Месяц светит по просьбе сердца моего

Всего один нежный поцелуйМожет растопить мое сердце.С тех пор как наша любовь окрепла,Я тоскую по тебе…

Ева шевелит губами, подпевая песне на мандаринском. Затем, заметив его, она приподнимается на локте.

― Я кое над чем работаю, ― говорит она. ― Видишь?

Она показывает ему лист бумаги, лежащий рядом. Это портрет молодой женщины с короткими темными волосами. Она в легком пиджаке и шарфе сидит в кафе с чашкой чая и книгой. По небоскребам за спиной женщины безошибочно угадывается Гонконг. За окном моросит дождь.

Томми садится рядом с сестрой.

― Кто это?

― Ты не знаешь?

Кажется, он знает. Сестра хорошо рисует, а черно-белые фотографии этой женщины он уже видел в кабинете отца. Возможно, это его мать или бабушка. Но Томми понимает, что не хочет знать, прав ли он. Так что он спрашивает:

― Ама с тобой говорила?

― Да.

― Что она тебе сказала?

― Вероятно, то же, что и тебе.

― Хватит?

― Хватит.

― И ты послушалась?

Посмотрев на него, она кивает на свой рисунок.

― Очевидно, нет.

― Когда?

― Это? ― Она с шумом выдыхает. ― Пять ночей назад.

Некоторое время оба молчат. Томми ложится на пол рядом с сестрой и слушает голос Терезы.

― Так вот… ― тихо начинает она. ― Где ты все время пропадаешь?

Он делает резкий вдох.

― Я же не спрашиваю, где ты пропадаешь.

― Ты знаешь где. В моем случае вариантов не так много.

Их взгляды снова устремляются на портрет. На женщину.

На мгновение Томми задумывается, а что, если бы он мог, как Ева, перемещаться в прошлое их родных. Ведь в одиночку он может попасть только в Лондон с 1900-го примерно до 1950 года; это всегда было так, с восьми лет, когда его способности только начали развиваться. Будь он на месте Евы, смог бы он устоять? Смог бы вести себя как она ― просто наблюдать издали, как ушедшие родственники дышат и двигаются прямо у нее на глазах, и не пытаться ничего предпринять? Ему хочется думать, что смог бы, что у него хватило бы самообладания. Но от того, как при виде портрета его внутренности завязываются в узел, ему становится страшно.

― Ну так что? ― не унимается Ева.

Чувствуя, что его загнали в угол, Томми слегка морщится.

― Может, когда-нибудь расскажу, ― говорит он.

Она фыркает.

― Когда?

― Когда-нибудь.

― Не вредничай. Я-то тебе все рассказываю.

― Я тебя не заставляю.

― Да, но дело не в этом. Мы должны делиться друг с другом. А ты больше не делишься.

Песня сменяется. Томми чувствует на себе взгляд сестры.

Слаще меда,Твоя улыбка слаще меда.Как первые цветыНа весеннем ветру.

― Ты бы хотел? ― спрашивает Ева.

Он сразу понимает, о чем она.

― Пойти с тобой?

― Да. Можно туда, где я была вчера: в день их знакомства. Я сидела через дорогу и смотрела, как они смотрят на салют.

У него перехватывает дыхание.

― Ева…

― Тебе это может помочь. Ты не говоришь о них. Даже со мной. А мне нужно о них говорить.

― Ева, прости.

Под ее взглядом ему хочется спрятаться, провалиться от стыда.

― Как хочешь, ― резко произносит она. ― Но меня ты не обманешь.

― Я не понимаю, о чем ты.

― Ты можешь врать себе и кому угодно, Томми. Но мне врать не надо.

Где же, о где жеЯ видела тебя?Откуда так знакомаТвоя улыбка мне?

Она шепчет:

― Я не могу остановиться. Иногда я думаю… надеюсь…

Он кивает.

― Я понимаю.

― Возможно. Я знаю, что это глупо.

― Вовсе нет.

― Что ты с ней делаешь?

― С чем?

― С надеждой.

Он поворачивается и встречается с ней взглядом.

― Игнорирую ее.

― Получается?

― В основном да.

Она спрашивает:

― Думаешь, они когда-нибудь вернутся?

― Нет.

Эти слова звучат впервые. И на какое-то время это кажется прогрессом.

Почти.

Ненадолго.

А… в моих снах, во снахВстречались мы с тобой.

Джошуа

1987

Это был его первый полет.

Он много читал о полетах ―

о братьях Райт, о том, как они заставили взлететь

то, что казалось лишь грудой металла.

От стоящих за этим научных изысканий его сердце взмывало вверх, а разум лихорадочно работал.

Возможность

оторваться от всего, что ты когда-либо знал, и начать сначала ― с пустого голубого холста.

Человек на Луне, водружающий флаг как памятник.

Откровение.

Он крепко сжал в руке паспорт.

Свой первый паспорт.

Странное ощущение… будто этот небольшой предмет

обладал силой,

способной изменить его жизнь

навсегда.

Он сидел у выхода на посадку и ждал.

Сотрудница аэропорта объявила в громкоговоритель,

что пассажирам следует пройти на посадку, сначала на кантонском, затем на мандаринском, затем на английском.

Люди стали подниматься на ноги ― белые туристы в шортах, сувенирных футболках и солнечных очках и местные в кардиганах, водолазках и легких пиджаках. Шелест откладываемых в сторону газет. Стук колес чемоданов, которые катили к очереди на посадку.

Из динамиков негромко играла

знакомая песня:

Всего один нежный поцелуйМожет растопить мое сердце.С тех пор как наша любовь окрепла,Я тоскую по тебе…

Он продолжал сидеть.

