
Полная версия:
Исчезновение Маргарет Астор
– Знаешь, крыс и насекомых я боюсь гораздо больше, чем призраков, – с усмешкой отмахнулась Белла.
Внезапно голос Марты стал бархатным, и она заговорщически поинтересовалась:
– Как там наш красавчик Пол? Вы созваниваетесь с ним? Когда следующее свидание?
Под «нашим красавчиком Полом» подразумевался новый ухажер Беллы, с которым Марта познакомила подругу пару месяцев назад. Очевидно, она чувствовала некоторую ответственность за происходящее, отчего постоянно осведомлялась о прогрессе в их отношениях. Белла искренне рассмеялась:
– Марта, Пол пришел бы в ярость, если бы узнал, что ты его так называешь!.. Да, мы созваниваемся и даже договорились встретиться, как только я закончу все дела в Лондоне. – Неожиданно ее голос потускнел: – К слову, о звонках: угадай, кто мне сегодня звонил?
– Не может быть! – послышался возглас Марты, возмущенной догадкой. – Дани? Опять? Что ему нужно?
– Наверное, то же, что и всегда, – грустно вздохнула Белла. – Но я не взяла трубку.
– Дорогая, – участливо сказала подруга, – ты знаешь, я прекрасно отношусь к Дани, но тебе не кажется, что это слишком? Все-таки уже прошел целый год, как вы развелись. А он как будто до сих пор не может отпустить ситуацию…
– Возможно, во всем виноват его испанский темперамент, – отшутилась Белла. – Но я решила, что пока не буду отвечать на его звонки. В конце концов, всегда есть электронная почта.
Марта радостно согласилась:
– Правильно! Если что-то срочное, то всегда можно написать. Думаю, он остынет рано или поздно. – На фоне этих слов громко хлопнула дверь офиса, и подруга поспешно добавила: – Ладно, мне пора! Обязательно позвони мне завтра, как сходишь в квартиру, иначе я лопну от любопытства! Целую!
Белла попрощалась и умиротворенно вздохнула. Разговоры с Мартой, пусть даже столь недолгие, всегда были сравнимы с глотком прохладного эля в жаркую погоду. Активная и деятельная, Марта никогда не зацикливалась на чем-то одном, оттого ее отношение ко многим аспектам жизни было несколько поверхностным, но отнюдь не безрассудным. Этим она сильно отличалась от Беллы, которая воспринимала жизнь со всею серьезностью и могла долго концентрироваться на одних и тех же вещах, причем в основном негативных. Своими полушутливыми, небрежно брошенными фразами Марта могла с легкостью сбить налет серьезности и мрачности с любой ситуации. Порой хватало одной только фразы «Не занудствуй, Белла!», чтобы та встрепенулась, слегка обиделась, а потом задумалась, действительно ли все настолько серьезно?
Вбежав через крутящиеся стеклянные двери в отель, девушка кивнула администратору и, получив от того вежливое приветствие, направилась к себе. Обстановка в ее номере была простенькая, но все же с претензией на некоторую эксклюзивность. В погоне за безжалостными стандартами и, чего уж таить, наибольшей выгодой отели стремительно приводились к единому формату. Проще говоря, обезличивались. Однако Белле нравились старые лондонские отели тем, что они до последнего хранили остатки «той самой Британии» в виде раздельных кранов с горячей и холодной водой на раковине и узорчатых шпингалетов на исторических окнах. Впрочем, помимо этих милых, греющих душу деталей, гостей отелей непременно встречала еще одна очень характерная особенность, присущая старым зданиям, и имя ей было Ее Величество Плесень. Она обнаруживалась везде – в стенах, коврах, за шкафами, в обивке диванов, и от нее не было никакого спасения. Болотистый запах пропитывал мебель, одежду и даже волосы, заставляя хозяев зараженных помещений в ужасе сбивать отделку, натирая стены различными кислотами и растворами. Если сделать все правильно, то плесень отступала на время, но все равно неизбежно возвращалась вновь и вновь. Виной всему был влажный климат и плохое отопление, на котором зачастую сильно экономили.
