Зимопись. Книга пятая. Как я был невестором

– Традиции устанавливаются людьми. В начале любого пути традиции отсутствуют, и когда наше племя оторвалось от вашего, они были немного другими. Так как же вы даете определение?

Сестра Вероника улыбнулась моей настойчивости.

– Вставляем то, что наиболее соответствует тайным мыслям по поводу, о котором речь. Если это почему-либо невозможно, используем любое из общеупотребительных. Умение приходит со временем, тогда прибавляемым определением ты сможешь сказать намного больше, чем говоришь.

Примем к сведению.

Разговор велся громко, скрываться нет смысла. Теперь мы не враги, а посланцы. Я бы предложил поднять белый флаг, но не знал, имеется ли здесь такая традиция. Без знака парламентера из любых кустов в нас могут полететь стрелы, оттого я держался подальше от чащ, кущ и прочих дебрей. Никем не остановленные мы дошли до окраины леса, слева мелькнули знакомые сады. Сюда стая приходила за яблоками. А когда она помчались обратно…

– Опасность! – воскликнул один из царберов, взлетая в небеса.

Вот-вот, про это я и подумал.

Ринувшийся на подмогу второй тоже попал в ловушку.

Веревочные сети от ровзов на вес воина в доспехах не рассчитаны. Плавно покачиваясь, деревья-рычаги стали сгибаться обратно, воины снова коснулись земли, а клинки как бумагу порезали местные веревки.

– Ты специально сюда завел?! – с мечом наперевес ринулся на меня первый освободившийся.

– Стоять! – остановила святая сестра. Поковыряв в моих глазах взглядом, она подытожила: – Мальчик не настолько глуп, чтобы надеяться на хлипкие путы. Человека с оружием такой сетью не поймаешь. Он не специально. Так ведь?

– Это от ровзов… тьфу, человолков. Здесь их зовут ровзами. Любой, кто умеет пользоваться руками, из сетей выберется.

Про то, что ему не дадут из них выбраться, я умолчал. Логика подсказывала, что на сработавшие ловушки в долину должен подаваться какой-либо сигнал. Как выяснилось, сестра Вероника имела такое же мнение.

– Скоро к нам пожалуют гости. Оружие не вынимать, применять в крайнем случае. От стрел защищайтесь щитами, непробиваемость доспехов желательно не показывать. Говорить буду я.

– А мне чем защищаться? – развел я руками.

– Ах да, в этом тебя никто не узнает. В какой одежде ходят в долине?

– В какой только не ходят, но я предпочту остаться в доспехах, потому что здесь не любят пришельцев и сначала стреляют, а потом разговаривают.

– Хорошо, тогда говорить начнешь ты. Я подключусь в нужный момент. Твоя задача – убедить местных в нашем миролюбии до того, как мы кого-нибудь убьем.

Чудесная формулировка. Командирша даже мысли не допускает, что могут убить кого-то из нас. Если судить по толщине, количеству и, главное, качеству брони, то могу со стопроцентной уверенностью предположить, кого.

– Эгегей! – донеслось сразу с нескольких сторон.

Нас брали в кольцо.

– Видать, плохо мы им в прошлый раз всыпали, еще захотелось.

– Всыпали хорошо, но с голодухи и в огонь полезешь, если жареным пахнет.

– Жареным сейчас запахнет, это точно.

Голоса были веселые, нас принимали за ровзов. Получается, что разгромленная стая улепетывала именно отсюда. Не верю, что туземцы справились одни. Раньше же не справлялись. Потому что не было стрел с металлическими наконечниками. Много чего не было. Теперь все это должно появиться. А если не появилось… гм, куда тогда делось? Не могли же все как один – в пропасть, как Ива. Или могли?

Глаза с нетерпением ждали появления лиц. Если снова раскрашенные…

Накаркал. Это оказались левые. Черные лица, белые узоры. Несколько человек вышли на нас, размахивая руками, и встали, словно ломом огретые, лица застыли в ужасе.

– Твои? – осведомилась у меня сестра Вероника.

– Ну…

Вот и пришел мой северный пушной зверек. Туземцы в своих тряпочках на поясах и костяных бусах смотрелись чертями на пороге ада. Сейчас мне придется переступить порог.

– Вы кто? – обратились к нам. Тут же раздался крик-призыв в сторону садов: – Зуй!

Зуй?!

