Заслонить собой

Валентин Пичугин

Заслонить собой

Мрак за стеклом был необычайно красивого цвета. Могло показаться, что кромешное антрацитовое полотно перед глазами едва уловимо отливает фиолетовыми бликами, но Иван помнил о свойстве оптической иллюзии, меняющей в зависимости от его настроения оттенки непроглядной завораживающей темноты. Так бывает, если зажмуриться после яркого солнечного света, а, спустя некоторое время, причудливые разноцветные медузы призрачными кляксами плывут перед глазами. «После яркого солнечного света … Сколько лет я не видел его?»

– Сто семьдесят пять тысяч двести часов сорок семь минут пятнадцать секунд, шестнадцать секунд, семнадцать секунд, – напомнила бегущая строка время его пребывания на борту аквабата «Заслон – 2074».

– Довольно, – прошептал Иван, и буквы растаяли, освобождая место для угольной черноты, пристально рассматривающей его из глубины океана.

– Сколько же сейчас Алёнке? – он наморщил лоб, пытаясь опередить своего назойливого подсказчика, и сам себе ответил. – Скоро будет двадцать шесть.

– Двести двадцать семь тысяч пятьсот двадцать часов …, – поспешила напомнить неутомимая помощница, но Иван отключил функцию, не позволив информатору завершить передачу данных.

«Через девять дней у дочки будет день рождения. Почти двадцать лет прошло, как я погиб. Интересно, как они выглядят сейчас? Надо будет Артёма попросить, чтобы сделал фотографии Алёнки и Анны».

– Неопознанный глубоководный объект. Класс «Флорада-81», скорость шестьдесят три узла в час. Время вхождения в зону безопасности – ноль часов семнадцать минут одиннадцать секунд, – пробежало красным по экрану.

«Ого, чего эти барракуды здесь забыли?» – Иван помнил наизусть тактико-технические характеристики субмарин военного блока «Pacifik ocean», а потому не обратил внимания на титры. Эти проныры были вооружены новейшими средствами обнаружения и уничтожения противника, хотя и уступали «Заслону» в средствах самозащиты. Самым опасным оружием подводных крейсеров этого класса были автономные миниатюрные торпеды, в огромном количестве ждавшие сигнала к атаке в подбрюшье лодки, из-за чего «Флорада» напоминала беременную камбалу, готовую немедленно разродиться тысячью маленьких смертоносных пираний, нацеленных сожрать всё, что встретится на их пути.

Иван не сомневался в безопасности вверенного в его управление глубоководного аппарата, но тотчас предпринял дополнительные меры, маскирующие аквабат. Бесшумно схлопнулись створки панорамного обзора, имитирующие поверхность камней, покрытых слоем донных отложений и водорослей, потерявших ориентиры и растущих горизонтально, напоминая увядшие земные цветы. Пневматические щупальца выпустили дополнительные «когти», кроша скальную породу и крепко цепляясь за отвесную стену западного края Алеутского желоба. Здесь, в зоне субдукции на стыке наползающей Северо-Американской плиты на Тихоокеанскую, вот уже двадцать лет нёс свою службу «погибший смертью храбрых при испытании нового вида вооружения лейтенант Тихонов Иван Николаевич». Так, или примерно так, сообщили жене Анне о трагическом происшествии на далёком острове Земли Франца-Иосифа, куда она проводила мужа в последнюю в его жизни командировку…

– Подождёт, никуда твой приятель не денется, – Аня продолжала удерживать Ивана у дверей. Слёзы беззвучно скатывались по щекам к подбородку, но она не могла их утереть, обнимая любимого и не желая отпускать от себя. Маленькая Алёнка стояла тут же, не зная, как реагировать на отъезд папки. С одной стороны, ей было жалко плачущую маму, с другой, – отец обещал привезти ей коготь белого медведя, так что, пусть едет и возвращается скорее, она будет очень ждать его подарок.

Звуки сигнала с улицы становились всё настойчивей, призывая главу семейства «к порядку и немедленному оставлению объекта по причине безотлагательной и срочной».

– Ну, что ты, в самом деле? В первый раз что ли? – Иван попытался высвободиться из объятий Анны, доставая носовой платок, чтобы промокнуть её слёзы. – Посмотри, целую лужу наплакала. Через две недели как штык буду дома. Да, Алёнка?