Оказавшись в номере, Белла сразу распахнула окно и с отвращением взглянула на кресло в углу, от которого подозрительно веяло трясиной. Затем она включила ноутбук и в ожидании, пока тот загрузится, достала телефон. «У вас одно непрочитанное сообщение», – высветилось на экране смартфона. Белла кликнула на иконку с конвертиком и тут же прочла: «Срочно перезвони мне!» Девушка закатила глаза. Опять Дани. Ей нечего ему сказать и совершенно не хотелось звонить, ведь было очевидно, что разговор с бывшим мужем не предвещал ничего хорошего.
Расположившись перед ноутбуком, Белла постаралась сконцентрироваться на работе. Ее тонкие пальцы забегали по клавиатуре, выбивая из клавиш приятный мягкий стук. Впрочем, несмотря на сосредоточенный вид, мысли Беллы витали где-то очень далеко. Там, где она еще была счастлива с Дани.
Они познакомились семь лет назад на международной туристической выставке в Лондоне. Белле было двадцать восемь лет, она совсем недавно устроилась переводчиком с испанского языка в престижную компанию и находилась в полнейшем восторге от открывавшихся перед ней перспектив. Там-то на выставке она и заметила на себе испепеляющий взгляд молодого человека. Если бы ее спросили, чем именно он привлек ее внимание, Белла бы сразу ответила – бровями! Густые, иссиня-черные, но при этом удивительно чувственные. «Чего это он?» – мелькнуло в голове у Беллы, и она тут же приняла, как впоследствии оказалось, судьбоносное для себя решение подойти к стенду его компании, которую он представлял.
– Добрый день, меня зовут Белла. Как ваши дела? – обратилась она к молодому человеку по-английски, дружески протянув ему руку. – Расскажите нам, пожалуйста, про вашу компанию!
– Добрый день, – ответил он по-испански, – меня зовут Дани.
Так и началась их история. Влюбленность захлестнула Беллу с головой, и наперекор собственным принципам она переехала к Дани уже после второго свидания. Отношения развивались стремительно, и довольно скоро молодые люди поженились. Все подруги Беллы были в восторге от Дани и его превосходного чувства юмора, а Марта один раз даже призналась, что мечтает о таких же шикарных бровях.
Супруги поселились в скромном, но вполне уютном доме в небольшом городке под названием Марлоу, где находилась фирма Дани, которой он управлял вместе со своим отцом. Из-за отдаленности Марлоу от Лондона Белле пришлось уволиться с прежней работы и устроиться в другую компанию, чей офис располагался в соседнем городе. Разумеется, девушке, которой с трудом удалось пройти несколько этапов собеседования и обойти десятки других претендентов на место в лондонской компании, было очень сложно свыкнуться с мыслью, что теперь придется работать в крохотной провинциальной фирме. Но, как всем известно, любовь способна затуманить даже самый ясный ум. «Он того стоит!» – думала Белла, с умилением наблюдая за тем, как Дани ловко прибивает вечно отваливающийся плинтус в прихожей.
Впрочем, рано или поздно всему приходит конец. Так и перед глазами Беллы туман влюбленности постепенно рассеялся, обнажив всю неприглядность ее скучной жизни с Дани. Муж был спокоен и заботлив, у них почти никогда не случались ссоры. И, пожалуй, самое главное: в отличие от Беллы, Дани был совершенно доволен жизнью и не стремился к большему. Его устраивал их маленький дом в провинции, он не предпринимал ничего, что бы заставило бизнес отца разрастись до крупной компании. Он просто… жил в свое удовольствие. По вечерам Дани любил возиться в гараже со стареньким желтым «Фордом», стараясь привести того в рабочее состояние. Это был его «проект», и каждый раз, когда Дани заговаривал о нем, его глаза начинали радостно светиться.
Белла возненавидела этот несчастный автомобиль, и чем дальше, тем сильнее в ней закипало отвращение. Сколько раз она, заламывая руки, пыталась объяснить мужу, что такая жизнь ее совершенно не устраивает, но все было без толку: ее слова ударялись о глухую стену непонимания. Терпение девушки окончательно лопнуло, когда во время очередного монолога Беллы о необходимости что-то изменить в их жизни Дани, до этого отстраненно отмалчивавшийся, внезапно предложил завести детей. «Ты издеваешься?!» – вспылила Белла, и, получив в ответ изумленное: «Нет, я серьезно», она в слезах вылетела из комнаты.
Муж ее совсем не понял и, что самое обидное, даже не пытался понять. Белла быстро собрала вещи и съехала в арендованную квартиру. А спустя неделю раздумий подала на развод. Дани был безутешен и засыпал ее звонками и сообщениями, умоляя вернуться, а все подруги крутили пальцем у виска.
