Катализатор безумия

– Что-то не так?

– Все в порядке, но район вы выбрали не самый лучший.

– В смысле? – испугалась Изабелла.

– Ну, неблагополучный, как и все старые районы города. Наркоманы, черные.

Девушка сглотнула комок в горле.

– Да не бойся, красавица, я тебя в обиду не дам, – отмахнулся таксист и завел мотор.

Изабелла смотрела в окно, наблюдая, как по мере приближения к дому Кристиана, улицы становились все более узкими и грязными.

– Приехали, – сообщил водитель столь неожиданно, что пассажирка вздрогнула.

Машина остановилась перед небольшим двухэтажным коттеджем, облицованным черным камнем. К своей гостье по усыпанной гравием дорожке уже спешил Кристиан. Он расплатился с таксистом, галантно взял Изабеллу под руку и повел к дому.

– А как на счет фонарей в этом квартале? – осведомилась она. – Тьма же, хоть глаз выколи.

Художник в ответ лишь развел руками. Он открыл девушке дверь со словами:

– Добро пожаловать в мой скромный дом.

Та одарила возлюбленного очаровательной улыбкой, скинула в прихожей туфельки и плащ.

– Прошу за мной, – пригласил Кристиан, и девушка проследовала за ним в тускло освещенную гостиную.

– Что мадемуазель будет пить? – осведомился хозяин.

– Что предложите, – пожала плечами Изабелла.

– Запомни, – сурово посмотрел на нее художник. – Никогда никому так не отвечай.

– Почему?

– А если предложу яд?

– Ну, я же понимаю, что ты не предложишь мне яд.

– Хм, ты в этом уверенна?

– Уже сомневаюсь, – нахмурилась Изабелла. – Крис, мне не нравятся такие шутки.

– Хорошо-хорошо, – примирительно поднял руки художник. – Итак, что мадемуазель будет пить?

– А что у тебя есть?

Мужчина открыл небольшой подвесной шкафчик и начал перечислять:

– Вина: шардоне, мускат, кагор, французское красное, белое. Есть мартини, виски, коньяк, бренди.

– Откуда у тебя столько? – Изабелла подошла к нему. – Это же целая коллекция!

– Нет, – Кристиан махнул рукой. Это не коллекция, просто небольшая подборка, способная удовлетворить вкусы практически любого из моих гостей. Все эти вина, да их много, но они куплены в простом супермаркете. Некоторые из них мне подарили клиенты. Здесь нет особенно редких или дорогих сортов. Все довольно скромно.

Рассказывая о своей поездке на виноградники и используемой там технологии приготовления вин, художник извлек из шкафчика бутылку бургундского и два бокала. Изабелла еще не сделала свой выбор, она хотела ему об этом напомнить, но не решалась перебить, поэтому просто слушала и наблюдала, как он откупоривает бутылку и наливает кроваво-красную жидкость в бокалы. В этот момент девушка поймала себя на мысли, что смотрит на Кристиана не просто с любовью, как на своего парня, а с каким-то фанатичным обожанием. Он превратился для нее в идола, она смотрела на этого человека, и в голове ее билась лишь одна мысль – совершенство, он совершенство. Его внешность: эти зеленые, чарующие глаза, бледное лицо, слегка вздернутый носик, который Изабелла так любила целовать, четко очерченные красивые губы, его волосы, которые так и хотелось взъерошить, его голос, ровный, мягкий, пленительный, его красивые длинные пальцы художника, грациозные движения. Идеал, говорила себе Изабелла, это идеал. И вот, этот идеал уже стоит в шаге от нее и протягивает ей бокал.

– Спасибо, – девушка приняла его.

– За нас, – прошептал Кристиан и сделал глоток.

Изабелла тоже пригубила чуть-чуть.

– Ты совсем не пьешь, – заметил он.

– Я вообще почти не пью, так что для меня и это много.

– Желаешь сохранить трезвый ум?

– Это плохо? – искоса посмотрела на него та.

– Я бы сказал, это хорошо, но не всегда, – художник обнял девушку. – Иногда нужно дать сознанию расслабиться.

– И часто ты даешь сознанию расслабиться?

– Вовсе нет, – Кристиан снова взял свой бокал. – Но, я думаю, сейчас самое время.

Изабелла положила голову ему на плечо и просто наслаждалась близостью, до конца не веря своему счастью. Годы ожидания стоили того. Она никогда не полюбит никого другого, кроме Кристиана Блейка.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – улыбнулся он.

