Вечноживущие

Гнилостный воздух был пропитан запахом разлагающейся органики и чего-то кислотного, едкого: сам город переваривал свои отходы.

Здания здесь не стояли – они росли, как кристаллы ржавого металла, сросшиеся в чудовищные сталагмиты.

Зеленоватые, синие, грязно-жёлтые огни мерцали в тумане, оставляя на стенах движущиеся тени, которые не принадлежали никому.

Неживые всё ещё были рядом. Кир чувствовал это: холодное, безэмоциональное присутствие, не локализуемое, но постоянное, как фоновый шум в системе. Они сканировали, искали его цифровую подпись, пробовали вскрыть код, почуять сбой. Значит, знают, что убили копию.

Возвращаться в привычное тело – означало смерть. Нужно оставаться в этой оболочке – минимальной, архаичной, почти невидимой для систем. Тело ныло, словно его резали изнутри на кусочки.

Нижний Уровень дышал. Живые текли по его невидимым дорожкам, как клетки по капиллярам – молча, стремительно, избегая взглядов, но чутко улавливая шаги за спиной. Их лица были либо спрятаны – под масками, под тканью, под искусственной кожей, – либо искажены до неузнаваемости. Время, яды, старые модификации. Один стёр собственное лицо, заменив его гладкой пластиной с мерцающими прожилками – они пульсировали в такт дыханию. У другого глаза светились тусклым синим – дешевые линзы, взятые на последние кредиты.

Кир шёл, стараясь не вызывать волн, которые могли уловить неживые. Просканировал память и нашёл старый контакт: Миракс. Забытое имя… кто ты и почему запись о тебе всё ещё жива? Бывший напарник по прошлой жизни, друг, который однажды просто перестал быть частью системы, сумасшедший философ, который свихнулся от сумасбродств и погрузился в хаос вневременья. Так бывает, когда живёшь вечно: просто теряешь связь с реальностью, уходишь в себя и продолжаешь жить ради жизни, не понимая, зачем и для чего. Таких называют дрейфующими. Они живут в разломах реальности, цепляясь за обломки смысла. Кир не знал, жив ли ещё Миракс в полном смысле слова, но понимал: если кто и поможет – то только он.

Убежища Миракса было недалеко. Кир двинулся вглубь Нижнего Уровня. Он плыл на гравитационных кроссах, стараясь не вызывать волн – каждое движение было выверено, как в старой игре на выживание, где одна ошибка становилась последней.

Неживые чувствовали движение, как вода чувствует всплеск – резонанс в цифровой ткани города мог выдать вечноживущего, но Кир был пустым, почти мёртвым, и потому – невидимым.

Возле маслянистой лужи он остановился, завис и посмотрел вниз. Тёмная плёнка дрожала от невидимых вибраций, по искажённому мареву плыло едва различимое отражение мужчины с резкими чертами. Волосы короткие, тёмные. Челюсть чуть в сторону – след зажившей травмы. Непривычно было смотреть на лицо чужого человека: неприятно, но завораживает.