Итак, развод был официально оформлен, и Белла обнаружила себя в полнейшей неопределенности. Каждое утро она просыпалась совсем одна в съемной квартире, после чего ехала в соседний город на нелюбимую работу. Что теперь делать? Ее охватило странное оцепенение, подозрительно напоминавшее меланхолию. За годы жизни с Дани девушка забыла, каково это – сражаться и добиваться своего. Наверное, стоило начать искать новую работу в Лондоне? Белла направила свое резюме в несколько фирм, однако везде получила отказ. Тогда она стала звонить бывшим коллегам с просьбами разузнать о вакансиях, которые еще не успели разместить на сайтах по поиску работы. Одна из знакомых посоветовала кандидатуру Беллы нужному человеку, и – о чудо – желаемая должность переводчика нашлась, но не в офисе, и оплачивалась не так высоко. Столь долгожданный переезд в Лондон откладывался, но и это уже было лучше, чем ничего.
Дела шли туго и как-то неправильно. Белла крепилась, держалась, но, несмотря на старания преподнести свою ситуацию в лучшем свете, со временем даже стала сомневаться в верности своего решения развестись с Дани.
Но вдруг события приняли совершенно неожиданный поворот. Одним долгим безрадостным вечером на телефон Беллы позвонили с неизвестного номера, и это в считаные минуты перевернуло всю ее жизнь. Звонили из юридической фирмы «Симмонс и сыновья»: Маргарет Астор, бабушка Беллы, скоропостижно скончалась, оставив своей единственной внучке целое состояние. Сказать, что девушка была шокирована услышанным, – не сказать ничего. Положив трубку, Белла встала, походила немного по комнате, а затем резко упала на кровать в истерике. Ведь не каждый день тебе оставляют в наследство сотни тысяч фунтов стерлингов. Теперь-то все совершенно точно должно измениться! У нее наконец появился собственный «проект»!
К слову, о наследстве. Процесс оформления бумаг растянулся на несколько долгих месяцев, требовалось поставить бесчисленное количество подписей, предоставить килограммы документов, и как только решение суда было вынесено, Белла наконец смогла выдохнуть. Из завещания выяснилось, что самое ценное – свои картины – бабушка Маргарет завещала во владение фонду, а все банковские счета и недвижимое имущество должны были достаться Белле как единственной наследнице. Вот здесь-то и обнаружился совершенно невероятный факт, повергший в недоумение как юристов, так и саму Беллу. Оказалось, что помимо небольшого домика у моря в городе Уитстабл, где Маргарет прожила не один десяток лет, она также была владелицей огромной квартиры в самом центре Лондона. И если о доме в Уитстабле все знали, то наличие квартиры стало полной неожиданностью. Более того, выяснилось, что Маргарет жила в квартире до 1936 года, после чего съехала, заперев дверь своих шикарных апартаментов более чем на семьдесят лет. Все эти годы она исправно оплачивала счета, связанные с квартирой, но по какой-то неведомой причине так ни разу туда не вернулась.
Огромная квартира. В центре Лондона. Ни у кого не укладывалось в голове, как можно было забросить такое сокровище. Из-за космических цен на недвижимость все владельцы лондонских квартир по праву считаются победителями некой жизненной лотереи, единственное правило которой – родиться в нужном месте у нужных родителей.
Учитывая, что квартира была заперта с 1936 года, она превратилась в своеобразную капсулу времени. Она уцелела в бомбардировках города во время Второй мировой войны, не пострадала от коммунальных аварий и битком набита антиквариатом. По страницам газет моментально разлетелись сенсационные статьи, где рассказывалось о таинственной квартире, которую известная художница скрывала до самой своей смерти. Всюду выдвигались всевозможные теории о причинах, заставивших Маргарет сначала покинуть квартиру, а затем – держать в тайне ее существование.
Большую роль, конечно, сыграли картины Маргарет. Кто-то считал, что в квартире водятся призраки и жить там совершенно невозможно. Когда-то Маргарет в интервью вскользь упомянула, что боится темноты. Разумеется, авторы газетных статей ухватились за это и принялись пугать читателей историями о развешанных по стенам квартиры зеркалах, в которых ночью якобы вместо собственного отражения можно было увидеть силуэты умерших.