– Что?

– Увидишь.

Заинтригованная девушка последовала за ним. Художник повел ее в подвал и зажег свет. В отличие от всех остальных комнат, эта всегда ярко освещалась.

– Твоя мастерская, – благоговейно протянула Изабелла.

Кристиан гордо кивнул, а его подруга, осторожно спустившись с последних ступенек, медленными шагами пошла по помещению, словно боясь нарушить царящую тут атмосферу.

– Смелее, – улыбнулся мужчина. – Мой дом – твой дом.

Девушка ответила ему такой же очаровательной улыбкой, которая играла на ее губах, когда она смотрела на своего любимого. Она с интересом разглядывала полотна, кисти, палитры, краски, а потом спросила:

– Удивительно, как человек может при помощи таких, казалось бы, простых вещей создавать шедевры?

– Шедевры можно создавать из чего угодно, – Кристиан подошел к ней.

– Да, – девушка слегка прищурилась от яркого света и пояснила. – После темной гостиной непривычно.

– Согласен, – кивнул художник. – Но тут я пишу. Свет мне необходим.

– А почему во всем доме так темно?

– Свет мне необходим только здесь.

– Но… – протянула Изабелла. – А ты не думаешь, что можешь испортить зрение?

– Нет. В темноте глаза наоборот отдыхают, нет ничего раздражающего. А еще ты знаешь, если закрыть глаза, обостряются все остальные чувства.

– Возможно, – задумалась девушка. – Это как у слепых, да?

– Да, – кивнул Кристиан. – Именно так. Посему предлагаю вернуться в темную гостиную.

Изабелла согласно кивнула, и они вернулись наверх. Там художник долил вина в ее бокал и включил медленную музыку.

– Потанцуем? – предложил он, и девушка с радостью согласилась.

Этим вечером влюбленные почти не разговаривали, они пили вино, слушали музыку и наблюдали в окно за совами. А потом Изабелла уехала, Кристиан предлагал ей остаться, но девушка сочла это неприличным и вызвала себе такси. Художник не стал настаивать.

Глава 11

Forever ain’t that long

Приехав домой, наша героиня подумала, что, пожалуй, ей стоит лечь спать, но сна не было ни в одном глазу. Она открыла дневник, который стала вести не так давно, и начала записывать события сегодняшней ночи, сопровождая их своими комментариями. С тех пор, как Изабелла поссорилась с Ханной, она доверяла свои мысли и фантазии только дневнику, и это ее вполне устраивало. Девушка даже придумала шуточное двустишие:

Мне не нужны друзья, враги, мне не нужна родня,

Когда такой, как Кристиан, есть парень у меня.

Кто-то на работе сказал Изабелле, что дневники ведут только подростки и сумасшедшие. Ни к тем, ни к другим она себя не относила, но все же эти слова девушку задели, и она запомнила их. Пусть эти люди считают ее кем угодно, это совсем не важно. Главное то, что думает о ней Кристиан, а Кристиан ее любит, пусть он пока этого и не сказал. Вот что важно.

Художнику, после отъезда Изабеллы, тоже не хотелось спать. Он убрал ее бокал и, в одиночестве допивая вино, думал о том, что он, как Пигмалион, а Изабелла словно Галатея, только она уже ожила. Нежно поглаживая пальцем глиняный бюст, он размышлял, что же привлекло его в Изабелле Литуэл. Ведь он, по собственному желанию, решил написать ее портрет и подарить его ей. Был ли это просто способ познакомиться или знак свыше? Пожалуй, это не важно. Важно то, что он чувствовал, когда рисовал ее, это был ни с чем несравнимый экстаз. Такой, наверное, испытывают иконописцы, когда изображают лики святых.

В отличие от девушки, Кристиан спать так и не лег. Ему не хотелось. Художник любил сов и часто ассоциировал себя с ними. Он тоже будет охотиться ночью.

Утром, когда, по его подсчетам, Изабелла уже должна была проснуться, мужчина прислал милое сообщение – с добрым утром – дождался ответа, после чего лег спать.

Девушка отправилась на работу, перебирая в голове приятные воспоминания о вчерашнем вечере. Вот она переступила порог дома Кристиана, вот он наливает ей вина, вот он ведет ее в подвал, в свою мастерскую, вот он держит ее в объятиях. Еще Изабелле было безумно приятно, что за весь вечер он не позволил себе ничего лишнего. Наоборот, он был, как всегда, галантен и обходителен. За это Изабелла могла поблагодарить и себя – значит, она не похожа на девушку, которой можно так просто залезть под юбку. Мужчины таких не любят, хотя, если копать глубже, откуда ей знать, что мужчины любят, что – нет.