– Да, – соглашалась дочка. – Мама не плачь, папка тебе тоже коготь привезёт.

– Иван, будь, пожалуйста, осторожнее. Что-то нехорошо у меня на душе, сон плохой видела, а о чём не помню, – она пристально посмотрела на мужа. Кажется, в тот момент Иван почувствовал, что видит эти красивые любимые глаза в последний раз. Её взгляд проник в самую глубину его души, где жена увидела ответ на свои тревоги.

– Аня, да ну тебя, – передёрнулся он и переступил порог. – Ты – взрослая девочка, а веришь в какие-то предрассудки на пороге двадцать второго века. Всё, целую твой прелестный носик. Будьте умницами!

– Папа, а мой носик? – подскочила Алёнка, протягивая к нему пухлые тёплые ладошки.

– А твой цеюю два разика, даже три …

Иван увидел корпус «Флорады» раньше, чем замерцала надпись на экране, извещающая о пересечении границы допустимой возможности вторжения. Это была красивая лодка, если бы не безобразно раздувшееся брюхо, таившее в своём чреве не одну сотню миниатюрных подводных лодок с одним единственным предназначением – убивать. По сути, это был подводный аналог авианосцев, пугавших в начале века своим присутствием страны и континенты, избравшие иной путь развития, отличающийся от навязанного миропорядка. После известного события, когда господам, испытывающим милитаристский зуд, дали по зубам, в мире установился относительный покой, однако все понимали, что явление это временное, а передышку надо использовать для поиска оружия сдерживания, одним из которых и стал первый образец глубоководного центра управления «Заслон-2074», в строительстве которого принимал самое непосредственное участие молодой выпускник военной академии Иван Тихонов.

«Флорада» хищно водила носом, словно вынюхивающая крыса, в надежде поживиться добычей на глубине океана в тысячу метров. Если быть точным, то точка погружения «Заслона» на западном карнизе впадины составляла 1027 метров. Это был своего рода символ, предложенный разработчиками в память об АПЛ «Комсомолец» – «золотой рыбке» российского Северного флота.

Иван не просто наблюдал за «хищницей», появившейся в этих водах неспроста. Он «светил» её внутренности, считывая новейшее секретное вооружение на борту субмарины и передавая информацию в Генеральный центр принятия и обработки условных кодируемых сигналов, невидимых и неслышимых неприятелю. Но и «Флорада» была непроста, удерживая корпус и средства навигации по направлению к отвесной стене желоба, не позволяя развернуться к Ивану боковой кормой. Лодка замерла на безопасном для неё расстоянии, а спустя минуту, словно размышляя, раскрыла один из отсеков и выпустила на волю пару шустрых «щурят», тут же устремившихся в направлении «Заслона». Они не видели скрытую от любопытных взоров полусферу из высокопрочного стекла и титана, но словно чувствовали её близость, исследуя каменные стены впадины, яростно вырывая манипуляторами куски породы, поросшей бурой растительностью.

Ивану, наблюдающему за пронырливыми дронами, не составило бы большого труда испепелить нахальных пришельцев, но он не имел права обнаружить себя, даже в случае крайней опасности. Его предназначение и многолетнее нахождение здесь заключалось в другом: «Заслон» был создан как некий диспетчерский пункт, скрытый под толщей океанской воды и призванный передать приказ военным спутникам на уничтожение любого оружия, грозящего его стране. Лишь явное обнаружение позволяло ему использовать весь арсенал имеющихся средств отражения нападения, крайним из которых было самоуничтожение с поражением всего живого в радиусе до тысячи метров.

Он хорошо помнил, как они со своим закадычным другом Артёмом, попав после академии в лабораторию предприятия, занимающегося разработкой и строительством первой «заслонки», наперебой предлагали свои сумасбродные идеи конструкторам, а те, в свою очередь, снисходительно отмахивались от молодых учёных, мол, что с фантазёров возьмёшь.