Из-за деревьев появился еще один человек. Именно Зуй – изрядно потрепанный, с новыми шрамами, с белым лицом и черными рисунками. Ничего не понимаю. Левые с правыми почти не пересекались, если только…

Да, если только. Чрезвычайные обстоятельства.

Зуй оказался начальником этого отряда. Он внимательно осмотрел нас, особое впечатление произвели не доспехи и щиты, а личность командирши.

– Женщина? – удивился он.

Нас держали на прицеле. Окруживших было два десятка, в случае схватки три царбера даже устать не успеют – каменные наконечники, как и каменные топоры, смешны перед броней.

Каменные? У Зуя стрела блестела бронзовым наконечником! Что же произошло в долине?

Зуй меня не узнал. Еще бы, знал зверя, а тут человек. Напоминать не хотелось. Я наслаждался последними секундами жизни. Что бы ни говорили, а жить – хорошо. Мне даже повезло. Будет что вспомнить, если за чертой что-то есть. В моменты вроде нынешнего нестерпимо хочется, чтоб было.

– Чапа, объясни товарищу, кто мы, и пусть позовет кого-нибудь из начальниц. – В мой бок прилетел тычок. – Заснул, что ли?

– Сестра Вероника является полномочной представительницей Верховной царицы, – начал я, изо всех сил желая закрыть глаза, чтоб все исчезло дурным сном.

Царберы прикрылись щитами, но мечей не обнажили. В ожидании, пока я договорю, святая сестра величественно сложила руки на груди. Туземцы нерешительно приблизились, во все глаза разглядывая диковинные одеяния и предметы.

– Она прибыла в сопровождении охраны и меня, как проводника, для переговоров о воссоединении наших…

– Малик идет! – вскричали сзади.

Меня качнуло. Улетевшая душа вернулась, с наскока едва не опрокинув. К нам действительно спешил Малик – в своей разбойничьей амуниции, с мечом на боку и в штанах, что смотрелось дико для взгляда, который привык к другому. Бритая лысина блестела на солнце ровным загаром, бородка курчавилась, взгляд рыскал.

– Кто? – Гортанный окрик медом втек в уши и разлился по телу овеществленным счастьем. – Ровзы или люди?

– Какие-то переговорщики.

Туземцы расступились, и я чуть не бросился навстречу приятелю. Заметив, что царберы с командиршей одновременно перевели взоры на новоприбывшего, я быстро сложил руками перед грудью косой крест запрета, затем палец лег на губы, а глаза указали на святую сестру.

Вскипевшая радость на лице Малика сменилась пониманием.

– Переговорщики? – медленно проговорил он, затягивая время, понадобившееся на обдумывание.

– Сестра Вероника прибыла по поручению Верховной царицы и сестричества для переговоров с правительницей долины, – выпалил я.

Малик кивнул: ясно. С правительницей, так с правительницей. Хоть с чертом лысым.

– С какой пра…

– Приветствую высоких гостей, – перебил Малик недоумевавшего Зуя и сделал знак молчать. – Прошу извинить, но у меня нет приказа по поводу переговорщиков, а с нарушителями границы мы обращаемся жестко. Сейчас вы для нас в первую очередь нарушители. Вы же явились без приглашения?

Сестра Вероника подтвердила:

– Да, но мы пришли с миром.

– Нам тоже война не нужна. Чтобы как-то разрулить ситуацию, сделаем следующее: ваши воины останутся здесь под присмотром наших ребят, а мы спустимся в долину.

Царберы зароптали, но святая сестра успокоила их:

– Все нормально, это предусмотрено. Ждите. Не вернемся до темноты – поступайте по своему усмотрению.

Интонация последних слов сказала «по заранее оговоренному плану».

Малик тоже понял, но лишь хмыкнул.

– Зуй, отойдите на дальность выстрела и не приближайтесь, с их оружием в ближнем бою вам не совладать. И… если не вернемся до темноты, поступайте по своему усмотрению. Используйте сети, валите камнями, роняйте на них подрубленные деревья или загоняйте в ямы с кольями. Если дойдет до рукопашной, нападайте сразу с нескольких сторон. Пока щит прикрывает лево, стреляйте справа в открытые части лица и наоборот. Лицо – единственное уязвимое место. С нарушителями границы не разговаривать, за любое слово кожу сдеру и съесть заставлю. Двое со мной, прикрывайте сзади. – Лицо с орлиным профилем обернулось к нам. – Пойдемте, сестра. И ты… как тебя?