Некое анонимное лицо сообщило одной из газетных редакций, что жители дома уже давно слышат подозрительные звуки, похожие на плач ребенка, которые, без сомнения, исходят из заброшенной квартиры. Пожалуй, самой жуткой оказалась история туристки из Нидерландов, опубликованная в довольно уважаемой газете:
«Мисс Л. поделилась, что приехала в Лондон всего на несколько дней и планировала навестить своих друзей, которые жили в том же доме, где находится загадочная квартира Маргарет Астор. Мисс Л. сразу ощутила странную, ничем не обоснованную тревогу, едва она вошла в дом. По роковой случайности она ошиблась этажом и оказалась прямо напротив двери покинутой квартиры. „Я почувствовала неприятный холод, – призналась мисс Л. – Когда я проходила мимо той квартиры, мне показалось, что кто-то внутри подбежал к двери. Мелкие шаги, как у ребенка. Не знаю почему, но я остановилась и прислушалась. Сначала было тихо. Но затем кто-то постучал в дверь. Вы можете себе представить? Изнутри квартиры кто-то постучался! Я чуть было не умерла от страха!“».
Белла читала газетные статьи с волнительным упоением. Ей льстила причастность к такому знаковому событию, однако при этом она ревностно следила за тем, чтобы в прессу не просочилась лишняя информация. Большинству своих знакомых Белла с невозмутимым видом отвечала, что они с Маргарет просто однофамилицы и не имеют родственных связей. Пожалуй, об истинном положении дел знала лишь Марта… и, наверное, Дани. Впрочем, его это уже совершенно не касалось.
Всю ночь Белла металась в полудреме между сном и явью. Снились документы, картины, офис юриста… Один раз ей даже показалось, будто кто-то тихонько постучал по изголовью ее деревянной кровати, она в ужасе вскочила, но с облегчением поняла, что ей это, очевидно, почудилось. Словом, выспаться Белле совершенно не удалось, и, взглянув с утра в зеркало, она разочарованно обнаружила темные круги под глазами.
Выйдя из отеля, она тут же погрузилась в шумный коктейль из сигналов проезжавших мимо машин и громких возгласов прохожих, к которым девушка уже начала постепенно привыкать. Джесс уже ждала Беллу у офиса и радостно ей помахала. Белла ожидала увидеть серьезную женщину в строгом костюме, но вместо этого ее встретила улыбчивая девушка лет двадцати семи с забавными черными кудряшками, обрамлявшими ее еще по-девичьи пухлое лицо. Джесс жизнерадостно поприветствовала Беллу и, удостоверившись в ее личности (Белла уже ненавидела эту формальность, требовавшую везде размахивать своим паспортом), протянула ей связку ключей от квартиры.
– Какие тяжелые! – удивилась Белла, разглядывая большие старомодные ключи, подвязанные потертой вельветовой лентой.
– Это точно, прошлый век, – засмеялась Джесс, а затем указала на припаркованный рядом синий «Мини Купер». – Я вас отвезу.
Ехать было совсем недолго, всего пятнадцать минут, но Белла с радостью согласилась – так лучше, чем продираться сквозь толпы прохожих. Пока Джесс что-то мило щебетала о хорошей погоде, Белла крепко сжимала в руках связку ключей, словно боясь выронить их и нечаянно потерять.
– Вы, наверное, волнуетесь? – внезапно произнесла Джесс, с пониманием взглянув на свою спутницу.
– Очень, – призналась Белла. – Я совсем не представляю, что там внутри. Мне, конечно, присылали опись имущества, но… Лучше все увидеть своими глазами.
Джесс одобряюще кивнула, продолжив:
– Ваш случай – совершенно уникальный! Все специалисты, с которыми сотрудничала наша фирма, говорят, что такого в Лондоне еще не было! Подумать только: квартира стояла закрытой семьдесят лет! – Она в восторге всплеснула руками, однако, быстро опомнившись, тут же вернула их на руль. – Честно скажу, я совершенно не верю в призраков, но даже мне не по себе! – Джесс немного помедлила и, осторожно покосившись на Беллу, добавила: – Учитывая ситуацию… Вы не боитесь заходить в квартиру?