«Сейчас бы наша «Мормышка» не помешала, – Иван улыбнулся, мысленно возвращаясь через десятилетия в прошлое, как они вдвоём с товарищем с пеной у рта навязывали членам экспертной комиссии незамысловатую на первый взгляд идею о заманивании вражеских амфибий на глубину за их приманкой, имитирующей подводную лодку малого класса. – Утопили бы эту дуру вместе с её головастиками в Алеутской баклуше». Он даже представил, как трещит и лопается сверхпрочный лоснящийся корпус «Флорады», увлечённой погоней за пустой «мормышкой», манящей нырнуть на семикилометровую глубину. Однако, спустя короткое время, их проект по разработке аквастатов отметили, предложили доработать параметры наполненной воздухом обманки и лебёдки, тянущей аналог аэростата, заполняемый водой по мере погружения на максимальную глубину. Но главное было в другом, за дерзость мыслей их взяли в группу учёных, трудившихся над первым «Заслоном», которым теперь управлял Иван.

– Не посрами, сынок, трудовую династию Тихоновых, – басил отец вечером на кухне, раскрывая альбом с фотографиями и дипломами. Он готовился уйти на заслуженный отдых с должности начальника отдела комплектации и ремонта бортовой радиоэлектронной аппаратуры для кораблей морского флота, а сейчас сидел в семейном кругу, тыча пальцем в снимки именитых коллег и предшественников, принесших славу и заслуженное уважение ОАО «НТЦ «Завод Ленинец».

– Что значит «не посрами»? – вторил дед, сидевший поодаль на диване. Старик отдал все свои сорок два года службе родному заводу и по праву носил звание «Заслуженный работник отрасли», специализируясь в сфере изготовления и внедрения бортового радиолокационного комплекса для стратегической авиации. – Славу приумножь, чтобы фамилия «ленинцев» гремела.

– Отец! – поправляли его сын с внуком. – «Заслоном» теперь завод назван, «защитники» мы теперь.

– Негоже нам за щитом прятаться! – дед тряс сухоньким кулаком, грозя невидимому врагу и привставая с дивана. – Пусть знают, что от Тихоновых наперёд по сопатке можно получить!

– Чего вы здесь разбушевались? – входила мама с кастрюлей наваристого борща. – Кого бить собрались?

Дед возвращался на своё место и торжественно заключал:

– А кто сунется к нам, тому и всыплем! Сыну твоему наказ наш отеческий внушаем, чтобы служил с честью и достоинством!

– Обещаю, так и будет, – улыбался Иван, принесший в дом радостную весть о зачислении на службу в АО «Заслон» …

Прервалась цепочка на Иване, не Алёнке же продолжать дело отцов. Он вспомнил, как она кружилась перед зеркалом, изображая танец белой снежинки. Дочка и была похожа на снежинку, хрупкая, с русыми волосами в маму и милым детским личиком:

– Папа, привези мне белого медведя.

– Как же я тебе его привезу, доченька? Он не поместится в мой портфель.

– А ты возьми у мамы большой чемодан.

– И тебе не жалко? А вдруг у мишки маленькие детки? Они останутся без мамы и будут плакать и мёрзнуть в снегу.

Алёнка прижалась к нему накануне отъезда, на глазах заискрились слёзы:

– Жалко. Привези мне чёрненький носик тогда, мокрый и блестящий.

– Давай, я привезу тебе коготь. У Мишки их двадцать, – Иван пересчитал дочурке пальчики. – Думаю, что он рад будет поделиться одним с маленькой сладенькой девочкой.

– Я согласна, – слёзы мгновенно высохли, наполняя детское сердечко счастьем и радостным ожиданием …

Снаружи послышался металлический скрежет «зубов» манипулятора одной из амфибий, настойчиво исследовавшей каменный скальный выступ. Иван взглянул на экран. Мерзкая тварь грызла породу в непосредственной близости от его аквабата. Казалось, что она делает это с удовольствием и каким-то звериным аппетитом. Крошки камней сыпались из механической пасти, бесшумно струясь в пропасть, разверзшуюся под ними. Камеры, установленные в носовой части, напоминали акульи зрачки, налитые кровью. Они вращались асинхронно, оттого казалось, что эту хищницу стукнули по башке, и она не ведала, что творила. Но Иван знал, что это не так. Программа работала безупречно, успевая нацелить разведчиц на исполнение задач и определить новые, чтобы область исследования была максимально большой, а качество исполнения – высоким. Электронный интеллект этих видов минихищниц был ему знаком, однако он знал и о некоторых изъянах шныряющих возле него разведчиц. Они были зависимы от команды с головного подводного крейсера, который застыл в миле от «Заслона», ожидая результатов обследования скалы, выступающей над впадиной. Помнил Иван и о том, что вся армада миниатюрных подводных лодок могла соподчиняться закону стаи при определённых обстоятельствах, критическое время для которых пока не наступило.