– Чапа, – с улыбкой представился я. – Теперь меня так зовут. Было время, когда я жил здесь, в долине, пока не попал к человолкам. Гляжу, тут многое поменялось.

– Не представляешь, насколько.

От оставленных воинов и окруживших их туземцев нас отделяло уже достаточное расстояние. Святой сестре не понравился завязывавшийся междусобойчик.

– Представьтесь, – потребовала она от Малика.

– Не собираюсь, пока правительница не разрешит.

Малик откровенно насмехался, но сестра не понимала – она не знала ситуации, не понимала, с кем говорит. Для нее Малик был одним из войников или мужей кого-то приближенного к выдуманной правительнице. Если вспомнить о небольшом народонаселении и том, как его слушались, он мог быть кем-то важным при самой правительнице.

– Мы идем прямо к ней? – осведомилась святая сестра, вышагивая рядом.

Она попала в сложную ситуацию. Нужно не потерять лицо перед нижестоящими мужланами, но в качестве гостя на чужой земле привычным способом, то есть, приказами, этого не добьешься. В качестве способа восстановить привычный статус-кво было выбрано нахрапистое расспрашивание – собеседник ставился в положение подчиненного, который докладывает начальству.

Не тут-то было.

– На нашей земле вопросы задаем мы, – отсек Малик. – Не волнуйтесь, ваше достоинство никто не уронит. Его просто не заметят. Да и зачем оно тут кому-то – такое? Юмор. Мы здесь все очень веселые ребята

Я чувствовал, как он изо всех сил придумывает, как разделить нас и выспросить подробности. Любая оплошность приведет к жертвам, а жертвы потянут ниточку за гору и отразятся на Томе и возможностях вытащить Шурика.

Я думал о том же. Мозг трещал, но не выдал ничего умнее, как отпроситься в туалет. Тогда уж надо ждать, когда отпросится сестра, чтоб остаться наедине с Маликом. Фигушки, она сходила перед самым выходом.

Двое туземцев не принимали участия в разговоре, который назад просто не долетал. В их задачу входило не дать пришельцам натворить бед, если что-то пойдет не так.

Все шло так, мы направлялись прямо во дворец. На вопрос, что случилось в долине, окружающее ответа не давало. В глаза бросалось единственное – частичное перемешивание левых долинников с правыми и оружие рыкцарей у них. Могли отобрать либо получить в качестве союзников. Еще очень интересовало, почему они так слушаются Малика.

Сестра Вероника с любопытством оглядывала окрестности. Фотографический взор останавливался на каждой подробности, подмечал любую деталь.

– Пашете сами? Без лошадей?

Это она заметила туземцев в поле. Ровзов не было, справлялись сами.

– Лошадей у нас нет.

– И волков, вижу, не боитесь.

Палец сестры указал на работников, спокойно передвигавшихся попарно и даже поодиночке, что немыслимо для ближнего загорья.

– Волков тоже нет.

– Но о лошадях и волках вы знаете. – Во взгляде Вероники сгустились тучи.

– Мы много чего знаем.

Ответ святую сестру, естественно, не удовлетворил. Она хмуро поглядывала на кожаный доспех Малика и бронзовое оружие. На меня метнулся вопросительный взгляд. Я лишь развел руками: мол, сам ничего не понимаю.

На месте Вероники я бы решил, что часть рыкцарей сумела пробиться в долину и как-то здесь устроилась. Например, они стали профессиональным наемным войском, вроде царберов, а в обмен на часть оружия получили какие-нибудь дополнительные бонусы.

Проемы каменных жилищ светились жизнью, исходили дымками. Прежде на холостой части такого не было. Иногда из глубин выглядывали лица, в том числе нераскрашенные. Иногда (совсем невероятно) – женские. Мост оказался на месте и закрыт, но часовой отсутствовал.

– От кого или от чего защищаетесь? – Сестра указала лицом на бревенчатый частокол, мешавший пройти в другую часть долины в обход моста.

– От глупости.

На входе во дворец вместо двух красноюбочников ныне дежурил рыкцарь в привычном облачении. Опустив вскинутый гнук, он сдержанно кивнул и посторонился. Сестра едва заметно склонила голову в ответ, гордо пронеся ее в темноту тоннелей. А я не был уверен, что часовой приветствовал именно ее. Малик, уходя в долину, назывался Маликом Носатым, главой рыкцарей, которые перешли к нему от Кудеяра. Скорее всего, часовой – страж из его отряда, а на святых сестер ему плевать, если думать о них именно как о сестрах.

