминал ему не раз виденные расчистки джунглей. По словам Костыля, Фарли был там в тот же день, что и Док, снимал рейд местного комитета бдительности и теперь ждал пленку из проявки.

Костылю же все больше не давал покоя нефтеперегонный завод в Эль-Сегундо и нефтехранилища чуть выше по берегу. Даже когда ветер тут бывал покладист, Гордита все равно будто жила на лодке, стоящей на якоре в битумной яме. Все воняло нефтью. Нефть, пролитую из танкеров, выносило на пляж, черную, густую, вязкую. Кто б ни бродил по берегу, она липла к подошвам. Тут существовало две школы мысли – Денис, к примеру, любил, чтоб она копилась на ногах, пока слой не утолщался до подошв сандалий, и тем самым экономил на обуви. Иные, почистоплотнее, вставляли в свой режим дня регулярное скобление ног, как бритье или чистку зубов.

– Не пойми меня неверно, – сказал Костыль, когда Сортилеж впервые застала его на крыльце со столовым ножом: он отскребал себе пятки. – Тут, в Гордите, мне очень нравится, в основном потому, что это твоя родина и ты ее любишь, но время от времени случается какая-то… маленькая… блядская деталька…

– Они губят планету, – согласилась она. – Хорошая новость здесь в том, что, как и у любого живого существа, у Земли тоже своя иммунная система, и рано или поздно она примется отторгать болезнетворных агентов вроде нефтяной промышленности. Есть надежда, что это произойдет раньше, чем с нами станется то же, что с Атлантидой и Лемурией.

Ее учитель Вехи Фэрфилд верил: обе империи затонули из-за того, что Земля не могла принять достигнутых ими уровней токсичности.

– Вехи нормальный, – сказал теперь Костыль Доку, – хотя кислотой закидывается и впрямь очень много.

– Помогает ему видеть, – пояснила Сортилеж.

Вехи не просто «торчал» по ЛСД – кислота была той средой, в которой он купался и чьи волны временами седлал. Ему она доставлялась, возможно, особым трубопроводом, из каньона Лагуна, непосредственно из лабораторий пост-Ауслиевой психоделической мафии, которая в те дни, люди верили, там действовала. В ходе систематических экскурсионных закидонов он нарыл себе духовного проводника по имени Камукеа, лемуро-хавайского полубога, жившего на заре тихоокеанской истории, который много веков назад служил каким-то священным бюрократом на затерянном континенте, что ныне покоился под толщей Тихого океана.

– И если кто и сможет связать тебя с Шастой Фей, – сказала Сортилеж, – то Вехи.

– Ладно тебе, Леж, ты же знаешь, у нас с ним сложились чудны?е отношения…

– Ну, он считает, что ты его старательно избегаешь, и не может понять из-за чего.

– Просто. Правило номер один в Кодексе Торчков? Никогда ни за что не подсаживай никого…

– Но он же сказал тебе, что это кислота.

– Нет, он сказал, что это «Особая Партия „Бургомистра“».

– Так это оно и значит, «Особая Партия», он так говорит.

– Ты это знаешь, он это знает… – К сему моменту они уже были на эспланаде, направлялись к Вехи.

Вольным был тот приход, на который его подсадил Вехи своей волшебной пивной банкой, или же не, Док всегда надеялся, что со временем о нем забудет. Но не вышло.

Началось, судя по всему, где-то 3 миллиарда лет назад на планете в системе двойной звезды довольно далеко от Земли. Дока тогда звали как-то вроде Кскъкъ, и он из-за двух солнц и того, как они вставали и садились, трубил довольно причудливые смены – прибирал за целой лабой жрецов-ученых, которые изобретали всякие штуки в гигантском заведении, которое раньше было горой чистого осмия. Однажды он услыхал какой-то шум из полузапретного коридора и пошел поглядеть. Обыкновенно степенный и прилежный персонал бегал взад-вперед в безудержном ликованье. «Получилось!» – орали они. Один схватил Дока – вообще-то, теперь Кскъкъ. «Вот он! Идеальный подопытный!» Не успев ничего сообразить, тот уже подмахивал какие-то расписки и облачался в классический, как ему вскоре станет ясно, прикид хиппи с планеты Земля; его подвели к причудливо мерцающей камере, в которой маниакально и сразу в нескольких измерениях повторялась мозаика мотивов из «Песенок с приветом» – на зримо слышимых, однако неназываемых призрачных частотах… Тем временем лабораторная публика объясняла ему, что они только что изобрели межгалактические путешествия во времени и его сейчас отправят через всю вселенную и, быть может, на 3 миллиарда лет в будущее. «А, и вот еще что, – перед тем, как щелкнуть последним тумблером, – вселенная? она типа это – расширяется? Поэтому, как доберешься до места, все остальное будет весить столько же, но по размеру больше? ну там молекулы дальше друг от друга? кроме тебя – сам ты останешься того же размера и плотности. В смысле, на фут короче всех остальных, но гораздо компактнее. Типа прочный такой?»