Ее опыт общения с противоположным полом был не настолько велик, чтобы вообще делать какие-либо выводы. Но ведь и так ясно, что девочек легкого поведения не уважает никто, в том числе, мужчины.

Вообще в вопросах достоинства женщины Изабелла бывала очень старомодна. Она могла подолгу выбирать блузку, размышляя, не слишком ли откровенно декольте, не слишком ли ярок цвет. Те же правила вступали в силу и при покупке другой одежды, а так же косметики. В старшей школе и колледже девушку называли серой мышью, ботанкой и другими обидными прозвищами. Она посещала школьного психолога, сбегала с занятий, плакала в женском туалете, где ее находили дежурные и отправляли обратно на урок

Сейчас ей двадцать шесть лет, юношеский максимализм остался позади. Но порой на работе ее коллеги невзначай спрашивали, почему бы ей не подкрасить губы или не надеть юбку покороче, на что Изабелла обычно отшучивалась, но старые комплексы снова всплывали на поверхность.

Однажды разоткровенничавшись, она призналась в этом Кристиану, который сказал ей слова, которые девушка будет помнить всю оставшуюся жизнь:

– Если ты отличаешься от других, – сказал он. – Ты должна не стесняться этого, а гордиться этим.

– Что хорошего в том, чтобы быть аутсайдером? – нахмурилась Изабелла.

– Ты не поняла, – художник выглядел слегка раздосадованным. – Я говорю не о том, чтобы быть аутсайдером, а о том, чтобы иметь индивидуальность. У тебя, Белла, она есть, я прошу тебя, не променяй ее на общепринятое мнение о красоте.

Да, решила тогда Изабелла, у меня есть индивидуальность, и я не променяю ее ни на что. Потом она перебрала свой гардероб и приняла еще одно важное решение – она не будет копировать чужой стиль, она создаст свой.

Этим девушка и занялась. Она покупала ткани и шила платья, такие, какие нравились именно ей, и которые нельзя было приобрести в магазине. За такие перемены в собственном мышлении Изабелла была склонна благодарить Кристиана, который открыл ей глаза и помог расставить приоритеты. В сущности же, он заразил ее своей мизантропией и привычкой ставить себя выше других. Но девушка этого не понимала.

На работе она весь день делала выкройки, так как ей пришла в голову потрясающая идея для платья, которое точно должно понравиться ее возлюбленному. По дороге домой она купила ткань, темно-синий сатин, который обошелся ей довольно дорого, но, определенно, того стоил. Весь вечер она провела за швейной машинкой, ожидая обычного сообщения от Кристиана с пожеланием доброй ночи и вопросом, как прошел день, но его не последовало.

Немного удивленная, озабоченная, но, все же, полагающая, что у него просто закончились деньги на счету, девушка отправилась в кровать.

Утром, понимая, что вряд ли Кристиан пополнял счет среди ночи, Изабелла сама написала ему, просила перезвонить, когда он сможет, говорила, что уже соскучилась и желала хорошего дня.

Она ждала звонка к обеду, но телефон молчал. Изабелла начала нервничать и снова дала себе срок до девяти вечера. Если художник не позвонит до этого времени, она сделает это сама. Девушка уже придумала, что скажет ему, как отругает за то, что он заставляет ее беспокоиться и как посоветует внимательнее следить за балансом на телефоне. Но она знала, что потом она смягчится и начнет рассказывать ему, что она шьет потрясающее платье, и он непременно должен ее в нем увидеть. В глубине же души Изабелла надеялась, что этот диалог вообще не состоится. Она хотела, чтобы Кристиан позвонил сам, назвал причину своего молчания и, не дав ей перейти на упреки, сменил тему, начал говорить про свои картины, религию, бейсбол. Да про что угодно, пусть лишь говорит, говорит. Говорит с ней.

Девушка почувствовала, что на глаза навернулись слезы, и удивилась, с чего бы? Ответ лежал на поверхности – она влюбилась и хочет, чтобы любимый уделил ей время, а он этого не делает. Но Изабелла отказывалась так думать, она решила, что сделала что-то не так, пока была у него дома, и он, послав сообщение из вежливости, больше не хочет иметь с ней дело. А может, с ним что-то случилось, тут же спрашивала себя девушка. Она не могла решить, какой из вариантов ей больше по душе. Изабелла ни в коем случае не желала Кристиану зла, но такой расклад, по крайней мере, оправдал бы его.