За окном он увидел самолет,

который должен был

перенести его через океаны и континенты

к новой жизни, к новому себе, и почему-то эта железная штуковина казалась ему

слишком маленькой, слишком тесной, неспособной вместить жизнь вокруг. А небо

казалось необъятным и непредсказуемым.

Оно покрывало собою весь мир,

и он под ним был всего лишь пылинкой.

Утром отец с ним не попрощался: его не было дома.

Мать тихим, напряженным голосом сообщила: отец ушел.

Ему нужно забрать доставку для ресторана.

А, понятно, ответил Джошуа так, будто это было нормально.

И ничего, что все продукты

отец всегда закупал в пределах Коулуна.

Углы всех комнат были заставлены коробками с вещами, подготовленными (настолько, насколько возможно) к переезду; ему пришлось передвинуть пару коробок,

чтобы обнять мать, позволить ей расцеловать себя в щеки, поплакать у него на плече.

Мы будем ждать тебя дома, сказала она.

Будто дом был местом, куда можно просто взять и вернуться.

Его сестра Дороти собиралась уходить.

Она просто обернулась

и кивнула ему. Не помри там, сказала она.

И, едва заметно улыбнувшись и подмигнув ему,

она ушла.

Последним местом, куда он зашел, прежде чем сесть в автобус до аэропорта, была квартира бабушки. В последний год, после объявления о сносе Коулуна, ее здоровье стало стремительно ухудшаться. Его мать упаковала в коробки кое-что из ее старой одежды. Завернула в газеты тонкий фарфор.

Но многие вещи в ее квартире не менялись с самого его детства:

китайский календарь на входной двери,

обеденный стол, который много лет назад сколотил ее муж,

ее плита, ее книги, ее вышивка.

Даже бледно-желтое покрывало на диване, которое он видел каждый раз, когда приходил в гости.

Тебя ждут большие достижения, сказала она, обняв его в последний раз.

Она не плакала, лишь потрепала его по щеке и по затылку.

И ты увидишь меня снова.

Ты увидишь меня снова ― он сел в автобус до аэропорта.

Ты увидишь меня снова ― в паспорте поставили штамп.

Ты увидишь меня снова ― пассажиры вокруг стали подниматься с мест и выстраиваться в очередь.

Ты увидишь меня снова, сказала она.

Но все будет иначе.

Теперь все будет иначе.

Он опустил руку в карман, ощутив прохладу нефритового Будды,

которого бабушка дала ему год назад. Он вспомнил отца у плиты,

стук металлической лопатки о вок. Слезы матери. Улыбку сестры.

Он чувствовал, как они ускользают от него.

Это то, чего он хотел, ведь так?

На задворках его сознания послышался тихий-тихий голос:

я могу встать и уйти. Прямо сейчас.

Поехать домой. Вернуться к прежней жизни,

к прежнему себе ― это не сложнее, чем лечь на лужайку в парке и закрыть глаза.

Ведь это так просто и так естественно.

Он не мог двинуться с места,

даже услышав очередное объявление сотрудницы аэропорта.

Его переполняли все возможные эмоции.

Но двинуться с места он не мог.

Песня продолжала играть:

Ты хочешь знать, как глубока любовь моя,Как сильно я люблю тебя…

Рядом с ним сел молодой китаец и сказал:

вы в Лондон? Уникальный город.

Услышав звук чужого голоса, он вздрогнул.

Уставился на него, не в силах ответить.

Незнакомец был примерно его возраста, но выше ростом.

Квадратная челюсть. Отросшие волосы, ниспадающие на глаза. Глаза, в которых читалось дружелюбие

и какая-то неизъяснимая горечь.

Незнакомец спросил: вы готовы к дождю?

Джошуа выдавил тонкую улыбку: да. Думаю, да. А вы?

Конечно. Молодой человек говорил по-кантонски с сильным акцентом.

С западным акцентом. Он закинул ногу на ногу.

Я там родился, сказал незнакомец. Часто летаю туда-сюда. А вы впервые?

Да.

А. В университет?

Да.

Дождь вам не понравится, сказал молодой человек. Но вот остальное… О, думаю, от остального вы будете в восторге.

Я впервые уезжаю из Гонконга, признался Джошуа.

Сказав это, он почувствовал облегчение.

О, я знаю. Незнакомец рассмеялся и поспешно добавил: то есть это заметно. Видно, что вы немного нервничаете.

Ну, это серьезная перемена, сказал Джошуа. А перемены могут быть непредсказуемыми.

Незнакомец улыбнулся. Согласен. Разве это не прекрасно?

Джошуа хотел его расспросить

о городе, в который направлялся,

обо всем, что его там ожидало.

О том, где ему искать работу и еду, напоминающую о доме,

который он покидал.

О том, каково это ― постоянно чувствовать на языке тяжесть

английского вместо кантонского.

И о том, утихнет ли когда-нибудь это чувство, разрывающее его надвое.

Но все больше пассажиров вставали на ноги, брали багаж и паспорта.

Джошуа тоже хотел встать, чувствуя, как внутри поднимается легкая паника.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Маньтоу – традиционное блюдо китайской кухни, булочки из дрожжевого теста, приготовленные на пару.

2

Триады Гонконга – тайные общества, произошедшие от религиозных и патриотических организаций Китая. К ХХ веку такие общества постепенно трансформировались в криминальные группировки, распространившие влияние по всему миру. (Прим. перев.)

3

Иисус Навин – библейский персонаж, предводитель еврейского народа, преемник Моисея. В англоязычном написании – Joshua (Джошуа).