Белла нахмурилась. Ей действительно было страшно. Но если бы ее спросили, чего именно боится, она бы не смогла дать точного ответа. Что могло поджидать ее в квартире? В описи имущества было сухо указано: «четыре серванта, пять шкафов, десять фарфоровых сервизов…» Но что ждало ее на самом деле? Есть ли там дохлые крысы? Или призраки, на худой конец? Хранятся ли там старые секреты бабушки? Неизвестность сбивала с толку. Но, несмотря на пронизывающий глубинный страх, Белле так сильно хотелось оказаться в квартире, что любопытство притупляло опасения.
– Я не… – начала было она, но быстро передумала и продолжила, коротко улыбнувшись: – Так или иначе, это мое наследство. Кому-то бабушки завещают фамильные украшения, а мне достались призраки и килограммы пыли.
Джесс вежливо рассмеялась, но в уголках ее губ мелькнула неопределенность. «В призраков не верит, – заключила Белла, глядя на свою спутницу, – но все равно боится».
Вскоре девушки подъехали к большому многоквартирному дому, облицованному красным кирпичом. Джесс торопливо припарковала автомобиль и выпрыгнула на тротуар. Ей явно хотелось попасть в квартиру ничуть не меньше самой Беллы. Джесс окинула дом оценивающим взглядом и, отыскав нужный подъезд, сразу же направилась к нему.
Тем временем Белла, едва держась на ногах, которые от волнения внезапно перестали слушаться хозяйку, с трудом выбралась из машины. Тихая безлюдная улочка с одной стороны упиралась в небольшую площадь с постаментом посредине и несколькими лавочками вокруг, а с другой стороны граничила с частным садом, огражденным добротным чугунным забором, из-за которого доносились крики попугаев и щебет каких-то маленьких пташек. На мгновение Белле показалось, будто она находится не в гудящем городе, а где-то очень далеко в английской деревушке, настолько здесь было не по-лондонски тихо.
Сделав несколько неуверенных шагов, Белла огляделась. Огромный семиэтажный дом из кроваво-красного кирпича занимал все пространство улицы, от одного перекрестка до другого. Каждый из углов здания венчали круглые викторианские башенки с узорчатыми флюгерами в виде флагов с гербами. С какой стороны ни посмотри, дом все время принимал совершенно разные очертания из-за множества балкончиков, ниш и эркеров из белого камня. Тем не менее, несмотря на хаотичность, здание производило чрезвычайно достойное впечатление. «Теперь понятно, почему никто не обращал внимания на пустую квартиру», – подумалось Белле.
К каждому подъезду вела широкая каменная лестница, упиравшаяся в массивную дверь с вставками из травленого матового стекла с узорами. Над дверями нависала обильная лепнина с номерами квартир и годом постройки дома – 1890. Белла направилась к одному из подъездов, где ее уже ждала Джесс, переминаясь с ноги на ногу. Отворив дверь, Белла ахнула. Красный ковер на лестнице, ажурные балясины на перилах, мрамор на полу – интерьер больше напоминал лобби дорогого отеля, нежели подъезд многоквартирного дома. К девушкам сразу вышел консьерж и, любезно уточнив номер интересующей квартиры и причину визита, вызвал лифт. От восторга у Беллы закружилась голова. Отполированные дверцы лифта раскрылись, и девушки поспешно шагнули внутрь.
– Весьма… неплохо, не так ли? – шутливо произнесла Джесс, с улыбкой наблюдая за своей спутницей.
Наконец лифт остановился и со звоном распахнул двери на шестой этаж. Длинный коридор с белыми стенами и все тем же красным ковром, что и на первом этаже, был поделен на две равные части по четыре квартиры с каждой стороны. Девушки в недолгом замешательстве осмотрелись, пытаясь определить, в какую сторону нужно идти.
– Нам направо! Квартира шестьдесят восемь там! – внезапно воскликнула Джесс, кивнув на элегантную табличку с номерами квартир и указателем.
Тихо, как же здесь было неестественно тихо! Белле нестерпимо хотелось прервать эту давящую тишину, но она не осмеливалась произнести ни слова. Минуя одну из квартир, она заметила, как за дверным глазком что-то мелькнуло, будто кто-то наблюдал за ними. «Вздор! Мне уже чудится всякая ерунда!» – отмахнулась Белла, стараясь совладать с волнением, которое нарастало с каждой секундой.