Нашей героине стоило огромных усилий спокойно сидеть, шить и держаться достойно при своих сотрудницах. Она каждые несколько минут нажимала кнопку на своем телефоне и смотрела на загоревшийся дисплей, пока подсветка не выключалась. Ах, если бы Кристиан только знал, как она переживает, он непременно позвонил бы!

С трудом дождавшись окончания рабочего дня, девушка помчалась домой. Она даже не стала убирать телефон в сумочку, опасаясь, что не почувствует вибрацию или не услышит звонок. Она не выпускала его из поля зрения ни на секунду пока мыла руки, готовила ужин, ужинала, мыла посуду. Время шло к девяти часам, Изабелла нервничала, сердце в груди колотилось, как бешеное. Она приняла успокоительное, но едва ли оно помогло. Пытаясь взять себя в руки, девушка заварила зеленый чай и села на диван посмотреть телевизор. Мобильник лежал у нее на коленях.

И вот она ощутила вибрацию. Это Кристиан – мелькнуло в голове, сердце упало, девушка взяла телефон. Но это был не Кристиан, а всего лишь тетя Мэй.

– Да, тетя, я слушаю! – раздраженно ответила Изабелла.

– Как дела, милая? Ты не звонишь уже два дня.

– Нормально, тетя. Ты звонишь только за этим? – грубо спросила та, не сознавая, что обижает свою собеседницу.

– Ну, да, – растеряно сказал женщина. – Мы ведь обычно созваниваемся с тобой.

– А сейчас я занята! – выпалила Изабелла. – А ты мне мешаешь! Я жду звонка!

– Ну, хорошо, поговорим завтра, – согласилась тетя Мэй, и девушка отшвырнула телефон.

Она была огорчена и раздосадована, как будто тетя виновата в том, что художник так и не позвонил. Видимо, придется делать это самой. Изабелла собралась духом и набрала номер любимого. Вот первый гудок, сердце девушки готово было выскочить из груди, второй гудок, третий.

– Алло, – раздалось в трубке.

– Привет, Крис, – поздоровалась она, стараясь унять дрожь в голосе.

Странно, они вместе довольно давно, а Изабелла до сих пор волнуется, как перед первым свиданием.

– Привет, Белла, милая, – голос художника казался довольным. – Как ты?

– Я нормально. Крис, как ты? Ты не звонил два дня, у тебя все в порядке?

– Да, все в полном порядке. Скажу даже больше, намечается кое-что очень интересное, но я предпочитаю об этом пока не говорить.

– Чтобы не сглазить? – полюбопытствовала девушка.

– Нет, – Кристиан своим тоном дал ей понять, что вопрос был задан глупый. – Потому что я предпочитаю не трепать языком раньше времени.

– Ну и ладно, – обижено буркнула Изабелла.

Когда он ответил ей таким тоном, девушка уже не решалась упрекать его за невнимание. Она боялась, что Блейк может ответить еще грубее.

– Белла, – сказал вдруг он. – Мне звонят по второй линии. Поговорим завтра, о’кей?

– О’кей, – на автомате ответила та и услышала в трубке короткий гудок, извещающий об окончании разговора.

Она недоуменно посмотрела на дисплей – сорок секунд. Они разговаривали сорок секунд! Да где это видано? Никогда раньше их с Кристианом разговоры не длились меньше трех минут. Что-то точно произошло, решила Изабелла. То ли у него большие проблемы, то ли он, действительно, больше не хочет иметь с ней дело.

На деле, ни то, ни другое не было правдой. Дела у художника шли просто прекрасно, и он так же всей душой обожал свою богиню Изабеллу. Просто он придумал еще один изощренный способ воздействия. Он решил, как бы, внезапно охладеть. Кристиан прекрасно понимал, что девушка сейчас ломает голову, чем же может быть вызвана подобная перемена. Наверняка, она пишет в дневник и спрашивает совета у тети и, вполне возможно, даже плачет по ночам. Тут мужчина ощутил укол совести. Наверное, это жестоко по отношению к Изабелле, но будет лучше, если она воспримет это как урок.

