скачать книгу бесплатно
где гонят быков, чья спина распрямилась в трамвай,
врастая в шиповник. И больше не вправе стоять —
шиповник, колодец и бык в свои ветви летят.
(09/08/13)
«Так вырой же тьму из могилы…»
Так вырой же тьму из могилы,
чтоб – как колыбель —
качалась она средь стеблей
предрассветных стрижей,
сгоняемых скрипом сосны,
в навесные углы,
стучащейся с нашей
прозрачной, как мы, стороны,
что вырыла нас,
и лопаткою птичьей звучит
над каждой цикадой,
как будто хозяйка бренчит
в прихожей костями, детьми —
разменяв лишь лицо, а не цвет,
начавши с конца,
поскольку сначала нас нет
ни в кадре, ни в клюве,
ни в этом фонарном бельме.
Как будто есть тьма —
мы себе ковыряем бельё
Стоим у сосны между бёдер,
поднявшихся в свет,
кроша в темноту, то, что
[после прошедши] кольнёт.
(10/08/13)
«Свет кожу стирает дочиста …»
Свет кожу стирает дочиста —
кто ходит на месте пустом?
Его ремесло переносное,
как бабе, вносить меня в дом.
Внесёт и забудет на время
в среде голубиных людей,
накинет на яблоню темень,
царапая горло ветвей.
Меня поцарапав однажды,
как-будто котейка, дом-шар
воздушной и смертною жаждой
смотрел как (его ли?) душа
выходит из яблока красного
и светится, где за окном
дом в стороны все расширяется,
идя за своим молоком.
Его ремесло непонятное
Как бабе нести меня в сад
Где пчелы звенят пузырятся
Под кожей, желая назад,
где дождь вырастает из яблони
и падает яблоней стать,
где голуби клювом стараются
под кожей меня отыскать.
(18/08/13)
«Откроют листья золотые рты…»
Откроют листья золотые рты,
зарубки оставляя в каждой щепке
воздушной [бог заточит топоры]
и по воду пойдут – как будто бросил
их этот август бронзовый в себя,
по кругу холодящему ослепнув,
своё изображение деля
на хлеб и воду, прижимаясь к древу
осеннему, зеркальному, как тьма,
где птичий бог прибился к лесорубам
и загорелся [и язык принял] —
как листья, рыбы в нём плывут по кругу
и открывают золотые рты
и немоту себе [как вещи] просят
[листвяные] и срубы и плоты
и август бронзовый в себе
[как в вёдрах] носят.
(16—19/08/13)
«Где деревянно кровь до октября…»
Где деревянно кровь до октября
стучит – внутри у дерева, как ложка,
с морозом пальцы наизусть скрестя,
и смотрит [как в лицо] с его окошка,
как здесь, наевшись почвы, в высоту
у яблони прорезывая крылья,
вдоль веточек нахохлившись, плоды
сидят так, что – и кровь совсем не видно.
Поют [как человечьи] голоса
у дерева согретого плодами,
и кровь, скрутившись в яблоне, у дна
летит, морозя почву, перед нами.
(12/09/13)
[Сруб]
в срубе ручном узловатой зимы
запотело стекло
кто-то с иной стороны
лижет дно [теплым ртом
режет от неба язык
он кусок за куском]
то деревянной пилой
то дрожащим ножом
ходит по кругу воронки
пернатый как треск
и [беспросветен как горло]
светящийся лес
(13/09/13)
«Что птица волочёт в своё гнездо…»
Алексею Сомову
Что птица волочёт в своё гнездо,
растягивая А почти до О?
Что бывший адрес твой, что этот новый —
недостижим, и прячется лицо
среди других, в даггеротип словлённых,
где голос стал уже твоим вдовцом.
Он в комнату проходит, натыкаясь
на форточки – кто палочкой стучит [?]
с той стороны, на всех нас – разрываясь
пока пиздато эта смерть торчит,
пока, как запах хлора и мочи —
летает с этим, перьями зажатым
(читаем «Смена-8М») – все три ночи
(совсем не ночи) – синий под халатом,
снимая с нас, как с вешалки бельё,
гнилые голоса чужой фонемы,
и дождь с землёю под язык кладёт,
и хлеб размокший на язык кладёт
земля парит (а смыслы также темны,
но не темны) – засвечены тела.
Теперь, как бы Аид, стоит Сарапул
и поедает [как бумагу] всё,
переиначив, забираясь на кол.
Но вот, что очевидно – понедельник
шагает в ряд с тобой всегда налево,
не с той ноги и стороны ты встанешь
нащупывая рядом своё тело —
и вылетает смерть, как будто птичка,
и диафрагма в ней как бы табличка:
закрыт даггеротип – портвейн
ушол на фронт.
(26/08/13)
«И запрокинув голову…»
И запрокинув голову
[пока что без лица],
в круги по небу пялится,
как камень, детвора,
и птица возвращается
в качели [как бы смерть],
и лица нарисованы
в лице её на треть.
Но, запрокинув голову,
стоящий в небе том,
дом раздвигает в стороны
лицо, чтоб смыть дождём,
чтобы стоять неузнанным
в каких-нибудь углах —
пока незрячи дети,
неся, как камень, страх
и, запрокинув голову,
в качели плачет смерть,
что ей лишь умирать здесь
[совсем]
одной за всех.
(15/09/13)