– Помыться с дороги не желаете? – осведомился Малик, когда проходили мимо купальни.

Взор Вероники тоскливо остановился на мне.

– Благодарю, но не могу, – ответила она. – У меня приказ ни на секунду отпускать от себя проводника. Если внешние обстоятельства заставят разъединиться, я обязана убить его и любого, кто захочет этому помешать. Приказы не обсуждают. Даже при угрозе собственной жизни и всей миссии, этот приказ я выполню в любом случае.

– Кажется, святая сестра забылась, что находится не дома. – Малик нахмурился. – Мы своих не бросаем.

Я почти увидел, как к горлу женщины потянулись невидимые щупальца, как гулкая пустота коридоров наполнилась опасностью, а воздух заискрил.

Руки обоих опустились на мечи.

– Чапа не ваш, в скором времени он станет царевичем и обретет положение, завидное для любого мужчины.

Малик с интересом глянул на меня, но линию гнуть не прекратил.

– Он наш по рождению, этого достаточно. Чапа, иди вперед.

Впервые я увидел применение катаны, пусть и оформленной в угоду местным вкусу и традиции. Выхваченный клинок со звоном встретился с тяжелым мечом Малика, оставив на нем зазубрину. Теперь только на перековку. Верткости святой сестре не занимать, но оружие Малика тоже порхало мотыльком, а узкие стены не давали возможности размахнуться.

– Зря. В гостях так не поступают. Будь у вас добрые намерения, клинок остался бы в ножнах при любых событиях. Взять!

Готовясь защищаться, Вероника резко оглянулась. Приказ оказался уловкой. Малик провел непонятный прием, и в одно движение женщина оказалась с вывернутой назад рукой. Сказочный по возможностям меч теперь валялся на полу.

– Чапа, подожди в главном зале, пока мы с гостьей закончим увлекательную беседу на тему этики.

– Хорошо. Но мы шли с миром, также хотели бы и вернуться.

Я двинулся по пустому тоннелю к светившемуся простору зала.

– Понял. – Малик насел на Веронику и стал вязать руки. – Буду предельно галантен.

Коридоры и сам зал оглушали непривычной пустотой. Ни правителя, ни охранителей. У трона стоял столик, обычно носимый служанками, на нем звала перекусить глиняная ваза с фруктами, и лежала восковая табличка Фриста с палочкой-стилусом. Вот! Меня даже не заинтересовала подзорная труба Фриста, что спокойно расположилась сейчас поверх дощечки. Смахнув ее в сторону, я принялся лихорадочно писать:

«Считают, что я местный, взяли как проводника. Пришлось придумать, что страна башен и племя долины разъединились не так давно, что здесь тоже верят в Аллу со всеми придурями типа молитв и прочего. Нас послали миром вернуть долину под власть царицы, иначе будет покорение силой. В лесу по левой стороне гор еще двадцать четыре царбера. И в районе водопада трое. Чтобы подняться, в камень вбили крючья, теперь переваливать гору в сто раз проще».

На последней фразе табличка кончилась, но все уже сказано. Не подписываться же.

– Вы скоро? – позвал я.

Боевитой спутнице этим я сообщал, что никуда не сбежал и не веду ни с кем тайных переговоров, а Малику – что все понял и сделал.

– Наша гостья готова подождать здесь, в коридоре, – донесся веселый гортанный голос. – Я не возражаю.

– Тогда я подожду с ней для общего спокойствия.

Я гулко потопал обратно. По пути глянул в выводившее наружу достопамятное окно. На этот раз ничего интересного – ни свадеб, ни купаний, ни тренировки детей на живых мишенях. Прежняя жизнь канула в Лету.

Когда вернулся к спеленутой в собственную накидку Веронике, губы не сдержали улыбки. Святая сестра напоминала личинку-кокон гигантского насекомого. Бабочку без крыльев, попавшую в паутину. С ног до шеи ее опутывала веревка, словно колбаску, сверху торчала лишь злая растрепанная голова.

– Не развязывай, – предупредил ушедший Малик.