Внезапно «пиранья» застыла с раскрытой зубастой клешнёй, словно прислушиваясь, потом резко развернулась и устремилась к «подружке», кромсающей скалу в отдалении. Но и оказавшись вместе, они не успокоились, нырнув глубже и исчезая из поля обзора его камер наблюдения. «Флорада» продолжала хранить молчание, покачивая раздувшимися боками и оставаясь на месте.

Одно беспокоило Ивана: не сегодня завтра должен приплыть Артём. Он видел прибывшее научно-исследовательское судно с гидрографами и климатологами, остановившееся в семнадцати километрах от его местоположения, как того требовали инструкции по безопасности, приблизиться на минимальное расстояние – означало выдать тайну нахождения экспериментального образца «Заслона». Под прикрытием экспедиции прибывал и его товарищ, чтобы спуститься к подводному аппарату, обслужить оборудование, а заодно повидаться с другом, который спас ему жизнь неимоверно высокой ценой. За все годы нахождения Ивана на борту аквабата Артём не приплыл к нему единожды. Незнакомый техник, меняющий батареи, был угрюм и немногословен, а на его вопрос о товарище бурчал что-то нечленораздельное под нос.

– Ты что, не можешь сказать мне конкретно: он жив или нет? – теряя терпение, вскричал Иван, обеспокоенный отсутствием друга.

Гаечный ключ выпал из рук «засланца» и со звоном упал на консоль. Механик повернулся к нему лицом, смешно подёргивая веком над правым глазом:

– Типун тебе на язык! Сопли у него, успел, зараза, где-то простудиться. Сивирский не пустил твоего дружбана, и меня, стало быть, подрядили. А у меня жена на сносях, мне это надо?

– Что? – обрадовался Иван известию о том, что с Тёмкой всё в порядке.

– Что, что? – недоумённо переспросил техник, и они дружно рассмеялись, каждый о своём …

Соваться товарищу, когда вокруг рыщут подводные шакалы, смерти подобно. Нет у Ивана возможности предупредить Артёма о крайней опасности. Когда-то, давным-давно, поклялись они на крови, стоять друг за друга горой и быть вместе в радости и горе, даже ладони расцарапали ножом ради этого случая. Иван машинально взглянул туда, где должна быть его рука со шрамом – вечным знаком нерушимой клятвы, но руки не было. Не было ничего, кроме головы, нашпигованной датчиками и электродами и закреплённой на постаменте в окружении многочисленных приборов и экранов, с помощью которых он управлял миром. Он заслонял собой мирное небо над головой Алёнки, Ани, Артёма и ещё миллионов людей, живущих в стране, которую так любит. По его сигналу каждый из спутников космического проекта «Чёртово колесо» был готов уничтожить лазерным лучом любую враждебную цель, угрожающую приблизиться к границам Родины.

– На то у тебя голова, чтобы думать, – снова улыбнулся Иван, тревожась за Артёма …

Их командировка подходила к концу. Уже были собраны дорожные вещи, наполнены сумки обещанными сувенирами для жены и дочки. Испытания новейшей нейтронной торпеды малого класса «Протей» завершались успешно, суля повышение в званиях и чинах и материальное вознаграждение за грамотную и оперативную работу. Это с подачи Ивана и Артёма долгожданная «продукция» особой секретности обрела возможность маскировки высочайшего класса под любого обитателя морских глубин от акулы до дельфина. Именно за способность к перевоплощению подводный беспилотник получил имя сына Посейдона и Геры, а его метаморфозы грозили неприятелю неожиданными и неприятными сюрпризами. Пять таких подводных дронов дремали в отсеке «Заслона-2074», готовые к защите глубоководного Центра и его обитателя.

Низкое полярное солнце скупо освещало белёсые камни безжизненной снежной равнины, спеша скрыться в дымке, висящей над океаном. Иван с Артёмом поджидали других членов экспертной группы инженеров, чтобы спуститься в бункер, облачиться в защитные скафандры и произвести контрольный пуск «Протея», поставив восклицательный знак, символизирующий успешное завершение испытаний. Когда все собрались, а лифт, охнув от перегруза, нехотя заскользил вниз, Иван вдруг вспомнил, что оставил свой кейс с инструментом в шкафу.