Кристиан был почти прав насчет того, чем заняты время и мысли его девушки. Она действительно вела дневник и плакала. Но только не по ночам, а в любое время, когда оставалась одна. Ее мучили сотни вопросов, ответы на которые мог бы дать художник, но не делал этого. На девушку навалилось ощущение гнетущего одиночества. Ей так хотелось поделиться с кем-нибудь своими переживаниями, но было решительно не с кем. Вариант тети Мэй отметался сразу – Изабелла после того, как познакомила ее с Кристианом, не хотела, чтобы женщина узнала об их разладе, хотя утаивать этот факт вечно, конечно, было невозможно.

Девушка исписала весь дневник, старательно изливая на его страницы свои переживания. Но беда была в том, что дневник не мог дать ей совет. Изабелла поняла, насколько сильно она скучает по Ханне.

Она бросила взгляд на телефон. Просто взять и набрать номер, ведь это же так легко, но нет, девушке не хватало решительности. Что сейчас с ее подругой? Они не общались несколько месяцев. У Дюфрен наверняка появилось много новых интересных знакомых. Вспомнила ли она хоть раз о своей старой подруге? Но ведь и мое поведение, напомнила себе Изабелла, было просто ужасным. Так почему же теперь так сложно извиниться за свое ужасное поведение?

Девушка сняла трубку и набрала хорошо знакомый номер. Автоответчик. Голос Ханны Дюфрен предложил оставить сообщение после звукового сигнала. Хорошо, подумала Белла, так даже лучше, та прослушает сообщение и сама решит, перезвонить ей или нет. Раздался сигнал, девушка набрала в легкие воздуха, собираясь что-то сказать, но вместо слов у нее изо рта вылетел лишь вздох. Ругая себя за такую нерешительность, Изабелла положила трубку. Так, вторая попытка. Но и сейчас все произошло, как в прошлый раз.

Вот так и тянулся ее день, в одиночестве и ожидании. Девушка уже настолько привыкла к царящей в ее доме тишине, что внезапно раздавшийся телефонный звонок, ее напугал.

– Крис, Крис, пожалуйста, хоть бы это был ты, – бормотала она, спеша к аппарату.

И, постаравшись, чтобы голос звучал как можно спокойнее, Изабелла сняла трубку:

– Алло.

– Какого черта ты звонишь мне и сопишь? – строго спросила Дюфрен.

– О, Ханна! – Изабелла буквально упала в стоявшее рядом кресло. – Я хотела извиниться.

– Что же помешало? – ехидно осведомилась та.

– Что-то, – честно ответила девушка. – Я не знаю.

– Ты можешь сделать это сейчас, – предложила Дюфрен.

Белла вздохнула:

– Да, пожалуй. Ханна, я, правда, вела себя, как идиотка.

– Как полная идиотка, я бы даже сказала, – вставила та.

– Ханна! – укоризненно воскликнула девушка.

– Да-да, прости, продолжай.

– Да что продолжать? – проговорила Изабелла. – Мне тебя очень не хватало.

– Хм, а как же Кристиан с его бесценным вниманием, заменяющим тебе всё и вся, даже кислород?

– Ох, Кристиан, – вздохнула та.

– Проблемы? – сочувствующим тоном поинтересовалась Ханна.

– Да нет, не то, чтобы проблемы. Просто он сейчас очень занят.

Дюфрен усмехнулась про себя. Все произошло так, как она думала: Блейк отдаляется от Изабеллы, и она, конечно, в печали и ищет плечо, на котором можно будет поплакать. Мир так предсказуем, мужчины так непостоянны.

– Ну, я уверена, когда он освободится – вы с ним отлично проведете время, – холодно сказала она, собираясь повесить трубку.

– Подожди, Ханна! – воскликнула Изабелла.

– Что?

– Ты больше не злишься на меня? Ты меня простила?

– Грешно злиться на дураков, – ответила Дюфрен.

– О, Ханна, значит, мы снова друзья?

– Если только ты, впредь, не будешь вести себя так.

– Обещаю, не буду! – закивала Изабелла. – Я была такой дурой!

– Хорошо, что ты это признаешь.

– Ханна?

– Что?

– А что ты делаешь сегодня вечером?

– А почему ты спрашиваешь?

– Ну… – промямлила девушка. – Я так давно тебя не видела и хотела бы, чтоб ты пришла ко мне в гости. Я приготовлю все, что ты захочешь!

– Надо подумать, – протянула та.

– Ну, Ханна! Не издевайся надо мной! Ты же знаешь, я предлагаю от чистого сердца и знаешь, каких усилий мне это стоит!

– Знаю, – сказала Дюфрен. – Я рада, что жизнь, хоть иногда, заставляет тебя умерить гордыню.