– Спасибо, что вернулся, иначе мне пришлось бы идти на крайние меры. – В глазах спутницы читалась благодарность. – Можешь надрезать веревки?

– Не надо нарываться. Нас приняли хорошо, зачем портить о себе впечатление?

Вероника извернулась червем, привалившись спиной к стене. Из полусидячего положения спросила:

– Меч здесь?

– Нет.

– Плохо. Надо забрать. Когда нас будут отбивать, без него не обойтись.

Меня прорвало:

– Какого ежа горбатого нас отбивать?! Все шло хорошо, нас привели во дворец…

– Хорошо?! – возмутилась Вероника. – Нас… Стоп. Говоришь – во дворец? Я думала, это застенки. Что там дальше по коридору?

– Тронный зал.

– Правительница долины ждет нас?!

– Пока там пусто.

Стало слышно, как вдалеке забегали люди. Малик о чем-то кратко распорядился, шаги стихли. Малик тоже ушел другим ходом. Приятель ориентировался в каменном лабиринте не хуже Вечного Фриста, только халата не надел. Но в стране башен он тоже юбку игнорировал, это не помешало стать командиром отряда. Что, если он – новый Фрист?

Оставалось ждать и надеяться на лучшее.

– Ты сказал – пусто. – Лицо Вероники подозрительно напряглось.

– Кроме этого коридора там сходятся еще три.

– Свет оттуда?

– Из окна. Когда мы подходили к горе, этот огромный проем бросался в глаза, он единственный такого размера.

– Видела. Оттуда не выпрыгнуть, высоко.

Я вздохнул.

– Не надо никуда прыгать. Все идет замечательно.

– Предельно замечательно. – Вероника повела связанными плечами.

– Сами виноваты. Или у вас имеется другой приказ, о котором не знаю? Если истинная цель похода не соответствует заявленной…

– Приказов много, на все случаи, но цель одна – вернуть соседей в лоно истинной власти.

В зале вновь послышалось хождение. Властный женский голос отдал несколько приказов, к нам проследовали воины в рыкцарском одеянии.

– Святая сестра может освободиться, ее ждут, – сообщили они, останавливаясь на безопасном расстоянии.

Правильно. У сестры выучка, с которой совладал только Малик, тоже где-то кем-то неплохо натренированный. Рыкцари подобными навыками не обладали и, предупрежденные, держались подальше. Стрелы, наложенные на гнуки, подрагивали, глядя вниз, вскинуться и вылететь – дело мгновения.

Я помог сестре Веронике с веревками.

– Верните меч, – потребовала она, покончив с путами.

– Возьмите там, где обронили, – раздался хохот в ответ. – Если никто не подобрал. Разве не слышали: что упало, то пропало.

– Вы за это ответите, – прошипела Вероника.

Последнее, находясь рядом, услышал только я.

– Пожалуйте в тронный зал. – Рыкцари отступили, освобождая проход. – Позвольте представить правительницу долины.

Последовал приглашающий жест, мы одновременно шагнули в знакомое гигантское помещение. Ситуация изменилась. По углам снова стояла охрана, но вместо краснорожих зомби на нас обычными лицами пялились рыкцари с гнуками, служанки отсутствовали, а на троне восседала царевна Деметрия.

Глава 8

Мы приблизились, насколько позволила охрана. Когда гнуки вскинулись, и раздался предупреждающий окрик, святая сестра встала как вкопанная. Что говорить о ней, если я тоже оцепенел с открытым ртом. В общем, ни «здрасьте», ни поклона, просто шок.

Царевна ничуть не изменилась. Те же осанка фонарного столба, узкая талия и широкие бедра, тот же снисходительный взгляд. И роскошные доспехи те же – работы кузнецов крепости или привезенные из иных краев, подобно моим ножу и щиту, оставленным на той стороне гор. Дорофей нагло врал, говоря о ее ранении, предводительница отступников цвела и пахла.

– Деметрия Великолепная! – с ухмылкой объявил ее Малик, стоя по правую руку.

Губы царевны добродушно растянулись в уголках:

– Здравствуйте, сестра Вероника, встречались. Как здоровье моей матушки, не хворает?

– Верховная царица чувствует себя прекрасно.

– Приятная новость.

– Думаю, ее тоже обрадует, что дочь жива и неплохо устроилась. Как получилось, что глава отступников воссела на трон потерянной области?