– Без меня не начинайте, – попросил он товарищей и поднялся наверх. Внезапно пол под ногами качнулся, утробный звук подземного взрыва потряс лабораторию. Иван подбежал к лифту, но шахта была пуста, видимо, ударная волна сорвала подъёмник с тросов, удерживающих кабину на весу. Он бросился к аварийному спуску, расположенному неподалёку, спеша на помощь товарищам. В разрушенном отсеке, наполненном ядовито-жёлтым дымом, были видны лежащие на полу тела людей. Иван не помнил, сколько прошло времени, пока он не вытащил последнего участника группы из зоны аварии, упав без сознания возле спасительного выхода. Не знал он и о том, что после экстренной эвакуации пострадавших на материк, доставили его и ещё двух сотрудников в медицинский центр без какой-либо надежды на спасение. Слишком долго они пробыли в злополучном отсеке, даже скафандры не могли гарантировать безопасность от воздействия топлива, разлившегося в результате инцидента. Чёрная дыра проглотила его целиком, а спустя семь дней выплюнула на поверхность за приговором.

– Ты слышишь меня, Иван? – голос Сивирского выдернул его из липкого небытия. Академик, руководитель научного проекта «Заслон -2074» сидел возле кровати и гладил своего лучшего ученика по голове. – Слышишь.

Рядом стоял Артём, держа на весу руку, закованную в кистевой ортез. Лицо его, иссечённое мелкими порезами от лопнувшего забрала скафандра, было печально и сурово.

– Неважные у нас новости для тебя, Ваня, – по-отечески тепло и участливо продолжил профессор, продолжая поглаживать его по волосам. – Давай решать, что дальше делать будем.

Иван попытался приподняться на локтях: «Что он надо мной причитает, будто я помер? Может мне ноги оторвало или руки?» Он попробовал пошевелить конечностями и вопросительно посмотрел на Николая Генриховича, удивляясь безуспешности своих попыток.

– То-то и оно, – лицо Сивирского сморщилось, словно он хлебнул горькую микстуру. – И руки на месте, и ноги. Только нет в них больше силы …

Профессор замолчал, подбирая нужные слова, а через паузу продолжил:

– А завтра и их отнимут. Мужайся солдат, выбор у тебя небольшой, а времени на принятие решения, считай, не осталось. Не смогли доктора сепсис остановить, крадётся он к твоему мозгу и толкает на край жизни. Последний шанс остался, но и он рискованный, поскольку подобных операций было произведено ограниченное количество. Одним словом – быть или не быть, вот в чём вопрос! Я покину тебя на время, поговори с другом, может, что надумаете. Уважу любой твой выбор.

Сивирский тяжело вздохнул, поднялся и вышел из палаты, прикрыв осторожно дверь.

– Что, Артём, всё так плохо? – прохрипел Иван, провожая глазами наставника и учителя. Глаза товарища засверкали от близких слёз, но он сдержался, кивнул, поднимая голову к потолку, словно там был ответ на непростой вопрос друга.

«Какой же это выбор?» – метнулось в голове после рассказа Артёма, но вслух спросил лишь одно. – Я смогу когда-нибудь вернуться оттуда?

– Никогда, – ответил друг и отвернулся.

– Понятно, – прошептал Иван. – Что ж поделаешь, если нет другого выхода? Я согласен. Ане сообщи обо мне, Алёнку поцелуй …, чуть не забыл, коготь передай дочке на память об отце. Когда операция?

– Завтра, медлить нельзя. Прости меня, Ваня, – Артём склонился у изголовья, словно прощаясь.

– Когда-нибудь мы обязательно увидимся, расскажешь …, – Иван запнулся, решив не развивать тему похорон и всего, что с этим связано.

Вошёл Николай Генрихович. Он осунулся, словно постарел на годы за время ожидания за дверью.

– Я согласен, – повторил Иван, не отводя глаз. – Позаботьтесь о моих.

– Спасибо, сынок. Я не сомневался в твоём решении. Одна теперь у тебя задача осталась – Родину до последнего защищать. И в нас не сомневайся, твоих не бросим. Хочешь меня о чём-то спросить?

– Вы думаете, что моё участие как-то поможет умным машинам превзойти врага? Где я, и где вся мощь передовой науки, которой напичкано всё оборудование аквабата.