– Ты придешь?

– Приду, – ответила Ханна. – Можешь начинать готовить ужин.

Изабелла, обрадованная возможностью хоть немного отвлечься от грустных дум, помчалась на кухню. Она приготовила любимые закуски Ханны, накрыла стол и стала ждать подругу, не забывая при этом поглядывать на телефон. Кристиан не звонил и это угнетало. Но да, даже при этом, он не забывал о своей девушке, и раз в день присылал ей дежурное сообщение, которое, хоть ненадолго, но разгоняло тучи над маленьким миром Изабеллы.

Пришла Ханна. Девушка провела ее на кухню, где гордо продемонстрировала, чем будет ее угощать.

– Какая прелесть! – хлопнула в ладоши Ханна. – Я тебе тоже кое-что принесла.

С этими словами она поставила на стол бутылку «Джек Дэниэлс».

– Виски? – изумилась Белла. – Ты же знаешь, что я не пью!

– Я тоже не пью, – заявила та, вытаскивая из кухонного шкафчика стаканы. – Но что за вечер примирения без виски? У тебя есть кола? Давай, сделаю тебе коктейль.

– Да, в холодильнике, – отозвалась девушка.

Она молча смотрела, как подруга наливает ей в стакан колу, а затем и виски.

– У тебя есть лед? – спросила Ханна.

– В морозилке.

– Вуа-ля! – она опустила в стаканчики по несколько кубиков. – Ну, за что выпьем?

За то, чтобы Кристиан мне позвонил, хотела ответить Изабелла, но вместо этого сказала:

– За примирение.

– За примирение, – поддержала Ханна, и девушки выпили.

– Ой, – поперхнулась Изабелла.

– В чем дело?

– Очень крепкий.

– Так это ж виски! Он такой и должен быть!

Та поспешила закусить.

– Ну, говори, – потребовала Ханна.

– Что говорить? – не поняла Изабелла.

– Что у тебя с Кристианом? Какие у вас проблемы?

– У нас все в порядке, – голос девушки звучал неуверенно. – Но он намекнул, что готовит что-то очень важное и интересное, но пока не рассказывает – что. Поэтому сейчас мы редко видимся.

Ханна недоверчиво хмыкнула. Ничего, еще пара порций виски, и Белла сама все расскажет. Она положила себе в тарелку салат и поинтересовалась:

– У вас был секс?

– Иногда мне кажется, что это единственный вопрос, который тебя интересует! – обиженно воскликнула та.

– Не единственный, но один из главных. Видишь ли, я знаю мужчин гораздо лучше тебя и просто пытаюсь понять, что у твоего друга на уме.

– Не суди о Кристиане, сравнивая его с другими мужчинами. Они, все вместе взятые, не годятся ему в подметки, ясно?

– Ясно. Ему только нимба над головой не хватает, – сказала Ханна и с удивлением заметила, что ее подруга сама подливает себе виски.

Отлично, раз не хочет говорить сама, пусть пьет сыворотку правды.

Итак, после нескольких стаканчиков сыворотки правды у девушки, действительно, развязался язык. Она рассказала Ханне обо всех своих опасениях, о том, что Кристиан ей не звонит, но пишет лишенные всякой эмоциональности сообщения без знаков препинания, хотя текст в них всегда очень приятный.

– Слушай, – предположила Ханна, закуривая. – А, может он наркоман?

Изабелла даже забыла упрекнуть подругу за то, что та дымит у нее дома, настолько она была занята мыслями о себе и своем Кристиане.

– Нет-нет! – замахала головой она. – Не может быть!

– Откуда ты знаешь? Художники довольно часто употребляют ЛСД, чтобы расширить сознание и писать свои кислотные картины.

– Но у него вовсе не кислотные картины! – запротестовала Изабелла.

– Ой, искусствовед заговорил!

– Не забывай, – строго сказала девушка. – Я очень много общалась с человеком искусства и разбираюсь в этом.

– Кислотные картины и искусство – это разные вещи, – напомнила Ханна.

Та фыркнула:

– Ты даже понятия не имеешь о том, что такое искусство.

– Допустим, но мы съехали с темы. Ты не можешь быть точно уверена в том, что Блейк ничего не принимает.

– Он ничего не принимает! – Изабелла стукнула кулаком по столу.

Дюфрен покачала головой. С этим человеком и в обычное время спорить чрезвычайно трудно, а когда она выпившая – нечего даже и пытаться.