– Не поверите – повезло. Шла по незнакомой местности, устала как волк, дай, думаю, присяду, как раз по дороге стул нарисовался. Оказался троном. Теперь – вот. – Царевна обвела руками зал.

Охрана едва сдерживала смех, святая сестра бурлила и готовилась взорваться. Если б оружие не отобрали…

Изогнутый стальной меч занимал место на поясе Малика. Тяжеленный бронзовый ветеран, получивший в бою смертельное ранение, отправился в небытие. Что-то мне говорило, что обратно сестра своей прелести не получит. А нечего махать где ни попадя.

– Что велела передать мама? – осведомилась царевна.

Святой сестре не нравились ни тон, ни личность собеседницы, но выбора не было.

– Верховная царица предлагает правительнице долины помощь во всем возможном и невозможном, дарует титул цариссы и настаивает на строительстве в долине истинного храма для молитв и утешения.

– Во главе с назначенной из-за гор сестриссой? Уж не с вами ли, сестра Вероника?

– Не мое дело решать за сестричество.

Бравая сестра всем видом выказывала отношение к правительнице, которую никак не ожидала увидеть на троне. Та, с которой воевали и ценой многих жертв победили, снова имела власть. И пользовалась.

– Вы пришли впятером?

В вопросе царевны только я увидел подвох. Точная цифра была написана на дощечке, которая исчезла вместе со столиком, Деметрия не могла не ознакомиться.

– Если посольство не принесет результата, прибудет вся армия.

Царевна поморщилась:

– Сестра Вероника, прочистите уши. Повторяю: вы пришли впятером?

– Да.

Святая сестра глядела дерзко. Уйти от ответа второй раз означало признать, что не все чисто с ответом.

Царевна кивнула:

– Мы тоже отвечаем искренностью и прямотой. Если с вашей стороны все честно, то племя долины принимает предложение со всей душой. Больше никаких войн, жертв и непонимания, это мечта каждого по обе стороны разделяющих гор. Стройте свой храм, сестра Вероника, я выделю людей и помогу с материалами. Теперь можете возвращаться и объявить о нашей дружбе.

– Пусть мне вернут меч, – потребовала Вероника, растаивая под сыпавшимися свидетельствами успеха.

Деметрия покачала головой:

– Никто, находясь на нашей земле, не имеет права поднимать оружие на жителя долины. У Вас должны были его отобрать перед входом во дворец, но сделали исключение, надеясь, что человек подобных святости и положения не станет играть оружием смерти, как неразумное дитя. Вам полагалась немедленная казнь, но я прощаю. Мне не терпится воссоединить наши народы и восстановить отношения с мамой. Передайте, что я готова встретиться с ней на любой территории. Еще нужно назначить ответственного за выработку плана по полному слиянию, он может отправиться с вами и подтвердить договоренности. А сейчас прошу откушать с нами.

Хлопок царевниных рук напомнил Фриста, с этого же места вызывавшего служанок. И они явились. Некоторых я узнал. Не узнавалось только одеяние: вместо чувственной бахромы девушки облачились в полноценные отрезы ткани, как все женщины долины, только раскраску не нанесли.

Никак не пойму, что же в действительности происходит. Куда делись прежний властитель и заместили? Почему такая сборная солянка из всего, что было, и при этом никто никого не убивает?

Перед нами и перед царевной установили по столику с фруктами и напитками.

– Представьте спутника, а то Малик говорит, что это наш житель.

– Любопытное имя – Малик. Весьма знакомое. А не тот ли Малик…

Надо же, наслышана. Теперь Вероника до конца поняла, кто хозяин долины, и к кому она явилась с предложением о слиянии. Все произносимые слова остаются словами, пока их не подкрепят делами, а какие дела можно вести с разбойниками?

– Малик Носатый к вашим услугам, – представился по всей форме горбоносый приятель.

Святая сестра взяла себя в руки.

– Это Чапа, проводник, он действительно бывший житель долины, – чинно сообщила она.

В глазах царевны мелькнуло что-то, но узнавания не произошло. Во мне мало осталось от ангела и Василисы Варфоломеиной, ныне перед царевной стоял здоровенный лоб с короткой стрижкой, мускулистый, загорелый, с крепкими плечами и прямым взглядом.

– Тебя принудили? Хочешь остаться здесь? – донесся прямой вопрос царевны.

Святая сестра превратилась в камень.

Я развел руками:

– Теперь мое место на той стороне гор.