Дверь квартиры шестьдесят восемь, состоявшая из двух одинаковых створок, ничем не отличалась от остальных на этаже: такая же массивная, деревянная и строгая. Единственное, что выдавало в ней заброшенность, – помутневшая ручка и мелкая паутинка из потрескавшегося лака по всей поверхности двери. Белла подобрала нужный ключ и по рекомендации Джесс трижды с силой прокрутила его в замочной скважине, пока не раздался сдавленный щелчок. Прежде чем нажать на ледяную ручку двери, Белла нервно поправила волосы, вдохнула поглубже и…
Девушки вошли в квартиру, но, не сделав и пары шагов, поморщились в отвращении: внутри стоял тяжелый запах пыли и болотистого гниения, будто они оказались в сыром подвале. Белла брезгливо прикрыла нос рукой и вгляделась в длинный темный коридор. Свет практически не поступал в помещение, и глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к полумраку. Вдруг в конце коридора показался чей-то едва различимый силуэт, и, изрядно перепугавшись, Белла почти шепотом обратилась к Джесс:
– А мы можем включить свет?
Та быстро ответила, тоже шепотом:
– Нет, здесь все электричество отключено, проводка не вызывает доверия… – Она вытащила что-то из кармана, и коридор тут же осветил яркий луч. – Так что только фонарик на телефоне.
Белла дрожащими руками тоже достала телефон и, поводив им по коридору, с облегчением обнаружила, что силуэт, который она поначалу приняла за человека, оказался лишь одной из статуй на постаментах вдоль стен. Мысленно отчитав себя за глупость, Белла все же не могла не заметить давящее, тягостное чувство, словно здание было враждебно настроено к ее визиту. Впрочем, Белла считала себя абсолютным прагматиком и верить в какие-то несуществующие потусторонние силы была совершенно не склонна, поэтому списала все странные ощущения на банальный страх перед неизвестностью.
Девушки осторожно двинулись вперед по коридору, то и дело вздрагивая от пронзительного скрипа паркета под ногами. Белла боялась увидеть на полу дохлых насекомых или, еще того хуже, грызунов, но, к ее искреннему удивлению, единственное, что можно было разглядеть на темном паркете, – свежие следы от нескольких пар обуви, отпечатавшихся в пыли, таинственно мерцавшей в резких лучах фонарика.
В конце коридора девушки повернули направо и остановились. Впереди виднелась огромная двустворчатая дверь, которая, судя по всему, вела в гостиную. Направив на нее фонарик, Белла осветила резьбу, покрывавшую все дверное полотно. Несколько неказистых купидонов с цветами в пухлых ручках подлетали к изящной дверной ручке и разлетались от нее в разные стороны. Их некогда милые личики теперь были покрыты пыльной рваной паутиной, дрожащей от прерывистого дыхания Беллы.
– Ну и уродцы! – поежилась Джесс, наведя телефон на одного из купидонов.
Белла тем временем надавила на холодную и словно бы влажную дверную ручку и попыталась толкнуть створку двери, но та не поддавалась. Белла в растерянности обернулась к своей спутнице, изучавшей темные фигуры статуй в коридоре, и прошептала:
– Дверь не отворяется, ее как будто заблокировали… А скважины для ключа нет.
Джесс засуетилась:
– Дверь точно должна быть открыта! Оценщики смогли попасть во все комнаты… – Она сама попробовала нажать на неподатливую ручку, после чего прислонилась к двери. – Вон, видите, на полу много следов. Видимо, оценщикам тоже пришлось потрудиться, чтобы туда войти. Скорее всего, дерево рассохлось или просто пол стал неровным. Давайте вместе!
Белла послушно прижалась к купидончикам, с неудовольствием отметив, что пыль и паутина при этом мгновенно покрыли пальто. Девушки с силой нажали на дверь, и по коридору прокатился страшный скрежет: заскрипели косяк, дверь и даже обои вокруг. Тем не менее створки неохотно поддались, и Джесс, споткнувшись о порог, едва не влетела в гостиную кубарем, но ловко удержала равновесие и все же устояла на ногах. Девушки расхохотались, и это внезапно разрядило гнетущую атмосферу.
В гостиной было гораздо светлее, нежели в коридоре. Впрочем, тяжелые шторы было наглухо задернуты. Первой мыслью Беллы было приоткрыть хотя бы одно окно, но, оценив состояние штор, она все же решила отказаться от этой идеи: прикасаться к выцветшим тканям, сплошь покрытым подозрительными темными разводами, не было никакого желания.