Профессор поскрёб подбородок, немного подумал и ответил, будто благословил Ивана в дальний, опасный путь, откуда не возвращаются:

– Безусловно, машины многократно превосходят человеческий мозг по скорости выполнения различных операций, но ни одна из них не обладает тем, что мы называем смекалкой. Они молниеносно спрогнозируют поведенческий алгоритм противника, его действия и поступки, но им не по силам угадать, что может предпринять человек в минуты грозящей опасности. Твой разум, вооружённый передовыми технологиями и приборами лучших инженеров предприятия, станет серьёзным оружием, противостоять которому наши противники не смогут десятилетия. А нам сейчас эта передышка очень нужна …

Капитан «Флорады» Гордон Смит не был новичком в поисковом деле по обнаружению русской станции в районе Алеутского желоба. Более того, он слыл, пожалуй, самым опытным из всех командиров субмарин, рыщущих сейчас в толще океанских глубин, ведь по данным военной разведки таких подводных пунктов должно быть пять, но первая, самая главная, находилась где-то здесь, рядом. Неслучайно исследовательское судно «Академик Сивирский» из года в год ложится на несколько дней в дрейф в этих широтах. Его брюхатая красавица тотчас же покинула секретную базу близ Анриджа, как только поступил сигнал об остановке русского экспедиционного корабля в обозначенном районе, и три дня сторожила возможный спуск челнока или батискафа, предполагая, что основной задачей маскирующихся под учёных гидрологов является техническое обслуживание станции. У Смита не было на руках характеристик таинственного русского оружия, которому с лёгкой руки парней из «Гексагона» было присвоено наименование «Эренна – 87», где цифры обозначали год первого упоминания о начале эксплуатации русского подводного manager. Что же касалось имени, то оно красноречиво свидетельствовало о свойствах «эренны» приманивать и беспощадно жалить противника, потому и держал капитан свою «флораду» на безопасном расстоянии. Зачем жертвовать мамочкой, коли есть тысячи прожорливых детёнышей в её брюхе, которые, если потребуется, найдут, сожрут или доставят на борт подводного крейсера свою жертву. Смиту нужна была «эренна» живой, целёхонькой, чтобы спецы из лаборатории в Кенаре, смогли как следует выпотрошить русскую медузу. Тогда можно с чистой совестью уходить в тихую гавань на заслуженный отдых, проводя время на своей вилле в Эль-Сегандо в написании мемуаров о былых боевых подвигах и уходе за садовыми королевскими стрелициями, растущими в изобилии на солнечном склоне обширного участка возле дома.

Капитан Смит тряхнул головой, прогоняя прочь мечты об уютной старости на берегу океана, о «райских птицах», цветущих круглогодично и радующих морского волка в дни редких посещений своего заповедного гнёздышка. Он и сам был чем-то похож на эти оранжевые экзотические цветы: загорелая обветренная кожа лица, несмотря на долгое пребывание под водой, высоко поднятый подбородок, выдававший неукротимое стремление властвовать. Подчинённые хорошо знали его ядовитый характер, вызывавший у многих членов экипажа рвотный рефлекс, что не умаляло авторитета и достоинств капитана в управлении подводной махиной.

– Смени меня на мостике, – посмотрев на часы, прохрипел Гордон помощнику, смышлёному малому, мечтавшему сменить его в ближайшее время на капитанском посту, а сейчас стоявшему неподалёку от своенравного и непредсказуемого шефа, впитывая, словно губка, жесты, слова и поступки многоопытного командира. – Да смотри, глаз не спускай с уступа. Уверен, что наша рыбка затаилась где-то здесь.

– Слушаюсь, сэр! – подобострастно воскликнул офицер, пропуская капитана. Он знал, что в это время Смит принимает воздушные ванны в солярии, куда доступ другим был строжайше запрещён. – «Строит из себя ковбоя, тоже мне Клинт Иствуд».

– И вот ещё что, – бросил небрежно Гордон через плечо, – отправь пару беспилотников для обследования стены, пусть патрулируют, а я пока отдохну.

«С чего бы ты устал, морская лиса? Не лучше ли сменить акустиков, они уже сутки на ногах», – раздражённо подумал помощник, глядя вслед покидающему рубку капитану.

– Не слышу ответа!